Ну что ж, Виктор Олегович окончательно забронзовел и полностью забил на творчество, в сотый раз повторяя одни те же темы практически одними и теми же словами. Такое впечатление, что он точно знает, чего от него хотят фанаты и уверенно, недрогнувшей рукой дает им это. Мне кажется, таких сборников он мог бы без особенного труда клепать по шесть-семь штук в год, потому что такие рассказы Пелевин может писать совершенно на автомате. Иногда получается лучше («Зенитные кодексы Аль-Эфесби», «Тхаги»), иногда средненько («Созерцатель тени»), иногда совсем неважно («Отель хороших воплощений»). Но в целом обычный пелевинский ширпотреб, которому не откажешь в высоком качестве, но все-таки с которым не поймаешь тех шикарных минут, которых в избытке было во время чтения «Чапаева» или «Поколения П».

Новый сборник привычно проглотил, кое-что даже оценил высокими оценками, однако понимаю, что совершенно точно не захочу этого перечитать. А у Пелевина это у меня лично главный контроль качества, «Чапаев и Пустота» я перечитывал раз семь, «Поколение П» и «Числа» - по пять раз, «Священную книгу оборотня» - четыре. Да я даже не самый удачный «Амон Ра» три раза перечитывал. А тут нет такого. Пустота, не при Чапаеве будь помянута.

Операция «Burning Bush». Вроде и неплохо, но при этом совершенно ничего нового в рассказе нет, ни одной свежей мысли, ни одного нового фирменного пелевинского парадокса. Все уже было, в том числе и у него самого... А ведь я вспоминаю концепцию власти в «Поколении П» и понимаю, что это было шикарно, ярко, неожиданно и при этом не лишено смысла. Тут и близко ничего такого...

Зенитные кодексы Аль-Эфесби. А это хороший рассказ. Правда, хороший, остроумный, тонкий. Наверное, самый удачный в этом сборнике.

Созерцатель тени. Предсказуемо и скучновато.

Тхаги. Забавный рассказ, правда, чем-то напоминает старый пелевинский рассказик про ЙЦУКЕНа, только там было еще лучше. Но в целом прочитал с удовольствием.

Отель хороших воплощений. А это уже совсем никуда не годится. Эдакий рассказ от лица Капитана Очевидность и только в конце с этими ангельскими рогами Пелевин постарался придать ему оригинальности, но было уже довольно поздно.

В общем и целом, не впечатлило.

И еще по названию. Почему «Ананасная вода для прекрасной дамы»? Вообще непонятно.

Примерно по тому же принципу подбирает названия Донцова - чтобы ярко звучало. Кстати, «АВДПД» прекрасно бы подошло для любой ее книги.

Оценка: 7

Совершенно эпическая антология, окончательная победа сил разума на силами добра. Ну, или наоборот.

Если брать сборник в целом, это произведение из тех, где интонация рассказчика важнее, в широком смысле, даже того, что он говорит.

Это как в кинофильме «Хищник», когда персонаж Арнольда Ш. в какой-то момент окончательно устает от всей этой партизанщины и беготни в чаще леса и пляски лазерных прицелов по корягам и листьям. Берет, обмазывается с ног до головы глиной, вылезает на самую высокую скалу с факелом и принимается со страшной силой орать!

В наблюдении за тем, как простой великий писатель, устав от эзопова языка и тонкой сатиры про текст в тексте, который читает текст, и про фарминг колбасы и водки в пасмурном Петербурге Достоевского, в какой-то момент говорит: «да как же вы достали на самом деле!»

И ему сносит башню, и с характерным шипением активируется джедайский лайтсабер и понеслось...

В этом всегда есть что-то одновременно и немного нелепое, и страшное, и безумное, но это всегда очень величественно.

В такой момент, когда становится действительно не по себе, и мелькает мысль, как при просмотре какого-нибудь русского фестивального кино («они там что с ума посходили совсем?»), в этот момент и понимаешь, и откуда ананасная вода, и сколько во всем этом горькой самоиронии, и почему мы до сих пор не летаем к Поясу Астероидов.

Автор, довольно много времени посвятивший войне с закрытыми из-за недостатка финансирования ветряными мельницами, на лопастях которых читалось еще полустертое «с.с.с.р.», в тот миг, когда от мельниц, кажется, уже ничего не осталось - оборачивается, видит, что происходит вокруг... И занимает на этих мельницах, натурально, круговую оборону с пулеметом, потому что теперь вместо них противостоять надо такой зловещей и всеохватной хренатории, на которую одного сервантесовского копья и тазика будет маловато.

Освежающий, и, я бы сказал, катарсический эффект!

Это как если бы выяснилось, что никакой ядерной атаки «Скайнет» и бунта машин не было и не будет, а все давным-давно захвачено и поделено. В Сити-17 все под контролем, дроны ведут патрулирование по квадратам, зомби и хедкрабы поутихли, народ сыт, Альянс бдит, а Цитадель крепка, и вот вы включаете радио, но вместо традиционного обращения Администратора Брина сквозь шум помех доносится, например: «...this is John Сonnor, and if you are listening to this, you are the resistance...»

В этот момент понимаешь что-то важное про то, что происходит вокруг, и, главное, про себя.

Оценка: 10

Тишайший преподаватель английского Семен Левитан, в детстве научившийся читать сводки Совинформбюро правильным голосом, но с диким местечковым акцентом, становится инструментом российских спецслужб, персональным Гласом Божьим президента США Джорджа Буша-мл. и разоблачителем страшной тайны кремлевских вождей.

Малоудачливый кремлевский политтехнолог-пропагандон Савелий Скотенков оказывается неуловимым моджахедом Саулом Аль-Эфесби («такое имя связано, скорей всего, с тем, что Скотенков проник в Афганистан по турецкому паспорту», невозмутимо отмечает автор) и принимается Словом Божьим валить с небес американские беспилотники.

Легкомысленный завсегдатай Гоа Олег Петров открывает бездну, смотрящую из его собственной тени, разочаровавшийся сатанист Борис находит выход на адептов полноценного зла, а прекрасная дама Маша под руководством болтливого ангела изучает прекрасный, смешной и по итогам счастливо ускользающий мир гламура, распила и уестествления.

Я стал яростным поклонником Пелевина больше 20 лет назад, с немецко-фашистских рассказов и «Верволков средней полосы». Крупная форма заходила похуже, хотя «Empire V» понравился очень - но почему-то стал поводом для расставания-пока-хорошие. Соответственно, две следующих книги я без сожаления пропустил, так же намеревался поступить и с третьей - но решил рискнуть. Чему очень рад.

Сборник «Ананасная вода» вполне современен, глумливо злободневен и с перебором актуален - и при этом очень похож на обожаемый «Синий фонарь» и вообще на раннего Пелевина. Ранний бодался с несколько иными демонами и вряд ли декларировал бы уже в заглавии альтернативу готовности отдавать жизнь в угоду любящим баб да блюда. Так это мелочи.

Наконец-то верится, что история лузера-препода, вертящего мир на кончике, что характерно, языка, придумана человеком, написавшим «Оружие возмездия» и «Миттельшпиль»» (а песня «Слава психонавтам» тут совсем ни при чем). Что мститель Аль-Эфесби вышел из воющей пурги, породившей программиста Герасимова из «Святочного киберпанка». Что тень – это тот же ухряб в профиль, вечное зло настигает идущего к нему, не разбирая, пешком он или в луноходе, а выход из хрустального мира мало отличается от побега из курятника.

Оценка: 8

Сборник разделен автором на две части: «Боги и механизмы» и «Механизмы и боги». Первая посвящена проблеме превращения механизма в Бога; в повести «Операция «Burning Bush» эта проблема представлена в буквальном смысле, в «Зенитных кодексах Аль-Эфесби» - как осуществлении власти Слова над машиной, сотворенной человеком по своему образу и подобию, а, значит, в каком-то смысле, и подобию Божию. Первая повесть скорее пародийная, к тому же весьма вторична, напоминая «Generation P» и «Empire V» одновременно. Вторая повесть из первой части сборника значительно интереснее – злобная и вдумчивая сатира на американскую военную машину, обслуживающую западное общество потребления, а также отчасти и на Россию с ее вечным раздолбайством и традиционно запоздалой благодарностью своим героям. Но сатирой она не исчерпывается: это еще и любопытная научно-фантастическая философская фантазия на тему искусственного интеллекта, который, развиваясь, становится мишенью пропаганды, что заставляет взглянуть на проблемы кибербезопасности в довольно парадоксаном ракурсе.

Вторая же часть сборника состоит из трех рассказов, в которых речь идет о механизме богов – о том, собственно, что эти боги из себя представляют «технически», откуда берутся в нашем сознании и что с ними делать. И эта вторая часть послабее – по большей части сводится она к голой философии в духе субъективного идеализма с примесью сомнительного юмора. И «Созерцатель тени», и «Отель хороших воплощений» твердят об одном – мы все есть эманации божества, а зло и демоны существуют только в нашем больном воображении, то есть являются тенью наших же страхов. Метафизическая назидательность оттеняется грубоватым юмором, но положения это не спасает, а даже наоборот. Из общего ряда выделяется прекрасный рассказ «Тхаги» - ударная сатира на модные «темные» культы и тех, кто хочет стать адептами «зла». Судя по цитируемости в Интернете этот рассказ уже сейчас стал классикой.

Итог: сборник – он сборник и есть, хотя и концептуальный. От разнородности и неравноценности составных частей это его не спасло. В целом – вполне достоин прочтения, но особенно хочется выделить «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» и «Тхагов», остальное на любителя.

Оценка: 7

Сборник, пяти рассказов или повестей, может быть новелл. В зависимости, как кто какой формат понимает. Сборник, не объединенный общей концепцией. Во всяком случае, я ее не почувствовал. Каждый сам по себе безусловно интересен. Пелевин, в моих глазах как минимум, зарекомендовал себя как мастер неожиданных концовок. А уж попытка описания рождения Бога в сознании человека в первом рассказе сильно впечатлила. Тот же прием и в третьем рассказе, но немного слабее. Но идея разговора со своей тенью, это уже не фантастика, а эзотерика. Я, честно говоря, по ходу прочтения ожидал, что там не все чисто, но грешным делом подумал, что герой рассказа обкурился, или грибов объелся, но вышло тоже смешно, хотя и не угадал...

Во всех рассказах присутствует накал. То есть Пелевин очень неплохо готовит читателя к неожиданным поворотам сюжета. Хотя в самом фантастическом из рассказов, а именно «Зенитном кодексе...», концовка выложена в общих чертах в самом начале. Но я в душе аплодирую. У него присутствует та самая «фантастическая реалистичность», как бы парадоксально это не звучало, которая необходима произведению с фантастическим антуражем, в которую можно поверить. Хотя, какой там антураж. Спецура воюет и всегда воевала...

Четвертый рассказ про богиню Кали я прочитал быстрее всех. То есть концовку понял еще с десяти страниц, но КАК это произойдет, мне было очень интересно.

И, наконец, заключительный рассказ у меня вызвал ассоциации с рассказом Натальи Дарьяловой (той самой, которая «У всех на устах», и по стечению обстоятельств, еще и дочка одного из Вайнеров. Это я к тому, что без папы наверняка не обошлось) «Вот и кончилась Вечность». Рассказ маленький, но при первом прочтении лет десять назад он меня поразил. А еще сюда подходит, как нельзя кстати, цитата из столь ненавидимого самим Пелевиным Шендеровича (где-то у него это мелькнуло):

»- Кто ты?

Ангел, а почему на вышках пулеметы, а на заборе - колючая проволока?

Разговорчики в раю...»

Так что, добро пожаловать в «рай» неполиткорректного Пелевина...

Оценка: 8

После романа «Числа» я думала, что очень долго не буду читать новые вещи Пелевина. Потому что бандиты, олигархи, проститутки и спецслужбы осточертели (я бы выразилась словом самого Виктора Олеговича, но мат - модераторы не оценят). Но - не прошло и полгода

Увидев на «балке» сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы» по спеццене, не удержалась. Сгоряча поставила заранее на продажу, теперь немного жалею, но не сильно - издано не так, что б очень, электронка вполне заменит.

[b]Операция «Burning Bush» (2010) 9

Невзирая на плаги-, тьфу, постмодернистсткие цитаты как технологии (зубная пломба - передатчик, голоса и фургоны, привет, Глеб Голубев), так и собственно религиозно-философской части (обработка «Розы Мира» и других мистиков), изложено настолько хорошо, что ниже 9-ки не получается. А донести информацию до широкой публики полезно. Вот только цитату из Чичибабина надо было сделать со ссылкой на автора.

[b]Зенитные кодексы Аль-Эфесби (2010) 10

Тоже отличная вещь. «У вас всё ещё нет демократии? Тогда мы летим к вам!» - тема раскрыта блестяще.На фоне пентагоновских деятелей начинаешь сочувствовать даже моджахедам. Лёгкая ностальгия по несбывшимся мечтам 60-ков, а издевательство над обществом потреблятства, толерастией и фальшивым гуманизмом у Виктора Олеговича давно замечено.

[b]Созерцатель тени (2010) 8

На этот раз источником вдохновения стан Платон+испытанная идея об иллюзорности нашего мира. Хорошо, но Пелевин на эту тему уже писал.

[b]Тхаги (2010) 10 .

А вот это просто шедеврально!! Блестящий обзор «идеологий левой руки», если пользоваться терминологией Даниила Андреева. Западный сатанизм - мелкое рогатое животноводство(с), «умри, Денис, лучше не скажешь». Всем адептам чистого и не очень зла горячо рекомендуется

[b]Отель хороших воплощений (2010) 7

А вот это проходная вещь, не очень интересно. Опять новорусские И ангел какой-то невнятный.

Итого: в целом 9 из 10. Хорошего больше.

Оценка: 9

Когда вышел «t», я уже понадеялся на хотя бы половинное возвращение прекрасного Пелевина времён «Чапаева и Пустоты». Но нет. В «Ананасной воде» он снова скатился в малоосмысленное политико-мухоморное многословие, замешанное на восточных культурах и не обременённое искромётностью, которой мы привыкли от В.П. ждать. Что раньше он умел выразить в одной фразе, теперь растягивает на целую повесть. Те же «Зенитные кодексы» вписываются в рассказик на три странички, а уж «Операция «Бёрнинг Буш» вообще вторична настолько, что можно было бы и не писать. Пелевин в который раз клонирует сам себя, и это грустно.

Оценка: 4

Почему: после упоминания товарищем ЗЕНИТНЫХ КОДЕКСОВ в контексте современных боевых робобтов, я перечитал сначала ЗЕНИТНЫЕ КОДЕКСЫ, а следом и весь сборник. Просто потрясающе! За что я люблю Виктора Олеговича, так это за хлёсткую, циничную и злободневную образность и метафоричность.

Нет, конечно, все его буддийские размышления об отсутствии конкретного Я, об Атмане и прочем тоже доставляют удовольствие, но, когда он хлёстко, да с матерком деконструирует какое-то явление, то понимаешь - лучше об этом уже не скажешь.

А ещё он постоянно предвосхищает какие-то вещи. Или просто Реальность согласовывает самое себя с романами Пелевина.

10(ШЕДЕВР)

Оценка: 10

Сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы» 2010 года очень похож на сборник «Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» 2008 года. И по формальным признакам (по 5 произведений, два из которых больше остальных и являются практически повестями), и по формам изложения (обычные рассказы + псевдодокументалистика). Но если сборник-2008 можно было охарактеризовать как перепев старых тем на современный лад, то сборник-2010 - нечто совершенно своеобразное и вполне органичное, цельное. Считаю, логичней было назвать книгу не «Ананасная вода для прекрасной дамы», а «Боги и механизмы», которое используется в оглавлении. Ибо в этом вся соль сборника.

Боги и механизмы - их взаимоотношения многогранны и раскрываются Пелевиным с разных ракурсов, с использованием различных художественных и сюжетных средств. Но, что интересно, они остаются ключевой идеей в каждом рассказе-повести всего сборника:

Операция «Burning Bush» - с помощью механизма главный герой становится гласом Господа для сильного мира сего - президента Сша. Прекрасно очерчены фазы и акценты взаимоотношений «Бога» и его избранника, начинаясь испугом от чуда и заканчиваясь искренней взаимной заботой. Здесь прекрасно видно, что и Бог в ответе за того, кого он приручил;)

Зенитные кодексы Аль-Эфесби - люди создают настолько живые военные механизмы, что те фактически обретают подобие сознания, искусственный разум, а люди в свою очередь становятся подобны богам, слепившим из металла и проводников нечто мыслящее. А вот насколько живой этот искусственный разум - предстоит узнать из повести. Возможно, «боги» даже чересчур перестарались.

Созерцатель тени - здесь продемонстрирован механизм соединения с чем-то мистическим, божественным, посредством собственной тени, знающей гораздо больше.

Тхаги - показан механизм работы секты мирового Зла. Каким должно быть настоящее Зло, и какую службу оно ожидает от своих верных подданных.

Отель хороших воплощений - описан механизм появления задатка жизни некоей абстрактной Маши с помощью божественного ангела, осведомляющего Машу, что и как ее ждет. То есть механизм рождения духовного до рождения физического.

Таким образом, красной нитью через весь сборник проходит сопряжение терминов «боги» и «механизмы», что весьма приятно, виден серьезный подход, что бы там кто не говорил о некоем ленивом Пелевине, который стал писать последние книги левой ногой, лишь бы их пустили в печать. Повторюсь, сборник «Ананасная вода...» гармоничней предыдущего аналогичного сборника. Как-то давненько я планировал прочесть лишь один из этих сборников и долго метался, какой же выбрать, ибо, округляя, отзывы были примерно равны в критике. Но теперь я точно убежден, что эта книга сильнее. И это не уменьшая преимуществ «П5», в котором замечательные «Зал поющих кариатид» и «Ассасин». Столь же чудесны в «Ананасной воде...» - «Операция Burning Bush» и «Зенитные кодексы Аль-Эфесби». А последние так вообще лично для меня просто выше всяких похвал, давненько у Пелевина с таким качеством не сталкивался.

А что же с названием сборника всё-таки? Я, конечно, остаюсь при своем мнении, но ход Пелевина тоже весьма интересен: назвать сборник так, что это будет упомянуто всего лишь один раз, в самом последнем рассказе, в третьем абзаце с конца. В какой-то мере остроумно, также в какой-то мере весьма звучное название для сборника, полагаю, обеспечило должный маркетинговый эффект.

Оценка: 9

Все кто ожидал новую книгу Виктора Пелевина получили именно то, что хотели.

Здесь много слов сказано на абсолютно все острые темы и на все темы, которые сейчас на языке. Тут есть всё, начиная от времени правления американского президента Джорджа Буша младшего и решения вопросов в военными действиями в Ираке и Афганистане, до самого известного и скандального сайта на сегодняшний день WikiLeaks.

Для всех любителей такой литературы с применением фирменного стиля Пелевина - книга на отлично. Для всех остальных - обычная рядовая литература, которая пройдёт мимо.

Оценка: 7

Достаточно ровный сборник, вышедший в 2010 году, снова породил дискуссии вокруг творческого потенциала Виктора Олеговича. Мол, всё или еще может? Ответ внутри.

Первая повесть сборника, «Операция «Burning Bush», - вещь для Пелевина вполне традиционная, позволяющая в очередной раз переженить постсоветские реалии с мистикой, а актуальную политику - с вневременной иронией. Герой повести - скромный преподаватель английского Семен Левитан. От знаменитого диктора-однофамильца ему загадочным образом достался уникальный голос, обладающий способностью заклинать, пугать или вселять надежду. Дар этот привлекает внимание ФСБ: при помощи хитроумного передатчика Левитану предстоит стать гласом Божьим, звучащим в голове президента Джорджа Буша-мл. и подстрекающим ко всяким глупостям на благо России. Но для того, чтобы убедительно вещать от имени Бога, нужно самому хотя бы отчасти стать Богом, и Семен отправляется в диковинное путешествие по глубинам своей личности...

Вторая повесть, косвенно связанная с первой, - «Защитные кодексы Аль-Эфесби» - история российского Лоуренса Аравийского или, если угодно, барона Унгерна. По заданию разведки молодой интеллектуал Савелий Скотенков отправляется в Афганистан сражаться с американскими беспилотными самолетами. Скитаясь по пустыне в компании моджахедов, выискивая магические слова, способные обрушить на землю смертоносные боевые машины, он обретает мудрость Востока и достигает успеха в своей одинокой войне, однако скоро оказывается не нужен собственной стране и попадает в руки врагов.

Рассказ «Созерцатель тени» служит развёрнутой экспликацией шекспировского «тот, кто тень поймать хотел, счастье тень того удел». Индийский гид Олег Петров выращивает в домашних условиях тень, чтобы та ответила ему на вопросы, касающиеся мироздания. Индийская тема продолжается и в рассказе «Тхаги» - о поиске глубоко законспирированной секты воров-душителей, поклоняющийся богине Кали.

Завершается же всё «Отелем хороших воплощений», в конце которого проясняется и смысл названия: что за ананасная вода и почему для прекрасной дамы. И почему тут - в России, да и вообще в этом мире - лучше не рождаться.

Оценка: 8

Сложно найти что-то общее между этими историями, кроме разве что некоторой юмористически-иронически-сатирической направленности. В любом случае, «Ананасную воду» нельзя назвать тематическим сборником - это просто те истории Пелевина, что слишком малы для отдельной публикации. Тем не менее, данный сборник обязателен к прочтению абсолютно всем поклонникам автора.

Пять (на самом деле шесть), парадоксальных историй. Конечно, здесь намешано и традиционного пелевинского солипсизма, но внятного остроумия и сатиры куда больше.

Оценка: 7

Что бы ни говорили, что бы ни писали недруги-завистники, первое десятилетие нынешнего века российской литературы, как и последнее века двадцатого, прошло под знаком «П». За эти годы на «арену» нашей словесности вышло немало хороших авторов и несколько замечательных писателей, но о ком ещё так много писали, а когда-то и рьяно спорили? Чьи книги по-прежнему ждут читатели, чьи книги не могут пройти незамеченными даже у ярых критиков творчества Пелевина? Начав обычно с того, что писатель «пошёл по пути самопародии» и читать его – только разочаровываться, критики не спешат поставить на этом точку, а начинают доказывать своё утверждение. Да так рьяно, что вскоре понимаешь – писать тот хуже не стал и его новую книгу надо обязательно прочесть!

Пелевин и ЭКСМО строят маркетинговую политику так, что не дают возможности забыть о себе. Только отшумели споры по поводу «Т», как вышел сборник новых повестей и рассказов (только один публиковался ранее). Основного внимания заслуживает часть первая – «Боги и механизмы» - о тайной жизни и неизвестных публике подвигах скромных героев наших спецслужб… Всевозможные «органы» Пелевин явно не любит, но пишет о них постоянно… Что делать, если «полковники» так много значат в сегодняшнем российском обществе. Автор и людей-человеков не очень жалует, но не о сусликах же писать!

История Сёмы Левитана из Одессы в повести «Операция “Burning Bush”» выписана «душевно», так что сопереживание «маленькому человеку» будет несомненным у большинства читателей пелевинской прозы. Повзрослев до «лысого еврейского лузера», Сёма – обладатель дара «говорить голосом загробного мира» да ещё и английский знающий - совсем неслучайно через много лет встречается с дружком детства, ставшим за это время генералом ФСБ. Пройдя тренинг в «камере сенсорной депривации», Семён становится «психонавтом» и начинает «работать Богом»! Устанавливает контакт с президентом Бушем, воплощая в жизнь догмат америкосов о богоизбранности Америки – так начинается операция «Палёный Буш». «Божеские» откровения и рекомендации заставляют Буша принимать часто нелепые решения, а что делать – «другого Бога у меня для вас нет…»

По ходу повествования Пелевин даёт краткие зарисовки современной жизни, психологии евреев, замечательно описывает все эти «мистические трипы» (они же путешествия сознания в эзотерических мирах). Сёма действительно «познаёт Бога» - единственную душу в мире… Окончание повествования, как всегда у Пелевина, невесело: оказывается, америкосы управляют подобным методом российскими правителями с пятидесятых годов – причем, от имени совсем не Бога…

Скромный герой «Зенитных кодексов Аль-Эфесби» - Савелий Скотенков, дитя эпохи первоначального накопления капитала, автор «Криптодискурса»,

выявивший основное противоречие ХХI века, противоречие между углеводородными деспотиями и трубопроводными демократиями. Ну куда ему деваться при нашей-то бюрократии, способной освоить даже древнемарсианский культ? При современной экономической реальности, дающей неограниченные возможности расставания с деньгами? Только на курсы Высшей школы ФСБ!..

Немало узнав про БПЛА-дроны и программу F.D.O.M. с нейронной связью, Скотенков в зелёной чалме (как Саул Аль-Эфесби) появляется в Афгане и, не очень напрягаясь, уничтожает сразу девять супердронов! Интересно читать даже про производственно-технические детали, уж не говоря о том, что словами Пелевин играет мастерски. Пусть его максимы: «Верховная власть – просто самая сильная волчья стая» или «Высшее искусство лжи не в том, чтобы врать всё время» - никакие не «открытия», но ведь всё это ещё надо точно и кратко сформулировать!

Конечно, заканчивается история невесело… Уничтожив 471 «Freedom Liberator», Аль-Эфесби делает своё дело и …уходит… Оказавшись в деревеньке Улемы, философствует: «Весь двадцатый век мы, русские дураки, были генератором, вырабатывающим счастье западного мира»… А разве не так?

Вторая, меньшая часть сборника – «Механизмы и боги» - лишь «объёмная» поддержка первой. Вполне понимая, что истина недостижима, Пелевин всё равно любит писать о её поисках в «эпоху первоначального накопления, вступившей в фазу нестабильного загнивания». Заклиная собственную тень в «Созерцателе тени», этот скромный «герой» постигает нечто: «Само его тело было мыслью, мир был тенью, бог был светом…» Принесло ли знание хоть капельку счастья? Вопрос риторический…

Короткий рассказ «Тхаги» - для тех, кто мечтает стать адептом чистого зла. И в нём немало примечательных строк, например – о «либеральном дискурсе» в России как последовательности шумовых и визуальных эффектов. Мораль рассказа простовата, зато явственна – не рой другим яму… О рассказе «Отель хороших воплощений» можно бы и не писать, если б не возникающий вопрос – а что это за «ананасная вода»? Читатель встретит упоминание о ней – на самой последней странице крайнего рассказа…

Вездесущий Дмитрий Быков уже успел написать: «Мне очень нравится “Ананасная вода…” – это точный диагноз всей литературной деятельности Пелевина последних лет». Как не согласиться, ведь и мне очень нравится социальная фантастика писателя, его сатира на философской подкладке, «жёсткая, весело-циничная» проза.

Оценка: нет

Виктор Олегович зарекомендовал себя как талантливый и разносторонний писатель, умеющий поражать воображение и заставлять задуматься. Поэтому от каждой новой книги читатель ждет не просто качественной литературы, а нечто такое, что пробрало до самого «мозга костей» (как до этого пробирали «Чапаев и Пустота» и «Generation П».)

Если читатель начнет знакомство с Пелевиным именно с этой книги - для него это будет что-то вроде откровения. Если он уже читал Виктора Олеговича - то навряд ли сильно зацепит. Нет, автор как всегда держит марку, но и только. Опять тот же буддизм, наркотики, политика, те же самые аллегории... Если так пойдет и дальше, книги Пелевина просто приедятся. Что поделать, суп супом, но и борща иногда хочется!

Пелевин Виктор - Ананасная вода для прекрасной дамы - читать книгу онлайн бесплатно

Annotation

Виктор Пелевин - это качественный премиум-бренд на книжном рынке, который за годы существования зарекомендовал себя безупречно. Книги Пелевина взахлеб читают и студенты, и олигархи, и политики, и домохозяйки. Их цитируют на модных тусовках и в рейтинговых СМИ, их обязательно читает Президент РФ!

Открывая новую книгу Пелевина, Вы гарантированно получаете высококлассную литературу и остроактуальную философию от одного из самых оригинально и смело мыслящих людей современности.

Перед празднованием Нового года в период естественного повышения спроса и поиска достойных подарков, новая книга Виктора Пелевина «Ананасная вода для прекрасной дамы» обещает стать одним из самых ярких и успешных событий на книжном рынке!

Виктор Пелевин
Ананасная вода для прекрасной дамы

Часть I
БОГИ И МЕХАНИЗМЫ

Автор не обязательно разделяет религиозные, метафизические, политические, эстетические, национальные, фармакологические и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами книги, ее лирическими героями и фигурами рассказчиков.

Операция «Burning Вush»

I’m the little jew who wrote the Bible.

Чтобы вы знали, меня зовут Семен Левитан.

Я родился и вырос в Одессе, на пятой станции Большого Фонтана. Мы жили совсем рядом с морем, в сталинской квартире конца тридцатых годов, доставшейся моей семье из-за минутной и не вполне искренней близости к режиму. Это было просторное и светлое жилище, но в его просторе и свете отчетливо присутствовал невыразимый советский ужас, пропитавший все постройки той поры.

Однако мое детство было счастливым. Вода в море была чистой (хотя тогда ее называли грязной), трамваи ходили без перерывов, и никто в городе не знал, что вместо английского языка детям надо учить украинский - поэтому отдали меня в английскую спецшколу. По странному совпадению, в ее вестибюле висела репродукция картины «Над вечным покоем» кисти одного из моих великих однофамильцев - Исаака Левитана.

Я не имею отношения к этому художнику. Зато, если верить родителям, я отдаленный родственник знаменитого советского радиодиктора Юрия Левитана, который в сороковые годы озвучивал по радио сводки информбюро. Очень может быть, что именно гены подарили мне сильный и красивый голос «таинственного серебристо-ночного тембра», как выразилась школьная учительница музыки, безуспешно учившая меня петь.

Документальных свидетельств родства я не видел - никаких архивов у нас не сохранилось. Но семейное предание заставило маму купить целый ящик записей Левитана на гибких пластинках, сделанных из старых рентгенограмм. Подозреваю, что эта же сень отраженного величия заразила папу-преферансиста поговоркой «я таки не играю, а счет веду».

Виктор Пелевин

Ананасная вода для прекрасной дамы

БОГИ И МЕХАНИЗМЫ

Автор не обязательно разделяет религиозные, метафизические, политические, эстетические, национальные, фармакологические и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами книги, ее лирическими героями и фигурами рассказчиков.

Операция «Burning Вush»

I’m the little jew who wrote the Bible.

Чтобы вы знали, меня зовут Семен Левитан.

Я родился и вырос в Одессе, на пятой станции Большого Фонтана. Мы жили совсем рядом с морем, в сталинской квартире конца тридцатых годов, доставшейся моей семье из-за минутной и не вполне искренней близости к режиму. Это было просторное и светлое жилище, но в его просторе и свете отчетливо присутствовал невыразимый советский ужас, пропитавший все постройки той поры.

Однако мое детство было счастливым. Вода в море была чистой (хотя тогда ее называли грязной), трамваи ходили без перерывов, и никто в городе не знал, что вместо английского языка детям надо учить украинский - поэтому отдали меня в английскую спецшколу. По странному совпадению, в ее вестибюле висела репродукция картины «Над вечным покоем» кисти одного из моих великих однофамильцев - Исаака Левитана.

Я не имею отношения к этому художнику. Зато, если верить родителям, я отдаленный родственник знаменитого советского радиодиктора Юрия Левитана, который в сороковые годы озвучивал по радио сводки информбюро. Очень может быть, что именно гены подарили мне сильный и красивый голос «таинственного серебристо-ночного тембра», как выразилась школьная учительница музыки, безуспешно учившая меня петь.

Документальных свидетельств родства я не видел - никаких архивов у нас не сохранилось. Но семейное предание заставило маму купить целый ящик записей Левитана на гибких пластинках, сделанных из старых рентгенограмм. Подозреваю, что эта же сень отраженного величия заразила папу-преферансиста поговоркой «я таки не играю, а счет веду».

Слушая размеренный, как бы неторопливо ликующий голос Левитана, я с детства изумлялся его силе и учился подражать ей. Я запоминал наизусть целые военные сводки и получал странное, почти демоническое удовольствие от того, что становился на несколько минут рупором сражающейся империи. Постепенно я овладел интонационными ухищрениями советского диктора, и иногда мне начинало казаться, что я настоящий ученик чародея - мой неокрепший голос вдруг взрывался раскатом громоподобных слов, словно бы подкрепленных всей танковой мощью центральной Азии.

Родителей весьма впечатлял мой имитационный талант. С другими людьми обстояло чуть сложнее.

Дело в том, что моим родным языком был не столько русский, сколько одесский. И мама, и отец говорили на уже практически вымершем русифицированном идише, который так бездарно изображают все рассказчики еврейских анекдотов. Я, можно сказать, и вырос внутри бородатого и не слишком смешного анекдота, где фраза «сколько стоит эта рыба» звучала как «скильки коштуе цей фиш».

Этот специфический одесский parlance впитался в мои голосовые связки настолько глубоко, что все позднейшие попытки преодолеть его оказались безуспешными (забегая вперед, скажу, что густая тень идиша легла не только на мой русский, но и на мой английский). Поэтому, хоть изображаемый мной Левитан звучал совершенно естественно для моих родителей, приезжих из Ма-а-асквы он смешил до колик. Мне же их тягучий как сгущенка северный выговор казался до невозможности деревенским.

Летом меня отправляли в странный пионерлагерь, расположенный совсем рядом с домом - он помещался в здании интерната для глухонемых, которых на лето, надо думать, вывозили на север. В палате пионерлагеря я развлекал более сильных и наглых ребят своим небольшим даром.

Надо сказать, что я был слабосильным мальчиком. Сперва родители надеялись, что мой рост и сила лишь временно зависли на какой-то небесной таможне, и я еще наверстаю свое. Но к шестому примерно классу стало окончательно ясно, что папа создал не Голиафа, а очередного Давида.

Мудрый Фрейд не зря говорил, что анатомия - это судьба. Мой имитационный талант оказался единственным противовесом жестокому приговору природы. Но все-таки противовес существовал, и гопники с гегемонами били меня не слишком часто - я умел их развлечь.

Сперва я просто читал заученные наизусть военные сводки, пестрящие дикими географизмами - в темной палате они звучали непобедимыми азиатскими заклинаниями. Но постепенно это наскучило моим слушателям, и я начал импровизировать. И вот здесь выяснились удивительные особенности моей магической речи.

Любая из страшных историй, которые дети рассказывают друг другу в темноте, приобретала в моем исполнении иное качество - и пугала даже тех, кто обычно смеялся над страшилками. Мало того, самые простые слова, обращенные к моим товарищам по палате в темный час после отбоя, вдруг наполнялись жутким многозначительным смыслом, стоило мне произнести их голосом Левитана.

Любой этнограф, знакомый с особенностями евразийского детства, знает, что в подростковой среде соблюдаются строгие социальные протоколы, нарушение которых чревато такими же последствиями, как неуважение к тюремным табу. Но моя волшебная сила ставила меня выше подобных правил. В минуты имперсонаций я мог, как тогда выражались, «бакланить» без всяких последствий, говоря что угодно кому угодно - и с этим смирялись, как бы почитая сошедшего на меня духа. Разумеется, я не ставил подобных экспериментов в своем обычном худосочном качестве, когда в палате становилось светло.

Была, впрочем, одна досадная проблема - о ней я уже упоминал. Некоторые ребята обладали иммунитетом к моей магии. Мало того, я их смешил. Обычно это были москвичи, занесенные к нам потоками арктического воздуха.

Причина была в моем одесском выговоре - он казался им смешным и несовместимым с грозным смыслом произносимых слов. В такие минуты я ощущал нечто похожее на трагедию поэта, которому легкая картавость мешает обольстить свет чарами вполне гениальных строк. Но москвичей среди моих слушателей было мало, и некоторые из них таки падали под ударами темных крыл моего демона, так что по этому вопросу я переживал не особо.

С одним из москвичей я даже подружился. Его звали Влад Шмыга. Это был толстый мрачный парень с очень внимательными глазами и вечно потным ежиком. Мне льстило, что он был одним из тех северян, кто не смеялся над моим выговором, а его, несомненно, впечатлял мой талант.

Есть авторы, книги которых мне никогда не хочется. Не происходит в жизни ничего такого, чтобы захотелось почитать именно их. Тем не менее, с завидной регулярностью я их читаю. Пелевин-один из таких. Известность, чтоб не сказать культовость писателя, в сочетании с мощной пиар-поддержкой и отзывами лидеров мнений, тараном пробивают мое нежелание читать его. Так случилось и с последним романом «Ананасная вода для прекрасной дамы».
Половина френдленты восторгалась им, вторая-ругала матерно. При первой возможности, я решила сложить свое мнение.

«Домашнее задание.
1) Переведите с геополитического на сущностный следующий диалог американского (А) и российского (Р) дипломатов:

А.: – Россия не демократия и никогда не была ею – а российская государственность с тринадцатого по двадцать первый век представляет собой постоянно мимикрирущее и пытающееся вооружиться новейшими технологиями татаро монгольское иго.
Р.: – Извините, но это довольно примитивная концепция. Советский Союз в годы Второй мировой войны вынес на себе главную тяжесть борьбы с нацизмом, а потом создавал ядерный щит, что было невозможно без временного ограничения прав и свобод. А про хваленую американскую демократию всем известно, что она является просто фиговым листком, прикрывающим преступное бесстыдство мафий Уолл Стрита, такое же отвратительное, как отрицание Холокоста, и все об этом знают. А вам про это даже вслух говорить нельзя.
…
Задание: переведите на геополитический, убрав элементы hate speech. Зачитайте слицемерной улыбкой. »

К концу книги я уже подзабыла, с чего все начиналось, и заскучала. Но в сухом остатке впечатление-скорее да, чем нет. «Ананасная вода для прекрасной дамы» прочлась мной, как книга о поисках Бога. О поисках Бога там, где его нет. Герои ищут его в застенках глобальных нарко-проектов спецслужб, в афганских пустынях, в Кремле и резиденции президента США, в российской глубинке, в Интернете, на облюбованном туристами Гоа, в Тибете, и в автомагазине где-то в Москве.

«Зачем ты этим занимаешься?»
Поняв, что с ним действительно говорят, Олег вздрогнул.
«Затем, - подумал он в ответ, - что ищу истину».
«Разве у тебя мало истин?»
С человеком, конечно, Олег такого разговора вести бы не стал. Или, во всяком случае, говорил бы так, чтобы за словами ничего не было видно. Но врать собственной тени было трудно - хотя бы потому, что ее голос возникал в том же месте, где появлялись все его расчеты и намерения.
«Ну… Конечно, дело не в истине, я плохо выразился. Мне просто хочется чудесного».

Герои ищут его совершенно безумными способами. Пытаются создать его, выдумать, отрицать, сделаться равными ему. Бог для каждого разный, в зависимости от вероисповедания, политических взглядов, и комбинации наркотиков.
Каждому откроется по вере его, и по дозе его.
Пелевин одинаково мастерски высмеивает как мирское, так и духовное. Вот, например, как выглядит в его трактове современная версия ада.

«Меня втолкнут в крохотную клетушку с компьютерным терминалом. На экране будут два графика – «USD/EUR» и «EUR/USD» – такие же, как на форексе. По бокам от монитора будут лежать две банкноты, подаренные мне правительствами США и Объединенной Европы – сто долларов и сто евро. Мои
деньги. Я сяду за терминал («все садятся сами», сказал следователь), – а дальше начнется моя вечная мука.

Когда вверх пойдет доллар, я буду глядеть на «EUR/USD» и страшно
кричать, видя, как падают в цене мои евро. А когда вверх пойдет евро, я будут глядеть на «USD/EUR» и страшно кричать, видя, как падают в цене мои доллары. Я буду глядеть то налево, то направо, и все время кричать.

Боги и механизмы, механизмы и боги-все это еще один, искаженный угол зрения на духовные поиски…Пелевин создал причудливый набор гротесков. Он не отрицает и не поддерживает религиозные догмы. Что вы, он просто над всеми ними стебётся. Ну и, конечно же, по ходу, изящно пополняет копилку с теориями мировых заговоров. Угощайтесь ими на здоровье, выбирайте сами, во что верить, если у вас не пропадет желание после всего прочитанного.

Автор не обязательно разделяет религиозные, метафизические, политические, эстетические, национальные, фармакологические и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами книги, ее лирическими героями и фигурами рассказчиков.

Чтобы вы знали, меня зовут Семен Левитан.

Я родился и вырос в Одессе, на пятой станции Большого Фонтана. Мы жили совсем рядом с морем, в сталинской квартире конца тридцатых годов, доставшейся моей семье из-за минутной и не вполне искренней близости к режиму. Это было просторное и светлое жилище, но в его просторе и свете отчетливо присутствовал невыразимый советский ужас, пропитавший все постройки той поры.

Однако мое детство было счастливым. Вода в море была чистой (хотя тогда ее называли грязной), трамваи ходили без перерывов, и никто в городе не знал, что вместо английского языка детям надо учить украинский – поэтому отдали меня в английскую спецшколу. По странному совпадению, в ее вестибюле висела репродукция картины «Над вечным покоем» кисти одного из моих великих однофамильцев – Исаака Левитана.

Я не имею отношения к этому художнику. Зато, если верить родителям, я отдаленный родственник знаменитого советского радиодиктора Юрия Левитана, который в сороковые годы озвучивал по радио сводки информбюро. Очень может быть, что именно гены подарили мне сильный и красивый голос «таинственного серебристо-ночного тембра», как выразилась школьная учительница музыки, безуспешно учившая меня петь.

Документальных свидетельств родства я не видел – никаких архивов у нас не сохранилось. Но семейное предание заставило маму купить целый ящик записей Левитана на гибких пластинках, сделанных из старых рентгенограмм. Подозреваю, что эта же сень отраженного величия заразила папу-преферансиста поговоркой «я таки не играю, а счет веду».

Слушая размеренный, как бы неторопливо ликующий голос Левитана, я с детства изумлялся его силе и учился подражать ей. Я запоминал наизусть целые военные сводки и получал странное, почти демоническое удовольствие от того, что становился на несколько минут рупором сражающейся империи. Постепенно я овладел интонационными ухищрениями советского диктора, и иногда мне начинало казаться, что я настоящий ученик чародея – мой неокрепший голос вдруг взрывался раскатом громоподобных слов, словно бы подкрепленных всей танковой мощью центральной Азии.

Родителей весьма впечатлял мой имитационный талант. С другими людьми обстояло чуть сложнее.

Дело в том, что моим родным языком был не столько русский, сколько одесский. И мама, и отец говорили на уже практически вымершем русифицированном идише, который так бездарно изображают все рассказчики еврейских анекдотов. Я, можно сказать, и вырос внутри бородатого и не слишком смешного анекдота, где фраза «сколько стоит эта рыба» звучала как «скильки коштуе цей фиш».

Этот специфический одесский parlance впитался в мои голосовые связки настолько глубоко, что все позднейшие попытки преодолеть его оказались безуспешными (забегая вперед, скажу, что густая тень идиша легла не только на мой русский, но и на мой английский). Поэтому, хоть изображаемый мной Левитан звучал совершенно естественно для моих родителей, приезжих из Ма-а-асквы он смешил до колик. Мне же их тягучий как сгущенка северный выговор казался до невозможности деревенским.

Летом меня отправляли в странный пионерлагерь, расположенный совсем рядом с домом – он помещался в здании интерната для глухонемых, которых на лето, надо думать, вывозили на север. В палате пионерлагеря я развлекал более сильных и наглых ребят своим небольшим даром.

Надо сказать, что я был слабосильным мальчиком. Сперва родители надеялись, что мой рост и сила лишь временно зависли на какой-то небесной таможне, и я еще наверстаю свое. Но к шестому примерно классу стало окончательно ясно, что папа создал не Голиафа, а очередного Давида.

Мудрый Фрейд не зря говорил, что анатомия – это судьба. Мой имитационный талант оказался единственным противовесом жестокому приговору природы. Но все-таки противовес существовал, и гопники с гегемонами били меня не слишком часто – я умел их развлечь.

Сперва я просто читал заученные наизусть военные сводки, пестрящие дикими географизмами – в темной палате они звучали непобедимыми азиатскими заклинаниями. Но постепенно это наскучило моим слушателям, и я начал импровизировать. И вот здесь выяснились удивительные особенности моей магической речи.

Любая из страшных историй, которые дети рассказывают друг другу в темноте, приобретала в моем исполнении иное качество – и пугала даже тех, кто обычно смеялся над страшилками. Мало того, самые простые слова, обращенные к моим товарищам по палате в темный час после отбоя, вдруг наполнялись жутким многозначительным смыслом, стоило мне произнести их голосом Левитана.

Любой этнограф, знакомый с особенностями евразийского детства, знает, что в подростковой среде соблюдаются строгие социальные протоколы, нарушение которых чревато такими же последствиями, как неуважение к тюремным табу. Но моя волшебная сила ставила меня выше подобных правил. В минуты имперсонаций я мог, как тогда выражались, «бакланить» без всяких последствий, говоря что угодно кому угодно – и с этим смирялись, как бы почитая сошедшего на меня духа. Разумеется, я не ставил подобных экспериментов в своем обычном худосочном качестве, когда в палате становилось светло.

Была, впрочем, одна досадная проблема – о ней я уже упоминал. Некоторые ребята обладали иммунитетом к моей магии. Мало того, я их смешил. Обычно это были москвичи, занесенные к нам потоками арктического воздуха.

Причина была в моем одесском выговоре – он казался им смешным и несовместимым с грозным смыслом произносимых слов. В такие минуты я ощущал нечто похожее на трагедию поэта, которому легкая картавость мешает обольстить свет чарами вполне гениальных строк. Но москвичей среди моих слушателей было мало, и некоторые из них таки падали под ударами темных крыл моего демона, так что по этому вопросу я переживал не особо.

С одним из москвичей я даже подружился. Его звали Влад Шмыга. Это был толстый мрачный парень с очень внимательными глазами и вечно потным ежиком. Мне льстило, что он был одним из тех северян, кто не смеялся над моим выговором, а его, несомненно, впечатлял мой талант.

В нем было что-то военно-детдомовское – только его хотелось назвать не сыном полка, а сыном заградотряда. Его любимым эпитетом было слово «убогий», применявшееся ко всему, от погоды до кинематографа. Кроме того, у него было необычное хобби.

Он вел досье на каждого мальчика из нашей палаты – в общей тетради, которую хранил в мешке с грязным бельем под защитой нескольких особо пахучих носков. Мне он ее доверительно показал, когда мы курили сырые ростовские сигареты в кустах возле столовой. Про меня там было написано следующее:

Семен Левитан.

Обладает умением говорить голосом загробного мира, отчего ночью делается страшно. Может не только напугать до усрачки, но и утешить и вдохновить. Таким образом, имеет уникальную способность, близкую к гипнозу. Способен выражаться красиво и заумно, так что кажешься себе некультурным дураком, но, когда забывается, начинает говорить быстро и с сильным еврейским акцентом. Тогда гипноз пропадает.

Я, конечно, и сам про себя все это знал – только формулировал чуть иначе. Однако я был знаком с собой вот уже двенадцать лет, а Владик выделил из меня эту смысловую суть всего за несколько дней. Мало того, за этот короткий срок он успел проделать то же самое и с остальными соседями по палате, и это, конечно, впечатляло. Наверное, именно тогда я впервые понял, что кроме меня в мире есть много других специфически одаренных людей, и гордиться своим даром следует очень осторожно.