Бог правду видит, да не скоро скажет — Лев Толстой. Отзыв о были Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет

Страница 1 из 2

В городе Владимире жил молодой купец Аксёнов. У него были две лавки и дом.
Из себя Аксёнов был русый, кудрявый, красивый и первый весельчак и песенник. Смолоду Аксёнов много пил, и когда напивался - буянил, но с тех пор как женился, он бросил пить, и только изредка это случалось с ним.Раз летом Аксёнов поехал в Нижний на ярмарку. Когда он стал прощаться с семьёй, жена сказала ему:
- Иван Дмитриевич, не езди ты нынче, я про тебя дурно во сне видела.
Аксёнов посмеялся и сказал:
- Ты всё боишься, как бы не загулял я на ярмарке?
Жена сказала:
- Не знаю сама, чего боюсь, а так дурно видела, - видела, будто ты приходишь из города, снял шапку, а я гляжу: голова у тебя вся седая.
Аксёнов засмеялся.
- Ну, это к прибыли. Смотри, как расторгуюсь, дорогих гостинцев привезу.
И он простился с семьёй и уехал.
На половине дороги съехался он с знакомым купцом и с ним вместе остановился ночевать. Они напились чаю вместе и легли спать в двух комнатах рядом. Аксёнов не любил долго спать; он проснулся среди ночи и, чтобы легче холодком было ехать, взбудил ямщика и велел запрягать. Потом вышел в чёрную избу, расчёлся с хозяином и уехал.
Отъехавши вёрст сорок, он опять остановился кормить, отдохнул в сенях на постоялом дворе и в обед вышел на крыльцо и велел поставить самовар; достал гитару и стал играть; вдруг ко двору подъезжает тройка с колокольчиком, и из повозки выходит чиновник с двумя солдатами, подходит к Аксёнову и спрашивает: кто, откуда? Аксёнов всё рассказывает, как есть, и просит: не угодно ли чайку вместе выпить? Только чиновник всё пристает с расспросами: «Где ночевал прошлую ночь? Один или с купцом? Видел ли купца поутру? Зачем рано уехал со двора?» Аксёнов удивился, зачем его обо всём спрашивают: всё рассказал, как было, да и говорит:
- Что ж вы меня так выспрашиваете? Я не вор, не разбойник какой-нибудь. Еду по своему делу, и нечего меня спрашивать.
Тогда чиновник кликнул солдат и сказал:
- Я исправник и спрашиваю тебя затем, что купец, с каким ты ночевал прошлую ночь, зарезан. Покажи вещи, а вы обыщите его.
Взошли в избу, взяли чемодан и мешок и стали развязывать и искать. Вдруг исправник вынул из мешка ножик и закричал:
- Это чей ножик?
Аксёнов поглядел, видит - ножик в крови из его мешка достали, и испугался.
- А отчего кровь на ноже?
Аксёнов хотел отвечать, но не мог выговорить слова.
- Я… я не знаю… я… пож… я… не мой…
Тогда исправник сказал:
- Поутру купца нашли зарезанным на постели. Кроме тебя, некому было это сделать. Изба была заперта изнутри, а в избе никого, кроме тебя, не было. Вот и ножик в крови у тебя в мешке, да и по лицу видно. Говори, как ты убил его и сколько ты ограбил денег?
Аксёнов божился, что не он это сделал, что не видал купца после того, как пил чай с ним, что деньги у него свои 8000, что ножик не его. Но голос у него обрывался, лицо было бледно, и он весь трясся от страха, как виноватый.
Исправник позвал солдат, велел связать и вести его на телегу. Когда его с связанными ногами взвалили на телегу, Аксёнов перекрестился и заплакал. У Аксёнова отобрали вещи и деньги, отослали его в ближний город, в острог. Послали во Владимир узнать, какой человек был Аксёнов, и все купцы и жители владимирские показали, что Аксёнов смолоду пил и гулял, но был человек хороший. Тогда его стали судить. Судили его за то, что он убил рязанского купца и украл 20 000 денег.
Жена убивалась о муже и не знала, что думать. Дети её ещё все были малы, а один был у груди. Она забрала всех с собою и поехала в тот город, где её муж содержался в остроге. Сначала её не пускали, но потом она упросила начальников, и её привели к мужу. Когда она увидала его в острожном платье, в цепях, вместе с разбойниками, - она ударилась о землю и долго не могла очнуться. Потом она поставила детей вокруг себя, села с ним рядышком и стала сказывать ему про домашние дела и спрашивать его про всё, что с ним случилось. Он всё рассказал ей. Она сказала:
- Как же быть теперь?
Он сказал:
- Надо просить царя. Нельзя же невинному погибать!
Жена сказала, что она уже подавала прошение царю, но что прошение не дошло. Аксёнов ничего не сказал и только потупился. Тогда жена сказала:
- Недаром я тогда, помнишь, видела сон, что ты сед стал. Вот уж и вправду ты с горя поседел. Не ездить бы тебе тогда.
И она начала перебирать его волоса и сказала:
- Ваня, друг сердечный, жене скажи правду: не ты сделал это?
Аксёнов сказал:
- И ты подумала на меня! - закрылся руками и заплакал.
Потом пришёл солдат и сказал, что жене с детьми надо уходить. И Аксёнов в последний раз простился с семьёй.
Когда жена ушла, Аксёнов стал вспоминать, что говорили. Когда он вспомнил, что жена тоже подумала на него и спрашивала его, он ли убил купца, он сказал себе: «Видно, кроме Бога, никто не может знать правды, и только его надо просить и от него только ждать милости».
И с тех пор Аксёнов перестал подавать прошения, перестал надеяться и только молился Богу.
Аксёнова присудили наказать кнутом и сослать в каторжную работу. Так и сделали.
Его высекли кнутом и потом, когда от кнута раны зажили, его погнали с другими каторжниками в Сибирь.
В Сибири, на каторге, Аксёнов жил 26 лет. Волоса его на голове стали белые как снег, и борода отросла длинная, узкая и седая. Вся весёлость его пропала. Он сгорбился, стал ходить тихо, говорил мало, никогда не смеялся и часто молился Богу.
В остроге Аксёнов выучился шить сапоги и на заработанные деньги купил Четьи минеи и читал их, когда был свет в остроге; а по праздникам ходил в острожную церковь, читал Апостол и пел на клиросе, - голос у него всё ещё был хорош. Начальство любило Аксёнова за его смиренство, а товарищи острожные почитали его и называли «дедушкой» и «божьим человеком». Когда бывали просьбы по острогу, товарищи всегда Аксёнова посылали просить начальство, и когда промеж каторжных были ссоры, то они всегда к Аксёнову приходили судиться.
Из дому никто не писал писем Аксёнову, и он не знал, живы ли его жена и дети.
Привели раз на каторгу новых колодников. Вечером все старые колодники собрались вокруг новых и стали их расспрашивать, кто из какого города или деревни и кто за какие дела. Аксёнов тоже подсел на нары подле новых и, потупившись, слушал, кто что рассказывал. Один из новых колодников был высокий, здоровый старик лет 60-ти, с седой стриженой бородой. Он рассказывал, за что его взяли. Он говорил:
- Так, братцы, ни за что сюда попал. У ямщика лошадь отвязал от саней. Поймали, говорят: украл. А я говорю: я только доехать скорей хотел, - я лошадь пустил. Да и ямщик мне приятель. Порядок, я говорю? - Нет, говорят, украл. А того не знают, что и где украл. Были дела, давно бы следовало сюда попасть, да не могли уличить, а теперь не по закону сюда загнали. Да врёшь, - бывал в Сибири, да недолго гащивал…
- А ты откуда будешь? - спросил один из колодников.
- А мы из города Владимира, тамошние мещане. Звать Макаром, а величают Семёновичем.
Аксёнов поднял голову и спросил:
- А что, не слыхал ли, Семёныч, во Владимире-городе про Аксёновых-купцов? Живы ли?
- Как не слыхать! Богатые купцы, даром что отец в Сибири. Такой же, видно, как и мы, грешные. А ты сам, дедушка, за какие дела?
Аксёнов не любил говорить про своё несчастье; он вздохнул и сказал:
- По грехам своим двадцать шестой год нахожусь в каторжной работе.
Макар Семёнов сказал:
- А по каким же таким грехам?
Аксёнов сказал:
- Стало быть, стоило того, - и не хотел больше рассказывать, но другие острожные товарищи рассказали новому, как Аксёнов попал в Сибирь.
Они рассказали, как на дороге кто-то убил купца и подсунул Аксёнову ножик и как за это его понапрасну засудили.
Когда Макар Семёнов услыхал это, он взглянул на Аксёнова, хлопнул себя руками по коленам и сказал:
- Ну, чудо! Вот чудо-то! Постарел же ты, дедушка!
Его стали спрашивать, чему он удивлялся и где он видел Аксёнова; но Макар Семёнов не отвечал, он только сказал:
- Чудеса, ребята, где свидеться пришлось!
И с этих слов пришло Аксёнову в мысли, что не знает ли этот человек про то, кто убил купца. Он сказал:
- Или ты слыхал, Семёныч, прежде про это дело, или видал меня прежде?

В городе Владимире жил молодой купец Аксенов. У него были две лавки и дом.

Из себя Аксенов был русый, кудрявый, красивый и первый весельчак и песенник. Смолоду Аксенов много пил, и когда напивался – буянил, но с тех пор как женился, он бросил пить, и только изредка это случалось с ним.

Раз летом Аксенов поехал в Нижний на ярмарку. Когда он стал прощаться с семьей, жена сказала ему:

– Иван Дмитриевич, не езди ты нынче, я про тебя дурно во сне видела.

Аксенов посмеялся и сказал:

– Ты все боишься, как бы не загулял я на ярмарке?

Жена сказала:

– Не знаю сама, чего боюсь, а так дурно видела, – видела, будто ты приходишь из города, снял шапку, а я гляжу: голова у тебя вся седая.

Аксенов засмеялся:

– Ну, это к прибыли. Смотри, как расторгуюсь, дорогих гостинцев привезу.

И он простился с семьей и уехал.

На половине дороги съехался он с знакомым купцом и с ним вместе остановился ночевать. Они напились чаю вместе и легли спать в двух комнатах рядом. Аксенов не любил долго спать; он проснулся среди ночи и, чтобы легче холодком было ехать, взбудил ямщика и велел запрягать. Потом вышел в черную избу, расчелся с хозяином и уехал.

Отъехавши верст сорок, он опять остановился кормить, отдохнул в сенях на постоялом дворе и в обед вышел на крыльцо и велел поставить самовар; достал гитару и стал играть; вдруг ко двору подъезжает тройка с колокольчиком, и из повозки выходит чиновник с двумя солдатами, подходит к Аксенову и спрашивает: кто, откуда?

Комплексный анализ были Л.Н. Толстого

«Бог правду видит, да не скоро скажет»

Творчество Л.Н. Толстого очень разнообразно по своей жанровой и тематической направленности. В его культурном наследии представлены и романы, и повести, и рассказы, и сказки. Но особенно интересны и привлекательны были Л.Н. Толстого: «Лев и собачка», «Котенок», «Как мальчик рассказывал про то, как его в лесу застала гроза», «Бешеная собака» и другие. По названию можно понять, что эти произведения Толстого предназначались для детской аудитории. Но некоторые детские произведения Льва Николаевича не менее ценны и для взрослой аудитории.

Так, например, уже в заголовке были «Бог правду видит, да не скоро скажет» можно увидеть отражение религиозных воззрений писателя. Они же отражаются и в содержании произведения. В жанре рассказа-были автор повествует нам об истории купца, оказавшегося несправедливо наказанным, отправленного в Сибирь на каторгу на долгие 26 лет за преступление, которого он не совершал.

По внешней композиции текст состоит из заголовка и основной части без деления на главы. В качестве заголовка автор выбрал русскую пословицу «Бог правду видит, да не скоро скажет», по которой можно определить первую особенность художественного текста: простота языка, его народность, фольклорность.

Повествование ведется от 3-го лица простым разговорным языком, создается впечатление, словно рассказчик был непосредственным наблюдателем всех событий – таким образом создается реалистичный тон повествования.

Исследуя внутреннюю композицию, можем условно разделить текст на две части (по принципу антитезы): веселая, свободная жизнь Аксенова и его жизнь под арестом в Сибири.

В экспозиции (1 – 4 предложения) рассказчик знакомит нас с главным героем в фольклорном жанре, словно сказку рассказывает: «жил молодой купец» во Владимире, любитель выпить и буянить, имел две лавки и дом, после женитьбы немного остепенился. Завязкой были, по моему мнению, можно назвать эпизод отправления Аксенова в Нижний на ярмарку (фольклорный стиль сохраняется: «раз летом…»). Сюжет развивается относительно быстро; динамичность создается отсутствием вставных эпизодов, диалоговой формой повествования и большим количеством глаголов: съехались, остановился, легли спать, вышел, уехал и так далее. А сложные предложения с большим количеством сочинительных союзов не только не замедляют темп происходящих событий, но и усиливают чувство одновременности действий (словно рассказчик торопился обо всем рассказать). Первая, условно выделенная нами часть заканчивается на быстрой сцене ареста Аксенова; начинается вторая – каторжная жизнь купца. В кульминации, по-моему, наиболее ярко вырисовывается проблема произведения: в момент признания Макара Семенова в убийстве 26-летней давности, за которое сидит Аксенов, особенно остро стоит вопрос: неужели после всего можно простить. В развязке – идея произведения: Иван Дмитриевич прощает своего злодея, оставляя его преступление на Божий суд (раз суд человеческий оказался так несправедлив): «Аксенов…заплакал и сказал: - Бог простит тебя». Автор убеждает нас в том, что умение прощать – одно из самых гуманных и необходимых качеств человека. И только истинное прощение может даровать страдальцу настоящую свободу и долгожданный душевный покой: «И вдруг у него на душе легко стало. И он перестал скучать о доме, и никуда не хотел». Человечность Аксенова – моральная победа над преступной жестокостью Семенова.

В системе образов каждый персонаж индивидуален. Средствами их характеристик автор использует портреты, поведение и их речь. Обратим внимание не на второстепенных, а на главных героев. Для характеристики Ивана Дмитриевича Аксенова Толстой использует портретные зарисовки в стиле фольклорных описаний («русый, кудрявый, красивый», «волоса … стали белые», «борода отросла длинная, узкая и седая»), характеристики от лица других персонажей («весельчак и песенник», «человек хороший», «смиренный»). Речь Аксенова проста, понятна, как речь человека из народа. При этом, хочется отметить, что образ его не статичен: если в начале перед нами веселый парень, живший для себ, то в конце – «веселость его пропала, он сгорбился, стал ходить тихо, говорил мало, никогда не смеялся и часто молился богу». Аксенов стал «божьим человеком», живущим для других. В этом, мне кажется, также можно увидеть религиозность Толстого.

Положительному Аксенову противопоставлен Макар Семенов – вор, лгун, убийца и душегуб. Всё произведение проникнуто трагическим пафосом: истерзанная душа Аксенова, понимание того, что судьба невиновного человека может быть так просто загублена (несовершенной нашей судебной системой), и смерть героя накануне оправдания.

Нужно отметить, что с лингвистической стороны текст достаточно простой: синтаксические конструкции относительно просты (несмотря на то, что много сложных предложений – простые в их составе осложнены мало, разве что однородными членами). Большое количество бессоюзных и сложносочиненных предложений в сочетании с соответствующей пунктуацией, по моему мнению, придают действию динамичность, но не «комкают» ход событий.

Художественная речь персонажей наполнена риторическими восклицаниями («И ты подумала на меня!», «Вот чудо-то!», «И всё от того злодея!»), инверсиями, повторами, что придает языку сказовый и даже напевный характер, помогает более точно передать характер, чувства и душевное состояние героев.

Народность, фольклорность произведения прослеживается и в пословицах, в поговорках, народных выражениях, которыми насыщен язык героев и рассказчика: «загулял», «тамошние», «божился», «убивалась», «не пойман – не вор», «как бог на душу положит», «земля слухом помнится». Интересны и другие художественно-изобразительные средства: метонимия («голова седая»), сравнения («такая скука…что хоть руки на себя наложить», «волоса…белые как снег», «трясся…как виноватый»), эпитеты («дурно видела», «друг сердечный», божьим человеком», «злодея окаянного»).

Весь художественный мир, созданный Л.Н. Толстым, помогает ещё раз обратить внимание не только на нравственные проблемы общества той и современной поры, но и на общественно-политические. Писатель разоблачает правительственное насилие над народом, несовершенную судебную систему и неправедный суд человеческий. И тут невольно вспоминаются слова другого толстовского героя (Платона Каратаева из «Войны и мира»): «Где суд, там неправда». Наш герой Иван Дмитриевич Аксенов своей судьбой подтверждает эту жизненную аксиому.

Бог правду видит, да не скоро скажет

В городе Владимире жил молодой купец Аксенов. У него были две лавки и дом.

Из себя Аксенов был русый, кудрявый, красивый и первый весельчак и песенник. Смолоду Аксенов много пил, и когда напивался – буянил, но с тех пор как женился, он бросил пить, и только изредка это случалось с ним.

Раз летом Аксенов поехал в Нижний на ярмарку. Когда он стал прощаться с семьей, жена сказала ему:

– Иван Дмитриевич, не езди ты нынче, я про тебя дурно во сне видела.

Аксенов посмеялся и сказал:

– Ты все боишься, как бы не загулял я на ярмарке?

Жена сказала:

– Не знаю сама, чего боюсь, а так дурно видела, – видела, будто ты приходишь из города, снял шапку, а я гляжу: голова у тебя вся седая.

Аксенов засмеялся:

– Ну, это к прибыли. Смотри, как расторгуюсь, дорогих гостинцев привезу.

И он простился с семьей и уехал.

На половине дороги съехался он с знакомым купцом и с ним вместе остановился ночевать. Они напились чаю вместе и легли спать в двух комнатах рядом. Аксенов не любил долго спать; он проснулся среди ночи и, чтобы легче холодком было ехать, взбудил ямщика и велел запрягать. Потом вышел в черную избу, расчелся с хозяином и уехал.

Отъехавши верст сорок, он опять остановился кормить, отдохнул в сенях на постоялом дворе и в обед вышел на крыльцо и велел поставить самовар; достал гитару и стал играть; вдруг ко двору подъезжает тройка с колокольчиком, и из повозки выходит чиновник с двумя солдатами, подходит к Аксенову и спрашивает: кто, откуда? Аксенов все рассказывает, как есть, и просит: не угодно ли чайку вместе выпить? Только чиновник все пристает с расспросами: «Где ночевал прошлую ночь? Один или с купцом? Видел ли купца поутру? Зачем рано уехал со двора?» Аксенов удивился, зачем его обо всем спрашивают: все рассказал, как было, да и говорит: «Что ж вы меня так выспрашиваете? Я не вор, не разбойник какой-нибудь. Еду по своему делу, и нечего меня спрашивать».

Тогда чиновник кликнул солдат и сказал:

– Я исправник и спрашиваю тебя затем, что купец, с каким ты ночевал прошлую ночь, зарезан. Покажи вещи, а вы обыщите его.

Взошли в избу, взяли чемодан и мешок и стали развязывать и искать. Вдруг исправник вынул из мешка ножик и закричал:

– Это чей ножик?

Аксенов поглядел, видит – ножик в крови из его мешка достали, и испугался.

– А отчего кровь на ноже?

Аксенов хотел отвечать, но не мог выговорить слова.

– Я… я не знаю… я… нож… не мой…

Тогда исправник сказал:

– Поутру купца нашли зарезанным на постели. Кроме тебя, некому было это сделать. Изба была заперта изнутри, а в избе никого, кроме тебя, не было. Вот и ножик в крови у тебя в мешке, да и по лицу видно. Говори, как ты убил его и сколько ты ограбил денег?

Аксенов божился, что не он это сделал, что не видал купца после того, как пил чай с ним, что деньги у него свои 8000, что ножик не его. Но голос у него обрывался, лицо было бледно, и он весь трясся от страха, как виноватый.

Исправник позвал солдат, велел связать и вести его на телегу. Когда его с связанными ногами взвалили на телегу, Аксенов перекрестился и заплакал. У Аксенова отобрали вещи и деньги, отослали его в ближний город, в острог. Послали во Владимир узнать, какой человек был Аксенов, и все купцы и жители владимирские показали, что Аксенов смолоду пил и гулял, но был человек хороший. Тогда его стали судить. Судили его за то, что он убил рязанского купца и украл 20 000 денег.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Страница 1 из 2

В городе Владимире жил молодой купец Аксёнов. У него были две лавки и дом.
Из себя Аксёнов был русый, кудрявый, красивый и первый весельчак и песенник. Смолоду Аксёнов много пил, и когда напивался - буянил, но с тех пор как женился, он бросил пить, и только изредка это случалось с ним.Раз летом Аксёнов поехал в Нижний на ярмарку. Когда он стал прощаться с семьёй, жена сказала ему:
- Иван Дмитриевич, не езди ты нынче, я про тебя дурно во сне видела.
Аксёнов посмеялся и сказал:
- Ты всё боишься, как бы не загулял я на ярмарке?
Жена сказала:
- Не знаю сама, чего боюсь, а так дурно видела, - видела, будто ты приходишь из города, снял шапку, а я гляжу: голова у тебя вся седая.
Аксёнов засмеялся.
- Ну, это к прибыли. Смотри, как расторгуюсь, дорогих гостинцев привезу.
И он простился с семьёй и уехал.
На половине дороги съехался он с знакомым купцом и с ним вместе остановился ночевать. Они напились чаю вместе и легли спать в двух комнатах рядом. Аксёнов не любил долго спать; он проснулся среди ночи и, чтобы легче холодком было ехать, взбудил ямщика и велел запрягать. Потом вышел в чёрную избу, расчёлся с хозяином и уехал.
Отъехавши вёрст сорок, он опять остановился кормить, отдохнул в сенях на постоялом дворе и в обед вышел на крыльцо и велел поставить самовар; достал гитару и стал играть; вдруг ко двору подъезжает тройка с колокольчиком, и из повозки выходит чиновник с двумя солдатами, подходит к Аксёнову и спрашивает: кто, откуда? Аксёнов всё рассказывает, как есть, и просит: не угодно ли чайку вместе выпить? Только чиновник всё пристает с расспросами: «Где ночевал прошлую ночь? Один или с купцом? Видел ли купца поутру? Зачем рано уехал со двора?» Аксёнов удивился, зачем его обо всём спрашивают: всё рассказал, как было, да и говорит:
- Что ж вы меня так выспрашиваете? Я не вор, не разбойник какой-нибудь. Еду по своему делу, и нечего меня спрашивать.
Тогда чиновник кликнул солдат и сказал:
- Я исправник и спрашиваю тебя затем, что купец, с каким ты ночевал прошлую ночь, зарезан. Покажи вещи, а вы обыщите его.
Взошли в избу, взяли чемодан и мешок и стали развязывать и искать. Вдруг исправник вынул из мешка ножик и закричал:
- Это чей ножик?
Аксёнов поглядел, видит - ножик в крови из его мешка достали, и испугался.
- А отчего кровь на ноже?
Аксёнов хотел отвечать, но не мог выговорить слова.
- Я… я не знаю… я… пож… я… не мой…
Тогда исправник сказал:
- Поутру купца нашли зарезанным на постели. Кроме тебя, некому было это сделать. Изба была заперта изнутри, а в избе никого, кроме тебя, не было. Вот и ножик в крови у тебя в мешке, да и по лицу видно. Говори, как ты убил его и сколько ты ограбил денег?
Аксёнов божился, что не он это сделал, что не видал купца после того, как пил чай с ним, что деньги у него свои 8000, что ножик не его. Но голос у него обрывался, лицо было бледно, и он весь трясся от страха, как виноватый.
Исправник позвал солдат, велел связать и вести его на телегу. Когда его с связанными ногами взвалили на телегу, Аксёнов перекрестился и заплакал. У Аксёнова отобрали вещи и деньги, отослали его в ближний город, в острог. Послали во Владимир узнать, какой человек был Аксёнов, и все купцы и жители владимирские показали, что Аксёнов смолоду пил и гулял, но был человек хороший. Тогда его стали судить. Судили его за то, что он убил рязанского купца и украл 20 000 денег.
Жена убивалась о муже и не знала, что думать. Дети её ещё все были малы, а один был у груди. Она забрала всех с собою и поехала в тот город, где её муж содержался в остроге. Сначала её не пускали, но потом она упросила начальников, и её привели к мужу. Когда она увидала его в острожном платье, в цепях, вместе с разбойниками, - она ударилась о землю и долго не могла очнуться. Потом она поставила детей вокруг себя, села с ним рядышком и стала сказывать ему про домашние дела и спрашивать его про всё, что с ним случилось. Он всё рассказал ей. Она сказала:
- Как же быть теперь?
Он сказал:
- Надо просить царя. Нельзя же невинному погибать!
Жена сказала, что она уже подавала прошение царю, но что прошение не дошло. Аксёнов ничего не сказал и только потупился. Тогда жена сказала:
- Недаром я тогда, помнишь, видела сон, что ты сед стал. Вот уж и вправду ты с горя поседел. Не ездить бы тебе тогда.
И она начала перебирать его волоса и сказала:
- Ваня, друг сердечный, жене скажи правду: не ты сделал это?
Аксёнов сказал:
- И ты подумала на меня! - закрылся руками и заплакал.
Потом пришёл солдат и сказал, что жене с детьми надо уходить. И Аксёнов в последний раз простился с семьёй.
Когда жена ушла, Аксёнов стал вспоминать, что говорили. Когда он вспомнил, что жена тоже подумала на него и спрашивала его, он ли убил купца, он сказал себе: «Видно, кроме Бога, никто не может знать правды, и только его надо просить и от него только ждать милости».
И с тех пор Аксёнов перестал подавать прошения, перестал надеяться и только молился Богу.
Аксёнова присудили наказать кнутом и сослать в каторжную работу. Так и сделали.
Его высекли кнутом и потом, когда от кнута раны зажили, его погнали с другими каторжниками в Сибирь.
В Сибири, на каторге, Аксёнов жил 26 лет. Волоса его на голове стали белые как снег, и борода отросла длинная, узкая и седая. Вся весёлость его пропала. Он сгорбился, стал ходить тихо, говорил мало, никогда не смеялся и часто молился Богу.
В остроге Аксёнов выучился шить сапоги и на заработанные деньги купил Четьи минеи и читал их, когда был свет в остроге; а по праздникам ходил в острожную церковь, читал Апостол и пел на клиросе, - голос у него всё ещё был хорош. Начальство любило Аксёнова за его смиренство, а товарищи острожные почитали его и называли «дедушкой» и «божьим человеком». Когда бывали просьбы по острогу, товарищи всегда Аксёнова посылали просить начальство, и когда промеж каторжных были ссоры, то они всегда к Аксёнову приходили судиться.
Из дому никто не писал писем Аксёнову, и он не знал, живы ли его жена и дети.
Привели раз на каторгу новых колодников. Вечером все старые колодники собрались вокруг новых и стали их расспрашивать, кто из какого города или деревни и кто за какие дела. Аксёнов тоже подсел на нары подле новых и, потупившись, слушал, кто что рассказывал. Один из новых колодников был высокий, здоровый старик лет 60-ти, с седой стриженой бородой. Он рассказывал, за что его взяли. Он говорил:
- Так, братцы, ни за что сюда попал. У ямщика лошадь отвязал от саней. Поймали, говорят: украл. А я говорю: я только доехать скорей хотел, - я лошадь пустил. Да и ямщик мне приятель. Порядок, я говорю? - Нет, говорят, украл. А того не знают, что и где украл. Были дела, давно бы следовало сюда попасть, да не могли уличить, а теперь не по закону сюда загнали. Да врёшь, - бывал в Сибири, да недолго гащивал…
- А ты откуда будешь? - спросил один из колодников.
- А мы из города Владимира, тамошние мещане. Звать Макаром, а величают Семёновичем.
Аксёнов поднял голову и спросил:
- А что, не слыхал ли, Семёныч, во Владимире-городе про Аксёновых-купцов? Живы ли?
- Как не слыхать! Богатые купцы, даром что отец в Сибири. Такой же, видно, как и мы, грешные. А ты сам, дедушка, за какие дела?
Аксёнов не любил говорить про своё несчастье; он вздохнул и сказал:
- По грехам своим двадцать шестой год нахожусь в каторжной работе.
Макар Семёнов сказал:
- А по каким же таким грехам?
Аксёнов сказал:
- Стало быть, стоило того, - и не хотел больше рассказывать, но другие острожные товарищи рассказали новому, как Аксёнов попал в Сибирь.
Они рассказали, как на дороге кто-то убил купца и подсунул Аксёнову ножик и как за это его понапрасну засудили.
Когда Макар Семёнов услыхал это, он взглянул на Аксёнова, хлопнул себя руками по коленам и сказал:
- Ну, чудо! Вот чудо-то! Постарел же ты, дедушка!
Его стали спрашивать, чему он удивлялся и где он видел Аксёнова; но Макар Семёнов не отвечал, он только сказал:
- Чудеса, ребята, где свидеться пришлось!
И с этих слов пришло Аксёнову в мысли, что не знает ли этот человек про то, кто убил купца. Он сказал:
- Или ты слыхал, Семёныч, прежде про это дело, или видал меня прежде?