Open
Close

Чехов "Вишневый сад": описание, герои, анализ пьесы. А.П

7 363 views

17 января 1904 года в Московском художественном театре была впервые поставлена пьеса Антона Павловича Чехова «Вишневый сад». Именно этой пьесе суждено было стать символом русской драматургии ХХ века.

«Вишневый сад» – последняя пьеса Чехова и вершина его драматургического творчества. Ко времени написания этой пьесы в 1903 году Чехов был уже признанным властителем дум и автором четырех пьес, каждая из которых стала событием, — «Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры».

Основная драматургическая особенность «Вишневого сада» – символизм. Главным героем-символом пьесы является не тот или иной персонаж, а сам вишневый сад. Этот сад выращен не ради выгоды, а для услаждения взгляда его владельцев-дворян. Но экономические реалии начинающегося ХХ века неумолимо диктуют свои законы, и сад будет вырублен, как распадутся и дворянские гнезда, а вместе с ними уйдет в историю и дворянская Россия XIX столетия, и на смену ей придет Россия ХХ века с ее революциями, первая из которых уже не за горами.

Чехов уже тесно сотрудничал с Московским художественным театром. Работая над пьесой, он часто обсуждал ее со Станиславским, а главная роль Раневской изначально предназначалась для актрисы Ольги Книппер-Чеховой, ставшей в 1901 году женой писателя.



Премьера «Вишневого сада» прошла с большим успехом и стала главным событием в Москве в начале 1904 года, чему способствовали мастерство и слава Чехова, репутация МХТ, режиссерский талант Станиславского и блестящая игра актеров МХТ. Кроме Ольги Книппер-Чеховой, в премьерном спектакле играли сам Константин Станиславский (выступивший в роли Гаева), Леонид Леонидов (в роли Лопахина), Василий Качалов (сыгравший Трофимова), Владимир Грибунин (роль Симеонова-Пищика), Иван Москвин (сыграл Епиходова), а Александр Артем приводил в восторг публику в роли Фирса, которую Чехов написал специально для этого своего любимого актера.

В том же 1904 году Чехов, у которого обострился туберкулез, уехал на лечение в Германию, где и умер в июле.


А «Вишневый сад» начал триумфальное шествие по театральным сценам России и мира, которое продолжается и поныне. Только в 1904 году эта пьеса Чехова была поставлена в Харьковском театре Дюковой (одновременно с постановкой в МХТ, премьера – 17 января 1904 года), Товариществом новой драмы в Херсоне (режиссер и исполнитель роли Трофимова – Всеволод Мейерхольд), в Киевском театре Соловцова и в Виленском театре. А в 1905 году «Вишневый сад» увидели и зрители в Петербурге – на сцене Александринки пьесу Чехова поставил Юрий Озеровский, а в качестве театрального художника выступил Константин Коровин.



Сцена из II действия спектакля «Вишневый сад» по пьесе А.П. Чехова. МХТ, 1904. Фото из альманаха «Альбом «Солнца России», №7. «Московский художественный театр. Пьесы А.П. Чехова»








Афиша постановки «Вишневого сада» в Киевском театре. 1904.

Комедия в 4-х действиях

Действующие лица
Раневская Любовь Андреевна , помещица. Аня , ее дочь, 17 лет. Варя , ее приемная дочь, 24 лет. Гаев Леонид Андреевич , брат Раневской. Лопахин Ермолай Алексеевич , купец. Трофимов Петр Сергеевич , студент. Симеонов-Пищик Борис Борисович , помещик. Шарлотта Ивановна , гувернантка. Епиходов Семен Пантелеевич , конторщик. Дуняша , горничная. Фирс , лакей, старик 87 лет. Яша , молодой лакей. Прохожий . Начальник станции . Почтовый чиновник . Гости, прислуга .

Действие происходит в имении Л. А. Раневской.

Действие первое

Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты.

Входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке.

Лопахин . Пришел поезд, слава богу. Который час? Дуняша . Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло. Лопахин . На сколько же это опоздал поезд? Часа на два, по крайней мере. (Зевает и потягивается.) Я-то хорош, какого дурака свалял! Нарочно приехал сюда, чтобы на станции встретить, и вдруг проспал... Сидя уснул. Досада... Хоть бы ты меня разбудила. Дуняша . Я думала, что вы уехали. (Прислушивается.) Вот, кажется, уже едут. Лопахин (прислушивается) . Нет... Багаж получить, то да се...

Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь стала... Хороший она человек. Легкий, простой человек. Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой покойный — он тогда здесь на деревне в лавке торговал — ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу... Мы тогда вместе пришли зачем-то во двор, и он выпивши был. Любовь Андреевна, как сейчас помню, еще молоденькая, такая худенькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате, в детской. «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет...»

Мужичок... Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках. Со свиным рылом в калашный ряд... Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком... (Перелистывает книгу.) Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул.

Дуняша . А собаки всю ночь не спали, чуют, что хозяева едут. Лопахин . Что ты, Дуняша, такая... Дуняша . Руки трясутся. Я в обморок упаду. Лопахин . Очень уж ты нежная, Дуняша. И одеваешься, как барышня, и прическа тоже. Так нельзя. Надо себя помнить.

Входит Епиходов с букетом; он в пиджаке и в ярко вычищенных сапогах, которые сильно скрипят; войдя, он роняет букет.

Епиходов (поднимает букет) . Вот Садовник прислал, говорит, в столовой поставить. (Отдает Дуняше букет.) Лопахин . И квасу мне принесешь. Дуняша . Слушаю. (Уходит.) Епиходов . Сейчас утренник, мороз в три градуса, а вишня вся в цвету. Не могу одобрить нашего климата. (Вздыхает.) Не могу. Наш климат не может способствовать в самый раз. Вот, Ермолай Алексеич, позвольте вам присовокупить, купил я себе третьего дня сапоги, а они, смею вас уверить, скрипят так, что нет никакой возможности. Чем бы смазать? Лопахин . Отстань. Надоел. Епиходов . Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье. И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь.

Дуняша входит, подает Лопахину квас.

Я пойду. (Натыкается на стул, который падает.) Вот... (Как бы торжествуя.) Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим... Это просто даже замечательно! (Уходит.)

Дуняша . А мне, Ермолай Алексеич, признаться, Епиходов предложение сделал. Лопахин . А! Дуняша . Не знаю уж как... Человек он смирный, а только иной раз как начнет говорить, ничего не поймешь. И хорошо, и чувствительно, только непонятно. Мне он как будто и нравится. Он меня любит безумно. Человек он несчастливый, каждый день что-нибудь. Его так и дразнят у нас: двадцать два несчастья... Лопахин (прислушивается) . Вот, кажется, едут... Дуняша . Едут! Что ж это со мной... похолодела вся. Лопахин . Едут, в самом деле. Пойдем встречать. Узнает ли она меня? Пять лет не видались. Дуняша (в волнении) . Я сейчас упаду... Ах, упаду!

Слышно, как к дому подъезжают два экипажа. Лопахин и Дуняша быстро уходят. Сцена пуста. В соседних комнатах начинается шум. Через сцену, опираясь на палочку, торопливо проходит Фирс , ездивший встречать Любовь Андреевну; он в старинной ливрее и в высокой шляпе; что-то говорит сам с собой, но нельзя разобрать ни одного слова. Шум за сценой все усиливается. Голос: «Вот пройдемте здесь...» Любовь Андреевна , Аня и Шарлотта Ивановна с собачкой на цепочке, одетые по-дорожному. Варя в пальто и платке, Гаев , Симеонов-Пищик , Лопахин , Дуняша с узлом и зонтиком, прислуга с вещами — все идут через комнату.

Аня . Пройдемте здесь. Ты, мама, помнишь, какая это комната? Любовь Андреевна (радостно, сквозь слезы) . Детская!
Варя . Как холодно, у меня руки закоченели. (Любови Андреевне.) Ваши комнаты, белая и фиолетовая, такими же и остались, мамочка. Любовь Андреевна . Детская, милая моя, прекрасная комната... Я тут спала, когда была маленькой... (Плачет.) И теперь я как маленькая... (Целует брата, Варю, потом опять брата.) А Варя по-прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала... (Целует Дуняшу.) Гаев . Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки? Шарлотта (Пищику) . Моя собака и орехи кушает. Пищик (удивленно) . Вы подумайте!

Уходят все, кроме Ани и Дуняши.

Дуняша . Заждались мы... (Снимает с Ани пальто, шляпу.) Аня . Я не спала в дороге четыре ночи... теперь озябла очень. Дуняша . Вы уехали в Великом посту, тогда был снег, был мороз, а теперь? Милая моя! (Смеется, целует ее.) Заждалась вас, радость моя, светик... Я скажу вам сейчас, одной минутки не могу утерпеть... Аня (вяло) . Опять что-нибудь... Дуняша . Конторщик Епиходов после Святой мне предложение сделал. Аня . Ты все об одном... (Поправляет волосы.) Я растеряла все шпильки... (Она очень утомлена, даже пошатывается.) Дуняша . Уж я не знаю, что и думать. Он меня любит, так любит! Аня (глядит в свою дверь, нежно) . Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в сад... О, если бы я могла уснуть! Я не спала всю дорогу, томило меня беспокойство. Дуняша . Третьего дня Петр Сергеич приехали. Аня (радостно) . Петя! Дуняша . В бане спят, там и живут. Боюсь, говорят, стеснить. (Взглянув на свои карманные часы.) Надо бы их разбудить, да Варвара Михайловна не велела. Ты, говорит, его не буди.

Входит Варя , на поясе у нее вязка ключей.

Варя . Дуняша, кофе поскорей... Мамочка кофе просит. Дуняша . Сию минуточку. (Уходит.) Варя . Ну, слава богу, приехали. Опять ты дома. (Ласкаясь.) Душечка моя приехала! Красавица приехала! Аня . Натерпелась я. Варя . Воображаю! Аня . Выехала я на Страстной неделе, тогда было холодно. Шарлотта всю дорогу говорит, представляет фокусы. И зачем ты навязала мне Шарлотту... Варя . Нельзя же тебе одной ехать, душечка. В семнадцать лет! Аня . Приезжаем в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом все ласкалась, плакала... Варя (сквозь слезы) . Не говори, не говори... Аня . Дачу свою около Ментоны она уже продала, у нее ничего не осталось, ничего. У меня тоже не осталось ни копейки, едва доехали. И мама не понимает! Сядем на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю. Шарлотта тоже. Яша тоже требует себе порцию, просто ужасно. Ведь у мамы лакей Яша, мы привезли его сюда... Варя . Видела подлеца. Аня . Ну что, как? Заплатили проценты? Варя . Где там. Аня . Боже мой, боже мой... Варя . В августе будут продавать имение... Аня . Боже мой... Лопахин (заглядывает в дверь и мычит) . Ме-е-е... (Уходит.) Варя (сквозь слезы) . Вот так бы и дала ему... (Грозит кулаком.) Аня (обнимает Варю, тихо) . Варя, он сделал предложение? (Варя отрицательно качает головой.) Ведь он же тебя любит... Отчего вы не объяснитесь, чего вы ждете? Варя . Я так думаю, ничего у нас не выйдет. У него дела много, ему не до меня... и внимания не обращает. Бог с ним совсем, тяжело мне его видеть... Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, всё как сон... (Другим тоном.) У тебя брошка вроде как пчелка. Аня (печально) . Это мама купила. (Идет в свою комнату, говорит весело, по-детски.) А в Париже я на воздушном шаре летала! Варя . Душечка моя приехала! Красавица приехала!

Дуняша уже вернулась с кофейником и варит кофе.

(Стоит около двери.) Хожу я, душечка, цельный день по хозяйству и все мечтаю. Выдать бы тебя за богатого человека, и я бы тогда была покойней, пошла бы себе в пустынь, потом в Киев... в Москву, и так бы все ходила по святым местам... Ходила бы и ходила. Благолепие!..
Аня . Птицы поют в саду. Который теперь час? Варя . Должно, третий. Тебе пора спать, душечка. (Входя в комнату к Ане.) Благолепие!

Входит Яша с пледом, дорожной сумочкой.

Яша (идет через сцену, деликатно) . Тут можно пройти-с? Дуняша . И не узнаешь вас, Яша. Какой вы стали за границей. Яша . Гм... А вы кто? Дуняша . Когда вы уезжали отсюда, я была этакой... (Показывает от пола.) Дуняша, Федора Козоедова дочь. Вы не помните! Яша . Гм... Огурчик! (Оглядывается и обнимает ее; она вскрикивает и роняет блюдечко. Яша быстро уходит.) Варя (в дверях, недовольным голосом) . Что еще тут? Дуняша (сквозь слезы) . Блюдечко разбила... Варя . Это к добру. Аня (выйдя из своей комнаты) . Надо бы маму предупредить: Петя здесь... Варя . Я приказала его не будить. Аня (задумчиво.) Шесть лет тому назад умер отец, через месяц утонул в реке брат Гриша, хорошенький семилетний мальчик. Мама не перенесла, ушла, ушла, без оглядки... (Вздрагивает.) Как я ее понимаю, если бы она знала!

А Петя Трофимов был учителем Гриши, он может напомнить...

Входит Фирс ; он в пиджаке и белом жилете.

Фирс (идет к кофейнику, озабоченно) . Барыня здесь будут кушать... (Надевает белые перчатки.) Готов кофий? (Строго Дуняше.) Ты! А сливки? Дуняша . Ах, боже мой... (Быстро уходит.) Фирс (хлопочет около кофейника) . Эх ты, недотёпа... (Бормочет про себя.) Приехали из Парижа... И барин когда-то ездил в Париж... на лошадях... (Смеется.) Варя . Фирс, ты о чем? Фирс . Чего изволите? (Радостно.) Барыня моя приехала! Дождался! Теперь хоть и помереть... (Плачет от радости.)

Входят Любовь Андреевна , Гаев , Лопахин и Симеонов-Пищик ; Симеонов-Пищик в поддевке из тонкого сукна и шароварах. Гаев, входя, руками и туловищем делает движения, как будто играет на биллиарде.

Любовь Андреевна . Как это? Дай-ка вспомнить... Желтого в угол! Дуплет в середину!
Гаев . Режу в угол! Когда-то мы с тобой, сестра, спали вот в этой самой комнате, а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно... Лопахин . Да, время идет. Гаев . Кого? Лопахин . Время, говорю, идет. Гаев . А здесь пачулями пахнет. Аня . Я спать пойду. Спокойной ночи, мама. (Целует мать.) Любовь Андреевна . Ненаглядная дитюся моя. (Целует ей руки.) Ты рада, что ты дома? Я никак в себя не приду.
Аня . Прощай, дядя. Гаев (целует ей лицо, руки) . Господь с тобой. Как ты похожа на свою мать! (Сестре.) Ты, Люба, в ее годы была точно такая.

Аня подает руку Лопахину и Пищику, уходит и затворяет за собой дверь.

Любовь Андреевна . Она утомилась очень.
Пищик . Дорога, небось, длинная. Варя (Лопахину и Пищику) . Что ж, господа? Третий час, пора и честь знать. Любовь Андреевна (смеется) . Ты все такая же, Варя. (Привлекает ее к себе и целует.) Вот выпью кофе, тогда все уйдем.

Фирс кладет ей под ноги подушечку.

Спасибо, родной. Я привыкла к кофе. Пью его и днем и ночью. Спасибо, мой старичок. (Целует Фирса.)

Варя . Поглядеть, все ли вещи привезли... (Уходит.) Любовь Андреевна . Неужели это я сижу? (Смеется.) Мне хочется прыгать, размахивать руками. (Закрывает лицо руками.) А вдруг я сплю! Видит бог, я люблю родину, люблю нежно, я не могла смотреть из вагона, все плакала. (Сквозь слезы.) Однако же надо пить кофе. Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой старичок. Я так рада, что ты еще жив.
Фирс . Позавчера. Гаев . Он плохо слышит. Лопахин . Мне сейчас, в пятом часу утра, в Харьков ехать. Такая досада! Хотелось поглядеть на вас, поговорить... Вы все такая же великолепная. Пищик (тяжело дышит) . Даже похорошела... Одета по-парижскому... пропадай моя телега, все четыре колеса... Лопахин . Ваш брат, вот Леонид Андреич, говорит про меня, что я хам, я кулак, но это мне решительно все равно. Пускай говорит. Хотелось бы только, чтобы вы мне верили по-прежнему, чтобы ваши удивительные, трогательные глаза глядели на меня, как прежде. Боже милосердный! Мой отец был крепостным у вашего деда и отца, но вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много, что я забыл все и люблю вас, как родную... больше, чем родную. Любовь Андреевна . Я не могу усидеть, не в состоянии... (Вскакивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости... Смейтесь надо мной, я глупая... Шкафик мой родной... (Целует шкаф.) Столик мой. Гаев . А без тебя тут няня умерла. Любовь Андреевна (садится и пьет кофе) . Да, царство небесное. Мне писали. Гаев . И Анастасий умер. Петрушка Косой от меня ушел и теперь в городе у пристава живет. (Вынимает из кармана коробку с леденцами, сосет.) Пищик . Дочка моя, Дашенька... вам кланяется... Лопахин . Мне хочется сказать вам что-нибудь очень приятное, веселое. (Взглянув на часы.) Сейчас уеду, некогда разговаривать... ну, да я в двух-трех словах. Вам уже известно, вишневый сад ваш продается за долги, на двадцать второе августа назначены торги, но вы не беспокойтесь, моя дорогая, спите себе спокойно, выход есть... Вот мой проект. Прошу внимания! Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода. Гаев . Извините, какая чепуха! Любовь Андреевна . Я вас не совсем понимаю, Ермолай Алексеич. Лопахин . Вы будете брать с дачников самое малое по двадцати пяти рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то я ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, всё разберут. Одним словом, поздравляю, вы спасены. Местоположение чудесное, река глубокая. Только, конечно, нужно поубрать, почистить... например, скажем, снести все старые постройки, вот этот дом, который уже никуда не годится, вырубить старый вишневый сад... Любовь Андреевна . Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад. Лопахин . Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает. Гаев . И в «Энциклопедическом словаре» упоминается про этот сад. Лопахин (взглянув на часы) . Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого выхода нет, клянусь вам. Нет и нет. Фирс . В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало... Гаев . Помолчи, Фирс. Фирс . И, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая... Способ тогда знали... Любовь Андреевна . А где же теперь этот способ? Фирс . Забыли. Никто не помнит. Пищик (Любови Андреевне) . Что в Париже? Как? Ели лягушек? Любовь Андреевна . Крокодилов ела. Пищик . Вы подумайте... Лопахин . До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным... Гаев (возмущаясь) . Какая чепуха!

Входят Варя и Яша .

Варя . Тут, мамочка, вам две телеграммы. (Выбирает ключ и со звоном отпирает старинный шкаф.) Вот они. Любовь Андреевна . Это из Парижа. (Рвет телеграммы, не прочитав.) С Парижем кончено... Гаев . А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? А? Можно было бы юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки, как-никак книжный шкаф. Пищик (удивленно) . Сто лет... Вы подумайте!.. Гаев . Да... Это вещь... (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания. Лопахин . Да... Любовь Андреевна . Ты все такой же, Лепя. Гаев (немного сконфуженный) . От шара направо в угол! Режу в среднюю! Лопахин (поглядев на часы) . Ну, мне пора. Яша (подает Любови Андреевне лекарства) . Может, примете сейчас пилюли... Пищик . Не надо принимать медикаменты, милейшая... от них ни вреда, ни пользы... Дайте-ка сюда... многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет в рот, и запивает квасом.) Вот! Любовь Андреевна (испуганно) . Да вы с ума сошли! Пищик . Все пилюли принял. Лопахин . Экая прорва.

Все смеются.

Фирс . Они были у нас на Святой, полведра огурцов скушали... (Бормочет.) Любовь Андреевна . О чем это он? Варя. Уж три года так бормочет. Мы привыкли. Яша . Преклонный возраст.

Шарлотта Ивановна в белом платье, очень худая, стянутая, с лорнеткой на поясе проходит через сцену.

Лопахин . Простите, Шарлотта Ивановна, я не успел еще поздороваться с вами. (Хочет поцеловать у нее руку.) Шарлотта (отнимая руку) . Если позволить вам поцеловать руку, то вы потом пожелаете в локоть, потом в плечо... Лопахин . Не везет мне сегодня.

Все смеются.

Шарлотта Ивановна, покажите фокус!

Любовь Андреевна . Шарлотта, покажите фокус!
Шарлотта . Не надо. Я спать желаю. (Уходит.) Лопахин . Через три недели увидимся. (Целует Любови Андреевне руку.) Пока прощайте. Пора. (Гаеву.) До свиданция. (Целуется с Пищиком.) До свиданция. (Подает руку Варе, потом Фирсу и Яше.) Не хочется уезжать. (Любови Андреевне.) Ежели надумаете насчет дач и решите, тогда дайте знать, я взаймы тысяч пятьдесят достану. Серьезно подумайте. Варя (сердито) . Да уходите же наконец! Лопахин . Ухожу, ухожу... (Уходит.) Гаев . Хам. Впрочем, пардон... Варя выходит за него замуж, это Варин женишок. Варя . Не говорите, дядечка, лишнего. Любовь Андреевна . Что ж, Варя, я буду очень рада. Он хороший человек. Пищик . Человек, надо правду говорить... достойнейший... И моя Дашенька... тоже говорит, что... разные слова говорит. (Храпит, но тотчас же просыпается.) А все-таки, многоуважаемая, одолжите мне... взаймы двести сорок рублей... завтра по закладной проценты платить... Варя (испуганно) . Нету, нету! Любовь Андреевна . У меня в самом деле нет ничего. Пищик . Найдутся. (Смеется.) Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь,— железная дорога по моей земле прошла, и... мне заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра... Двести тысяч выиграет Дашенька... у нее билет есть. Любовь Андреевна . Кофе выпит, можно на покой. Фирс (чистит щеткой Гаева, наставительно) . Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать! Варя (тихо) . Аня спит. (Тихо отворяет окно.) Уже взошло солнце, не холодно. Взгляните, мамочка: какие чудесные деревья! Боже мой, воздух! Скворцы поют! Гаев (отворяет другое окно) . Сад весь белый. Ты не забыла, Люба? Вот эта длинная аллея идет прямо, точно протянутый ремень, она блестит в лунные ночи. Ты помнишь? Не забыла? Любовь Андреевна (глядит в окно на сад) . О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О, сад мой! После темной, ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя... Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое! Гаев . Да, и сад продадут за долги, как это ни странно... Любовь Андреевна . Посмотрите, покойная мама идет по саду... в белом платье! (Смеется от радости.) Это она. Гаев . Где? Варя . Господь с вами, мамочка. Любовь Андреевна . Никого нет, мне показалось. Направо, на повороте к беседке, белое деревцо склонилось, похоже на женщину...

Входит Трофимов , в поношенном студенческом мундире, в очках.

Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо...

Трофимов . Любовь Андреевна!

Она оглянулась на него.

Я только поклонюсь вам и тотчас же уйду. (Горячо целует руку.) Мне приказано было ждать до утра, но у меня не хватило терпения...

Любовь Андреевна глядит с недоумением.

Варя (сквозь слезы) . Это Петя Трофимов... Трофимов . Петя Трофимов, бывший учитель вашего Гриши... Неужели я так изменился?

Любовь Андреевна обнимает его и тихо плачет.

Гаев (смущенно) . Полно, полно, Люба. Варя (плачет) . Говорила ведь, Петя, чтобы погодили до завтра. Любовь Андреевна . Гриша мой... мой мальчик... Гриша... сын... Варя . Что же делать, мамочка. Воля божья. Трофимов (мягко, сквозь слезы) . Будет, будет... Любовь Андреевна (тихо плачет) . Мальчик погиб, утонул... Для чего? Для чего, мой друг? (Тише.) Там Аня спит, а я громко говорю... поднимаю шум... Что же, Петя? Отчего вы так подурнели? Отчего постарели? Трофимов . Меня в вагоне одна баба назвала так: облезлый барин. Любовь Андреевна . Вы были тогда совсем мальчиком, милым студентиком, а теперь волосы не густые, очки. Неужели вы все еще студент? (Идет к двери.) Трофимов . Должно быть, я буду вечным студентом. Любовь Андреевна (целует брата, потом Варю) . Ну, идите спать... Постарел и ты, Леонид. Пищик (идет за ней) . Значит, теперь спать... Ох, подагра моя. Я у вас останусь... Мне бы, Любовь Андреевна, душа моя, завтра утречком... двести сорок рублей... Гаев . А этот все свое. Пищик . Двести сорок рублей... проценты по закладной платить. Любовь Андреевна . Нет у меня денег, голубчик. Пищик . Отдам, милая... Сумма пустяшная... Любовь Андреевна . Ну, хорошо, Леонид даст... Ты дай, Леонид. Гаев . Дам я ему, держи карман. Любовь Андреевна . Что же делать, дай... Ему нужно... Он отдаст.

Любовь Андреевна , Трофимов , Пищик и Фирс уходят. Остаются Гаев, Варя и Яша.

Гаев . Сестра не отвыкла еще сорить деньгами. (Яше.) Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет. Яша (с усмешкой) . А вы, Леонид Андреич, все такой же, как были. Гаев . Кого? (Варе.) Что он сказал? Варя (Яше) . Твоя мать пришла из деревни, со вчерашнего дня сидит в людской, хочет повидаться... Яша . Бог с ней совсем! Варя . Ах, бесстыдник! Яша . Очень нужно. Могла бы и завтра прийти. (Уходит.) Варя . Мамочка такая же, как была, нисколько не изменилась. Если б ей волю, она бы все раздала. Гаев . Да...

Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много средств, очень много и, значит, в сущности ни одного. Хорошо бы получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попытать счастья у тетушки-графини. Тетка ведь очень, очень богата.

Варя (плачет) . Если бы бог помог. Гаев . Не реви. Тетка очень богата, но нас она не любит. Сестра, во-первых, вышла замуж за присяжного поверенного, не дворянина...

Аня показывается в дверях.

Вышла за не дворянина и вела себя нельзя сказать чтобы очень добродетельно. Она хорошая, добрая, славная, я ее очень люблю, но, как там ни придумывай смягчающие обстоятельства, все же, надо сознаться, она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении.

Варя (шепотом) . Аня стоит в дверях. Гаев . Кого?

Удивительно, мне что-то в правый глаз попало... плохо стал видеть. И в четверг, когда я был в окружном суде...

Входит Аня .

Варя . Что же ты не спишь, Аня? Аня . Не спится. Не могу. Гаев . Крошка моя. (Целует Ане лицо, руки.) Дитя мое... (Сквозь слезы.) Ты не племянница, ты мой ангел, ты для меня все. Верь мне, верь... Аня . Я верю тебе, дядя. Тебя все любят, уважают... но, милый дядя, тебе надо молчать, только молчать. Что ты говорил только что про мою маму, про свою сестру? Для чего ты это говорил? Гаев . Да, да... (Ее рукой закрывает себе лицо.) В самом деле, это ужасно! Боже мой! Боже, спаси меня! И сегодня я речь говорил перед шкафом... так глупо! И только когда кончил, понял, что глупо. Варя . Правда, дядечка, вам надо бы молчать. Молчите себе, и все. Аня . Если будешь молчать, то тебе же самому будет покойнее. Гаев . Молчу. (Целует Ане и Варе руки.) Молчу. Только вот о деле. В четверг я был в окружном суде, ну, сошлась компания, начался разговор о том, о сем, пятое-десятое, и, кажется, вот можно будет устроить заем под векселя, чтобы заплатить проценты в банк. Варя . Если бы господь помог! Гаев . Во вторник поеду, еще раз поговорю. (Варе.) Не реви. (А не.) Твоя мама поговорит с Лопахиным; он, конечно, ей не откажет... А ты, как отдохнешь, поедешь в Ярославль к графине, твоей бабушке. Вот так и будем действовать с трех концов — и дело наше в шляпе. Проценты мы заплатим, я убежден... (Кладет в рот леденец.) Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! (Возбужденно.) Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона! Всем существом моим клянусь! Аня (спокойное настроение вернулось к ней, она счастлива) . Какой ты хороший, дядя, какой умный! (Обнимает дядю.) Я теперь покойна! Я покойна! Я счастлива!

Входит Фирс .

Фирс (укоризненно) . Леонид Андреич, бога вы не боитесь! Когда же спать? Гаев . Сейчас, сейчас. Ты уходи, Фирс. Я уж, так и быть, сам разденусь. Ну, детки, бай-бай... Подробности завтра, а теперь идите спать. (Целует Аню и Варю.) Я человек восьмидесятых годов... Не хвалят это время, но все же могу сказать, за убеждения мне доставалось немало в жизни. Недаром меня мужик любит. Мужика надо знать! Надо знать, с какой... Аня . Опять ты, дядя! Варя . Вы, дядечка, молчите. Фирс (сердито) . Леонид Андреич! Гаев . Иду, иду... Ложитесь. От двух бортов в середину! Кладу чистого... (Уходит, за ним семенит Фирс.) Аня . Я теперь покойна. В Ярославль ехать не хочется, я не люблю бабушку, но все же я покойна. Спасибо дяде. (Садится.) Варя . Надо спать. Пойду. А тут без тебя было неудовольствие. В старой людской, как тебе известно, живут одни старые слуги: Ефимьюшка, Поля, Евстигней, ну и Карп. Стали они пускать к себе ночевать каких-то проходимцев — я промолчала. Только вот, слышу, распустили слух, будто я велела кормить их одним только горохом. От скупости, видишь ли... И это все Евстигней... Хорошо, думаю. Коли так, думаю, то погоди же. Зову я Евстигнея... (Зевает.) Приходит... Как же ты, говорю, Евстигней... дурак ты этакой... (Поглядев на Аню.) Анечка!..

Заснула!.. (Берет Аню под руку.) Пойдем в постельку... Пойдем!.. (Ведет ее.) Душечка моя уснула! Пойдем...

Острые споры о жанре «Вишневого сада», разногласия между автором и театром возникли уже в период подготовки первого спектакля в МХТ . Восприятие театром пьесы насторожило автора — что видно из переписки с О.Л. Книппер, отмечавшей, в числе прочего, что Станиславский над пьесой «ревел сплошь». Станиславский, как следует из его письма Чехову от 22 октября 1903 г., настаивал, что «это не комедия, не фарс, как вы писали, это трагедия…». Не понравились Чехову и репетиции, на которых он бывал в декабре 1903 г. Не только жанровый сдвиг пьесы в сторону «тяжелой драмы русской жизни», но и невыносимые длинноты раздражают Чехова. Немирович-Данченко в своих воспоминаниях о первой постановке «Вишневого сада», которая состоялась 17 января 1904 года , признал, что имело место «недопонимание Чехова» — нежную ткань произведения «театр брал слишком грубыми руками».

Недовольство автора, собственная неудовлетворенность заставляли театр и дальше работать над пьесой. По мнению Немировича, со временем спектакль избавился именно от тех недостатков, на которые указывал Чехов, но все же полной передачи «миросозерцания автора» не произошло. О возрастающем успехе спектакля свидетельствовали отзывы прессы о гастролях в Петербурге, а также рост популярности пьесы у провинциального театра.

В 1928 г. МХАТ возобновил «Вишневый сад», желая доказать, что Чехов близок новому времени. В соответствии с требованиями момента были усилены сатирические черты в образе Гаева, но желание насытить спектакль историческим оптимизмом — свидетельством этого намерения являются широко известные строчки из «Моей жизни в искусстве», где Станиславский хочет дать Лопахину «размах Шаляпина», а Ане — «темперамент Ермоловой» и крикнуть на весь мир «Здравствуй, новая жизнь!» — практического осуществления не имело. Между тем мхатовская традиция элегического исполнения «Вишневого сада» укрепилась достаточно прочно, и потому не могла не вызвать отрицания в разгар «социологической переоценки» Чехова в тридцатые годы.

Резкой полемикой с чеховским каноном Художественного театра стала постановка «Вишневого сада» А.М. Лобановым в Театре-студии под руководством Р.Н. Симонова в 1934 г. Режиссер говорил: «Я за Чехова, но против МХАТ». Лобанов не видел никакой принципиальной разницы между персонажами пьесы: всех равно поглощала водевильная мещанская среда, Трофимов в спектакле заставлял вспомнить горьковскую характеристику «дряненького студента», который «красно говорит»: он в бане декламировал перед гимназистами (так была истолкована реплика «Половым говорить о декадентах!»). Аня, прежде всего, по Чехову, «ребенок» превратилась в девочку, которая «осуждала свою мать и довольно зло сплетничала о ней», было подчеркнуто «влечение стареющей Раневской к молодому лакею» (Яша оказывался любовником Раневской, пел шансонетки и танцевал канкан). А Фирс умирал, «совершая какие-то сложные физкультурные упражнения». Спектакль, как и следовало ожидать, вызвал бурную полемику — на защиту режиссера выступил критик Ю. Юзовский, но и он признавал влияние вульгарно-социологических концепций на режиссера.

Тему гибели культуры увидел в пьесе А В. Эфрос в яркой интерпретации пьесы, поставленной в Театре на Таганке в 1975 г. В сценографии В.Я. Левенталя это прочтение выразилось в переносе действия на кладбище. О красоте тосковали все в спектакле и особенно необычный Лопахин — В.С. Высоцкий, но постичь ее до конца и спасти не могли. Актер как бы напоминал зрителю чеховские слова об интеллигентном человеке, о «тонких, как у художника» пальцах Лопахина, который мучительно хочет приобщиться к недоступному миру культуры и не может. Слова в конце III действия «Кто купил?» — «Я купил» на спектакле прозвучали как: «Кто убил?» — «Я убил». В своем «пьяном плясе» Лопахин — Высоцкий стремился утопить чувство так до конца и не осознанной вины.

Необычным для Театра Сатиры , элегическим был «Вишневый сад» В.Н. Плучека (1984 г.) с нетрадиционными, просветленными образами Гаева (А.Д. Папанов) и Лопахина (А.А. Миронов). Сад в спектакле раздваивался — некрасивые вишневые деревья доставались Лопахину, но над сценой в игре света возникал неуловимый сад-призрак, сад-воспоминание, сад-мечта. На подобные прочтения безусловно оказали влияния появившиеся исследования по семантике образа сада у Чехова. Трагическая тональность преобладала в постановке И. В. Ильинского на сцене Малого театра (1982 г.). Постановки Г.Б. Волчек в Театре «Современник» (1976 и 1997 гг.) разнились по тональности — последняя поднимала тон спектакля, делала Чехова «энергичным». Изломанной, нервной, внезапно переходящей от смеха к слезам в новой постановке стала Раневская М.М. Нееловой.

В послевоенном зарубежном театре «Вишневый сад» становится одной из самых популярных пьес Чехова. Чеховским режиссером вслед за Питоевым во Франции оказывается Жан-Луи Барро, поставивший «Вишневый сад», в театре «Одеон» в переводе Жака Неве в 1954 г. Именно с этого спектакля берет свое начало традиция восприятия пьесы как притчи о взаимоотношениях человека и времени. О своем «девизе» режиссер говорил: «О человеке. Через человека. Во имя человека». Спектакль стал событием в культурной жизни Франции не только благодаря прекрасной игре Мадлен Рено — Раневской и других исполнителей, но и благодаря серьезному философскому подходу к русскому автору, отбрасывавшему абстрактные представления-клише о «славянской тоске» и «русской душе».

Однако наиболее известной новаторской интерпретацией пьесы в современном западном театре стала постановка Джорджо Стрелера в театре «Пикколо ди Милано» . Режиссер приходит к выводу, что настало время представить «Вишневый сад» «более универсальным, более символическим, более открытым фантазии». Стрелер выдвинул оригинальную концепцию пьесы, назвав ее «проблемой трех шкатулок». Три шкатулки, вложенные одна в другую, отражают взаимоотношение трех временных измерений пьесы: времени реального — жизни Раневской и Гаева, времени исторического, где события видятся как бы извне, и времени философского. Третья шкатулка — шкатулка Жизни придает действию обобщенно-символическое звучание. В спектакле Стрелера главным действующим лицом стал Вишневый сад, решенный условно-метафорически, в виде купола, парящего над сценой (спектакль оформил Йозеф Свобода). Семантика белого цвета с тех пор чрезвычайно интересует режиссуру чеховского театра. Житийный план постановки подчеркивался и отдельными мизансценами и предметами-символами. Так, Раневская, по Стрелеру, возвращается не просто домой, но в детство — из «многоуважаемых шкафов» здесь вываливались детские игрушки.

Тема утраты культуры, увиденной в потере вишневого сада, вышла на первый план и в другом известном спектакле — постановке Питера Брука в Театре «Бюф дю Нор» в Париже в 1980 г. Повествовательным, философичным, длящим каждую минуту сценического бытия был «Вишневый сад» Петер Штайна, показанный в Москве в 1991 г . Критика отмечала, что для режиссера «никто не умер. Все живы — и Чехов, и Станиславский, и столетний Фирс».

С пектакль «Вишневый сад» Игоря Ильинского стал первой постановкой в истории Малого театра по одноименной пьесе Антона Чехова. Прежде произведения великого драматурга не пользовались интересом у этого театра. Игорь Ильинский постарался максимально приблизиться к авторскому прочтению пьесы как комедии (комедии жизни), где за нелепыми и, на первый взгляд, ничего не значащими разговорами решалась человеческая судьба. Герои веселились, делая вид, что не замечают, как рушатся их жизни, стирается в прах их прошлое. На первый план в спектакле выходил образ вишневого сада как символа мечты и грезы, чего-то недостижимо прекрасного, без чего невозможна и бессмысленна человеческая жизнь. Сад в буквальном смысле заполнял сценическое пространство, его белоснежные ветви виднелись сквозь раскрытые настежь окна.

Помещица Любовь Андреевна Раневская (Татьяна Еремеева) возвращается из Парижа в свое родовое имение, оказавшееся на грани разорения. Главная ценность этого имения - роскошный вишневый сад как память о семье, детстве и доме. Раневская не была на родине более пяти лет, пытаясь изжить тоску о рано погибшем сыне, утонувшем в пруду неподалеку от усадьбы. И потому для нее приезд домой одновременно и радостен, и тревожен. Все напоминает о трагическом событии и предвещает нерадостный конец. Но Раневская именно здесь ощущает тепло и уют, радость от встречи с близкими и родным садом. «Я люблю Родину, люблю нежно», - говорит она. Но имение вместе с садом уходит с молотка состоятельному купцу Лопахину (Виктор Коршунов), втайне влюбленному в Раневскую, которая когда-то спасла его, еще мальчика, от отцовских побоев.

Сад продан Лопахину, человеку передовых взглядов, дельцу и хозяину нового времени. Он собирается вырубить вишневый сад и на его месте построить дачи. А это значит, что Раневская, ее брат Гаев (Николай Анненков), две дочери - Аня (Елена Цыплакова) и Варя (Людмила Пирогова) - прощаются с прошлым навсегда. Что ждет их в будущем, неизвестно. Гости под музыку веселятся в имении, поздравляют нового хозяина, а прежние хозяева замерли в напряженном ожидании. В таком же тревожном напряжении ждут Раневскую Лопахин, постоянный гость Епиходов (Владимир Дубровский) и горничная Дуняша (Ольга Титаева) в начале первого действия.

В спектакле Малого театра центральной фигурой становился эпизодический герой - старый и дряхлый слуга Фирс, которого сыграл сам Игорь Ильинский. Он - как главный хранитель домашнего очага - по-хозяйски заботился об имении. В нем нет раболепия или подобострастия, он полон чувства собственного достоинства, спокойствия и уверенности. И он единственный, как капитан тонущего корабля, не покидает родной дом, когда заколачивают окна и вешают на дверь замок. Один из критиков назвал Фирса в исполнении Ильинского «королем Лиром русской усадьбы». Вместе с ним уходит эпоха.

В спектакле Ильинского конфликт не сводился к столкновению людей старого и нового поколения, а заключался в наличии или отсутствии стремления к чему-то более высокому, нежели обыденная реальность. Ведь и мысли Раневской-Еремеевой были все это время далеки от забот об усадьбе. Она думает о любовнике, оставленном ею в Париже. Эта унизительная и горькая любовь мучит ее, но у нее нет сил справиться с нею. В споре с Петей Трофимовым, женихом Ани, она защищает свои права любящей и страдающей женщины. Но продажа имения освобождает Раневскую от забот, какими бы возвышенными ни были воспоминания. Так же и Гаев-Анненков, лентяй и краснобай, оторванный от действительности, внутренне ощущает облегчение от продажи имения, которое было для него слишком большой обузой. Он защищает имение от Лопахина, прежде всего руководствуясь эстетическими соображениями: вишневый сад привлекательнее дач. Однако он с легкостью примиряется со своей судьбой. В отличие от Раневской и Гаева, Лопахин - человек дела. Но и он тянется к красоте, к прекрасному, воплощением которых для него стала Раневская. По-разному на продажу имения смотрят и сестры: Варя пугается надвигающейся неустроенности, Аня полна надежд, веры в новую жизнь.

Пьеса Чехова «Вишнёвый сад» стала самым знаменитым произведением мировой драматургии ХХ века, к её постижению обращались и обращаются театральные деятели всего мира, но больше всего сценических интерпретаций чеховской комедии создано на родине писателя — в России.

Как известно, премьера «Вишнёвого сада» состоялась на сцене МХТ в 1904 году, режиссёрами были К. Станиславский и В. Немирович-Данченко. В этом знаменитом спектакле на первый план вышли образы Гаева и Раневской, в блестящем исполнении Константина Станиславского и Ольги Книппер-Чеховой , и таким образом в центре постановки оказалась линия дворянского оскудения, бессилия перед надвигающимся жизненным крахом. Подобная трактовка не соответствовала авторскому замыслу. Чехов писал, что в театре игралось «положительно не то, что я написал», что театр «сгубил» пьесу. Вспомним, что драматург настаивал на том, что центральной фигурой в пьесе является роль Лопахина. Долгое время в МХТ репетировали пьесу как «тяжёлую драму», несмотря на подробные инструкции и личное присутствие автора. Однако со временем спектакль шёл всё лучше и лучше, и уже многие драматические театры спешили ввести пьесу в свой репертуар. Так, Всеволод Мейерхольд , сумевший прочувствовать тональность чеховской пьесы, поставил «Вишнёвый сад» в Харькове, о чём сообщил автору в письме: «…“Вишнёвый сад” играем хорошо… Ваша пьеса абстрактна, как симфония Чайковского. И режиссёр должен уловить её слухом прежде всего».

«Вишнёвый сад» можно найти в репертуаре большинства российских театров, многие из спектаклей стали классикой театрального искусства. Так, легендой Театра на Таганке (Москва) стала постановка в 1975 году Анатолия Эфроса , наполненная трагизмом, мощным ощущением конца света.

Абсолютно новую интерпретацию чеховской пьесы предложил в 1984 году режиссёр Московского академического театра Сатиры Валентин Плучек , попытавшийся проникнуть в чехов-ский шедевр, не привнося свою трактовку. «Чехова не нужно достраивать», — считал режиссёр. В центре спектакля Театра сатиры — роль Лопахина, которую блестяще исполнил Андрей Миронов .

Главным героем в последнем чеховском шедевре в постановке Галины Волчек (Московский театр «Современник») стал сам Вишнёвый сад. Её постановка 1997 года — это трагическая история о нелепых и смешных людях, у которых нет будущего. Материал с сайта

В 2009 году состоялась премьера «Вишнёвого сада» на сцене московского театра «Ленком».

В декабре 2010 года на сцене Большого театра в Москве состоялась мировая премьера. «Вишнёвый сад» Чехова, переживший за свою историю сотни сценических постановок в театрах разных стран, впервые представлен в жанре оперы. Последнюю чеховскую пьесу на ноты переложил французский композитор Филипп Фенелон . «Когда я писал музыку, то вспоминал фразу Чехова, что “Русь — это наш Вишнёвый сад”. Поэтому в моей опере есть отзвуки Мусоргского, Чайковского, Шостаковича и, конечно, русский фольклор», — объясняет композитор.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском