Что же такое Истина? Прикосновение к Истине во время Сатсанга. Истина

Понятие истины

Истина - это одна из базисных категорий философии, науки, культуры, религии и обыденного сознания, обозначающая соответствие человеческих знаний объективной действительности и подразумевающая идеал знания и способ его достижения. Термин «истина» представляет собой ценностно-теоретическое понятие субъект-объектного ряда, содержанием которого является оценочная характеристика знания в контексте его соотношения с предметной сферой - с одной стороны, и со сферой процессуального мышления - с другой. Тем самым понятие истины предполагает рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, а также отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями.

Истина фиксирует объективное содержание человеческих знаний. Но процесс и акт этой фиксации возможны только на основе деятельности человеческого субъекта. Указание на ограниченность истины связано с динамикой человеческого познания и пониманием её как процесса. Относительность истины является естественным её свойством - давать лишь ограниченное знание об объекте. Но истина и абсолютна, поскольку указывает на границы, в которых человеческое познание совпадает с объектом, является точным его отображением. Границы истины задаются условиями её получения, формами существования познаваемых объектов, характером тех средств, которыми может воспользоваться человек как в приобретении новых знаний, так и в их проверке на истинность. Эти средства задают меру возможностей практической и теоретической деятельности, а стало быть и то поле деятельности, где люди могут достаточно чётко фиксировать объективное содержание своих знаний. Но эти же средства - в их развитии - ведут к нарушению прежнего понимания реальности, определяют новые масштабы познания объектов. Они стимулируют переход от прежних, абстрактных представлений об объектах к представлениям более точным и конкретным, учитывающим более существенные и многообразные связи бытия.

Вопрос о характере соответствия знания и объективной действительности, как и о самой возможности совпадения мысли и объекта, является предметом разногласий между различными философскими направлениями с древнейших времён и до настоящего времени. Сложность этого вопроса не осознается в полной мере, пока речь идёт о предметах и связях человеческого обихода, об использовании привычных вещей и социальных форм. Собственно, проблема истины возникает тогда, когда человек пытается раздвинуть границы обычного, ввести в свой опыт неизвестные прежде объекты и отношения. Тогда и возникает необходимость в философском анализе проблемы истины. Наряду с этим, истина как ценность европейской культуры сохраняла относительно устойчивое содержание в обыденном сознании, религии, науке. Вещи, с которыми имеет дело современное мышление, практика и наука, заметно отличаются от элементарных вещей, изучавшихся философией и наукой прежних времён. Человек ныне взаимодействует с природой не на уровне элементарных вещей и соответствующих связей, а на уровне сложных естественных и искусственных системных объектов. В этой ситуации истина как соответствие знания действительности требует в каждом конкретном случае выработки специфических средств её достижения и проверки. Понимание того, что истина выявляет объективное содержание человеческих проблем и побуждает человека совершенствовать теоретические и практические средства деятельности, позволяет говорить об истине как о проблеме человеческого бытия (см. ). Истина как процесс указывает не только на соответствие человеческих мыслей реальности, но и на ограниченность человеческих средств, на перспективы изменения человеческих сил. В этом свете истина сама оказывается определителем соответствия человека уровню тех проблем, которые он по необходимости вынужден решать. В целом, история понятия «истина» как своеобразной исследовательской программы может быть описана как постепенная трансформация жёсткого ценностно-культурного ядра, идущая параллельно постоянной пролиферации (размножению) теорий на уровне философского (см. ) и научно-рационального (см. ) осмысления действительности.

Исторический и типологический аспекты понятия истины

В философии принято различать две основные позиции по отношению к истине - узкую и широкую.

Узкая позиция предполагает отнесённость понятия истины только к логически правильно построенным предложениям естественных и искусственных языков (см. ), а именно к утвердительным суждениям субъектно-предикатного вида, к которым применима бинарная истинностная оценка (истина-ложь). Это - операционалистская позиция, позволяющая однозначно различать истинные и ложные суждения с помощью определённого критерия истины. Так, если логически истинным признается заключение, выведенное из истинных посылок по определённым правилам, то истинность правил вывода требует независимого основания: в данном случае она зиждется на авторитете данной логической системы в целом. Такова, например, семантическая концепция А. Тарского и её интерпретация в неопозитивизме; обнаружение метаязыкового характера понятия истины позволяет свести её к логической онтологии, к отношениям между предложениями (например, таблицы истинности для логики высказываний). Это имело неоднозначные следствия. С одной стороны, утрачивала смысл реалистическая позиция, видевшая в истине отношение между знанием и некоторой внешней ему реальностью. Из этого последовал вывод о том, что понятие истины может быть вообще исключено из науки в качестве «псевдопредиката» (А. Айер). С другой стороны, получало новые импульсы и аргументы понятие теоретической истины, относящееся к семантическим связям внутри сложных концептуальных образований и не предполагающее сопоставление ни с какой онтологией, кроме производной отданной теоретической системы. Эмпирическая истинность, напротив, может устанавливаться с помощью процедуры эмпирической проверки (верификации), однако сама верификация на деле представляет собой не непосредственное сопоставление знания с внешней ему реальностью, но сравнение «протокольного предложения» наблюдения с предложением, являющимся логическим следствием из теории. Если же истинность верификации должна быть независимо обоснована, то это могло быть выполнено лишь в рамках реалистической позиции, например, с помощью представления её в качестве метода, объединяющего теорию с практикой.

Критерий истины имеет, таким образом, во всех случаях онтологический характер (см. ), то есть включает предпосылку об особом характере реальности, отнесение к которой обеспечивает совершенство знания. И только с точки зрения реалистической позиции критерий истины имеет сугубо внешний по отношению к понятию истины характер. Известный тезис В. И. Ленина о том, что практика выше теоретического познания, типичен как раз для такого объединения гносеологических и онтологических предпосылок в качестве понятия и критерия истины в условиях приоритета последнего. Однако в рамках марксистско-ленинского понимания истины реализм оказался несовместим с узким подходом в силу расплывчатости и предельной широты понятия практики.

Узкий подход является источником как философских, так и специальных, нефилософских теорий истины, тогда как широкий подход, как правило, ограничен философским пониманием истины. В этом случае теряет смысл жёсткое противопоставление суждения и понятия, а также онтологизация определённой логической формы предложений вообще. В рамках широкого подхода истинным может быть не только утвердительное описательное суждение, но и модальное суждение (моральная норма, эстетический идеал, критическая оценка), вопросительное предложение, философская или научная проблема, неявно (невербально) выраженное убеждение, практическое действие.

В качестве двух наиболее представительных концепций внутри широкого подхода можно назвать онтологическую и трансценденталистскую концепцию истины. Примером первой является позиция М. Хайдеггера, придававшего понятию истины всеобъемлющий характер и приписывавшего ему предикат «изначальности» (abkunftig) и «открытости» (буквально: «несокрытости» - Unverborgenheit), то есть подлинности, высшей реальности почти в платоновском духе. Такая позиция на самом деле ведёт своё начало от Античности. Истина является определяющей для характеристики описываемого Платоном верховного мира идей, для Аристотеля понятия бытия и истины почти синонимы. Главное содержание понятия истины в античной философии не идеал рассуждения, но идеал чувственных несовершенных вещей, которому на деле стремится соответствовать в своей работе ремесленник, политик и художник. И то классическое определение истины, которое отмечается у Фомы Аквинского («veritas est adaequatio reі et intellectus» - «истина есть тождество вещи и представления»), следует понимать именно в данном контексте. Эта формула многозначна: латинское «res» может переводиться и как «предмет», «мир», «природа», «сущность», «факт», «содержание», «причина», a «intellectus» - как «восприятие», «понятие», «рассудок», «значение» и «смысл». Здесь речь идёт об истине как форме всеобъемлющей гармонии (согласованности, соответствия) - наиболее важном признаке совершенства как реальности, так и знания о ней.

Новое время вносит принципиально новое звучание в данное определение истины. Дуалистическая картина мира позволяет вывести из неё и кантовское согласие мышления с самим собой, и гегелевское тождество понятия и предмета, и позитивистское соответствие восприятия и факта, и многие другие более поздние теории истины. Однако наиболее важная новация вызвана дальнейшим обособлением, специализацией и секуляризацией познавательной деятельности и состоит в том, что взаимоотношение бытия и познания, объекта и субъекта самым радикальным образом ставится под вопрос: их соответствие из практикуемой высокой нормы бытия превращается в уже почти недостижимый идеал знания. Из области оснований бытия истина перемещается в сферу обоснования знания.

Философско-онтологическая идея соответствия, как она формулируется Платоном, Фомой Аквинским и Гегелем, в позитивистских, неокантианских и прагматических учениях выходит за пределы широкого подхода к истине и становится преимущественно теоретико-познавательным и методологическим требованием к ставшему и развивающемуся знанию (познанию). В основу двух наиболее общепринятых концепций истины - корреспондентной и когерентной - кладётся внешнее соответствие знания реальности в рамках определённого вида деятельности или внутреннее соответствие элементов знания друг другу в пределах некоторой концептуальной системы.

Системность, присущая знанию, является не просто внешней связью элементов, но выражает его внутреннее содержание, в котором целое богаче (истиннее) суммы его частей (последние по отдельности могут обладать лишь частичной истинностью). Эта теория, будучи исторически производна от идеи всеобщей логико-метафизической связи (Г. В. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель), опиралась на идеал чистой математики, но затем была распространена на различные концептуальные системы. Как следует из тезиса П. Дюгема - У. Куайна, в системе научного знания смысл всякого понятия задаётся другими понятиями. Эта идея концептуального каркаса или даже концептуальной тюрьмы ещё более рельефно формулируется в тезисе Т. Куна - П. Фейерабенда о власти парадигм, или теоретической нагруженности знания. Если целостность и системность рассматриваются как смыслообразующие факторы знания, то и истина становится производной от них связью, в которой элементы знания достигают своего совершенства. Вытекающая из данной установки когерентная теория истины фактически обессмысливает истинностную оценку отдельного суждения и смыкается с теорией «принятия знания в качестве истинного» (согласно Ю. Хабермасу, «консенсусной теорией истины»). Совершенство знания признается постоянной величиной (поскольку построена система, то и заданы истинностные критерии), что и исключает понимание познания как стремления к истине. Кроме того, представление о том, что всякой системе знания соответствует своя истина, исключает логические способы их сопоставления (тезис несоизмеримости) и приводит к выводам в духе крайнего релятивизма, отрицающего специфику познания по сравнению с другими культурными процессами. Область применения когерентной теории истины ограничена замкнутыми и самодостаточными системами, в которых развёртывание значения термина совпадает с определением его истинности.

Основой корреспондентной теории истины является идея независимой от субъекта и его языка объективной и открытой познанию реальности, сопоставление с которой выполняет критериальную функцию. Подходы к данной теории намечаются уже в античной философии (Платон, Аристотель, скептики) в рамках общей проблемы достоверного знания как особого рода бытия. Отдельных аспектов теории корреспонденции касались средневековые философы в анализе логико-грамматических условий истинности. Эмпиризм Нового времени усматривал истину во взаимном соответствии чувственных впечатлений или в соответствии впечатлений и идей. В XX веке различные варианты понятия истины включали такие интерпретации, как соответствие предложения и того, о чём оно говорит; суждения и его объекта, убеждения и факта (Дж. Мур, Б. Рассел, Л. Витгенштейн). К. Поппер, сторонник теории корреспонденции, обнаруживает её точную формулировку в семантической трактовке истины А. Тарским. Однако у Тарского речь идёт о соответствии суждения метаязыка суждению языка-объекта, поскольку реальность попадает в сферу теории истины только тогда, когда дана нам в некоторых знаково-языковых формах. У самого Поппера эмпирический базис науки также не является абсолютным, содержит конвенциональные элементы. Реалистическая позиция Поппера находит свою основу в платонизме в стиле Г. Фреге и его понятии «третьего мира». Концепция практики как основы и критерия истины, сформулированная в марксистско-ленинской версии корреспондентной теории, точно так же не способна преодолеть трудности, связанные с реальным оперативным отнесением к реальности. Открытость реальности самой по себе, дискурсивно выражающая претензии на гносеологическую значимость, проявляется в том, что и практика, и реальность оказываются лишь уровнями, или формами, совокупной знаково-языковой реальности, а истина - сопоставлением теоретического и эмпирического знания (например, теоретических терминов и протокольных предложений).

Вместе с тем, признание возможности установить совпадение знания с объективной реальностью (в марксизме - достижение абсолютной истины) равнозначно отказу от принципа развития знания. И Поппер, и сторонники марксистского учения об истине стремятся преодолеть эту трудность, объединяя идей корреспонденции с прагматистским подходом к истине. Они рассматривают истину не как актуальное обладание совершенным и полным знанием, но как процесс приближения к идеалу (здесь понятие «правдоподобия», или «приближения к истине», Поппера аналогично марксистскому понятию «относительной истины»). Тем самым понятия практического успеха, или интерсубъективно фиксируемого прогресса познания, который опять-таки является свидетельством успеха теории, молчаливо подменяют ключевое, но проблематичное понятие реальности самой по себе. Итак, если реальность трансцендентна, то установить истинность знания путём теоретического или практического отнесения к ней невозможно. Если реальность имманентна, дана нам в форме знания или практического акта, то отнесение к ней бессмысленно, поскольку не даёт независимого основания. Удостоверить истинность знания - значит совершить рефлексивно-познавательный акт, добавляющий нечто к содержанию знания. Но тогда мы имеем дело уже с новым знанием, об истинности которого нужно судить заново, что ведёт к регрессу в бесконечность. Здесь мы не можем выйти за пределы дуалистического противопоставления знания и реальности, знания и рефлексии о нём, что и фиксирует большинство современных теорий истины. Все они так или иначе комбинируют элементы корреспондентной, когерентной и прагматистской концепций, исходя из разных интерпретаций понятий «реальность», «деятельность», «знание», «развитие знания», «коммуникация» (нео- и постпозитивизм, прагматизм, конвенционализм, инструментализм).

Сведение проблемы истины к вопросу о свойствах знаковых систем в немалой степени способствовало тому, что для целого ряда философских учений и направлений понятие истины вообще утрачивает какую-либо значимость (философия жизни, экзистенциализм, структурализм, постмодернизм) и объявляется «устаревшим», «бессмысленным», «идеологически нагруженным» (Ж. Деррида, П. Фейерабенд, Р. Рорти).

В современной философии постмодерна проблема истины является фактически не артикулируемой, поскольку в качестве единственной и предельной предметности в постмодернизме выступает текст, рассматриваемый в качестве самодостаточной реальности вне соотнесения с внеязыковой реальностью «означаемого». В философском пространстве постмодернизма осуществляется «теоретический сдвиг», приведший к акцентуации вопроса «о формах дискурсивных практик, артикулирующих знание» (М. Фуко). Трактуя познание как предельно удалённое от постулатов классической метафизики, Фуко обозначает статус истины в качестве своего рода «эффекта» («эффект истины»), который возникает в результате когнитивного волевого усилия (через процедуру фальсификации): «воля к истине имеет тенденцию оказывать на другие дискурсы своего рода давление и что-то вроде принудительного действия». В контексте радикального отказа от презумпции бинаризма, и, в частности, от бинарной оппозиции субъекта и объекта, постмодернизм видит свою программу в отказе от «зеркальной теории познания», согласно которой «представление понимается как воспроизведение объективности, находящейся вне субъекта», в силу чего для философии классического типа «главными ценностными категориями. являются адекватность, правильность и сама истина» (Фр. Джеймисон). В связи с этим в контексте постмодернистской философии трансформируется понимание когнитивного процесса как такового: по оценке Ст. Тулмина, «решающий сдвиг, отделяющий постмодернистские науки современности от их непосредственных предшественников - модернистских наук, - происходит в идеях о природе объективности», заключающейся в переориентации с фигуры «бесстрастной точки зрения индифферентного наблюдателя» к фигуре «взаимодействия участника». Презумпция истины трансформируется в контексте «постмодернистской чувствительности» в презумпцию «игр истины»: предметом изучения становятся «игры истины сами по себе», «игры истины в связи с отношениями власти» и «игры истины в отношении индивида к самому себе» (Фуко). Создание «истории истины» мыслится в постмодернизме как создание «такой истории, которая была бы не историей того, что может быть истинного в знаниях, а анализом «игр истины», игр истинного и ложного, игр, через которые бытие исторически конституирует себя как опыт, то есть как то, что может и должно быть помыслено» (Фуко). Моделируемая постмодернизмом реальность программно конституируется «по ту сторону истинного и ложного, по ту сторону эквивалентного, по ту сторону рациональных различий» (). По формулировке Фуко, если познание и «выдаёт себя за познание истины», то лишь потому, что «оно производит истину через игру первоначальной - и постоянно возобновляемой - фальсификации, которая устанавливает различение истинного и ложного».

В целом, подобная критика попыток обоснования понятия истины вынуждает сужать содержание данного понятия, придавать ему как можно более однозначный и операциональный смысл. Главная проблема, возникающая в этой связи, состоит в необходимости совмещения нормативного и дескриптивного, критического и позитивного аспектов понятия истины.

Истина как норма

В современной теории познания проблема объективного содержания знания трансформируется в проблему его обоснования, то есть выяснения условий его интерсубъективной приемлемости. Поэтому вопрос об истине - это вопрос об особых способах дискурса, легализующихся благодаря связи с исторически конкретными культурными предпосылками. Данные дискурсивные формы выражены нормативными суждениями.

Современные нормативные теории истины обладают обычно трёхчленной структурой. Во-первых, они содержат онтологический постулат о том, чем является истина (например, соответствие знания и реальности, или мышления и восприятия, или внутренняя гармония знания и так далее). Однако такой постулат сам по себе ещё не позволяет дать характеристику некоторой теории истины: понимание истины как, скажем, соответствия знания реальности ещё не проясняет вопроса о том, как устанавливается данное соответствие. Поэтому, во-вторых, оценка знания как истинного предполагает явно сформулированные нормы, задающие применение понятия истины в ходе обоснования и развития знания. Это нормативное понятие получает название «критерия истины». Однако данный критерий не функционирует автоматически, определяясь, в-третьих, способом его операционализации. Применение критерия истины предполагает целый набор конвенций, принятых данным познающим сообществом в целом по поводу понятий «реальность», «прогресс», «время», «пространство», «системность», «логика», «познание». Поэтому в процессе истинностной оценки знанию последовательно приписываются предикаты, имеющие лишь косвенное отношение к понятию истины - «правильное», «проверенное», «глубокое», «всестороннее», «успешное», «эффективное», «адекватное». Абстрактно сформулированная норма нуждается для своего применения в опосредствующих звеньях, правилах соответствия. В этом случае используются специальные методологические критерии, связь которых с истиной далеко не самоочевидна (соответствие правилам логического вывода, верификация, фальсификация, требование эмпирического роста знания).

Такая оценка знания основана на вере в достаточность данного отрезка времени для анализа знания и на логике индуктивной экстраполяции. Понятие нормы вообще производно от понятия времени в том смысле, что всякое совершенство оценивается с точки зрения возможности его достижения в условиях пространственно-временного континуума, соразмерного человеку. Совершенство либо в принципе недостижимо для человека, будучи свойством природных явлений и процессов, либо абсолютно антропоморфно, если рассматривается как состояние, в которое человек приводит вещь в соответствии со своими понятиями. Итак, операциональный диктат специальных критериев или рассуждения об истине вообще - такова дилемма, с которой сталкивается всякая нормативная теория истины.

При наложении нормативного понятия истины на живую реальность процесса познания возникают два варианта. Если с самого начала направлять данный процесс определёнными нормами, то большая часть новых результатов будет отсекаться. Если либерализировать нормы, то они утрачивают смысл. Таким образом, истина, как и всякая норма, имеет двойственную природу. Во-первых, она действует как элемент теоретико-познавательной идеологии, направленный на блокировку некоторых форм и результатов мышления и деятельности. Во-вторых, норма описывает среднестатистический уровень мышления и деятельности в качестве исходного пункта всякого анализа и оценки. Эти два аспекта нормы исключают друг друга, обладая взаимной дополняемостью, и это в полной мере характеризует понятие истины.

Истина как дескрипция

Нормативное понимание истины предполагает соответствующий образ познавательного процесса, в котором познание имеет кумулятивный и линейный вид, а между наукой и всем иным знанием проведена демаркация. Нормативная теория науки, стремящаяся противопоставить друг другу разум и опыт, с одной стороны, и веру и чувство - с другой, выразила идеологическими средствами лишь определённые социально-культурные условия: мощь современной науки и техники, требующую соответствующего философского оправдания.

Сциентистский образ познания привёл к недооценке субъективной стороны познания. Так, марксистское положение о конкретности истины требовало всеобъемлющего и детального исследования объекта познания, то есть установления его наиболее важных и существенных свойств, взаимосвязей, тенденций развития и так далее. При этом принималось за самоочевидное, что чем большую область знания занимает отнесённость к субъекту, тем больше знание теряет в истинности и объективности, и потому субъект следует ограничивать абстрактным, подчинённым объекту состоянием и в идеале вообще выводить за пределы знания. Такое представление об истине отчуждает субъекта от результатов познавательного процесса и обессмысливает знание.

Для более глубокого постижения субъективной стороны познания следует учитывать совокупный познавательный процесс, что позволяет построить достаточно богатый образ знания по сравнению с нормативными моделями, простота и понятность которых явно идёт в ущерб их адекватности. Идея конкретности истины, в целом не подвергаемая сомнению, не может опираться лишь на конкретность и многообразие образа объекта, но должна быть понята и как утверждение о многообразии форм деятельности и общения субъекта, откладывающихся в содержании знания. Многообразие форм и типов знания, отнесённых к многообразию человеческих практик и познаваемых реальностей, ведёт к расширению предмета теории познания и вовлекает в него такие контексты, которые до недавнего времени находились в исключительной компетенции социологии знания и истории культуры. С этой точки зрения каждый отдельный познавательный акт (и его результат) выступает как элемент некоторого единства, связанный с другими элементами и рассматриваемый в синхронном и диахронном аспектах. При таком подходе сливаются воедино все времена и пространства знания, здесь нет постоянных иерархий и критериев истины или прогресса, хотя идёт бесконечный процесс возникновения новых теорий и метатеорий, сменяющих друг друга. Каждая часть этой целостности обладает собственной рациональностью, формами обоснования и правом делить успех или поражение с другими. Не нормативное противопоставление, но описание и взаимное сравнение разных форм и видов знания позволяет дать всеобъемлющий образ познавательного процесса.

Истина, дескрипция и экспертиза

Вопрос о социальной ответственности учёного ставится обычно в связи с применением или использованием его научных достижений в рамках социума. Истина, напротив, рассматривается как нечто ценностно-нейтральное, независимое от возможного использования знания. Поэтому экспертиза в социальной и гуманитарной области (которой предстоит оценить научные результаты с точки зрения их функции в обществе) может абстрагироваться от вопроса об их истинности. Экспертиза устанавливает, в какой степени продукт науки или иной деятельности соответствует социальным потребностям, не нарушает ли он социальных запретов, насколько общество в состоянии его использовать с экономической, экологической, юридической и прочими точек зрения. В ходе экспертизы речь идёт не о соответствии знания реальности, или об истине, но о проверке средств и условий деятельности с точки зрения социальных конвенций. Экспертиза - это открытая, демократическая дискуссия и оценка определённой деятельности и её результатов, предполагающая их обстоятельное описание, анализ, историческую реконструкцию и социальный прогноз по поводу содержащихся в ней субъективных элементов и связанной с этим ответственностью. Истина же в традиционном понимании представляет собой рассмотрение познавательной деятельности и её результатов с некоторой бессубъектной позиции. И напротив, разработка истинностной оценки знания с помощью экспертизы вводит в контекст теории истины социального субъекта, в силу чего проясняется многообразие смыслов и способов использования знания в социуме.

Аналогичное понимание истины как «свободного синтеза», призванного «раскрыть всеобъемлющий смысл бытия-в-истине», сформулировал К. Ясперс. В этом случае нормативный образ истины уступает место его дескриптивному пониманию, складывающемуся в контексте взаимного сравнения и диалога различных идей, теорий и форм знания, связанных с ними практик и социальных реальностей. Проблема истины возникает именно тогда, когда в ходе исследования нужно выбирать между множеством концепций, гипотез, фактов и свидетельств. В результате рассмотрения познавательной ситуации складывается многообразие ви́дения, методов, предпосылок, возможных результатов, что сравнивается с описаниями данной ситуации её участниками, а также историками и социологами культуры. Так, рассматривая конкуренцию птолемеевской и коперниканской картины мира, эпистемолог не просто сравнивает их с точки зрения точности предсказаний и методологической простоты, исходя из количества вводимых эпициклов, эквантов, эксцентриков и так далее. Он последовательно принимает точки зрения Птолемея, Бруно, Коперника, Тихо Браге, Кеплера и других, критически оценивая своих противников, как если бы они собрались в одной аудитории или хотя бы все их тексты могли быть доступны каждому из них. Полученное при этом многообразие мнений сравнивается затем с современным представлением о том, что Коперник победил Птолемея, что его картина мира прогрессивнее. Очевидно, что результатом такого сравнения может быть лишь поверхностное представление. Не оно, а именно многообразие позиций, исчерпывающее данную познавательную ситуацию, оказывается истиной. Истина в философско-теоретическом смысле является, с одной стороны, критическим сравнением разных концепций и тем самым служит всеобщей рационализации знания. С другой стороны, истина в её ценностном аспекте совпадает с правдой, интегрируя знание в культурный контекст.

Философское понятие истины не имеет денотата, объективного в конкретно-эмпирическом смысле, оно дескриптивно и интерпретативно и не исходит из физических экспериментов или астрономических наблюдений. Философия постигает интегральную детерминацию и многообразие культурных смыслов знания. Истина производна от контекста человеческого бытия. Теоретико-познавательная категория истины обладает регулятивной функцией, но не предлагает операциональной основы для конкретной - нефилософской - деятельности. Вместе с тем эта категория является конкретным идеалом многообразной, рефлексивной и всегда отнесённой к более широкому контексту познавательной деятельности. Философское понятие истины указывает на то, каким может и должен быть её субъект с точки зрения его отнесённости к конкретной ситуации, при каких условиях и какую социально-культурную роль может выполнять вырабатываемое им знание.

— Не пытайся умом это понять, не получится. Вот ты говоришь, надо прикручивать свои знания в целостную концепцию, но нет, не получается, не получится прикрутить, оно не ляжет в систему, потому что сразу надо будет отсечь огромное количество деталей.

— Но в хаосе тоже есть какая-то система…

— Да, но ум — это инструмент, ну как молоток или отвёртка, например. Вот если бы молоток обладал всеми функциями всех инструментов всего мира, то это была бы какая-то фигня, а не молоток.

— Да, ружьё с удочкой.

— Да, молоток бы очень плохо выполнял свою основную функцию, потому что на нём ещё очень много других функций. Точно так же и наш ум он всегда единонаправлен, он всегда нас куда-то направляет. Это просто как инструмент, которым пользуется Высшее, некая Высшая сила и мы не можем познать больше, чем нужно в данный момент. Наш ум всегда ограничен той задачей, какую нам надо выполнять сейчас, в данный момент. Потом раз и наш ум направится в другую сторону, потом в третью сторону. И мы думаем, что мы выбрали сейчас идти туда, потом туда, потом туда. Нет! Через нас выражается некая Высшая сила и наш ум ограничен ровно настолько, чтобы выполнить функцию, которую он должен выполнить прямо сейчас. И пытаться вот этим, достаточно примитивным инструментом, познать Истину просто бессмысленно. Ведь он типа молотка, позвонить бабушке в Америку не получится по молотку.

— И еду не подогреешь.

— Да и еду не подогреешь. Наш ум он такой, он ограничен, мы думаем, что мы обладаем неким абсолютным инструментом, который способен на всё, нет, он способен только на то, подо что он заточен именно сейчас. Он может трансформироваться или расширяться, может сужаться, но никогда не станет абсолютным. Потому что в этом, проявленном мире, скажем так, ничто не может быть абсолютным.

— А можешь ещё слово "проявленный" пояснить, немного тему "проявленный мир" раскрыть. Кто, в общем, сдал в проявку этот мир, чтобы это всё хорошо напечаталось. Возможно, у меня действительно просто такой склад ума, что я всё пытаюсь понять головой.

— Проявленный мир — это то, что мы видим, можем ощутить можем воспринять, мир не проявленный — это то, что мы не можем не ощутить, не воспринять. Это для меня так, потому что ты найдёшь много концепций, что такое проявленный мир, не проявленный, что такое астральный мир и так далее, но не об этом речь.

Для меня есть некий не проявленный мир и проявленный мир.

— Интересно…

— Вот этот проявленный мир, его в принципе никто не сдавал в проявку, он проявился сам, можно сказать так. Он проявился с целью, эта цель моё восприятие, чисто субъективное, не скажу, что это нечто претендующее на истину. Для меня он проявился с целью игры, с целью некой попытки с одной стороны познания, а с другой с целью творчества. Наш мир — он постоянно творится. Он же усложняется всё время, он раньше был более простой, более примитивный и в каждый момент нашего познания мы создаём в мире новые детали.

— Вот она, проявка.

— На самом деле человек не состоял всегда из атомов, он состоял сначала из рук из ног там, потом он начал состоять из клеток. Тогда думали: вот есть некие клетки, которые составляют человека. И так и было, ведь человек состоял из клеток, вот спроси любого человека в те времена: из чего состоит человеческое тело, и он ответит: из клеток, а сейчас ответят из атомов, а дальше из нейтрино или там каких-нибудь ещё квантовых частиц.

Мы создаём эти частицы, мы думаем, что мы познаём что-то, до чего-то докапываемся, а мы каждый раз смотря в микроскоп, создаём новое , вот она проявка, вот оно творчество. Это как писать картину сначала общие мазки, а потом идёт какое-то уточнение, добавляются мелкие детали. И вот наш мир, проявленный есть это постоянное уточнение, вектор направлен именно в уточнение и детализацию мира и эта детализация не ведёт к какому-то другому смыслу кроме самой этой детализации, кроме как творчество, кроме как самовыражение. Это такое глобальное самовыражение.

— Хочешь, не хочешь, а самовыражаться будешь в любом случае.

— Да, весь мир самовыражается, понимаешь? Весь мир, его основа самовыражение и творчество, то есть Бога мы называем творцом не зря, он творит и мы его пальцы фактически, помогаем ему в этом творении. Это что касается проявленного мира.

А вот что такое мир не проявленный — это то, как я уже сказал, то, что нельзя увидеть нельзя, воспринять нельзя, услышать почувствовать и так далее, то есть его не существует.

— Это кстати вообще что-то такое неподъёмное, у меня, сейчас, мозги взорвутся.

— Хватит мозгами это понимать! Попробуй пропустить это глубже.

— Ну, что-то да происходит.

— Вот это и должно происходить. Пусть это происходит, замечательно. Умом это понять невозможно.

— Вот смотри, это очень крутая штука. Всё есть проявленный мир, и есть не проявленный мир и это одно мир, проявленный и мир не проявленный.

— Но ты можешь объяснить это только через двойственность?

— Да, абсолютно точно! Я не могу пояснить тебе это по-другому, потому что на самом деле это не нуждается в пояснении. Это уже так, потому что это уже есть и мы находимся внутри этого. Я не могу вывести тебя из этого и показать это снаружи, потому что я есть вот этот весь мир, я не могу выйти, потому что за пределами этого мира не существует ничего.

Смотри, следующая штука: истинен не проявленный мир. Не проявленный мир это есть Истина. Просто пока прими так. Истина есть ничто, так иногда говорят или Бог есть Ничто. Истина это не проявленный мир. Что же такое этот самый не проявленный мир — это тотальное ничто, то есть этого не существует, этого нет.

— Поэтому в этом проявленном мире нет ничего совершенного?

— Нет, подожди, не торопись. Этого не существует и это Истина. Этого не существует, а я, однако об этом говорю. Когда говорят "ничто" у людей, как правило, перед глазами встают какие-то картины: такого пространства, только чёрного, у меня так, по крайней мере, то есть тёмного некоего пространства. Но нет, не пространство! То есть это невозможно воспринять и невозможно представить!

— Абсолютное ничто.

— Абсолютное ничто, да! Мы туда погружаемся и понимаем: блин, так этого же нет! Этого не существует! Это невозможно представить или понять. И куда нас это направляет? Нас это направляет на всё. Понимаешь?

— Истина — ничто, этого не существует, соответственно истина — всё. Истина абсолютно всё.

— Нет опять же двойственности…

— Весь проявленный мир есть Истина, потому что Истина ничто, а ничто не существует — существует проявленный мир и это есть Истина.

Всё, чтобы не происходило, чтобы здесь не появлялось — всё абсолютная Истина. Листья деревья мысли ощущения в каждый момент времени. Не существует пространства: вот сейчас ложное, а потом будет истинное, всё погружено в эту Истину, всё растворенно в ней. Каждый момент времени и какие-то сомнения, и какие-то страхи всё здесь, всё Истина.

Чтобы объяснить что же такое Истина , я проведу аналогию.

Давайте возьмем листок бумаги и нарисуем двух черно-белых человечков в двухмерном пространстве. Они ограничены листом бумаги, двухмерным пространством и черно-белым существованием.

Теперь возьмем второй листок бумаги и нарисуем тех же человечков, таких же плоских, но уже цветных.
На третьем листе нарисуем их объемными и добавим им пространства. Теперь это пейзаж какой-то части огромного мира. В четвертом случае научим этих человечков искусствам, они могут рисовать, сочинять музыку и мечтать о звёздах.

А теперь давайте подслушаем, что черно-белые человечки из первого рисунка думают о всех остальных.

Про цветных они скажут: "Нууу, у них есть такая штука как цвет". Заметьте, не миллионы цветов, не миллиарды их сочетаний, и не гармония цвета и линий, а всего лишь цвет. Какая-то ненужная черно-белым ерунда. Ведь у черно-белых нет цвета, они лишь могут умствовать о нём.

Что подумают черно-белые об объеме? "У них есть третье измерение. Ещё одна не нужная нам фигня" - скажут они. И правда, зачем двухмерным третье измерение, им и так хорошо.

А что скажут черно-белые двухмерные о четвертом мире? О музыке, о беспредельности, о звёздах, о мечтах? Наверное посмеются про себя всем этим ненужным штукам и пойдут мерить границы своих возможностей, сантиметры своего листа, на котором они нарисованы. Ведь для них это практично.

А теперь посмотрим на четвертый мир. Где люди берут лист бумаги, простой карандаш и рисуют двух человечков, а снизу подпись авторов. И вот уже черно-белые человечки видят эту надпись и пытаются понять, кто их создал. Эти черно-белые могут оперировать только образами своего мира - черно-белого и плоского. И в их воображении рождается другой такой же черно-белый и плоский человечек. Ведь представить цвет, объем и творчество они не могут, это не из их области вообще.

Так вот Истина - это существование стандартной для космоса ситуации, которую мы, черно-белые, понять не можем, потому как не доросли.

В Йоге человека, прикоснувшегося к Истине и постигшего Великую Действительность хоть на секунду, называют "Живая Свобода".

Но что сделал он? Он вдруг смог перестать быть плоским и черно-белым, стал цветным и объемным и осознал возможности, которых у него не было, пока он был плоским и черно-белым.

Попав в действительность, он обрел способность взять в руки карандаши, нарисовать людей и вдохнуть в них жизнь. Т.е. стал творцом. Вышел из пространства ограничений и попал в пространство безграничных возможностей. И теперь может вдыхать жизнь и направлять события из того мира в этот, ведь карандаши в его руках.

Те, кто знали Истину, смогли изменить мир потому, что таково свойство Истины: она даёт силу совершенно иного свойства, чем знают люди. Древние сказки про джиннов, повинующихся чистому сердцу - это не вымысел. "Джью повелевает Фохатом" - говорил Будда. И запрещал своим Архатам являть чудеса сверхспособностей перед профанами, чтобы не порождать фанатизм.

"Истина сделает вас свободными" - говорил Христос, являя чудеса сверхспособностей и обучая этому своих учеников.

"Идеи правят миром" - говорил Платон, обучая своих учеников сотрудничеству с Идеями и силами, которые они дают. Известно, что кроме философии, Платон обучал ещё и сокровенным знаниям, также как Будда и Христос обучали сокровенным знаниям своих учеников.

И вот возникает вопрос, как плоскому чернобелому человечку попасть в мир объемный и цветной, где можно придумывать музыку и мечтать о звездах? Как статью свободными, стать творцом? Как освободится от узости двухмерного пространства и понять, что такое цвет и звук других измерений?

Как стать свободным?

Только Истина сделает вас свободными!

Так что же такое Истина? И как она сделает нас свободными?
Существует классический путь обретения Истины и достижения Свободы. И он один во все времена, хотя частности и термины могут и различаться.

Продолжение следует...

Многие люди, независимо от их происхождения, образования, религиозной принадлежности и рода деятельности, оценивают те или иные суждения по степени их соответствия истине. И, казалось бы, получают вполне стройную картину мира. Но, как только они же начинают задаваться вопросом о том, что такое истина, все, как правило, начинают вязнуть в дебрях понятий и погрязают в спорах. Внезапно оказывается, что правд-то много, и некоторые могут даже противоречить друг другу. И становится совсем непонятно, что такое истина вообще и на чьей она стороне. Попробуем в этом разобраться.
Истина - это соответствие какого-либо суждения действительности. Любое высказывание или мысль либо правдивы, либо ложны изначально, вне зависимости от знаний человека по данному поводу. Разные эпохи выдвигали свои

Так, во времена Средневековья она определялась степенью соответствия христианскому учению, а при господстве материалистов - мира. В настоящий момент рамки ответа на вопрос, что такое истина, стали намного шире. Она стала делиться на группы, ввелись новые понятия.
- это объективное воспроизведение реальной действительности. Она существует вне нашего сознания. То есть, к примеру, утверждение "солнце светит" будет абсолютной истиной, так как оно действительно светит, этот факт не зависит от человеческого восприятия. Казалось бы, все понятно. Но некоторые ученые утверждают, что абсолютной истины не существует в принципе. Это суждение базируется на том факте, что человек познает весь окружающий его мир через восприятие, а оно субъективно и не может быть подлинным отражением действительности. Но, существует ли абсолютная истина, - вопрос отдельный. Сейчас важно то, что предназначено для удобства ее оценки и классификации. Один из основных непротиворечия, сообщает, что два взаимоотрицающих друг друга суждения не могут быть одновременно истинны или одновременно ложны.

То есть, одно из них обязательно будет верным, а другое - нет. Этот закон можно использовать для проверки "абсолютности" истины. Если суждение не может сосуществовать с противоположным ему - значит оно абсолютно.

Верное, но неполное или одностороннее суждение о предмете. К примеру, утверждение "женщины носят платья". Оно является истиной, некоторые из них действительно носят платья. Но с тем же успехом можно сказать и наоборот. "Женщины не носят платья" - это тоже будет истиной. Ведь есть и такие дамы, которые их не носят. В этом случае оба утверждения нельзя считать абсолютными.

Само введение термина "относительная истина" стало признанием человечества неполноты знаний о мире и ограниченности своих суждений. Это также связано с ослаблением авторитета религиозных учений и появлением множества философов, отрицающих саму возможность объективного восприятия реальности. "Ничто не истина, и все дозволено" - суждение, наиболее ярко иллюстрирующие направление критической мысли.

Очевидно, что понятие истины до сих пор несовершенно. Оно продолжает свое формирование в связи со сменой философских направлений. Поэтому можно с уверенностью сказать, что вопрос, что такое истина, будет волновать еще не одно поколение.