Левитан исаак биография.
Исаак Левитан
русский художник, мастер «пейзажа настроения»
Краткая биография
Иса́ак Ильи́ч Левита́н (3 (15) октября 1860 или 18 (30) августа 1860 - 22 июля (4 августа) 1900) - русский художник, мастер «пейзажа настроения». Академик ИАХ (1898).
Происхождение
Исаак Ильич Левитан родился в местечке Кибарты Мариампольского уезда, Августовской губернии (с 1866 года - Сувалкской губернии), в образованной обедневшей еврейской семье. Датой рождения официально считается 18 (30) августа 1860 год. Отец Илья (Эльяшив-Лейб) Абрамович Левитан (1827-1877) происходил из раввинской семьи местечка Кайданова, примечательного сосуществованием еврейской и шотландской общин в Литве. Эльяш учился в ешиве в Вильне. Занимаясь самообразованием, самостоятельно овладел французским и немецким языками. В Ковно он преподавал эти языки, а затем работал переводчиком во время постройки железнодорожного моста, которую вела французская компания.
В ноябре 2010 года были обнаружены интересные архивные записи о семье Исаака Левитана. В найденных документах говорилось, что прадеда художника звали Абрамом, дед был Лейб Абрамович Левитан (ок. 1791 - 1841). В свидетельствах о рождении детей Эльяша - дочери Михле (родилась 18.07.1859) и сына Авеля Лейба (родился 09.01.1861 г. по старому стилю) - значится имя их матери: Бася Гиршевна Левитан (1830-1875; некоторые источники сообщают о повседневном варианте Берта Моисеевна Левитан), дочь Зунделе Гирша.
Кроме Исаака, в семье росли ещё трое детей: брат Авель Лейб (позже взял имя Адольф), сёстры Тереза (в замужестве Тереза Ильинична Берчанская, родилась в 1856 г.) и Михле (Эмма Ильинична, родилась 18.07.1859 г. по старому стилю).
По мнению М. А. Рогова, Исаак Левитан не мог родиться у жены Эльяша, Баси, в августе 1860 года, за 5 месяцев до рождения Авеля Лейба - чем, возможно, и объясняется отсутствие архивной записи о его рождении в этой семье и последующая скрытность обоих братьев. Исаак Левитан в действительности мог быть не родным сыном Эльяша и Баси, а усыновлённым в качестве младшего сына (хотя родной сын Авель был моложе) племянником - старшим сыном младшего брата Эльяша, Хацкеля Левитана (родился в 1834 г.), и его жены Добры, по имени Ицик Лейб Левитан (родился 03.10.1860 г. по старому стилю). Запись о рождении 03.10.1860 г. Ицика-Лейба Левитана, одного из сыновей Хацкеля Левитана и его жены Добры, находится в открытом доступе, как и другие данные исследования. Напротив, записи о рождении Терезы и Исаака Левитанов в семье Эльяша Лейба и Баси отсутствуют. Хацкель проживал вместе с братом Эльяшем как минимум в 1868-1870 годах.
Одним из мотивов указания Авеля старшим и искажения дат рождения могло стать желание гарантировать родному сыну Авелю освобождение от воинской повинности по законам Российской империи, как старшему сыну в семье - особенно после трагического случая, когда в результате ужесточения рекрутского набора в 1852 году, одного из двоюродных братьев Исаака Левитана - Бера, сына мясника Гершеля, жившего в доме Каганов, - забрали в рекруты.Данные о рождении Исаака не новы: в начале XX века в официальном искусствоведении считалось, что Исаак Левитан родился в 1861 году, но был младшим сыном в семье: Адольф, которого в училище называли Левитаном-старшим, поступил туда на два года раньше. В этом случае, как представляется М. А. Рогову, выбор даты рождения художника, указанной в воинском документе училища (в котором учились Авель и Исаак), в августе обусловлен требованием его религиозного совершеннолетия бар-мицва к началу первого учебного года, и как дата рождения было указано 18 августа, так как документы на поступление в Московское училище живописи, ваяния и зодчества были поданы накануне, 17 августа, кроме того, 18 - счастливое число по иудейским представлениям. М. А. Рогов считает, что обнаруженные им в документах о семье Левитанов примеры именования детей в честь живых родственников свидетельствует о сефардском происхождении художника по отцовской линии, и что ассимиляция сефардов в Литве среди ашкеназов в XIX веке привела к тому, что Эльяш отказался от раввинской карьеры.
Племянники Исаака Левитана, сыновья его сестры Терезы Берчанской - художники Лев (англ. Leo Birchansky, 1887-1949) и Рафаил (фр. Raphaël Birtchansky, 1883-1953) Берчанские.
Ранние годы
Илья Левитан, стремясь улучшить материальное положение и дать детям образование, в начале 1870-х переехал с семьёй в Москву. В 1871 году старший брат Исаака, Авель Лейб, поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Осенью 1873 года в училище поступил и тринадцатилетний Исаак.
Его учителями были художники Перов, Саврасов и Поленов.
В 1875 году умерла мать Левитана и серьёзно заболел отец. Вынужденный по болезни оставить работу на железной дороге, отец Левитана не мог содержать четверых детей репетиторством. Материальное положение семьи было таким, что училище время от времени оказывало братьям материальную помощь, а в 1876 году освободило их от оплаты обучения «ввиду крайней бедности» и как «оказавших большие успехи в искусстве». 3 февраля 1877 года умер от тифа отец. Для Левитана, его брата и сестёр наступило время крайней нужды. Художник учился тогда в четвёртом «натурном» классе у Василия Перова. Друг Перова, Алексей Саврасов, обратил внимание на Левитана и взял его к себе в пейзажный класс. В марте 1877 года две работы Левитана, экспонировавшиеся на выставке, были отмечены прессой, а шестнадцатилетний художник получил малую серебряную медаль и 220 рублей «для возможности продолжить занятия».
«Левитану давалось всё легко, тем не менее, работал он упорно, с большой выдержкой» - вспоминал его товарищ, известный живописец Михаил Нестеров.
В 1879 году, после покушения Александра Соловьёва, отнюдь не бывшего евреем, на царя Александра II, совершённого 2 апреля, вышел царский указ, запрещающий евреям жить в «исконно русской столице». Восемнадцатилетнего Левитана выслали из Москвы, и он на ближайшие пару лет вместе с братом, сестрой и зятем обосновался на небольшой даче в подмосковной Салтыковке (окрестности Балашихи). На деньги, вырученные от продажи картины «Вечер после дождя» (1879, частное собрание), Левитан спустя год снял меблированную комнату на Большой Лубянке.
В летние месяцы 1880-1884 годов он писал с натуры в Останкино. К этому времени относятся работы: «Дубовая роща. Осень» (1880, Нижегородский художественный музей), «Дуб» (1880, Третьяковская галерея), «Сосны» (1880, частное собрание), «Полустанок» (начало 1880-х годов, Дом-музей И. Левитана в Плёсе), Художник создал пейзажи в Саввинской слободе под Звенигородом: «Последний снег. Саввинская слобода» (1884, Третьяковка), «Мостик. Саввинская слобода» (1884, Третьяковка).
«Талантливый еврейский мальчик раздражал иных преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского пейзажа. Это было дело коренных русских художников» , - писал Константин Паустовский.
Весной 1885 года, в 24 года, Левитан окончил училище. Звания художника он не получил - ему был выдан диплом учителя чистописания .
Становление как художника
Левитан вышел из Московского училища живописи и ваяния без диплома. Денег не было. В апреле 1885 года он поселился неподалёку от Бабкина, в глухой деревне Максимовке. По соседству, в Бабкине в имении Киселёвых гостили Чеховы. А. С. Киселёв, племянник дипломата графа П. Д. Киселёва, служил в тех местах земским начальником; его жена - Мария Владимировна, дочь В. П. Бегичева. Левитан познакомился с А. П. Чеховым, дружба и соперничество с которым продолжались всю жизнь.
В середине 1880-х годов материальное положение художника улучшилось. Однако голодное детство, беспокойная жизнь, напряжённый труд сказались на здоровье - у него резко обострилась болезнь сердца. Поездка в 1886 году в Крым укрепила силы. По возвращении Левитан организовал выставку пятидесяти пейзажей.
Над вечным покоем
(1894)
В 1887 году художник, наконец, осуществил свою мечту: он отправился на Волгу, которую так проникновенно изображал его любимый учитель Саврасов (он почти уж собрался ехать туда в начале 1880-х годов, но не смог из-за болезни сестры). Первая встреча с Волгой не удовлетворила живописца. Стояла холодная, пасмурная погода, и река показалась ему «тоскливой и мертвой». Левитан писал Чехову: «Чахлые кустики и, как лишаи, обрывы…»
На следующий год он снова решил ехать на Волгу. Весной 1888 года Левитан вместе с друзьями-художниками Алексеем Степановым и Софьей Кувшинниковой отправился на пароходе по Оке до Нижнего Новгорода и далее вверх по Волге. Во время путешествия они неожиданно для себя открыли красоты маленького, тихого городка Плёс. Они решили задержаться и пожить там некоторое время. В итоге Левитан провёл в Плёсе три чрезвычайно продуктивных летних сезона (1888-1890). В конце 1880-х - начале 1890-х годов Левитан возглавлял пейзажный класс в Училище изящных искусств художника-архитектора А. О. Гунста.
Около 200 работ, выполненных им за три лета в Плёсе, принесли Левитану широкую известность, а Плёс стал очень популярен у пейзажистов.
Существует мнение, что картина «Над вечным покоем» является «самой русской» из всех, когда-либо написанных на русскую тему картин.
В конце 1889 - в начале 1890 года Левитан впервые совершил поездку в Западную Европу, посетил Францию и Италию. Он хотел ближе познакомиться с современной живописью, широко представленной на проходившей в Париже Всемирной выставке. Вероятно, особенно интересовали его ретроспективная экспозиция давно любимых им художников барбизонской школы и произведения импрессионистов. По свидетельству Нестерова, «там, на Западе, где искусство действительно свободно, он убедился, что путь, намеченный им раньше, верен» .
В марте 1891 года Исаак Левитан стал членом Товарищества передвижных художественных выставок. Московский меценат Сергей Морозов, увлечённый живописью и друживший с Левитаном, предоставил художнику очень удобную мастерскую в Трёхсвятительском переулке.
К весне 1892 года Левитан закончил картину «Осень» (начатую ещё осенью 1891 года) и выставил её на XX Передвижной выставке вместе с ещё тремя картинами: «У омута», «Лето» и «Октябрь».
В 1892 году Левитан как «лицо иудейского вероисповедания» был вынужден покинуть Москву и некоторое время жил в Тверской и Владимирской губерниях. Затем, благодаря хлопотам друзей, художнику «в виде исключения» позволили вернуться. К этому периоду относится его полотно «Владимирка» (1892), где изображена дорога, по которой гнали в Сибирь каторжан.
В 1892 году в истории дружбы Левитана и Чехова произошёл эпизод, ненадолго омрачивший их отношения и связанный с тем, что в сюжете рассказа «Попрыгунья» писатель использовал некоторые моменты взаимоотношений Левитана, его ученицы Софьи Кувшинниковой и её мужа, врача Дмитрия Кувшинникова.
В 1892-93 годах в мастерской в Трёхсвятительском переулке Серов написал известный портрет Левитана.
Валентин Серов пишет портрет Исаака Левитана в его доме-мастерской. 2. Портрет И. И. Левитана, Валентин Серов, (1893)
Лето 1893 года Левитан провёл в усадьбе Панафидиных в деревне Курово-Покровское Тверской губернии. Там он познакомился с В. Н. Ушаковым - владельцем усадьбы Островно Вышневолоцкого уезда (ныне Порожкинского сельского поселения).
Летом 1894 года Левитан вместе с Софьей Кувшинниковой вновь приехал в эти места и поселился у Ушаковых в имении Островно, на берегу одноимённого озера. Там, на озере Удомля и Островенском озере, сформировался сюжет картины «Над вечным покоем».
В имении Ушаковых разыгралась любовная драма. Невольным свидетелем этой драмы стала Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, приглашённая Софьей Петровной. В соседнее имение Горка (в полутора километрах от Островно) приехала из Петербурга Анна Николаевна Турчанинова с двумя дочерьми, - семья заместителя градоначальника Санкт-Петербурга И. Н. Турчанинова, владевшего усадьбой Горка. У Левитана завязался роман с Анной Николаевной Турчаниновой. Расстроенная Кувшинникова вернулась в Москву и больше никогда не встречалась с Левитаном.
Т. Л. Щепкина-Куперник так описала завязку и развитие последующих событий:
Идиллия нашей жизни к середине лета нарушилась. Приехали соседи, семья видного петербургского чиновника /Ивана Николаевича Турчанинова/, имевшего поблизости усадьбу. Они, узнав, что тут живёт знаменитость, Левитан, сделали визит Софье Петровне, и отношения завязались. Это была мать и две очаровательные девочки наших лет. Мать была лет Софьи Петровны, но очень songni, с подкрашенными губами (С. П. краску презирала), в изящных корректных туалетах, с выдержкой и грацией петербургской кокетки… И вот завязалась борьба.
Мы, младшие, продолжали свою полудетскую жизнь, а на наших глазах разыгрывалась драма… Левитан хмурился, всё чаще и чаще пропадал со своей Вестой /собакой/ «на охоте». Софья Петровна ходила с пылающим лицом, и кончилось всё это полной победой петербургской дамы и разрывом Левитана с Софьей Петровной…
Но и дальнейший роман Левитана не был счастлив: он осложнился тем, что старшая дочка героини влюбилась в него без памяти и между ней и матерью шла глухая борьба, отравившая все последние годы его жизни.
А много лет спустя, когда ни Левитана, ни Кувшинниковой уже не было в живых, - я… описала их историю в рассказе «Старшие», напечатанном в «Вестнике Европы»: теперь можно в этом сознаться!
Исаак Ильич переселился в имение Турчаниновых. У впадения в озеро ручья, который разделял земли усадьбы Турчаниновых, специально для Левитана был построен двухэтажный дом под мастерскую, так как в усадьбе не было больших комнат для работы (мастерскую в шутку называли «синагога»). Мастерская сгорела, как вспоминают, ещё при Турчаниновых в начале 1900-х годов.
В январе 1895 года благодаря Щепкиной-Куперник Левитан помирился с Чеховым. Щепкина-Куперник, собираясь в Мелихово к Чеховым, заехала в московскую мастерскую Левитана посмотреть удомельские этюды и уговорила его ехать вместе. Друзья встретились, обнялись, и дружба возобновилась.
В 1895 году художник совершил поездку в Австрию и во Францию. В середине марта 1895 года Левитан снова приехал в Горку. Именно тогда за несколько сеансов он написал с дома Турчаниновых знаменитую картину «Март».
Но «сильнейшая меланхолия доводила его до самого ужасного состояния». 21 июня 1895 года Левитан сымитировал попытку самоубийства - стрелялся. То, что «попытка самоубийства» было театральным жестом, свидетельствует и сообщение врача И. И. Трояновского, который, вспоминая об этом, писал 8 декабря 1895 года: «… я вообще следов раны у него не видал, слышал от него об этом, но отнёсся к этому, как к покушению „с негодными средствами“ или как к трагической комедии» . По просьбе самого Левитана и последующей просьбе Анны Турчаниновой в Горки приехал и навестил друга Чехов. Антон Павлович убедился, что опасности для жизни нет, погостил 5 дней и вернулся в Москву потрясённый происшедшим. После посещения усадьбы Горка, Чехов написал рассказ «Дом с мезонином» и пьесу «Чайка», вызвавшие обиду у Левитана.
В августе Левитан написал «Ненюфары», а осенью на реке Съеже в полукилометре от усадьбы - «Золотую осень».
Также в 1895 году Левитан переписал картину «Свежий ветер. Волга».
Картины Левитана «Март», «Золотая осень», «Ненюфары» и другие купил П. М. Третьяков.
В 1896 году в Одессе состоялась совместная выставка Исаака Левитана, Виктора Симова и Александра Попова.
Левитан на несколько недель ездил в Финляндию, где написал картины: «Крепость. Финляндия» (крепость Олавинлинна в Савонлинне), «Скалы, Финляндия», «Море. Финляндия», «Пунка-Харью. Финляндия» (в частном собрании). В 1897 году художник закончил картину «Остатки былого. Сумерки. Финляндия».
В 1896 году после вторично перенесённого тифа усилились симптомы аневризмы сердца. Болезнь стала тяжёлой и неизлечимой.
В начале марта 1897 года в одном из писем Чехова появились строки: «Выслушивал Левитана. Дело плохо. Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тук-тук слышится пф-тук…» . Левитан же в начале марта был в Москве, встречался с П. М. Третьяковым.
В мае 1897 года Левитан в Италии - в городке Курмайор, вблизи Монблана.
В 1898 году Левитану было присвоено звание академика пейзажной живописи. Он начал преподавать в том самом училище, в котором учился сам. Художник мечтал создать «Дом пейзажей» - большую мастерскую, в которой могли бы работать все русские пейзажисты. Один из учеников вспоминал: «Влияние Левитана на нас, учеников, было очень велико. Это обусловливалось не только его авторитетом как художника, но и тем, что Левитан был разносторонне образованным человеком… Левитан умел к каждому из нас подойти творчески, как художник; под его корректурой этюд, картины оживали, каждый раз по-новому, как оживали на выставках в его собственных картинах уголки родной природы, до него никем не замеченные, не открытые» .
Зимой 1899 года врачи послали Левитана в Ялту. В Ялте тогда жил и Чехов. Старые друзья встретились отчуждённо. Левитан ходил, тяжело опираясь на палку, задыхался, говорил о своей близкой смерти. Сердце его болело уже почти непрерывно…
Ялта не помогла. Левитан вернулся в Москву и почти не выходил из своего дома в Трёхсвятительском переулке. 8-17 мая 1900 года Чехов навестил тяжело больного Левитана. Всё лето, с июня, в русском отделе Всемирной выставки в Париже экспонировались картины художника.
22 июля (4 августа) 1900 года, в 8 часов 35 минут, Исаак Левитан умер. Он не дожил совсем немного до своего 40-летия.В его мастерской осталось около 40 неоконченных картин и около 300 этюдов. Последняя его работа - «Озеро» - также осталась незаконченной.
Исаак Левитан был похоронен 25 июля 1900 года на старом еврейском кладбище, по соседству с Дорогомиловским кладбищем. На похоронах были художники Валентин Серов (приехавший на похороны из-за границы), Аполлинарий Васнецов, Константин Коровин, Илья Остроухов, Николай Касаткин, Леонид Пастернак, В. В. Переплётчиков, Константин Юон, Витольд Бялыницкий-Бируля, художественный критик П. Д. Эттингер; а также ученики, знакомые и почитатели таланта художника.
В 1901 году прошла посмертная выставка произведений Левитана в Петербурге и Москве. Кроме ранее экспонировавшихся, некоторые произведения были выставлены там впервые, среди них - неоконченное полотно «Озеро» (1899-1900).
Через 2 года, в 1902 году, Авель Левитан установил памятник на могиле брата.
22 апреля 1941 года прах Исаака Левитана был перенесён на Новодевичье кладбище. С тех пор могила Исаака Левитана соседствует с могилами его друзей Чехова и Нестерова.
Вопреки распространенному мифу, Левитан не придерживался религиозного запрета на изображение людей. «Относительно хорошо известны графический и живописный автопортреты Левитана (первая половина 1880-х; 1890-е; оба - ГТГ) и те произведения, на которых изображены самые близкие Левитану люди и их родственники - „Портрет художницы Софии Петровны Кувшинниковой“ (1888, Музей-квартира И. И. Бродского, Санкт-Петербург), „Портрет Антона Павловича Чехова“ (1885-1886, ГТГ), „Портрет Николая Павловича Панафидина“ (1891, Тверская областная картинная галерея)». Другие портреты кисти знаменитого пейзажиста не пользуются таким вниманием специалистов и публики главным образом потому, что история их создания и запечатленные на них люди неизвестны.
Наиболее известные произведения
- Осенний день. Сокольники (1879)
- Берёзовая роща (1885-1889, Государственная Третьяковская галерея)
- Вечер на Волге (1888, Государственная Третьяковская галерея)
- Вечер. Золотой Плёс (1889, Государственная Третьяковская галерея)
- Золотая осень. Слободка (1889, Государственный Русский музей)
- После дождя. Плёс (1889, Государственная Третьяковская галерея)
- Тихая обитель (1890, Государственная Третьяковская галерея)
- У омута (1892, Государственная Третьяковская галерея)
- Владимирка (1892, Государственная Третьяковская галерея)
- Вечерний звон (1892, Государственная Третьяковская галерея)
- Осенний пейзаж с церковью (1893-1895, Государственная Третьяковская галерея). Церковь в селе Островно. Тверская губерния.
- Осенний пейзаж с церковью (1893-1895, Государственный Русский музей). Церковь в селе Островно от усадьбы Островно (Ушаковых). Тверская губерния.
- Над вечным покоем (1894, Государственная Третьяковская галерея). Собирательный образ. Использован вид на озеро Островно и вид с Красильниковой горки на озеро Удомля, Тверская губерния.
- Осень. Усадьба (1894, Омский музей). Вид усадьбы «Горка» Турчаниновых близ села Островно. Тверская губерния.
- Озеро Островно (1894-1895, ус. Мелихово). Пейзаж от усадьбы Горка. Тверская губерния.
- Свежий ветер. Волга (1895, Государственная Третьяковская галерея).
- Март (1895, Государственная Третьяковская галерея). Вид усадьбы «Горка» Турчанинова И. Н. близ села Островно. Тверская губерния.
- Золотая осень (1895, Государственная Третьяковская галерея). Река Съежа вблизи усадьбы «Горка». Тверская губерния.
- Ненюфары (1895, Государственная Третьяковская галерея). Пейзаж на озере Островно у усадьбы «Горка». Тверская губерния.
- Весна - большая вода (1896-1897, Государственная Третьяковская галерея). Вид реки Съежа в Тверской губерния.
- Тишина (1898)
- Последние лучи солнца (Последние дни осени) (1899). Въезд в деревню Петрова Гора. Тверская губерния.
- Сумерки. Стога (1899, Государственная Третьяковская галерея)
- Сумерки (1900, Государственная Третьяковская галерея)
- Озеро (1899-1900), Государственный Русский музей)
18 августа 1860 в интеллигентной еврейской семье, жившей на западной окраине России, вблизи пограничного пункта Вержболово, родился второй сын, названный родителями Исаак. Отец будущего художника имел образование раввинского училища, но не смог добиться успеха на этом поприще и служил на разных незначительных должностях российской железной дороги. Пытаясь устроиться получше, семья все время кочевала по железнодорожным станциям, что не приносило никакого положительного результата.
Нищета и потери
Как вспоминал сам художник, с каждым годом, с каждым новым местом, жизнь становилась все тяжелее. Пытаясь исправить бедственное положение семьи, отец занимался самообразованием и в остававшееся от работы время изучал французский и немецкий языки. В таких условиях, на переподготовку ушли годы кропотливого труда.
Применение своим новым знаниям Илья Левитан нашёл, когда по заказу русского правительства французская строительная компания начала закладку в местечке Ковио железнодорожного моста через реку Неман. На эту стройку и устроился отец семейства Левитанов переводчиком. Однако денег это ему почти не приносило. Даже стараясь давать частные уроки иностранного языка детям богатых родителей, Илья не имел средств, чтобы отправить своих двоих детей в начальную школу. Ему пришлось обучать их самостоятельно.
В семье Левитанов было два старших сына и две дочери. Постоянное полунищенское существование и попытки отца вывести сыновей в люди заставили их в конце 1860-х перебраться в Москву.
Тем не менее, даже здесь Илье Левитану не удалось найти никакой постоянной должности. Он так и перебивался частными уроками иностранных языков, пока все семейство ютилось в тесной маленькой квартирке на краю города.
Холодное и убогое жилье, расположенное под самой крышей здания на четвертом этаже, имело одно преимущество – из его высоких окон открывался потрясающий вид на город. Здесь восход занимался раньше, а закат горел дольше. Это и было единственной отдушиной для поэтически - созерцательной натуры будущего художника в его унылой и полуголодной жизни.
Способности к рисованию рано проявились у обоих сыновей Левитана. Мальчики всегда с большой радостью и азартом вместе рисовали и лепили. Отец семейства со снисхождением относился к их совместному увлечению и отправил в 1870 году своего старшего сына Авеля в Московское училище живописи и зодчества. С этого момента Исаак стал постоянным спутником брата, он всегда сопровождал его на пленэр.
Когда подошел возраст, Исаак Левитан и сам поступил в то же учебное заведение.
В то время в МУЖВИЗе среди студентов преобладали дети малоимущих, крестьян и ремесленников. Но даже здесь, где трудно было удивить кого-то бедностью, семья Левитанов стала отдельной темой насмешек. Этому способствовали и застенчивость, и скрытность юношей, которая ещё больше раззадоривала студентов. Причем, положение мальчиков только ухудшалось, после смерти их матери в 1875 году, казалось, жить стало почти невозможно.
В своих воспоминаниях художник рассказывал, что часто ему просто некуда было идти после занятий. Он пытался спрятаться в классе от ночного сторожа за мольбертами или портьерами, чтобы переночевать в тепле. Но гораздо чаще Левитана выставляли на улицу, и ему приходилось мерзнуть на лавочке или всю ночь бродил по безлюдному городу.
Через два года такой бесприютной жизни юноша, вместе со своим отцом, попал в больницу. Диагноз у обоих был страшный - брюшной тиф. Молодость помогла Исааку выжить и даже вернуться к учебе, а вот Илья Левитан скончался на больничной койке. После смерти отца, дети окончательно лишись каких-либо средств к существованию. Они больше не имели никакой возможности вносить даже ту мизерную плату, которая была установлена в училище.
И вот здесь, Исааку впервые в жизни повезло – ему попались прекрасные учителя. Мальчик с самого начала обучения оказался в натурном классе, в котором преподавал Василий Григорьевич Перов. Известный «передвижник» открыто объявлял себя гласом всех обездоленных, оскорбленных и страдающих. А когда он практически возглавил училище, в это здание на Мясницкой, знаменитое своим масонским прошлым, ворвалась вся талантливая московская молодежь.
Юное дарование
Но, надо признать, что юный Левитан брал своих педагогов не только жалостью. Попечительский совет избавил его от необходимости вносить плату за обучение и даже рекомендовал его для получения стипендии князя Долгорукова, генерал-губернатора Москвы, вовсе не из человеколюбия, а потому, что трудолюбие, наблюдательность и поэтичность натуры молодого художника, заинтересовали руководителя пейзажной мастерской, художника Алексея Кондратьевича Саврасова. Впечатленный пейзажами юноши, он практически переманил его в свой класс.
Переживший всю боль и страдания нишей голодной жизни и смерти родителей, Исаак смог сохранить душевную чистоту и чуткость. Оказавшись в классе Саврасова, он всем нутром воспринял самое главное наставление любимого учителя: «.. .пишите, изучайте, но главное - чувствуйте!».
Вот это редкое умение чувствовать природу довольно рано принесло живописцу первые плоды. На ученической выставке его работа «Осенний день. Сокольники» (1879 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) не просто была замечена и оценена зрителями, но и заинтересовала самого Павла Михайловича Третьякова, знаменитого знатока искусства и коллекционера, считавшего главным в живописи не столько красоту, сколько поэзию, правду души.
Аллея пустынного парка, усыпанная опавшими листьями и женская фигурка, одетая в черное навевают печальное чувство осеннего увядания, сожаления о прошедшем и одиночества. Ярко-желтые молодые деревца, пестрящие вдоль плавно изгибающейся аллеи, резко контрастируют с хмурым хвойным лесом. Прекрасно написаны облака, плывущие по пасмурному небу, которые создают атмосферу сырой холодной погоды, и совершенно превосходно выписана разноцветная осенняя листва.
Написана в 1880 году картина «Осень. Охотник» (Тверская областная картинная галерея), схожа по настроению с предыдущей. Благодаря аналогичному композиционному построению с резким перспективным сокращением, оба произведения имеют глубину и пространство. Только хаотично усеянная опавшими желтыми листьями тропинка, по которой вдалеке идет охотник, сопровождаемый собакой, придает этой картине немного более мажорное звучание.
Картины Левитана, отличающиеся спокойным повествовательным характером, читаются, как литературные произведения. Две его студенческие работы смогли выразить эту редкую черту, ставшую отличительной особенностью всех последующих пейзажей живописца.
Вскоре у Левитана наступила полоса новых трудностей. Его более-менее стабилизировавшееся положение вновь было нарушено. Совет профессоров училища неожиданно уволил любимого педагога Исаака - Саврасова, и молодые пейзажисты остались без мастера.
Это было в 1882, когда юный художник уже закончил одно из лучших своих произведений - «Весна в лесу» (Государственная Третьяковская галерея, Москва). Полотно с удивительной легкостью передает состояние робкого пробуждения природы от зимней спячки. Первая зелень травы около спокойного ручья и только показавшиеся на ветвях деревьев листочки создают поэтическую и умиротворенную атмосферу. Тонкие стебли и ветки деревьев, склоняющиеся с обеих сторон над водой, образуют тенистое пространство, удивительно точно предающее дыхание леса.
Прошло немного времени и ученикам представили их нового педагога. В МУЖВИЗ пришел талантливый художник Василий Дмитриевич Поленов, который не только привнес сюда своё видение натуры, но и всеял в студентов воодушевление и оптимизм. Супруга Поленова была родственницей богатого промышленника и известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова. Иногда Василий Дмитриевич, направляясь в его усадьбу Абрамцево, где мечтала побывать вся художественная элита Москвы, брал с собой своих самых талантливых учеников.
Однажды, ими оказались Константин Коровин и Исаак Левитан. Веселая творческая атмосфера богатой усадьбы и благожелательное отношение к талантам поразили молодых художников. Мамонтов, который был великолепным певцом и страстным поклонником оперы, устраивал грандиозные домашние спектакли. Его мечтой было создание собственного музыкального театра.
Именно дружеские отношения с «Саввой Великолепным» позже дали Левитану возможность попробовать себя на поприще театрального декоратора. Знакомства, приобретенные молодым художником в доме мецената, упрочило его положение в художественной среде. К сожалению, прекрасный период относительной финансовой и эмоциональной свободы очень быстро закончился. Умер Василий Перов, и в демократически настроенном МУЖВИЗе начались склоки и интриги.
Период разочарований
Уже в начале 1884 года, несмотря на успешную сдачу экзаменов, Исаак Левитан был отчислен из училища за систематическое непосещение занятий. Попечительский совет предложил молодому художнику «не классный» диплом, дающий единственную возможность - стать учителем рисования. Левитан был в отчаянии. В порыве чувств он покидает Москву и уезжает в Саввинскую слободу под Звенигородом, великолепную природу которой ему расхваливали товарищи по училищу. В этом чудесном месте он создает прекрасные пейзажи «Саввинская слобода под Звенигородом» и «Мостик. Саввинская слобода» (обе – 1884 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва).
Полотна совершенно разные по состоянию, но обладающие дыханием свежести и удивительно поэтические. Под холодным, почти прозрачным небом, из-под только что сошедшего снега кое-где пробиваются первые ростки зелени, а на заднем плане видны ещё обнаженные деревья, начинающие покрываться нежными листиками. Под ярким солнцем весело поблескивает неширокая речка, с перекинутым через нее дощатым мостиком. Состояние ожидания весны рождает надежду на лучшее будущее.
В жизни Левитана, как практически всегда, настало сложное время. Художник страдал от одиночества, не имея ни жилья, ни постоянной работы. Отношения с братом Авелем уже в студенческие годы строились по принципу «каждый сам за себя». В результате, замкнутый, чувствовавший себя неудачником, на фоне своих однокашников Исаак поддерживал теплые отношения только с Николаем Чеховым, который также был отчислен из МУЖВИЗа и обладал таким же неуравновешенным характером, как и сам Левитан. Недалеко от дачи Чеховых и поселился молодой художник. Правда, теперь, он сошелся с братом своего сокурсника – Антоном и его сестрой Марией.
Мария Чехова стала первой любовью Левитана, но ему не удалось заслужить её взаимности. Кроме того, сам Антон не советовал сестре связывать свою жизнь с человеком, будущее которого непонятно. Исаак сильно страдал и пребывал в состоянии депрессии. Вероятно, только частое пребывание в доме Чеховых, в котором он мог видеть любимую девушку и отвлекаться от собственных мыслей, уберегло художника от попытки суицида. Хорошо, что Антон помогал художнику справляться с мрачными настроениями и бороться с тяжелыми болезнями, преследовавшими Левитана.
Через два года своего пребывания в Саввинской слободе, весной 1886, оправившийся от болезней и получивший хорошие деньги за создание декораций Частной оперы Мамонтова, Исаак решает уехать в Крым. Художник провел на полуострове более двух месяцев а вернувшись, поразил своих друзей количеством созданных там работ.
Первый успех
Все крымские полотна Левитана, представленные на московских выставках, очень быстро были раскуплены. Две картины, в их числе - «Сакля в Алупке» (Государственная Третьяковская галерея, Москва), приобрёл для своей коллекции Павел Третьяков.
Первый раз за все творчество художника, вместо холодных полупрозрачных облаков на его работах появилось ярко-синее небо, под которым стоит необычное полуразвалившееся глинобитное татарское жилище, контрастирующее с серовато-белой скалой на заднем плане. Несмотря на то, что вся композиция словно пронизана солнечными лучами, наполнена звенящими цветовыми пятнами, так характерными для южных пейзажей, Левитану в совершенстве удалось передать ощущение зноя и горячего песка. В таких произведениях живописца проявляется главное качество его творений: они обладают редкой эмоциональной чувствительностью ко всем движениям цвета и света. Даже самый непритязательный пейзажный мотив Левитан умел передать с особым настроением, создавая ощущение некого скрытого нерва.
К таким полотнам относится «Заросший пруд» (1887 год, Государственный Русский музей, Санкт - Петербург). Здесь художнику удалось передать тонкое состояние потаенной грусти, проступающей сквозь состояние задумчивости. Отражающиеся в воде чёрные стволы деревьев таинственно исчезают под слоем ряски, создавая впечатление безысходности.
Впечатляет колористическое решение полотна, построенное на бесчисленном количестве оттенков зеленого цвета. Этот прием позволил живописцу добиться абсолютной реалистичности в изображении склонившихся к траве ветвей деревьев и кустарников, темной поверхности пруда, затянутой ряской и перспективы далекого луга на фоне пасмурного неба, которое тоже решено в прозрачной зеленовато – голубоватой палитре. Очевидно, художника захватывала подобная возможность сначала глазом, а потом и кистью проследить и передать тональность летней зелени, которую успело подсушить солнце, а пруд напоил влагой.
Успех крымских пейзажей позволил Левитана немного улучшить свой быт. Теперь он мог снимать в Москве жилье и позволить себе бывать в домах у разных интересных людей. Многие знатные московские дома того времени устраивали пышные вечера, куда приглашали знаменитых литераторов, художников и музыкантов. На одном из подобных званых ужинов Исаака представили Софье Петровне Кувшинниковой и её супругу.
В доме Кувшинниковых любили бывать артисты Малого театра Ленский и Ермолова, поэт и писатель Гиляровский, и Антон Чехов. Сильно интересовавшаяся живописью Софья Петровна попросила Левитана дать ей несколько уроков, после которых, их дружеские отношения стали чем-то большим. Экстравагантная женщина, которая была намного старше живописца, кроме искусства высоко ценила личную свободу и имела склонность к эпатажу. Софья Петровна, очевидно, полюбила этого грустного и неуравновешенного человека. Она окружила своего молодого возлюбленного вниманием и заботой, всячески поддерживая его. К этому периоду творчества относится произведение Левитана «Березовая роща» (1885 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва).
В этом полотне живописцу удалось замечательно передать игру света и тени в залитой солнцем густой зеленой роще. Эту картину часто называют образцом русского импрессионизма. Левитан живо и достоверно воспроизвел пронизанное теплом и светом сиюминутное настроение летней изменчивой природы нашей родины.
В работе прослеживается влияние творчества любимого художника Левитана - Камиля Коро, который называл «пейзаж состоянием души» автора.
«Волжские» работы
Вскоре, Исаак совершил путешествие по великой русской реке – Волге. Это было в 1887 и 1888 году. В поездке художника сопровождала Кувшинникова. В творчестве многих русских художников Волга традиционно являлась важной вехой, она вдохновляла Алексея Саврасова, Илью Репина, Федора Васильева.
Правда, первые впечатления от великой реки художника разочаровали, зато во второй поездке ему с парохода удалось разглядеть небольшой живописный городок на берегу, который растянулся между двумя изгибами реки. Это был Плёс, окрестности которого впоследствии запечатлел на своих картинах живописец.
Полотно «Вечер. Золотой Плёс» (1889 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) дышит ощущением тихого счастья, проступающего сквозь вибрирующий влажный вечерний воздух. Вид на церковь с часовней, рядом с которой стоит небольшой домик с красной крышей, в котором художник снимал этаж вместе с Софьей Петровной, запечатлен с Петропавловской горы.
Нежный, золотисто-розоватый туман на закатном солнце, обволакивает Плёс, голубовато-белые стены колокольни на фоне мягкого розоватого неба, сочная зелень пологого склона - все полотно наполнено чувством гармонии природы и человеческого бытия. Учитывая масштабность работы, живописец изобразил великую реку отнюдь не торжественно и пафосно, как можно увидеть в работах большинства русских мастеров, а на удивление тепло и умиротворенно.
Именно чувством душевной теплоты наполнены все детали картины, даже белая собака, едва виднеющаяся среди высокой травы на первом плане, и та выглядит необычайно трогательно.
В 1889 году Левитан пишет ещё одно полотно, посвященное волжским впечатлениям - «После дождя. Плёс» (Государственная Третьяковская галерея, Москва). Картина будто насыщенная влагой, поражает мастерской передачей атмосферы и потрясающей выразительностью. Глядя на нее, сразу чувствуешь это необыкновенно спокойное состояние природы после бури. Трава ещё блестит от дождя, ветер гонит по поверхности Волги мягкую серебристую рябь, атмосфера холода не заглушает робкой надежды на тепло, переданную художником через косые лучи солнца, проглядывающие сквозь рваные облака.
В итоге, волжские просторы полюбились живописцу. Впоследствии он часто возвращался к ним. Но даже одни и те же мотивы, у Левитана были переданы всегда по-новому, наполненные разными эмоциями и ощущениями. Стараясь привнести в свои картины нечто большее, Левитан постепенно переходит от лиричности к философии, все более размышляя над судьбами человеческими.
Произведение «Золотая осень. Слободка» (1889 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) все ещё наполнено более лирическим, созерцательным настроением. Осенние деревья ослепительно «горят» под все ещё теплым осенним солнцем. Этот костер из красоты природы является единственным украшением унылых покосившихся серо-коричневых деревенских домиков. Тем не менее, даже здесь чувствуется гармония сельской жизни, рождаемая её неразрывной связью с природой.
Неутомимая Софья Петровна однажды уговорила Левитана, воспитанного в традициях иудаизма, посетить православный храм в день Святой Троицы. Там художник был поражен простотой и искренностью праздничной молитвы. Он даже прослезился, объяснив это тем, что это не «православная, а какая-то мировая молитва»!
Эти впечатления вылились в удивительный по красоте и звучанию пейзаж «Тихая обитель» (1890 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Работа скрывает в себе глубокие философские рассуждения живописца о жизни. На картине мы видим церковь, отчасти скрытую в густом лесу, которую озаряют лучи вечернего солнца. Золотые купола нежно сияют на фоне мягкого золотисто-голубого неба, отражающегося в прозрачной воде реки. Светлая песчаная тропинка ведет к старому, кое-где разрушенному и грубо подлатанному деревянному мосту, перекинутому через реку. Композиция полотна будто приглашает зрителя пойти и окунуться в чистоту и умиротворенность бытия святой обители. Картина рождает надежду на возможность обретения человеком тихого счастья и гармонии с самим собой.
Несколько лет спустя, живописец повторил этот мотив в другом своем полотне «Вечерний звон» (1892 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). На картине изображен православный монастырь, выделяющийся на фоне бледно-лилового неба, и освещенный лучами предзакатного солнца. В воде легкой дымкой отражаются его белокаменные стены. Мягкий изгиб реки огибает обитель, плавно уходя вдаль, и кажется, будто малиновый перезвон колоколов возвышающейся над осенним лесом колокольни над водой летит. На переднем плане к воде идет немного заросшая тропинка, но деревянного моста, ведущего к обители на этом полотне нет. От него осталась лишь старая покосившаяся пристань, рядом с которой стоят темные рыбацкие лодки, а вдоль стен самого монастыря проплывает шлюпка, полная праздного народа. При всей поэтичности образа и некоторой торжественности звучания картина не дает нам надежду на возможность достижения катарсического ощущения, предлагая лишь с грустью помечтать об этом, находясь как бы в стороне от происходящего.
Поначалу, все работы Левитана, посвященные его «волжским» впечатлениям, которые он представлял на различных московских выставках, были окружены каким-то прямо заговорщицким молчанием. Лишь Павел Третьяков, уже много лет следивший за творчеством бывшего студента московского училища самым внимательным образом, приобрёл несколько из его полотен. Но в какой то момент наступил перелом, и творчество Левитана начали горячо обсуждать, работы художника получили самый широкий резонанс, о нём беспрестанно спорили во всех художественных салонах столицы.
Сам же живописец, подолгу гостил в усадьбах Тверской губернии, вместе с Софьей Петровной Кувшинниковой. Без устали ища новые образы, художник без конца бродил по заболоченным лесам. Первое время, угрюмая природа края и его ненастная погода подавляли Левитана, но вскоре он взял себя в руки и создал своё очередное произведение, о котором тут же заговорила вся Москва.
Жизненные перипетии
Картина «У омута» (1892 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва), имеющая весьма внушительные размеры, вызывает при рассмотрении непередаваемое мистическое чувство. Это первое произведение художника, где он не просто любуется природой, а подчеркивает и будто констатирует факт её изначального потаенного могущества.
На переднем плане полотна зритель видит неширокую, темную и будто бы спокойную реку. На месте размытой водами реки плотины перекинуты несколько старых досок и скользкие на вид бревна. Противоположный берег реки как бы зовет к себе светлой тропинкой, но когда смотришь, куда она ведет, рождается ощущение смутного страха, а стоит ли идти в сгущающийся мрачный лиственно-хвойный лес, стоящий под хмурым и неспокойным вечерним небом. Левитан мастерски передал ощущения зловещей сумеречности природы, порождающее неуверенность и сомнения, так ли нам надо заглядывать в бездну, идти в это таинственное и гиблое место?
Картина вызвала противоречивые мнения в московской художественной среде, кто-то восторгался ей, кто-то не счел её достойной кисти мастера. Но верный поклонник творчества Левитана и очень прозорливый человек Павел Третьяков тут же купил её для своей коллекции.
В этот же период, подверженный резкой смене настроений художник пишет другое полотно, отличающееся необыкновенной лиричностью, не имеющей ничего общего с призраком смертной тоски, навеваемым предыдущей картиной. Полотно «Осень» (1890-е годы, Государственная Третьяковская галерея, Москва) вновь показывает нам излюбленный художником меланхоличный, но светлый мотив природы, очищающей себя в ярком празднике красок.
Тем не менее, по сохранившимся свидетельствам, в 90-е годы депрессивное состояние мастера все более усиливалось. Новому ухудшению душевного состояния Левитана способствовал вышедший в 1892 году рассказ Антона Чехова «Попрыгунья». Тут же, вся московская интеллигентная общественность, включая ту, которая не была знакома лично с Софьей Петровной Кувшинниковой, идентифицировала её в образе главной героини ироничного произведения писателя. И хотя художник поначалу не придавал значения тому факту, что и он сам оказался жертвой хлесткого юмора своего друга, вскоре под влиянием своей Софьи Петровны он разругался с Чеховым. Разрыв с другом дался живописцу нелегко, тем более, что в он по прежнему с добротой и внимательностью относился к его сестре Марии, так и не вышедшей замуж.
Отдыхая с Кувшинниковой во Владимирской губернии летом того же года, Левитан однажды во время одной из своих дальних прогулок по лесу случайно набрел на старую Владимирскую дорогу. Тракт был печально известен тем, что именно по нему отправляли в Сибирь каторжников. Это место произвело такое сильно впечатление на и без того подавленного художника, что он стал активно создавать эскизы к своей новой работе.
Произведение с политическим подтекстом «Владимирка» (1892 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) показывает нам уходящую вдаль пустынную грунтовую дорогу, которая по центру изъезжена колесами экипажей, а по краям – истоптана миллионом босых ног, закованных в кандалы. Мрачная картина оставляет стойкое ощущение безысходности.
Левитан, для которого это полотно имело особый гражданский смысл, не стал дожидаться публичных обсуждений, а сразу подарил картину Третьякову. Будучи все ещё во враждебных отношениях с Антоном Чеховым, художник послал один из эскизов «Владимирки» его старшему брату Александру, заканчивавшему обучение на юридическом факультете МГУ. Подарок имел надпись на оборотной стороне, гласившую: «Будущему прокурору». Этот жест глубоко обидел юношу.
Но живописец имел право не любить чиновников и власти. Сразу после окончания работы над картиной, Левитан попал в число евреев, подлежащих насильственной высылке из Москвы.
Художник не первый раз испытывал акты подобных антисемитских гонений, регулярно устраиваемых царской властью. От них его не спасало даже близкое знакомство со многими представителями столичной знати.
Таким образом, в 1893 году Исаак Левитан вновь уезжает в Тверскую губернию, где, не смотря ни на что, создает удивительно оптимистичное и светлое по своему настроению полотно «На озере (Тверская губерния)» (Саратовский художественный музей им. А. Н. Радищева). Пейзаж рассказывает о незатейливой жизни небольшого поселка, расположившегося на берегу огромного озера. Яркое предзакатное солнце освещает его крепкие деревянные избы, стоящие на фоне елового леса и перевернутые рыбацкие лодки с развешенными рядом на частоколе сетями. Прозаический вид деревушки создает, тем не менее, впечатление радости и даже некоторой сказочности бытия.
Год спустя, в 1893, художник начинает работу над одним из самых масштабных своих полотен «Над вечным покоем» (1894 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). В этом произведении, как ни в каком другом, помимо поэтической красоты вечной природы ощущается философское отношение мастера к бренности человеческого бытия.
На картине мы видим ветхую деревянную церковь, стоящую на крутом и пустынном берегу широкой реки, простирающейся до самого горизонта. Над церковью клубятся свинцово-лиловые тучи, а позади нее немногочисленные деревья укрывают унылый погост своими сгибающимися под резкими порывами ветра ветвями. Вокруг церкви совершенно пустынно, лишь тусклый свет в её окне дает призрачную надежду на спасение. Всю композицию мы наблюдает как бы сзади и сверху, этот прием усиливает впечатление одиночества, глубокой тоски и бессилия. Художник как бы направляет зрителя вдаль и ввысь, прямо навстречу холодному небу. Картина сразу же была выкуплена Павлом Третьяковым, что очень порадовало живописца.
Вся жизнь художника была наполнена резкими поворотами, как его настроения, так и его судьбы. В середине 1890-х случился один из таких поворотов и того и другого. Левитан, все ещё живший с Кувшинниковой, отдыхал на одной из провинциальных барских усадеб, расположенной в живописном уголке. Здесь он познакомился с Анной Николаевной Турчаниновой, отдыхавшей на даче по соседству, и немедленно в нее влюбился. Софья Петровна, в отчаянии даже пыталась покончить собой, но и это не остановило художника. У него завязался страстный и бурный роман с этой женщиной, который был наполнен и огромным счастьем и болью и разными проблемами, как например, влюбившаяся в живописца старшая дочь Турчаниновой Варвара.
По прошествии некоторого времени, Левитан вновь сходится со своим другом и становится частым гостем на даче Чеховых в Мелихове. Не помешало этому и то, что и Антон Павлович и его сестра Мария не спешили разделить радость от нового пылкого увлечения своего друга. Крайне скептически писатель отнесся и к появлению «бравурности» в новых работах Исаака.
Картина «Золотая осень» (1895 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва), например, очень далека от тех меланхоличных и печальных образов осенней природы, так характерных для раннего творчества Левитана. В очень яркой, подчеркнуто декоративной работе художника чувствуется напряженное и возбуждающее ощущение счастья, которое, казалось бы совсем не вяжется с мироощущением автора.
В том же 1895 году Левитан пишет ещё одну «волжскую» картину «Свежий ветер. Волга» (Государственная Третьяковская галерея, Москва). Картина также решена в необычной для художника цветовой палитре, она будто пронизана солнцем. Под ослепительно белыми облаками, парящими на ярком голубом небе, спорящем своей чистотой с водами реки, покачиваются расписные парусные яхты, а за ними вдалеке виднеется белый пароход, направляющийся к берегу. Весь сюжет пронизан очень бодрым мажорным настроением. Чайки, парящие низко над рекой добавляют ещё больше белых пятен в эту тембровую гамму приподнятых эмоций.
Картина, как никогда, не отражает никаких внутренних конфликтов или философских размышлений автора, лишь жизнелюбие и восторг. Даже не смотря на то, что оптимистичное настроение живописца порой сменяли приступы тяжелой депрессии и желания свести счеты с жизнью, очевидно, что в этот период жизни Левитан был полон надежд и верил, что впереди у него ещё много хорошего.
Верой в хорошее пропитана атмосфера картины «Март» (1895 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Мягкий рыхловатый снег только начинает таять под лучами весеннего солнца, на сероватых стволах деревьев ещё нет и намека на первую листву, благодаря чему хорошо виден скворечник.
Полотно наполнено ожиданием лета, предвещающего длительные прогулки по лесу и встречи с любимыми людьми. А сейчас, они приехали в гости лишь на пару часов, и возле подъезда их покорно ожидает разгоряченная бегом лошадка, впряженная в скромные сани. В этом пейзаже столько радости жизни и надежды на лучшее, сколько никогда не будет больше ни в одной картине художника. Левитан с большим удовольствием продолжал бывать в гостях у Чеховых. В их доме в Мелихове он создает чудесный по настроению пейзаж «Цветущие яблони» (1896 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Картина также относится к тем немногим его работам, которые оставляют у зрителя светлое, мажорное впечатление.
Оглушительный успех
Около 1896 года к Левитану, наконец, пришло настоящее признание. Его работы с успехом экспонировались на международной выставке в Цюрихе. Европейцы были потрясены удивительными состояниями пейзажей русского мастера.
Многие друзья советовали художнику посетить русский Север, чтобы запечатлеть и его суровые холодные образы. У живописца была возможность отправиться в такое долгое путешествия благодаря средствам, которые он выручил от продажи своих последних работ Третьякову. Левитан решает ехать. Но потом, в самый последний момент, неожиданно для всех, уезжает не в Сибирь и в Финляндию.
Не смотря на то, что Финляндия тоже является северной страной с её исключительной природой, это путешествие не порадовало художника. Правда, он привез домой несколько картин.
Например, полотно «На севере» (1896 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва), на котором изображен холодный и грустный пейзаж. Вековые ели одиноко высятся под сводом осеннего пасмурного неба. Картина производит впечатление отчужденности и холода, которые, вероятно и испытывал художник в чужой стране.
В это время у художника проявляются первые признаки его болезни. Чехов, в 1896 году осмотрев своего друга, запишет в своем дневнике, что у Левитана явное расширение аорты.
Тем не менее, художник не прекращал своей работы. В его полотнах, как никогда ощущалась жажда жизни. Картина «Весна. Большая вода» (1897 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) стала вершиной весенней лирики Левитана. Тонюсенькие ствола молодых деревцев, погруженные в прозрачную воду, тянутся навстречу светло-голубому небу, будто умытому дождями и отражающемуся вместе с деревьями в водах разлившейся реки.
Наступление весны влечет за собой пробуждение природы, но теперь в её проявлениях не столько надежды на радость и тепло, сколько потаенной грусти и раздумий о быстротечности жизни: не успеешь оглянуться, как пролетит лето, придет осень, а за ней и зима.
Плохое самочувствие вынудило живописца заняться своим лечением. По совету Чехова он решается снова уехать за границу на лечение. Художника манили виды Монблана, вершины Апеннин, но доктора настрого запретили живописцу подниматься даже по лестнице. Походы на этюды в горы были под строжайшим запретом, но Левитана это не остановило. К сожалению, нарушение рекомендаций врачей привело к очередному осложнению его состояния.
Художник вскоре вернулся в Россию, так как не мог долго жить вдали от родных мест. Обычные, но бесконечно родные леса и реки были больше по душе живописцу, чем красивые и невиданные европейские ландшафты. Произведение «Последние лучи солнца. Осиновый лес» (1897 год, частное собрание) стало самым удивительным по колористическому решению пейзажем мастера. Голубое небо ещё проглядывает сквозь зеленую листву, но на стволах деревьев уже играет малиновыми всполохами закат. Густой и влажный травяной ковер мягко укрывает землю. Лучи заходящего солнца необыкновенно причудливо осветили лес, создав легкое и приподнятое настроение, передающее радость бытия и свежего воздуха, вкупе с приятной вечерней усталости. Правда, если зритель внимательно приглядится к центральной части картины, то вдруг покажется, что отсветы заката горят болезненными ожогами на коре усталых деревьев. Возможно, именно в этот период Левитан ясно стал осознавать необратимость состояния своего здоровья, в конце концов, приведшее его к смерти.
Ещё одним ударом стала смерть любимого со времен училища педагога. В 1897 году в Москве хоронили Саврасова. Из последних сил Левитан все-таки приехал на панихиду отдать дань памяти человеку, так много для него значившему.
Тем временем слава и общественное признание художника достигли своего зенита. В следующем, 1898 году Академия художеств присудила Исааку Левитану почетное звание академика. Прошло почти четверть века с тех пор, как его выгнали из МУЖВИЗа, предложив лишь обидный дипломом «не классного» художника. И вот, он снова вошел в здание на Мясницкой, где ему теперь предлагали руководить пейзажной мастерской. Здесь все ещё работал Поленов, высоко ценивший творчество своего бывшего студента, и уже год преподавал его хороший друг Валентин Серов.
Левитан принял предложение и со свойственными ему изобретательностью и эмоциональностью взялся за новое дело. Художник преобразил мастерскую. По его заказу туда привезли несколько десятков деревьев, пересаженных из леса в кадки, кустарников, множество еловых веток, траву и мох. На сооруженную живописцем внутри училища лесную поляну заезжали посмотреть многие именитые живописцы. Сначала студенты мастера недоумевали, но постепенно их новый учитель передавал им удивительную способность видеть в ничем не примечательной обыденности нечто неуловимо прекрасное.
Ожидание конца
Левитан продолжает работать, из-под его кисти выходят удивительные пейзажи, но в их атмосфере больше не чувствуется ни надежда, ни радость. Многие из последних работ художника наполнены мотивами ухода, конца человеческой жизни.
Среди них можно отметить картину «Тишина» (1898 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), производящую тягостное и тоскливое впечатление. На темном небосводе сквозь тяжелые свинцовые облака чуть проглядывает убывающая луна, под ними простерлись пашни и луга, на которых блестит тихая речка. Пейзаж кажется не просто спящим, а мертвым и лишь большая птица вдалеке совершает свой ночной полет. Чем было вызвано такое тягостное настроение автора? Казалось бы, наконец, в жизни Левитана не было больше ни тревог, ни обид, ни финансовых проблем. Его любили и уважали в училище и коллеги и ученики. Попечительский совет МУЖВИЗа с пониманием относился ко всем его требованиям. Он разбил в своей мастерской не только лесную поляну, но и шикарную оранжерею, которую сам создал из десятков цветов в горшках.
Студенты его класса делали большие успехи, художник привлекал к себе всю талантливую молодежь, выезжавшую вместе с ним на этюды. Но безутешная грусть, почти всю жизнь преследовавшая живописца, хоть и приправленная внешним налетом деловитости и целеустремленности, находила свой выход в его работах. Например, в пейзаже «Сумерки» (1899 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) зритель видит наконец-то закончившийся летний день, о насыщенности тяжелым трудом которого говорят стога сена, стоящие в поле. После захода солнца вокруг почти ничего не видно, весь сюжет пропитан смертельной усталостью.
После смерти Павла Третьякова, Левитан был включён преподавательским составом МУЖВИЗа в комиссию, занимавшуюся увековечиванием памяти великого коллекционера и мецената, некоторые приобретения которого странным образом стали пропадать и появляться у совершенно посторонних людей. Возможно, в это время живописец ощутил конец великой эпохи, когда у российских живописцев имелись настоящие ценители их творчества, которым были важны отнюдь не деньги.
За свою жизнь художник так настрадался от нищеты и унижения, что всегда старался помогать своим ученикам. Он находил для них несложные живописные заказы или просто помогал им деньгами из собственного жалованья. Левитан не уставал хлопотать за молодых художников перед художественным советом выставок и всегда волновался за их работы не меньше, чем за собственные картины.
Внешне Леватин продолжал активную жизнь, он преподавал, встречался с друзьями, даже навестил в Ялте Чеховых в 1899 году, но, похоже, что подсознательно художник уже отделил себя от этого мира. Он уже чувствовал приближение собственной смерти, даже говорил об этом Марии Павловне Чеховой, во время их длительных прогулок по крымскому побережью.
Полотно «Летний вечер» (1900 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) необычайно остро передает настроение отрешенности. Вот здесь, над околицей, нависла пегая тень. До солнечного света, который озаряет осенний лес на заднем плане картины, почти рукой подать, но грунтовая дорога под самой околицей не приведет туда, она неожиданно обрывается.
Не смотря на предчувствия, Левитан строил планы. Он договорился с Серовым провести следующее лето у его родственников. Обещал ученикам частые поездки на этюды весной. Но ни то, ни другое, осуществить ему не удалось.
В конце мая 1900 года болезнь приковала живописца к постели. К нему тут же приехала Анна Николаевна Турчанинова, твердо вознамерившаяся поставить своего любимого на ноги. Она часто слала Чехову письма, в которых подробно описывала состояние здоровья художника, просила советов, но сама все отчетливей понимала, что все её хлопоты бессильны.
Исаак Ильич Левитан умер 22 июля 1900 года, не дожив до сорокалетнего возраста всего несколько дней. По неподтвержденному диагнозу, причиной смерти стал ревматический миокардит.
А на Всемирной выставке в Париже в это время с успехом экспонировались его произведения.
Исаак Ильич Левитан оставил после смерти около сорока незаконченных пейзажей, найденных родственниками в его мастерской. Старший брат Левитана Авель Ильич, согласно воле покойного, уничтожил многие из его набросков, этюдов, почти все письма, записки и дневники.
Картина «Озеро. Русь» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) была среди работ, которые считались мастером незаконченными и не демонстрировались публике. Очевидно, этот пейзаж был задуман Левитаном ещё в середине 1890-х. Об этом говорит колористика произведения - яркое голубое небо, сияющее на солнце озеро, красные крыши поселений, возделанная пашня на другом берегу и белеющая вдалеке церковь - все наполнено одухотворенным приподнятым настроением. И только небольшие тени от облаков, падающие на прозрачную воду и холмистый берег, вносят в радостное состояние восхищения родной землей толику грустных размышлений.
Талантливый художник не успел завершить это произведение, но даже в своем незаконченном варианте оно принадлежит к самым значительным работам мастера. Своим творчеством Исаак Левитан оказал огромное влияние не только на отечественное, но и европейское искусство XX столетия. Став практически родоначальником жанра пейзажа настроения, живописец обогатил отечественную культуру, а его высокий духовный авторитет имеет неоценимое значение для русской пейзажной живописи.
Татьяна Журавлева
Страница:
Левитан Исаак Ильич (1860-1900), русский художник.
Родился в Кибартах (ныне Кибартай, Литва) 18 (30) августа 1860 в семье железнодорожного служащего. В 1873 поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где наибольшее влияние на него оказали В.Д.Поленов и А.К.Саврасов; окончил училище в 1885. Жил преимущественно в Москве. Работал также в Останкине (1880-1883), в различных местах Московской и Тверской губерний, в Крыму (1886, 1899), на Волге (1887-1890). Был членом «Товарищества передвижников».
Надо не только иметь глаз, но и внутренне чувствовать природу, надо слышать ее музыку и проникаться ее тишиной.
Левитан Исаак Ильич
Сумел преодолеть сценические условности классико-романтического пейзажа, отчасти сохранявшиеся у передвижников. Его «пейзажи настроения» обрели особую психологическую насыщенность, выражая жизнь человеческой души, что вглядывается в природу как средоточие тайн бытия (недаром его любимым философом был А.Шопенгауэр). Чутко восприняв новации импрессионизма, он, тем не менее, никогда не отдавался чистой, радостной игре света и цвета, пребывая в кругу своих образов, овеянных «мировой тоской».
Уже ранние работы художника удивительно лиричны (Осенний день. Сокольники, 1879). Зрелый период Левитана как мастера пейзажа-картины, умеющего превратить простой мотив в архетипический образ России, открывается Березовой рощей (1885-1889). Та же поэтика тонкого образного обобщения одухотворяет произведения «волжского периода» (Вечер на Волге, 1888; Вечер. Золотой Плес, 1889; После дождя. Плес, 1889; а также тематически примыкающая к ним картина Свежий ветер. Волга, 1891-1895). Он создает шедевры «церковного пейзажа», где здания храмов вносят в природу умиротворение (Вечерний звон, 1892, там же) или, напротив, скорбное чувство бренности всего земного (Над вечным покоем, 1893-1894). «Я весь в этой картине», - эти слова Левитана о последнем произведении могут быть отнесены ко всем его лучшим вещам.
Этот «психоанализ» обычно печален, как в полотне У омута (1892) либо в знаменитой Владимирке (1892), где на дороге, по которой конвоировали арестантов в Сибирь, видна (в характерной для мастера манере сводить реальное человеческое присутствие к минимуму либо вообще к нулю) лишь крошечная фигурка странника близ придорожной иконки.
Позднее краски художника обретают все более мажорное звучание (Март, 1895; Золотая осень, 1895; Весна - большая вода, 1897); с другой стороны, его все более увлекают мотивы вечера, сумерек, летней ночи. Варьируя тему стогов сена в лунную ночь, он пишет небольшое надкаминное панно с этим сюжетом для дома А.П.Чехова в Ялте (1900); с писателем его связывали многолетние дружеские, хотя и достаточно сложные отношения).
Последняя, неоконченная картина Левитана (Озеро. Русь, 1900, Русский музей) является - вопреки смертельной болезни - едва ли не самым радостным его произведением. Руководя с 1898 пейзажным классом Московского училища живописи, ваяния и зодчества, он проявил себя и как высокоодаренный педагог.
Исаак Ильич Левитан, наш великий и неповторимый пейзажист родился 18 августа (30 августа по старому стилю) 1860 года на западной окраине России в небольшой безымянной деревеньке близ железнодорожной станции Кибарты (неподалеку от пограничного городка Вержболово) в образованной, интеллигентной, но бедной еврейской семье. Дед его был раввином. Отец Исаака также учился в раввинском училище, но, вероятно, на волне ассимиляционных и просветительских стремлений, типичных для населения тех мест в эпоху реформ (вторая половина 1850-х - начало 1860-х годов), отказался от пути религиозного подвижничества. Став учителем иностранных языков, он давал уроки в частных домах, а также работал переводчиком, кассиром и контролером на железнодорожных станциях.Несмотря на бедность и скудность средств (кроме Исаака, в семье был еще сын и две дочери), в доме Левитанов царила добрая и чистая атмосфера, благоприятная для духовного развития детей. Отец сам обучал их грамоте, а в конце 1860-х годов перевез семью в Москву, чтобы дать детям возможность выйти в люди.
После переезда семья Левитанов жила бедно, перебиваясь грошовой оплатой за уроки французского и английского языка, которые давал отец. Тем не менее, родители чутко отнеслись к увлечению сыновей искусством и не возражали, когда в 1870 году старший сын Авель, а затем, в 1873 году, и Исаак решили поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Сейчас нам остается только благодарить и молиться за родителей Левитана, этих безымянных героев, которые своим кротким трудом помогли подняться Исааку и стать тем, кем он встал в своей жизни.
Годы обучения в училище стали для Исаака временем тяжких и мучительных испытаний. Впоследствии, через много лет, уже будучи признанным и любимым, художник писал: "Не надо очень розово представлять себе перспективу изучения живописи. Сколько горя, усилий, трудов и разочарований пока выбился на дорогу". В 1875 году в семье Левитанов умерла мать, вслед за нею два года спустя умер отец, и детям пришлось вести почти нищенский образ жизни. Но, все-таки, уже в ранние годы своего учения Исаак Левитан не только верно усвоил уроки учителей, но и сказал заметное слово в русском пейзаже. Его склонность к изображению природы и страстная любовь к ней проявилась уже вскоре после поступления в училище.
По воспоминаниям современников, Алексей Кондратьевич Саврасов, в тот момент уже знаменитый художник и руководитель пейзажной мастерской, буквально выпросил его у своего друга Василия Перова, у которого Исаак учился в натурном классе. Заметив незаурядные способности, искренность и поэтичность натуры бедного ученика, преподаватели искренне стремились облегчить его положение. Левитану чаще других учеников выдавали, пусть и скудные, но денежные пособия, кисти, краски и другие художественные предметы, а на четвертом году обучения рекомендовали для получения стипендии генерал-губернатора, князя Долгорукова. Но, несмотря на эти благородные усилия, средств для нормального существования все равно не хватало.
Памятник Левитану | |
Особая, до слез, любовь к природе и нервная чувствительность к ее состояниям были присущи будущему пейзажисту изначально. Родственники вспоминали, как он с ранних лет любил бродить по полям и лесам, подолгу созерцать какой-нибудь закат или восход, а когда наступала весна, "совершенно преображался и суетился, волновался, его тянуло за город, куда убегал всякий раз, как на это выдавалось хоть полчаса". Но многое в его духовном облике определила и среда, в которой он формировался как художник. Аполлинарий Васнецов имел основания утверждать, что Левитан - "продукт Москвы, воспитан Москвою", говоря, конечно, не о влиянии на художника современной ему "белокаменной" - большого и шумного промышленно-купеческого города, где наряду с древним благочестием и красотою было немало уродств и жестокости, а о душе, традициях московской культуры.
Здесь, в Москве, в конце XVIII столетия, особенно по сердцу пришлись призывы Николая Карамзина и круга его друзей к "сорадованию и сопечалованию", "сочувствованию" с природой как качествам "наиболее приличным человеческой натуре", широко развивалась культура пейзажных садов и парков. В Москве в конце 1840-х годов появились знаменитые рассказы о природе Сергея Аксакова, который призывал "чувствовать полную, не оскорбленную людьми жизнь природы, слышать ее голос, заглушенный хлопотней, суетней и всею нашей земной пошлостию".
Стремление к целебной близости с природой жило в XIX веке и в московской литературе, поэзии, музыке (лучший пример – симфонии из серии Времена года Чайковского), даже в драматургии (вспомним Снегурочку Островского с ее заклятием стужи чувств солнечным теплом, радостью весеннего обновления жизни). Присуще было сочувствие с природой и московским живописцам, начиная с москвича по рождению Алексея Венецианова, который первым в России подсмотрел природу на ее месте, учился в поле, размышлял на гумне, замечал изменения света в разные часы дня, в различную пору года, при различной погоде. Чувство глубокой метафизической родственной связи души и судьбы человека с родной русской природой стало характерным качеством московской школы живописи и в 1860-1870-е годы, когда ее лицо во многом определяли учителя Левитана – Алексей Саврасов и Василий Перов.
Исаак Ильич Левитан родился в 1860 году. Его отец окончил раввинское училище, но священнослужителем не стал - в разное время он был преподавателем иностранных языков, железнодорожным служащим. Юношеские годы Левитана прошли в тяжелой нужде и лишениях. Рано оставшись без матери и отца, он испытал всю горечь бедности, унижений и даже гонений. Необыкновенное дарование художника было замечено уже во время обучения его в Училище живописи, ваяния и зодчества, куда он поступил в 1873 году. Он был любимым учеником Саврасова и, по словам М.В.Нестерова, «слыл в школе за талант». В 1880 году в жизни Левитана произошло знаменательное событие. Одна из первых его картин, «Осенний день. Сокольники» (1879), представленная на ученической выставке училища, была приобретена П.М.Третьяковым в его уже знаменитую к тому времени галерею. В этой ранней работе проявились те неповторимые черты творчества, которые отличают его от других пейзажистов. Умение выразить через пейзаж состояние человеческой души, не отстраненное, но глубоко личностное проникновенное переживание того или иного состояния или мотива природы были драгоценными качествами его дарования. В картине «Осенний день. Сокольники» художник достигает тонкого соответствия внутреннего строя человека с образом природы. Чувствам смятения, какого-то разлада в душе торопливо идущей женщины оказываются созвучными вид пустынной аллеи с трепещущими на ветру молоденькими кленами и неяркие краски последних дней осени.Левитан любил природу до восторженного поклонения ей, он как никто другой глубоко чувствовал, понимал ее, умел настроиться на ее состояния. Свое восхищение перед солнечным светом и любование многообразной игрой красок в природе лучше всего художнику удалось запечатлеть в своих небольших, простых по мотиву, но прелестнейших произведениях: «Первая зелень. Май» (1888) и «Мостик. Саввинская слобода» (1884). Не столько рассказ о жизни природы, сколько естественное впечатление от увиденного и поразившего чуткую к красоте душу художника передано в картине «Березовая роща» (1885-1889). Используя приемы пленэрной и отчасти импрессионистской живописи, художник предлагает зрителю вместе с ним наблюдать за прихотливым движением и вибрацией света, постоянно меняющего цвет предметов, игрой солнечных зайчиков на белых стволах берез и зелени травы и листвы. Излюбленными местами Левитана для летней работы на этюдах и отдыха в это время были Саввинская слобода под Звенигородом или усадьба Киселевых «Бабкино», на реке Истре, недалеко от Нового Иерусалима, где он провел не одно лето вместе с семьей Чеховых. С А.П.Чеховым он был связан глубокими узами дружбы и взаимной привязанности многие годы. Но поистине раскрыться дарованию Левитана помогли поездки художника на Волгу. Могучая русская река подарила художнику новые мотивы и образы. По этюдам, написанным в небольшом волжском городке Плесе, была создана первая крупная картина Левитана «После дождя. Плес» (1889). Особой мягкостью интонации, поэтичностью отличается одно из самых задушевных произведений художника, «Вечер. Золотой Плес» (1889). Изображая как бы с высоты птичьего полета мерно несущую свои воды реку и ее пологие и обрывистые берега, художнику удалось передать то особое состояние тишины и покоя, которые воцаряются в природе в предвечерний час перед заходом солнца. Тончайшими цветовыми переходами мастер добился золотисто-розового свечения воздуха и иллюзии легкой влажности, когда предметы словно тают, теряя четкость очертаний. Чудный дар Левитана запечатлевать трудные для передачи едва уловимые красоты природы и создавать настроение в пейзаже обнаружился здесь в полной мере.
К концу 1880-х годов имя Левитана становится знаменитым. Наступает время расцвета таланта, когда его кисть достигает пределов совершенства и он создает один шедевр за другим. Пейзажные образы 1890-х годов обогащаются более глубокими мыслями и чувствами, в них приоткрывается внутренний мир художника. «Тихая обитель» (1890) или ее вариант «Вечерний звон» (1892) - это не только прекрасные пейзажи, но и картины души человеческой. Художник погружает зрителя в созерцание затерявшегося среди лесов монастыря, церкви и колокольня которого купаются в лучах заходящего солнца и отражаются в тихой водной глади. В этих удивительных по красоте и ощущению благости образах художник словно воплощает свою мечту, идеальное представление о жизни, лишенной тревог и волнений, праздной суеты, жизни, подчиненной законам высшей гармонии, когда человеческое сливается с божественным. Но если в картине «Тихая обитель» Левитан изображает мост между берегами реки, служащий своеобразной метафорой как мост, соединяющий мир обычной человеческой жизни и лучезарный берег, то в полотне «Вечерний звон» как будто отсутствует возможность такого соединения. Здесь река в своем плавном, словно круговом движении уходит мимо монастыря вдаль. Никогда еще в образах природы Левитан не достигал такой пронзительности в выражении сугубо личных переживаний и размышлений о жизни. Грустно-возвышенное настроение этих картин сменяется драматическим в полотне «У омута» (1892). Картина была написана в Тверской губернии в имении Панафидиных «Покровское». Основой сюжета послужило местное предание об утопившейся в омуте девушке, которое в свое время и А.С.Пушкина вдохновило на написание его «Русалки». Для Левитана легенда стала отправной точкой создания исключительного по силе трагического образа. Монументальный характер картины (по своим размерам она самая большая в творчестве художника) с ее темными сгущенными цветовыми аккордами поднимает обычный пейзажный мотив до звучания его как темы человеческой судьбы. Левитан был натурой необыкновенно впечатлительной. Тяжелые страдания в юные годы, по-видимому, оставили свой след в сердце художника, он часто переходил от высокого подъема к депрессии, к приступам тоски. Болезненное душевное состояние дважды приводило художника к попытке самоубийства. В картине «У омута» выразилось что-то сокровенное, глубоко пережитое самим художником. Способность мыслить средствами пейзажной живописи помогла создать Левитану его знаменитую картину «Владимирка» (1892), которую порой называют «историческим» пейзажем. Однажды, возвращаясь с охоты, художник вышел на старое Владимирское шоссе и вдруг понял, что это та самая дорога, по которой прошли в Сибирь тысячи и тысячи несчастных каторжан. В результате была написана одна из самых популярных у современников Левитана картин, рождающая скорбные думы о многострадальной России и ее народе.
Своего апогея достигает философская мысль Левитана в картине «Над вечным покоем» (1894). Грандиозность водной и небесной стихий, безграничность пространства - и здесь же открытый всем ветрам маленький островок земли с заброшенным кладбищем и часовней, в окне которой едва теплится огонек... Все рождает мысли о жизни и смерти, о ничтожности человека и его бренной судьбе перед лицом извечной величественной природы. Но в картине нет тяжелого безысходного чувства. Об этом полотне Левитан писал П.М.Третьякову: «В ней я весь, со всей моей психологией, со всем содержанием». Хотя при создании полотна мастер использовал натурные наблюдения, проводя лето под Вышним Волочком, близ озера Удомли, пейзаж не производит впечатления абсолютно реального, как в других его произведениях. Для выражения столь отвлеченных идей Левитан прибегнул к более условному языку живописи, упрощая формы и цвет, придавая им почти символическую многозначность.
В работах художника второй половины 1890-х годов преобладает совсем иное мироощущение, светлое и жизнеутверждающее. Радостный гимн вечно прекрасной природе звучит в картинах «Свежий ветер. Волга» (1895), «Золотая осень» (1895), «Март» (1895), «Весна. Большая вода» (1897). Природа здесь предстает в полноте своих сил. Яркий солнечный свет становится основным средством, создающим приподнятое настроение. Так же, как в ранних этюдных работах, художник стремится передать свежесть, непосредственность своего зрительного восприятия увиденного в природе, но выражает это иными средствами. Детальное, подробное, порой описательное воспроизведение натуры уступает место более простому, лаконичному, но в то же время более емкому, выразительному. Художник смело использует яркие, звонкие краски, плотную открытую фактуру живописи. Незаконченным осталось монументальное полотно «Озеро» (1899-1900), над которым он начал работать в конце своей жизни и которое намеревался назвать «Русь». Многочисленные подготовительные этюды и эскизы говорят о том, сколь важное значение придавал художник этому произведению, пытаясь обобщить свои многолетние разнообразные наблюдения в синтетическом образе русской природы.
М.В.Нестеров в своих воспоминаниях о Левитане писал: «Мы оба любили видеть природу умиротворенной». Изображая высокое голубое небо с выплывающими откуда-то с края земли белоснежными облаками, голубое широкое озеро, засеянные поля, деревни, белые храмы и колокольни на дальнем плане, художник разворачивает праздничную всеохватную панораму родной земли. Привольем, радостью жизни полнится созданный художником ясный просветленный образ. Быть может, именно здесь он сумел выразить то, о чем мечтал всю жизнь. В 1887 году он написал: «Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором - пускай! Они благоразумие... Но это мое прозрение для меня источник глубоких страданий. Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть Бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения».