Смерть офелии. История картины милле офелия

Офелия (1851-52), Галерея Тейт, Лондон

На своем знаменитом полотне Миллес запечатлел тот момент, когда Офелия, наполовину погруженная в воду, поет. Из трагедии Шекспира "Гамлет" мы знаем, что девушка сошла с ума от того, что принц Гамлет, которого она любила, убил ее отца, Полония. Безумие привело Офелию к смерти.
Миллес начал писать эту картину в 22 года, как многие молодые люди его возраста, он буквально бредил бессмертной пьесой Шекспира. И на холсте старался как можно точнее передать все нюансы, описанные драматургом.
Для сцены смерти Офелии Миллес выбрал живописный речной уголок (художник с юмором вспоминал, что сам едва не утонул, работая над этим полотном). Фигуру девушки Миллес писал уже после того, как закончил речной пейзаж, - в мастерской в зимние месяцы. Натурщица, Элизабет Сиддел, позировала художнику, лежа в ванне с теплой водой. К сожалению, позирование обернулось для Элизабет ухудшением здоровья: однажды отказали лампы, которыми подогревали воду в ванне, и у девушки обострилась мучившая ее чахотка.

Прерафаэлиты принципиально использовали белую основу. Приступая к творческому процессу, они покрывали небольшие участки холста белой краской и писали по ней, пока она не просыхала. Правда, Миллес пользовался этим приемом только на тех фрагментах холста, где писал пейзаж. До сих пор не до конца понятна техника Миллеса, однако известно, что вначале он наносил на холст точный рисунок будущей картины, а затем брался за краски. Художник не закрашивал белой основой те участки, где позже появлялись живописнейшие цветы.
Самым сложным для Миллеса в создании этой картины было изобразить наполовину погруженную в воду женскую фигуру. Писать ее с натуры было довольно опасно, но техническое мастерство художника позволило ему совершить ловкий трюк: написать воду на пленэре (работа на природе постепенно входила в практику живописцев с 1840-х годов, когда впервые появились масляные краски в металлических тюбиках), а фигуру - в своей мастерской.

Почему Офелия так легко расстается с жизнью, почему не хватается за корявую иву - друидного Гамлета, выбирая между смертью и «маленькой смертью»? Слово искусствоведу Марине Хайкиной и психоаналитику Андрею Россохину.

ФОТО Getty Images

«Офелия» (Галерея Тейт, Лондон, Великобритания) написана Миллесом между 1851 и 1852 годами по сюжету шекспировского «Гамлета». Художник буквально иллюстрирует слова, которые произносит Гертруда: безумная Офелия собиралась повесить цветочные гирлянды на ветви ивы и упала в поток воды.

«Здесь просто остановилось время»

Марина Хайкина, искусствовед: «Картина завораживает: яркость растений во всем многообразии их оттенков контрастирует с прозрачными водами реки и отяжелевшей тканью переливчатого платья Офелии. Работая над картиной, Миллес по 11 часов делал зарисовки с натуры; в результате у него получилось одно из самых тщательных и детальных описаний английской природы, достойных увлеченного ботаника. Художника интересовал язык цветов, переживавший в викторианской Англии новое рождение. С их помощью Миллес рассказывает историю своей героини. Так, ива, крапива и ромашка ассоциировались с забытой любовью, болью и невинностью. Анютины глазки символизировали безответную любовь, фиалки, украшающие шею Офелии, считались символом верности, целомудрия, а также безвременной смерти. Мак означал саму смерть, увековеченную незабудками. Трагическая история Офелии была очень популярна у викторианских художников, а ее самоубийство воспринималось в пуританской Англии почти как бунт, как вызов предрассудкам.

Но мне кажется, что еще больше Миллеса привлекала возможность красиво эту историю преподнести: он использовал новую технику живописи, что позволило ему добиться яркости красок. Думаю, его занимала идея написать платье под водой - это же крайне сложно. Вода ведь струится, искажая цвета и формы, придавая им блеск... Миллес писал картину долго, сначала - пейзаж, затем, уже отдельно - Офелию. Художница Элизабет Сиддал позировала ему четыре долгих зимних месяца: она ложилась в ванну с водой, которую художник подогревал с помощью свечей и масляных ламп. Однажды лампы погасли, но Миллес был так увлечен работой, что не заметил этого. Элизабет заболела, и художнику пришлось оплачивать услуги доктора, чтобы продолжить работу.

Стараясь запечатлеть прекрасное, художник не замечал времени. Нет его и на картине: время остановилось, исчезло и, кажется, уже никогда не потечет. Замерли воды реки, умолк ветер, не колышутся ветки ивы, а с цветков не падают лепестки. Там нет жизни, но нет и смерти - эта красота вечна».

«Ее покорность обманчива»

Андрей Россохин, психоаналитик: «Я вижу здесь буйство природы, цветение, что ассоциируется с весной и чем-то жизнеутверждающим. Но в то же время мой взгляд привлекает ручей. Вода в нем настолько темная, что создается ощущение невероятной глубины, бездны. Эта деталь кажется противоестественной, ведь очевидно: маленький ручей не может быть настолько глубоким, Офелия не должна в нем утонуть. Но я вижу, как вода ее постепенно затягивает, и оттого возникает страх и тревожное предчувствие смерти. Мгновение между жизнью и смертью - таким может быть первое и довольно поверхностное прочтение картины. Офелия, как мы знаем, сошла с ума, после того как Гамлет убил ее отца. В психоаналитической реальности каждый мужчина, завоевывая женщину, должен символически убить ее отца. То есть вытеснить, заменить отца в ее сердце. Если рассматривать события пьесы как театр внутренних, психических переживаний, то поступок Гамлета - это первый шаг к тому, чтобы завоевать ее сердце. И Офелия, которая прежде пребывала в девичьих сексуальных фантазиях и грезах, теперь могла бы отдаться мужчине, ее завоевавшему, могла бы стать женщиной. В ее теле, в раскрытых руках и особенно в лице, в полуоткрытом рте я вижу покорность и открытость. Но чему? Новому женскому опыту или смерти? Я ощущаю эротизм картины, что, в общем, закономерно: художнику на тот момент было всего 22 года, и поверить в то, что вид прекрасной натурщицы в ванной не пробуждал у него сексуальных фантазий, невозможно. Но самое интересное не это. Художник не просто запечатлел переходный момент между девическим и женским состоянием. Я вижу в этой мизансцене ситуацию выбора: что предпочтет Офелия? Отдаться женскому влечению, перейти от любовных грез к реальным отношениям или отказаться от них?

Кстати, Гамлет тоже присутствует на этой картине… в образе дерева. Казалось бы, ива - это женский символ, но здесь это корявое, грубое дерево, оно подобно друиду и выглядит очень брутально. Дерево нависает над Офелией, склоняется так низко, что девушка могла бы схватиться за него, удержаться и выжить. У нее есть точка опоры. Почему же Офелия этого не делает? Почему она не хватается за отношения с мужчиной? Почему между смертью и «маленькой смертью» (как по-французски называют оргазм) она выбирает первое? Одну причину я вижу в том, что друидный Гамлет пассивен: он поддержит ее, если Офелия сама протянет руки, но первым не предлагает помощь. А вторая причина - в смертоносном нарциссизме Офелии. Мы видим контраст прекрасного гармоничного мира, который окружает Офелию, ее собственной идеальной красоты и страшного, корявого дерева, которое пугает и отталкивает своей грубой реалистичностью. Она отказывается от реальной, чувственной, эмоциональной жизни с ее неидеальностью в пользу нарциссической смерти - того, что позволит ей сохранить свой образ прекрасным, чистым и непорочным. Умирая, она стремится вернуться в рай, в материнскую вселенную (погружение в воду в нашем бессознательном и означает слияние с матерью), где будет законсервирована ее красота и нетронутость. И закругленные углы способствуют бессознательному восприятию картины как материнской утробы. Офелия словно погружается в материнское лоно, предпочитая неидеально-живому нарциссически идеальную вечность».

Джон Эверетт Миллес (John Everett Millais, 1829–1896), британский живописец, один из основателей Братства прерафаэлитов - общества художников, стремившихся вернуться к искренности и простоте искусства дорафаэлевской эпохи. Выставленная в 1852 году в Королевской Академии «Офелия» утвердила позиции Братства прерафаэлитов. До сих пор Миллес относится к числу самых любимых англичанами художников середины XIX века.

• 
• 
• 

Образ Офелии из трагедии Шекспира «Гамлет» стал одним из самых популярных в мировом искусстве. Многие художники пытались воплотить в своих работах свое видение этого литературного образа. Одной из самых известных картин является «Офелия» английского прерафаэлита Джона Эверетта Милле . Художник изобразил момент на грани жизни и смерти литературной героини. Судьба Элизабет Сиддал , позировавшей ему, после этого сложилась трагически – девушка умерла от передозировки наркотического вещества.

В трагедии Шекспира Офелия, развешивая венки на иве у реки, оступилась и упала в воду. «В трясину смерти» ее увлек поток, которому она не сопротивлялась. Но в тексте нет однозначных ответов на вопрос об обстоятельствах смерти Офелии, поэтому среди критиков споры длятся до сих пор: кто-то считает это несчастным случаем, примером трагической и бессмысленной смерти, кто-то настаивает на версии самоубийства по причине безумия и неразделенной любви к Гамлету. Милле изобразил тот момент, когда Офелия, упав в воду, отдается воле случая и не сопротивляясь расстается с жизнью. Ее лицо спокойно и безучастно. С мертвенной бледностью ее кожи контрастирует невероятно яркая и красочная природа, изображенная с ботанической точностью.

Моделью для Милле была 19-летняя Элизабет Элеонор Сиддал, британская художница, поэтесса и натурщица. Эта девушка стала музой для многих живописцев, ее можно увидеть на картинах Данте Габриэля Россетти, Уолтера Хоуэлла Деверелла, Уильяма Холмана Ханта. Ее называли феноменом XIX века, ведь, родившись в простой семье, она смогла стать одной из самых известных фигур викторианской эпохи, вдохновившей многих художников Братства прерафаэлитов. Кроме того, Элизабет была единственной женщиной среди художников, участвовавших в выставке прерафаэлитов в 1857 г.

Со своим будущем мужем, художником и поэтом Данте Габриэлем Россетти, Элизабет познакомилась незадолго до позирования для картины Милле. Она оказала большое влияние на творчество Россетти, стала для него музой, ученицей, моделью и возлюбленной. Однако семейное счастье было недолгим.

Элизабет позировала Милле в наполненной водой ванне. Это происходило зимой, и несмотря на то, что вода в ванне постоянно подогревалась, в результате продолжительного позирования девушка простудилась. Ее разгневанный отец после этого выставил художнику внушительный счет. Возможно, эта история закончилась бы благополучным выздоровлением и о ней бы после никто не вспомнил, но дело в том, что основным средством лечения на тот момент был лауданум – препарат, содержащий опиум. Во врачебной практике того времени эта было достаточно распространенным методом.

И без того слабое здоровье девушки было подорвано применением опасного препарата, по свидетельствам современников, Лиззи была больна туберкулезом. Кроме того, опиум вызвал наркотическую зависимость, и через несколько лет девушка скончалась от передозировки лауданумом. Это случилось через 2 года после ее свадьбы.

Некоторые знакомые высказывали предположение о том, что это было самоубийство – ее брак с Россетти нельзя было назвать счастливым, их ребенок умер при рождении. Всю оставшуюся жизнь Россетти страдал от приступов депрессии, кошмаров и угрызений совести, а забыться и уйти от действительности ему помогали алкоголь и наркотики.

Смерть Элизабет Риддал стала такой же загадкой, как и гибель Офелии, до сих пор не известно точно, случайно ли она приняла слишком большую дозу лауданума или сделала это сознательно. Из-за этой ошибки, стоившей ей жизни, она повторила трагическую судьбу литературной героини, в образе которой она 10 лет назад позировала для полотна Милле.

Мало кто знает и о том,

Сюжет

Из шекспировского «Гамлета» Милле не нашел сцены лучше, как гибель Офелии. Сошедшая с ума девушка, не дождавшаяся любви принца и потерявшая отца, сплела венок и предала себя воле волн. Искаженное лицо, сведенные судорогой руки, растрепавшиеся волосы и разметавшиеся цветы — таков образ агонии.

Несколько дней Милле писал по частям пейзаж, выбрав место у реки Хогсмилл, в графстве Суррей. При этом неизвестно, был ли художник точен в часах. По всей видимости, он писал в течение нескольких дней каждый раз в разное время суток, а затем «склеивал» этюды в мастерской.

Вот как Милле описывал свои впечатления от пленэров: «В течение одиннадцати часов я сижу в костюме под зонтиком, отбрасывающим тень размером не больше, чем полпенни, с детской кружечкой для питья… Мне угрожает, с одной стороны, предписание предстать перед магистратом за вторжение на поля и повреждение посевов, с другой — вторжение на поле быка, когда будет собран урожай. Мне угрожает ветер, который может снести меня в воду и познакомить с впечатлениями тонувшей Офелии, а также возможность (впрочем, маловероятная) полного исчезновения по вине прожорливых мух. Мое несчастье усугубляют два лебедя, упорно разглядывающие меня как раз с того места, которое я хочу рисовать, истребляя по ходу дела всю водную растительность, до которой они только могут дотянуться».

Для Офелии позировала 19-летняя Элизабет Сиддал, для которой было специально куплено старинное расшитое платье. Девушка терпеливо лежала в ванне, которую подогревали лампами. Есть история, что однажды одна из ламп перегорела, Элизабет замерзла и заболела туберкулезом. Однако есть версия, что Сиддал болела и до позирования. Как бы то ни было, Милле пришлось оплатить лечение.

Элизабет Сиддал

Каждый цветок в венке Офелии не только выписан так, что ботаник не придерется, но еще и наделен средневековым символизмом. (Правда, тут надо оговориться, что в Викторианской Англии уже мало кто помнил эту «цветочную азбуку»). Так, лютики — символ неблагодарности, инфантилизма; ива — отвергнутой любви; крапива — боли; маргаритки — невинности; розы — любви и красоты; фиалки и незабудки — верности; адонис — горя.

Контекст

Джон Эверетт Милле был одним из основателей братства прерафаэлитов. Объединенные этим красивым словом авторы — причем не только живописцы, но также поэты, архитекторы, издатели и т. п. — полагали, что искусство Викторианской Англии зашло в тупик и должно вернуться к доакадемическим традициям, то есть к эпохе Перуджино, Фра Анжелико, Джованни Беллини. До конца неясно, почему на роль основателя академизма был выбран именно Рафаэль, а не, скажем, или .

Восстав против Королевской академии художеств, определявшей лицо британского искусства, они выступали против условности «образцовых» произведений. По их мнению, искусство должно было способствовать возрождению духовности в человеке, нравственной чистоты и религиозности, не скованной обрядностью. Видимо поэтому они вольно трактовали евангельские сюжеты, отступая от принятых композиционных и колористических канонов. Правда, зрителям не все было понятно. Например, почему привычный им Иисус вдруг превратился в «рыжеволосого еврейского паренька, как написала критика о картине «Христос в родительском доме».

«Христос в родительском доме» (1850)

В качестве тем прерафаэлиты предпочитали сюжеты со скрытой драмой. Особенно о неразделенной или отвергнутой любви. Обращаясь к историческим сюжетам, прерафаэлиты старались быть максимально точны в изображении костюмов. Конечно, они не проводили дни напролет в архивах, но, например, во время путешествий в Италию копировали фрески, с которых потом брали материал для своих полотен.

Старые мастера, которым поклонялось братство, не знали того, что в XIX веке было само-собой разумеющимся в живописи: перспектива, свето-теневая лепка лица, пропорции тела. И прерафаэлитам, желавшим смотреть на мир, как это делали художники до Возрождения, надо было все это забыть. Однако, конечно, эта была абсолютная утопия.

Прерафаэлиты выбирали в качестве моделей друзей или родственников. На их картинах нет вымышленных или случайных лиц. Настаивали они и на необходимости писать только с натуры. Пейзажи требовали от живописцев выносливости. Шутка ли, сидеть или стоять часами под палящим солнцем, дождем или ветром?! Вероятно, поэтому пейзаж довольно быстро был оставлен.

«Мариана» (1851) Джона Эверетта Милле

Критика писала, что декларируя следование правде и приверженность простоте природы, прерафаэлиты на самом деле «рабски имитируют художественную неумелость». Несмотря на это, братству удалось сформировать новый стиль жизни и новый тип женской красоты.

Просуществовали прерафаэлиты недолго. Вскоре после признания публикой братство распалось, и ни одна попытка воссоединения не увенчалась успехом.

Милле был гением — в Королевскую академию художеств его приняли в 11 лет, и это при том, что уроки рисования он начал брать лишь за два года до того. Проведя восемь лет как прилежный живописец, в 1848 году на одной из выставок Милле познакомился с Холманом Хантом и Данте Габриэлем Россетти. Именно им принадлежит идея организации братства прерафаэлитов.

Поначалу критика — и, как следствие, отсутствие заказчиков — не беспокоила Милле. Все изменилось после женитьбы на Эффи Грей. Кстати, Милле увел ее у Джона Рескина. История эта достойна мелодрамы. После 5 лет брак Грей и Рескина так и не был консумирован. Это, а также супружеская неверность Эффи, стало причиной развода и последующей женитьбы с Милле.

Новобрачным нужно было на что-то жить, и тогда Милле начал писать быстро и продаваемо. Это означало отречение от идеалов прерафаэлитов, что вполне неплохо окупалось примерно по 30 тыс. фунтов в год. На портретах и пейзажах Милле заработал не только состояние, но и титул баронета, а затем и пост президента Королевской академии художеств.

Образ Офелии в мировой живописи: безвинно утонувшая героиня Шекспира

«Офелия, безвинно утонувшая». Так называется одна из новелл режиссера и сценариста Ренаты Литвиновой. Но что мы знаем об этой девушке, которую Шекспир словно пускает тенью по «Гамлету». Известно, что она покончила с собой, утонула. Предположительно, этому предшествовали душевные муки и неприятие действительности - факт убийства ее отца. Этот образ, лишенный ярких черт и детального описания, на протяжении нескольких столетий привлекает внимание художников. Чем? Загадочностью и непостижимостью? Или в Офелии авторы живописных полотен воплощают свое представление о женской сущности?

Самой знаменитой картиной, на которой изображена влюбленная в принца датского девушка, стало полотно прерафаэлита Джона Эверетта Милле , написанная в 1852 году. Его Офелия предстает обезумевшей и отдавшейся судьбе героиней, ее рассеянный взгляд привлекает внимание зрителей. История создания картины печальна. Милле позировала девятнадцатилетняя начинающая художница Элизабет Сиддал. Сперва он отдельно писал окружающий пейзаж, что было несвойственно для прерафаэлитов. Эту работу он описывал так: «В течение одиннадцати часов я сижу в костюме под зонтиком, отбрасывающим тень размером не больше, чем полпенни, с детской кружечкой для питья… Мне угрожает, с одной стороны, предписание предстать перед магистратом за вторжение на поля и повреждение посевов, с другой — вторжение на поле быка, когда будет собран урожай. Мне угрожает ветер, который может снести меня в воду и познакомить с впечатлениями тонувшей Офелии, а также возможность (впрочем, маловероятная) полного исчезновения по вине прожорливых мух. Мое несчастье усугубляют два лебедя, упорно разглядывающие меня как раз с того места, которое я хочу рисовать, истребляя по ходу дела всю водную растительность, до которой они только могут дотянуться».

Над образом самой Офелии Милле работал в лондонской квартире. Девушка лежала в ванной, воду в которой подогревали горелки. Во время одной из встреч лампы погасли, но Элизабет не сказала об этом художнику. В итоге она промерзла, так как дело происходило зимой, и тяжело заболела. По одной из легенд, окутавших эту картину, девушка скончалась после завершения работы над полотном. Однако другая версия, более похожая на правду, гласит: Сиддал умерла в возрасте 32 лет после продолжительных болезней и сопутствующей депрессии, от передозировки лауданума. Многие расценивают это факт как самоубийство.

Через тридцать лет русский художник Константин Маковский представляет свою версию шекспировской истории. В 1980-е годы из-под его кисти выходят сразу две «Офелии». Общим для обоих полотен становится совершенно потерянное состояние девушки и всепоглощающая атмосфера безысходности. Неадекватный взгляд в никуда, глубоко в себя или бесконечно далеко, в предчувствии скорого, единственно возможного, исхода - такой видит возлюбленную Гамлета Маковский.

Дважды обращается к шекспировским героям Михаил Врубель . Картина «Гамлет и Офелия», написанная в 1888 году, выполнена в характерных для художника холодных тонах. На ней принц датский и его возлюбленная предстают в момент напряженного диалога. Образ драмы предстает на контрасте: противоречивый, но полный уверенности Гамлет и погруженная в себя, задумчивая Офелия. Художник передает атмосферу всепроникающего трагизма, который прячет под своим крылом и героев, и зрителей. Не покидает ощущение, что на Шекспира Врубель смотрит через призму лермонтовского «Демона».

Трижды, в 1889, 1894, 1910 годах пишет «Офелию» представитель позднего прерафаэлитизма Джон Уильям Уотерхаус . На первом полотне героиня лежит на траве, на втором мы видим ее на пороге самоубийства, сидящей около реки, и, наконец, третья картина иллюстрирует момент, предшествующий гибели - Офелия вот-вот здесь сделает решающий шаг и окажется в воде.

На картине французской художницы Мадлен Лемер Офелию отличает от других вариаций наличие некоего озорства. Героиня Лемер лишена привычного отчаяния - оно скрывается за легкостью, с которой Офелия подходит к воде. Однако это впечатление рассевается при внимательном изучении деталей - девушка, возможно сама того не осознавая, ведомая безумием, находится на грани. А дальше? А дальше, цитируя самого Шекспира, «а дальше - тишина».