Татьяна Устинова: Когда я стала писательницей, потеряла всех подруг. Истерика из-за куска мяса - это страшно
Корреспондент сайт встретилась с известной писательницей, автором детективов Татьяной Устиновой. Татьяна рассказывает о своем детстве, трудной учебе в институте, первых слезах, непростой киносудьбе своих книг и увлечениях, которые дарят вдохновение. Также писательница посетовала на то, что ее не приглашают на съемки фильмов по ее книгам.
Фото с официального сайта Татьяны Устиновой
— Татьяна, вы часто встречаетесь со своими читателями, долго с ними беседуете. Какие чаще всего задают вопросы?
— Вопросы задают самые разные, но я сразу, в самом начале встречи, прошу не пытать меня на тему: "Как вы начали писать и откуда берете сюжеты". Меня эти вопросы ставят в тупик, потому что я и правда не знаю, как на них отвечать. Сюжеты беру из головы, а писать начала, когда мне было семь лет. Хорошо помню чувство, когда писала в прописях какие-то слова и вдруг меня осенила мысль, что писать можно не только то, что написано в прописях, но и любые слова. Я подумала: "Боже мой, оказывается эти все закорючки придуманы для того, чтобы написать все что придет тебе в голову". Сейчас принято употреблять такой модный термин: "И меня накрыла такая волна свободы…"
— Благодаря этой "волне свободы" написано 37 детективных историй, по мотивам которых сняты фильмы. Вы принимаете участие в написании сценария? Как сами оцениваете картины, поставленные по вашим историям?
— Я никогда не писала сценариев. Их писали сценаристы, и поначалу мне казалось, что все очень ужасно и никуда не годится. Но через пять-восемь лет я присмотрелась внимательней и поняла, что фильмы действительно хорошо сняты, хорошо сыграны.
Может сейчас я, как Плюшкин, ругаю сегодняшние времена и с умилением вспоминаю старые, но в целом киноработами я довольна.
К экранизациям я по-прежнему не имею отношения — отдаю авторское право и на площадку не приезжаю. Поняла, что нет хуже беды, чем автор на съемочной площадке, который будет ходить и нудеть. Ведь никто не читает роман — кому он нужен. Все читают сценарий. А по сценарию многие вещи не совпадают… И после некоторых случаев меня вообще перестали приглашать на съемки.
Недавно, кстати, экранизировали мою книгу, она называется "Хроника гнусных времен", я фильм не видела, ничего сказать не могу, но слышала, что сняли неплохо. Продюсер обещал прислать диск.
— Я читаю много. За последнее время прочитала всего Гете, Бродского. Прочитала потрясающую советскую книгу (из серии "Биография великих людей") о Дмитрии Донском. Кому попадется — прочтите. Это прекрасное познавательное чтение: мир, в котором жили наши предки, описан изумительно.
Люблю перечитывать Маршака. С его творчеством меня познакомила моя мама, еще в детстве, а потом я своим детям рекомендовала.
Из современников я прочитала всего Дмитрия Быкова, не могу дождаться, когда выйдет его новая книга о Маяковском. И без преувеличения могу назвать Быкова лучшим поэтом современности.
Прочитала Захара Прилепина. Совсем недавно прочитала книгу Юрия Никулина, которую со слов Юрия Владимировича записал Владимир Шахиджанян. Она называется "Почти серьезно", почему-то она мне раньше не попадалась. И мне после книги страстно захотелось в цирк на Цветном бульваре, хотя я никакой не поклонник циркового искусства, мы редко с детьми ходили в цирк. Но мне захотелось прогуляться по фойе и обязательно сфотографироваться с обезьянкой. Захотелось позвонить Максиму Никулину (к счастью, мы знакомы) и попроситься на какое-нибудь представление.
Мне страшно нравится одна смешная история, которую мне рассказал о своем отце Максим. Никулин жутко не хотел сниматься в фильме Алексея Германа "Двадцать дней без войны" и был уверен, что он не сыграет Лопахина, тем более с Гурченко.
Всем известно, что Герман режиссер трудный и всегда требовал полной отдачи от актеров. И Юрий Владимирович его страшно боялся. Его попробовали, он отказывался от съемок — говорил, что он старый, а у Симонова герой молодой, что он нелепо выглядит, а у Симонова он красавец.
И еще там нужно играть любовные сцены с Гурченко, и Юрий Владимирович не хотел, но его уговорила его жена Татьяна. И вот начали снимать сцену в железнодорожном вагоне. Вагон нетопленный, замерзшие окна, пахнет углем, холод жуткий, вся съемочная группа переминается с ноги на ногу. Никулин боится Гурченко, она великая актриса, а он клоун.
Начинается сцена. Она его страстно целует, а потом говорит: "Боже мой, какие у тебя красивые руки!" А Никулин ей в ответ: "Это что, видели бы вы мои ноги". И все — съемка сорвалась. Съемочная группа трясется от дикого хохота, даже Людмила Марковна не смогла пересилить смех. Герман в истерике убежал.
И вот именно такое отношение к жизни, такой никулинский юмор мне очень близок и понятен. Важно в серьезный момент жизни остроумно пошутить.
— Татьяна, вы окончили Московский физико — технический институт, факультет аэромеханики и летательной техники. Это как-то помогло стать популярным писателем? Где литература, а где физика и техника?
— Огромный процент людей, закончивших Московский физико-технический институт, сегодня занимаются наукой, и не кокетничая скажу, что заведение растит для страны ценные кадры. Но если честно, я плохо училась. Все время была вынуждена что-то пересдавать, на меня очень сердились мои соученики, потому что совсем не "волокла" химию, и наш профессор вынужден был со мной ковыряться для того, чтобы я нарисовала бензольное кольцо, а вся группа была вынуждена ждать. Учеба давалась мне тяжело, многое было невыносимо. По ночам я рыдала, а днем прогуливала занятия.
Конечно, мне вынуждены были ставить двойки, педагогов я ненавидела, а сейчас обожаю, я им в ноги кланяюсь за то, что они научили меня работать столько, сколько нужно, научили пользоваться справочниками. В последствии оказалось, что навык необходим.
На лекциях нам всегда говорили: "Учитесь грамотно пользоваться справочной литературой". Сейчас мне это очень сильно пригодилось, потому что все привыкли обращаться к интернету, а интернет "соврет — не дорого возьмет", и только в справочниках по крупицам можно собрать точную информацию.
Найти нужные сведения — это уже полдела. Поэтому я благодарна институту за систематизацию мышления, за то, что там научили мыслить логически и доводить дело до конца. Например, в детективной интриге без этого никак.
Я всегда говорю приятелям сына: "Слушайте, если у вас есть способность к алгебре, к геометрии, идите поучитесь в физтех. Это лучше, чем просто бегать с фотоаппаратом". Мир меняется, знания скоро станут востребованными. А творчество никуда не уйдет. Зато в институте вас научат мыслить.
— А какими вы сами пользуетесь источниками?
— Я недавно закончила книгу, она называется "Сто лет в пути", про Думу 1906 года. Это были сплошные библиотеки, я бесконечно занималась архивными поисками. Воспоминание Милюкова — откуда мне их было взять, как не из библиотеки.
Библиотеки — это вообще сказочные места. Например, библиотека города Анадыря — это центр жизни города. Не клубы, не рестораны. Город живет вокруг стадиона и библиотеки, куда ты приходишь, а у входа стоит самовар, баранки. Все пьют чай и бегут читать. Приезжают интересные люди, эскимосы с Аляски, которые занимаются горловым пением, приезжает Аркадий Сухонин, снимающий Чукотку, и заведение просто процветает. В Анадыре живет 20 тысяч человек, а там чуть ли не каждый день мероприятие. Детей полно. Это же просто сказка.
Меня сильно расстраивает, когда я слышу о том, что сегодня библиотеки закрывают или в какие-то читальные залы никто не ходит. У нас на тему "как спасти библиотеки" с издателем вспыхивают разные полезные мысли. Чтобы на их месте не открылись пивные…
Биография Устиновой, кажется, тоже достойна детективного романа. До того как стать писательницей, она работала в пиаре, на телевидении и даже в администрации президента. А столкнувшись с невезением и жизненными трудностями, как и всякий сильный человек, смогла начать все заново и изменить свою судьбу. Об этом и о многом другом рассказала Татьяна Устинова в интервью «Только Звездам».
Татьяна, в вашей новой книге «С небес на землю» поднимается актуальная сейчас как никогда тема зависти в коллективе. Зависти к успешному человеку… Скажите, а в вашей жизни была такая ситуация?
– Конечно… Как только я стала издаваться и могла уже называться писателем, у меня не стало подруг. Знаете, как в фильме «Служебный роман», когда героиня Алисы Фрейндлих говорит: «А у меня нет подруг, я их ликвидировала». В моем же случае подруги исчезли в тот момент, когда начались успехи в работе. Перестала ныть, жаловаться, стала сильнее, в жизни все постепенно наладилось. И наступил такой достаточно тяжелый момент, когда меня в одночасье бросили все подруги. Причем расставались они со мной некрасиво и больно. Я никогда этого не забуду… Ну, ничего… Время прошло, и я поняла, что без подруг можно жить. Тем более что со мной всегда моя сестра, с которой мы погодки. И она остается моим главным и единственным другом навсегда.
– Интересно, а для ваших близких – супруга, с которым вы вместе уже много лет, и детей – ваш статус изменился после того, как пришел успех? Может быть, вас освободили от домашних обязанностей?
– Конечно, нет (смеется). Обычно это происходит так. Я углубляюсь в работу, увлекаюсь и описываю, например, сложную эротическую сцену. А тут заходит сын и спрашивает: «Так что у нас сегодня на ужин?» Потом заходит второй сын и сообщает мне новости о биатлоне. На все мои попытки объяснить: «Я работаю! Оставьте меня на время в покое» – реакция слабая. Нет такого, что вся моя семья стала относиться ко мне с пиететом.
– Вы знаете, многих ваших читателей-женщин восхищает, что вы никогда не зацикливались на своей внешности, но умеете подать себя. Дайте совет, как женщине полюбить себя такой, как она есть.
– На самом деле это очень серьезный и трудный вопрос. Потому что я всю свою жизнь прожила в состоянии каких-то своих бесконечных комплексов. И думаю, что еще не до конца обрела умение ладить с собой, если речь идет о внешности. Но сейчас уже точно знаю, что для женщины хорошо бы годам к 25 с этим вопросом разобраться. Сказать себе: если меня всерьез занимают мои лишние 5 килограммов, значит, я должна взять себя в руки и сбросить их. И больше никогда не набирать! Если же это волнует не всерьез, а чтобы только пожаловаться подругам, списать на внешность свои неудачи в личной жизни, работе, то тогда из-за этого не стоит и убиваться. Ну вот у меня, например, ноги, как у слона, а не как у балерины. И с этим ничего нельзя поделать… Ну и бог с ним. Всерьез из-за этого страдать, переживать, тратить на это жизнь не стоит…
– Татьяна, вы ведь когда-то сами работали журналистом. А потом оказались «по ту сторону баррикад», когда прочитали в газете утку о том, что вы развелись с мужем…
– Да, был такой случай… Но только все равно я никаких баррикад не признаю. Просто есть профессионализм и непрофессионализм в этой профессии, как и в любой другой. Я считаю, что артист (ну или политик, писатель – неважно), то есть человек публичной профессии, с журналистом в одной команде. Одни создают информационные поводы, другие доводят информацию до людей. И никак иначе. Другое дело, что раздражают современные методы работы репортеров… Бог с ним, с разводом, или если тебя сфотографировали без грима. Не хочешь, чтобы снимали без грима, не выходи на улицу ненакрашенной или приучай народ к своему настоящему лицу. А вот если старого народного артиста, попавшего в больницу, снимают на больничной койке – вот это беда. И прежде всего для его близких… Этого я никогда понять не смогу.
– Мы знаем, что у вас был интересный опыт в кино. В фильме Станислава Говорухина «В стиле джаз» вы сыграли роль женщины, которую использует бывший муж. Она заботится о делах его новой пассии… Интересно, а вы бы так смогли? И какие впечатления вообще остались от работы актрисы?
– Это был очень интересный опыт и большая радость. Но я поняла, что работа актрисы совсем не для меня. Приезжать на съемочную площадку утром (а там еще ничего не готово) и сидеть ждать съемки много часов… А потом озвучивание – это для меня вообще таинственный процесс. Никогда не понимала, как актеры попадают в артикуляцию и легко вспоминают свои эмоции на съемочной площадке, хотя съемка была, допустим, три месяца назад… Или взять и по команде режиссера вдруг заплакать, засмеяться… Нет, для меня это все увидеть и узнать было очень интересно, но профессия актрисы – не моё… Что же касается описанной в фильме ситуации… Мне трудно ее представить, ведь у меня муж всегда был один. Но если бы я и была в разводе, думаю, никогда бы не стала заниматься делами новой женщины моего бывшего супруга. Какое она имеет ко мне отношение? Возможно, ему самому, если б он заболел или испытал трудности, я бы помогла. Но не его новой семье. Если женщина на такое способна, это значит, что или там, в браке, любви не было никакой, или она практически ангел небесный, смиренный и всепрощающий. Я не ангел. Пока.
«КОМПЬЮТЕРЫ МОЖНО СОБИРАТЬ В МАЛАЗИИ, А САМОЛЕТЫ – НЕТ!»
Татьяна Витальевна Устинова, родилась 21 апреля 1968 года. Имеет сестру Инну. Проживает в г. Жуковском с детства. Закончила МФТИ. Замужем. Имеет двух сыновей: Михаила и Тимофея. Написала 29 произведений. Первый роман «Персональный ангел» писала, работая пиар-менеджером.
В детском саду ее дразнили Геркулесина (от имени Геркулес), вероятно, за полноту и высокий рост (180 см). Единственный вступительный экзамен в МФТИ, который Татьяна сдала на «5», была литература, и профессора филфака МГУ, проверяя ее сочинение, прочили ее таланту большое будущее.
Она верит в Чудо. В долгожданные встречи, которые когда-нибудь произойдут, в телефонные звонки, после которых меняется вся жизнь. Писатель, верящий в чудо, учит и читателя надеяться, не опускать руки, бороться с обстоятельствами. Ее книги нужны сегодня не потому, что детективы легко читаются, а потому, что над произведениями Татьяны Устиновой понимаешь: чуда нужно не только ждать, его можно совершить самим!..
–Татьяна, Вы коренная жуковчанка? Сколько лет живете в этом городе?
Да, мы с сестрой с рождения живем в Жуковском. Вот уже 42 года.
– Расскажите о школьных годах, любимых учителях.
– Я заканчивала школу №3. У меня много учителей, которых я помню и люблю: Галина Николаевна Мельникова, она учила меня русскому языку, к сожалению, только до 6 класса, потом что-то произошло (как это вечно происходит в школьной жизни), и нас передали другому учителю. Галина Николаевна действительно научила меня писать по-русски. А после нее моим учителем русского языка и литературы стала Ольга Валерьевна Скрипова. Ей я благодарна за то, что она никогда меня не ограничивала в объемах моих «сочинительских» опусов. А ведь учитель должен прочесть эти 6 страниц вместо 1,5 того, что «нашкрябал» ребенок, Вы понимаете?! Так вот тгда, видимо, было важным не останавливать меня в порывах писать…
Очень люблю и помню Галину Яковлевну Долголенко. Это просто душа моя. Она частенько меня и мою подругу Ольгу Сербинову выгоняла из класса, когда мы, выполнив задание раньше всех, не на шутку веселились на уроке. Оля, кстати, сейчас один из лучших педагогов английского языка в нашей школе. Мы все годы сидели с ней за одной партой и дружим до сих пор. Она – потрясающий учитель, по призванию и просто хороший человек…
Совершенно уникальные отношения у меня сложились с Еленой Николаевной Козловой, тоже учителем английского языка, бывшей до Г. Я. Долголенко. Дело в том, что я была страшная разгильдяйка класса до 6 –ого, была двоечницей, и это не преувеличение. Объяснить, почему я не училась сейчас даже не представляется возможным (Смеется). И человек, который меня, что называется, переломил, заставил учиться, - это была Елена Николаевна. Я даже помню день, когда это произошло: случайно я выучила тему (вероятно, после усиленной атаки на мое сознание бабушки) и меня вызвали отвечать. При этом Елена Николаевна слушала мой ответ так, как будто она курсистка, а я Шаляпин, и этот Шаляпин поет на сцене арию Демона, а она вот-вот сейчас грянется в обморок от счастья (при всей жесткости характера). И когда в классе поднимался шумок, она цыкала на всех: «Тихо, тихо! Всем молчать! Я слушаю!». Мне были поставлены две (!) пятерки, за что была вторая, известно только ей. Но с этого момента я стала абсолютной отличницей. Все! Дальше меня было уже не остановить по крайней мере в тех предметах, к которым у меня были склонности: русский язык, литература, история… Это тоже интересно с точки зрения учительского типажа, стереотипичной ситуации «учитель - закоренелый двоечник». Вот такое возрождение произошло со мной благодаря Учителю с большой буквы.
У меня были великолепные учителя: Александр Андреевич Шумай (английский язык), Лидия Васильевна Мосолова (труд), Людмила Савельевна Чугаева (русский язык и литература), Эльвира Ивановна Капустина (тоже в прошлом словесник) и многие-многие другие.
– Чем для Вас стала школа?
– Начало и конец мира во всех отношениях. В ней училась еще моя мама, я, моя сестра Инна, мой сын Миша, сейчас учится младший сын Тимофей и племянница Саня. Так не бывает, но так есть! Чопорные московские дамы удивляются: «А что, Ваши дети учатся в муниципальной школе?! Это же неприлично!». На это я отвечаю: «Да, мои дети в простой муниципальной школе. И то, что к ней не подъезжают на ролс-ройсах, не беда её, это её счастье и спасение. То, что не сделан ремонт, вечно не на что купить аппаратуру, как-то «не так» расположены уборные, – для детей это тридцать первый вопрос. Для нашей семьи важна человеческая и профессиональная «нормальность», важна камерность, домашность, а в наше время это большая редкость.
Школа №3 отличается как раз тем, что в ней учат детей. Во многих других водят на кун-фу, к психологу, в бассейн, дельфинарий, но при этом ничему не учат. А школа № 3 призвана учить, и, дай бог, чтобы она не утратила этого своего прямого назначения. Мне представляется, что традиции – это не что-то непонятное и недостижимое, а они имеют реальное, живое воплощение. Вот они в школе №3 сохранились. Как в старой доброй Англии: вокруг сады, старая часть города, ветхие дворы рядом… Неповторимая атмосфера старого интеллигентного Жуковского. В этом уютном, понятном и правильном мире мы можем вырастить нормальных, душевно здоровых людей.
– У каждого жителя города есть места, так сказать, «заветные», с которыми связаны самые сокровенные воспоминания детства, первой любви, знаковые места. Есть ли таковые у Вас? Расскажите, пожалуйста, с каким местом в городе связаны самые теплые воспоминания детства, юности?
– У меня знаковым местом была палатка с пончиками рядом с кинотеатром «Звезд-ный». Обойти ее просто выше сил, если были какие-то копеечки, чтобы купить пончиков, – восторг был необыкновенный; еще булочная на ул. Ломоносова, как раз напротив школы №3, там всегда был свежий хлеб и рогалики, такие вкусные, какие бывают только в детстве. Еще знаковым для меня местом является сквер между ул. Фрунзе и Пятым домом. Мне кажется, что красивей места просто не найти, особенно осенью, когда можно идти, поддавая ворохи листвы ногами. Голсуорси писал: «Нет на свете ничего более успокоительного, чем шуршание листьев под лапами вашей собаки»… И этот звук я помню с детства. До сих пор его люблю, уже будучи взрослой.
Очень люблю наш городской парк. Есть там летняя эстрада с лавочками. Ла-вочки стоят под соснами, и много лет с сосен падают иголки, их никто не убирает, под ногами ты чувствуешь эту мягкую игольчатую подушку, ты ходишь, словно по пробковому полу. На этом склоне раньше всего тает снег. Во времена нашей юности мы всей семьей, с маленьким Мишей ходили туда. Пока он играл и бегал в деревянном городке и на эстраде, мы с мужем Женей сидели на лавочках под соснами, под весенним солнцем… Одно из ярчайших романтических воспоминаний то, как я Жене за воротник сунула ледышку. Он был рад! И я вместе с ним. Два великовозрастных идиота! (Смеется).
Поездки в парк на наше место «для двоих»со временем стало доброй традицией. После прогулки идем в наше любимое кафе «Елочка». Вкусную еду в ресторане найти сложно, но там вкусно готовят.
– Как Вы относитесь к авиации?
- Прекрасно! Я ведь окончила Московский физико-технический институт.
– Любите ли Вы летать самолетами?
Я боюсь летать. Но приходится по долгу службы. Вот например, я работала многолет на 5 канале в Питере, два раза в месяц надо было ехать на работу. Так называемая жизнь на два города. Мы в поездах отъездили около года, потом стали летать. Выбор, конечно, был. Он пал именно на самолет, несмотря на то, что я не люблю летать. Сейчас привыкаю… Эта фобия лечится…
– Что Вы думаете о МАКСе?
– Как житель города я до холодка в позвоночнике горжусь этими людьми, мне очень больно, что, по слухам, закрыли полосу в ЛИИ.
– Верится ли Вам в возрождение авиации в нашем городе?
– Я хочу надеяться на возрождение, но это будет, видимо, не скоро, потому что все деньги уходят в Сколково, на финансирование олимпиады в Сочи и на другие важные объекты…
А к тем людям, которые «учат летать самолеты» отношусь с огромным пиететом еще и потому, что мой дед, Михаил Осипович Котельников, работал в этой отрасли, сначала в ЦАГИ, затем в ЛИИ, тоже испытывал самолеты всю жизнь. Конечно, это вопрос о градообразующих предприятиях сегодня очень щекотливый…На мой взгляд, ЦАГИ, ЛИИ, ОКБ им. Сухого – не просто градообразующие предприятия, а системообразующие для всего государства.
Я знаю людей, работающих в ЦАГИ не по наслышке: многие годы там работал мой муж, Женя, его брат, у нас есть друзья-цаговцы. Все они очень образованные, глубоко интеллигентные люди, которые воспринимают свою работу как служение. Мой старший сын Миша (он сейчас на 3 курсе ЛИНКа), растущий в такой культурной среде физиков, врачей, слушая их умные разговоры, поделился с нами недавно мыслями о том, что его пугает перспектива нашего города, потому что сейчас еще остаются конструкторы, инженеры, летчики, врачи той, старой школы, классического фундаментального образования, а нового ничего нет. Все потеряно. И становится страшно за себя и за детей…
Самолетостроение – это высокая наука, технологии, показатель интеллектуального уровня страны. Компьютеры можно собирать в Малазии, а самолеты – нет!
– В одном интервью с Вами я прочитала, что Вы любите книжные магазины, в частности, магазин «Москва», что на Тверской. У вас даже повесть есть, если я не ошибаюсь, «Тверская, 8» о книжном магазине «Москва».
– Да.
– А как Вы относитесь к жуковским книжным?
– У меня сложные отношения с жуковскими книжными. Когда была маленькая, мне нравился наш центральный книжный на площади Ленина. Сейчас я не захожу туда по причине занятости. Он мне кажется сейчас скучным, в смысле общения с читателем, в нем не устраиваются никакие культурные мероприятия… Печально.
По итогам нынешнего года ВЦИОМ (несмотря на то, что год был для меня тяжелый, писала я мало и плохо), включил мое имя в тройку самых популярных писателей наряду с Донцовой и Акунины, есть огромная возможность беседовать с людьми, для которых я пишу, устраиваются различные презентации, встречи с читателями, пресс-часы на книжных ярмарках в Новосибирске, Саратове, Бийске.., но никогда за все время моей писательской жизни ни один книжный магазин родного города не пригласил меня на встречу с читателями. Раньше было очень обидно, сейчас уже все равно. Но Жуковский – мой родной город, я здесь родилась, здесь я вышла замуж, здесь родились мои дети...
– Татьяна, расскажите, пожалуйста, о своей семье. Ваш муж тоже жуковчанин?
– Нет. Женя приезжий. Он приехал из Прибалтики. Мы поженились потому, что ему негде было жить, а я девушка с приданым (квартирой моего дедушки). Женя поступил в аспирантуру, ему дали койко-место в общежитии для рабочих. В то время я переживала бурный трагический роман: молодой человек, в которого я была влюблена, пришел на свидание и сказал: «Я на тебе никогда не женюсь». Это в восемнадцать лет услышать очень тяжело. Я не собиралась за него замуж, у нас не было далеко идущих планов, но это отвержение я переживала долго, почти 10 лет.
– Он ничего при этом не объяснил?
– Абсолютно ничего. Думаю, что дома ему родители устроили разнос. Папа нас видел прогуливающихся за ручку вдоль Пятого дома. А я была девушка фигуристая, 1, 80 рост. Наверное, подумали: пойдут пеленки-распашонки… Решили «спасти» сына от этого ужаса…
Так мы расстались на летние каникулы. Тут Женя, который все знал, сказал: «Давай, я на тебе женюсь!». И я сказала: «Давай!». Когда молодой человек прибыл после каникул, оказалось, что я уже замужем. Этот способ исстари называется «Повеситься на воротах барина». (Улыбается) Это можно сделать только в 19 лет. Но я ни минуты не пожалела об этом поступке. С тех прошло 22 года, и я иногда думаю: вот был бы ужас, если бы тогда я не вышла замуж за Женю. Но это был судьбоносный выбор, не человеческий. Я почувствовала однажды, в годовщину нашей свадьбы, 9 июля, поднимаясь по косогору среди псковских сосен, в этой атмосфере далекой провинциальной, мирной и тихой жизни, я почувствовала, как прекрасна моя жизнь с этим человеком.
У меня двое прекрасных сыновей – Михаил и Тимофей. Миша – студент 3 курса ЛИНКа, Тимоша учится в школе.
– Поговорим о творческом процессе. Что повлияло на выбор жанра?
– Я люблю детектив.
– Каковы Ваши идеалы в этом жанре? У кого Вы учились писать?
– Дик Фрэнсис. С него я начала. Потом была Кристи, Стенли Гарднер, многие другие.
– Что Вас привлекает в детективе?
–Тайна, сладость тайны.
– И разгадка ее, может быть?
– Да, и разгадка, безусловно. Детектив – это развлекательное чтение, в моем случае, детектив - это полная безграничная свобода, схема предельно проста: таинственное убийство, запутанное расследование, феерический финал. Но я как автор могу все: дать бездомной собаке хозяина, брошенному ребенку – родителей, милиционеру – большую любовь, несчастной старушке – доброго внука, и меня никто не посмеет упрекнуть в том, что так не бывает.
– Анна Ахматова любила повторять, что сама ничего не творит, а только слушает и записывает. А Вам кто-то «диктует» сюжеты, подсказывает образы?
– Конечно. Но я думаю, что гении слышат все время, а мы, простые писатели, только иногда. В такие редкие моменты и пишется легко. Я знаю, какие романы в прямом смысле написаны «не мной», что я так просто не смогла бы…
– А какие романы дались Вам легко?
– Хроники гнусных времен. Я написала его за 27 дней.
– Знакомясь с Вашими романами, просто диву даешься, какие разные области жизни попадают в поле Вашего зрения: тут и икона Серафима Саровского, и светская неугомонная жизнь телевидения, и уголовный мир, и криминалистика… Как Вы разрабатываете тему? Пользуетесь ли специальными источниками (консультации следователей, иных профессионалов?)
– Тему я «трогаю» долго, разрабатываю, вживаюсь и сверяю впечатления…Это бесконечные консультации. Когда писала роман о врачах, штудировала «Курс общей хирургии». Я боюсь написать глупость. Самый важный для меня комплимент, когда профессионалы говорят, что написанное похоже на правду.
–В семье читают романы Татьяны Устиновой?
– Миша читает, конечно, Тима – нет, ему только 10 лет, бабушка бдит: в романах встречаются эротические сцены, ругательства.
– Трудно ли женщине-писателю совмещать творчество и семью?
– Безумно трудно. Все это вранье, что можно заниматься так же успешно воспитанием детей, как и карьерой. Если нет рядом с тобой настоящих друзей, близкого родного и любящего человека, – такое совмещение невозможно. В моем случае это родители, на плечах которых лежат уроки, физкультурная форма, костюм лешего, стихи про кролика, кружки…В моей семье так издавна принято: нас с сестрой воспитывали бабушка с дедушкой. Мы не были бы теми людьми, какими мы стали, если бы было иначе. Кроме того, у Тимофея есть замечательная няня Рита, которая для нас просто член семьи. Она вникает не только в то, что и как он ест, но и в его уроки рисования, его успехи на теннисе, потому что папа в это время в Югорске, а мама во Франкфурте…
– Интересно Ваше мнение о современном состоянии литературы в школе, об отношении к чтению классической литературы?
– Современное состояние литературы в школе ужасное. Существует совершенно гигантский провал между «Коньком Горбунком», которого читают в 3-ем классе, и творчеством Пушкина, Толстого, которых изучают в 8-ом.А в промежутке – Тургенев со своими «Записками охотника» – страшно скучной книгой. Непонятно, почему не изучают, к пример, роман Гончарова «Обрыв», роман о первой юношеской любви, о том, что страсть может привести к «обрыву», о том, что точкой опоры, когда земля уходит из-под ног, оказывается бабушка, а следовательно семья, незыблемые устои, которых нам так не хватает в воспитании! Почему не проходят роман Каверина «Два капитана», трилогию Германа о врачах?! Это безумно интересные книги!
И несколько вопросов о досуге:
– Как любите отдыхать? (если в нашей стране – то где?) Привлекает ли активный отдых? Ваши зимние забавы в Жуковском?
– Если говорить о Жуковском, то это исключительно лыжный и саночный виды от-дыха в Кратово, в парке. Мы любим в снегу валяться. А летом и весной мы предпочитаем прогулки, наша семья вообще такая «уличная» в хорошем смысле слова: у нас не было пространства, ограниченного стенами. Мы часто ездим на Курган на пикники.
В европейском смысле мы отдыхаем всегда одинаково: мы едем в Турцию. Это любимая страна. На новогодние праздники сейчас улетаем в Стамбул. Это великие мечети, Святая София, Босфор, бухта Золотой Рог, Бахчисарай. Мне, например, такой отдых интересен с точки зрения накопления полезной информации: от вокзала уходит Восточный экспресс, и я так хочу на нем проехать! Помните, у Агаты Кристи есть рассказ «Убийство в Восточном экспрессе»?!
Наша семья любит активный отдых, отдыхаем всегда по месяцу, посещаем исторические места, например, Эфес. Это живой город, несмотря на то, что ему 4 тыс. лет.
Наши мужчины поддерживаю спортивную форму, на отдыхе предпочитаю волейбол, баскетбол до самозабвения буквально. Для нас это лучший отдых.
Иногда мы отдыхаем «девишником»: я, моя сестра Инна и наша подруга Марина Каменева, директор книжного магазина «Москва». В таких случаях мы ездим по России: Алтай, Колыма, Чукотка. Я не выношу разговоров наших новоявленных звезд о том, что за МКАДом кончается жизнь. Более насыщенной, полной и яркой жизни, чем на Чукотке, я нигде не видела. Рядом Америка, куда они летают за 9 долларов, кроме того, в их распоряжении лыжи, подъемники, квадроциклы, реки, горы, - одним словом, драйв! Там – настоящая жизнь! Наша страна великая!
– Как относитесь к нашим жуковским дорогам, как справляетесь с бездорожьем?
– Это катастрофа и издевательство над людьми, неорганизованность и бесхозяйст-венность. Человек не должен проводить в пробке полжизни… Но у нас так, к сожалению.
– Какими качествами, по Вашему мнению, должен обладать коренной жуковчанин?
– Мне кажется, интеллигентностью, прежде всего, терпимостью по отношению к приезжим: мы находимся в непосредственной близости к Москве, все, кто живут в Раменском и дальше, едут через наш город. Мы должны быть гостеприимнее. образованность должна быть обязательно как одно из главных качеств, хотя бы потому, что у нас есть ФАЛТ. Хорошо бы иметь гордость за то, что родился здесь. Это не самое плохое место на земле. Для меня это лучшее место, естественно.
Я никуда отсюда не уеду. Здесь вся жизнь. И как пел Крупнов,
Я здесь привык, я здесь не так одинок,
Хоть иногда, но здесь я вижу своих…
Это дорогого стоит.
– Спасибо за интервью, Татьяна.
«Я не выдержала и сказала: «Мы должны пожить отдельно». Это был худший день в моей жизни», - признаётся писательница Татьяна Устинова.
Брак по расчёту
В этом году будет 25 лет, как мы с Женей поженились, - рассказывает Татьяна Устинова. - Когда в детстве слушала песню Валентины Толкуновой «Серебряные свадьбы - негаснущий костёр, серебряные свадьбы - душевный разговор», я всегда представляла двух старичков, которые идут под ручку по бульвару в войлочных ботах и стареньких пальто. Вспоминают былое... Я не могла представить, что в мою серебряную свадьбу буду с обожанием взирать на мужа и прикидывать, какие бы джинсы ему купить, чтобы его длинные спортивные ноги выглядели прекрасно. Каждый раз, провожая Женю на работу, я думаю исключительно о том, как бы у меня его не увели молодые сотрудницы. Хотя с Женей у нас был классический брак по расчёту.
«Ребенок орал день и ночь. Мы с мужем толком не спали три года». Фото из личного архива Татьяны Устиновой
Замуж вышла, чтобы отомстить
На самом деле Женя даже не был моим кавалером! Просто ему кровь из носа нужно было поступить в аспирантуру. А место получить было легче, если не претендовать на общежитие. Его предложение руки и сердца - история совсем неказистая. Женя провожал меня до дома - у нас была общая компания. Довёл меня до подъезда и сказал: «Вообще-то я бы на тебе женился». Я спросила: «Если бы что?» - «Ну, если б ты согласилась». Я сказала: «Я согласна». И он на мне женился. Хотя он мне совсем не нравился! Если бы вы видели фотографию моего мужа в то время, он бы и у вас восторга не вызвал. Выглядел ужасно. А я по гороскопу Телец, мне картинка важна очень.
Он был ужасно причёсан, у него были жёлтые волосы, прилизанные на одну сторону, как у Гитлера . Потом, он дрался в интернате, и у него не было зуба. (Женя учился в специальном физмат-интернате для одарённых детей, который, кстати, окончил и Константин Райкин ) Жене всегда были коротки брюки. Парикмахер Миша, который стриг меня и молодого жениха перед свадьбой, потом высказывал моей тёте: «Это какой-то ужас. Девочка тоже, в общем, не очень. Но даже она могла бы получше найти».
А я тогда была сильно влюблена в другого молодого человека. Он был красивым, мы с ним читали одни книги, декламировали Гомера ... И этот молодой человек совершенно скверно со мной обошёлся - он меня бросил, причём так гадко... Мы встречались года полтора, а потом он мне заявил: «Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем возле загса свой паспорт». Я начала проделывать всё, что делают 17-летние девушки, когда их бросают возлюбленные. Искала в себе недостатки, пороки, находила их. Считала, что это всё из-за моего огромного роста, из-за бюста 18-го размера, из-за того, что я в очках, что я плохо учусь, не могу быть ему интересной... Многие годы меня грызли страшные комплексы: я «не такая». А тогда у меня возникла мысль: я должна ему отомстить. Выйти замуж. Чтобы он не считал, что это он меня отверг. В тот момент и подвернулся Женя. Я это говорю, нисколько не стесняясь и не беспокоясь, что муж это сейчас прочитает. Потому что ни он, ни я ни тогда, ни сейчас не обманывали себя. Мы понимали, что никакой вселенской любви у нас не было.
Но человеком, который меня избавил от сумасшедшего комплекса, оказался как раз мой муж. Женя с той минуты, как на мне женился, никогда во мне не сомневался. Всегда с упорством маньяка твердит: «Ты лучше всех». Сначала я ему не верила, с годами, начала смеяться. Потом начала верить. А потом я стала лучше всех.
«Женя женился на мне чтобы поступить в аспирантуру» . Фото из личного архива Татьяны Устиновой.
«Меня накрыла депрессия»
Сначала мне было просто интересно: как это - быть замужем. Но радости наша семейная жизнь мне не доставляла. Отмечать медовый месяц мы поехали следующим составом: мой новоиспечённый муж, я, моя сестра и её подруга. Поехали не куда-нибудь, а к моей свекрови в город Калининград. Из-за учёбы в аспирантуре Женя должен был уехать из этого молодожёнческого рая раньше. Я возвращалась на неделю позже. Помню, как поезд везёт меня в Москву к молодому супругу... Я смотрю в окно и думаю: «Вот было бы счастье, если бы я сейчас оказалась вдовой».
Всё очень трудно было в семейной жизни. Очень. Боже мой, он всё делал наоборот! Женя был ужасен, он и сейчас ужасен. Никогда меня не слушает, занимается всегда исключительно тем, что ему интересно, и никогда тем, что интересно мне. А во время медового месяца вообще был кошмар. Он напился вместе с соседом по даче, когда мы поехали на взморье. Помню: мой муж, абсолютно пьяный, лезет в море и кричит: «Иди сюда, здесь меньше качает». Поэтому сейчас, когда слышу от девушек про то, как все мужчины на свете им всё должны, я очень веселюсь.
Чтобы порадовать свой глаз, получив в своей жизни первую зарплату, я поехала в шикарный магазин «Стокманн» и купила мужу пиджак. За что мне страшно попало от мамы: «Зачем ты его всё время одеваешь? На фиг это тебе нужно? Одевайся сама!» Но я запомнила постулат Коко Шанель : «Женщина, чтобы уверенно себя чувствовать, должна надеть чёрные брюки, чёрную водолазку и выйти под руку с интересным мужчиной». Для меня это абсолютная правда. Я точно знаю, что, прежде чем купить себе сапоги или платье, я должна купить Жене костюм и галстук. И тогда у нас всё будет хорошо.
Хотя мысли о том, что я должна эту ужасную долю поменять на какую-то лучшую, мне и в голову не приходило. Я знала: выбор сделан, и он такой. Следовательно, дальше уже нужно исходить из этого выбора. Собственно говоря, точно такое же воспитание и в семье у Жени. Ему никогда не приходило в голову со мной разводиться. За что я ему благодарна просто невероятно.
Татьяна Устинова с сыновьями Михаилом и Тимофеем. Фото: www.russianlook.com
Моя первая беременность пришлась на 1991 год. В то голодное время это была катастрофа. Но выхода не было: я аллергик, и доктор, друг нашей семьи, сказала, что ни в коем случае беременность нельзя прерывать, следующей может не быть. С первой минуты наступления беременности до последней минуты, и я сейчас не преувеличиваю, меня мучил ужаснейший токсикоз. Я есть не могла, пить не могла, дышать тоже не могла, ничего не могла. Это тяжёлый был период, нисколько не радостный, ничуть не романтический. Когда ребёнок родился, меня поразила тяжелейшая депрессия. Честь и хвала моему мужу, что он не обращал внимания ни на какие мои стенания, вопли и сопли. Хотя за то, что он меня никогда не утешал, я очень на него злилась и обижалась. Я рыдала несколько месяцев. Никто не знал, почему вместо радости материнства такая вот засада. Плюс к этому прибавьте абсолютное безденежье, отсутствие работы, еды и т. д.
Ребёнок орал день и ночь, не закрывая рта. Я качала его до трёх ночи, а потом до утра Женя... Нашему сыну Мишке сейчас 21 год, он продолжает орать, не закрывая рта день и ночь, у него такой темперамент. Второй сын, Тимофей , тоже получился незапланированным. Но мы этой новости очень обрадовались. У меня есть сестра, у Жени - брат. И мы оба хотели, чтобы наш Мишка рос не один.
«Мы встретились в пробке»
Я писала всегда и всё подряд. Какие-то фантастические рассказы, письма своей свекрови на 12 страницах. Мой начальник Сергей Владимирович Скворцов , у которого я работала помощницей на телевидении, искал какие-то бумаги, а нашёл мои любовные рассказы. Сказал: «Устинова, ты должна писать!» Я не придала его словам никакого значения. Потом меня в очередной раз уволили с работы - такова телевизионно-журналистская жизнь. Я оказалась у разбитого корыта. Муж мой сказал: «Ты всё время пишешь, давай попробуем это напечатать». Я написала. Мы эту историю отнесли в издательство, телефон которого нашли по справочнику. Её напечатали... С тех пор так и пошло…Собственно, из-за моей внезапной популярности мы с Женей и расстались. У меня тогда очень поменялась жизнь, и в какой-то момент я подумала, что заслуживаю уже чего-то большего. Я хотела наказать Женю за то, что он меня никогда не слушал, в сложности моей жизни никак не хотел вникать. Он всё время был такой же, каким был, когда мы поженились. Сначала я всё фыркала, делала ему какие-то замечания... Потом не выдержала и сказала: «Мы должны пожить отдельно». (Говорит очень тихо.) Это был самый худший день в нашей жизни, я не забуду его никогда. В тот момент, когда я договаривала фразу про «пожить отдельно», я поняла, глядя на Женю: случилось что-то абсолютно непоправимое. Финальное. Мы оба умерли в этот момент. Он съехал на следующий день. Я с работы вернулась - нет ни его, ни вещей...
Татьяна Устинова. 2008 год. Фото: www.russianlook.com
Я перестала спать. Страшная бессонница очень долго меня не отпускала. Чтобы как-то скоротать время, я смотрела кино про Фантомаса. На диске было три фильма с Луи де Фюнесом и Жаном Маре - эти комедии я теперь знаю наизусть... И вот, в сто первый раз просматривая фильм, я вдруг поняла, что должна позвонить Жене. Времени - три часа ночи. Женя берёт трубку, совершенно сонный. А я абсолютно бодрым голосом: «Жень! Ты знаешь, я смотрю «Фантомаса»!» - «Ну и что?» - «Ты представляешь, здесь люди стреляют сигарами, держа их в зубах». - «Да. Ну и что?» - «Как ну и что? Но ведь это же невозможно! От любого выстрела бывает отдача. Представляешь, какая у них отдача по зубам?» Как он хохотал в эти три часа ночи! Просто заливался. «Устинова, ты лучше всех, - говорил он мне, - только ты можешь позвонить в три часа ночи и сказать, что сигары в фильме про Фантомаса не могут действовать, потому что по зубам получается отдача». (Улыбается.) Весёлая история, да?..
Как-то мы с ним встретились на мосту на Волгоградском проспекте. Женя ехал в одну сторону, я - в другую. Мы притормозили друг напротив друга - пробка была. И разъехались... Как в каком-то дурном фильме про шпионов. И дальше каждый из нас поехал в свою сторону. И тут я поняла: то, ради чего всё затевалось - чтобы муж начал обращать на меня внимание, посмотрел бы телепрограмму с моим участием или поинтересовался моей командировкой в Челябинск, - не имеет никакого смысла. Потому что мы разъехались на этом мосту, и дальше уже какая разница - интервью я еду давать или в Челябинск...
Мне было чудовищно одиноко без него. Собственно говоря, я звонила Жене каждый день, находя разные предлоги. И он тоже звонил мне каждый день... Очень сестра моя за это меня ругала: «Устинова, ты делаешь что-то совсем не то, что нужно. У тебя же должна по плану начаться новая жизнь! Но у тебя никакая новая жизнь не начинается! Ты только и делаешь, что рыдаешь, а в перерывах всё время ему звонишь».
Я стала строить хитроумные планы, как мне с Женей помириться. Причём как-то так, чтобы не выглядеть совсем уж идиоткой. Надо сказать, что ничего из умных планов не вышло - муж мой видел меня насквозь, как видит и сейчас. Всё он понимал. Кстати, Женя всё время приглашал меня на свидания, а я всё время отказывалась - Женю воспитывала. Как же я пойду к нему на свидание, когда только-только началось воспитание?!
«Следы женщины были повсюду»
И тут я узнала, что молоденькая научная сотрудница на Женю посягает. Знала, как её зовут, кто она. Всё понятно - молодой мужик, оставшийся бесхозным, таковым долго не пробудет.
Потом уже, когда я стала соглашаться и на свидания приходить, следы присутствия женщины в Жениной квартире были повсюду. Не то что вторая зубная щётка стояла в стакане... Но были какие-то подарочки, открыточки, сувенирчики к 23 февраля, Дню всех влюблённых. Всё было ясно и невероятно мучительно... А я человек патологически ревнивый. С мстительным чувством собственничества все эти подарки я повыбросила! Женя не возражал. Он очень веселился.
Когда мы стали опять встречаться, нам казалось, что мы должны делать это тайно от родителей - чтобы они нас не осудили. Мы же вроде разошлись, взрослые люди: расстались так расстались. Зачем мы всем врали - ей-богу, не знаю! Такой маразм! Однажды нас застукала моя мама в машине. А мы с Женей тогда соврали, что он в командировке, а я ночую у подруги. Мама сделала вид, что ничего не видела. Огромную роль в том, что мы вышли «из подполья», сыграла Наташа Бондарчук . Она меня пригласила на спектакль «Снежная королева». Я, сделав независимый голос, позвонила Жене: «Наталья Сергеевна приглашает нас во МХАТ. Может, выйдем с детьми?» - «Да, конечно!»
Татьяна Устинова. 2013 год. Фото: Из личного архива Наше воссоединение - ой, это прекрасная история! Женя улетел в командировку в Югорск. Мы договорились, что после неё он приедет к нам домой в Кратово, где я жила с нашими сыновьями и моими родителями. Это уже был период, когда тихой сапой мы друг к другу вовсю ходили на свидания. Я говорю: «Дорогие родители, Женя сегодня после командировки приедет к нам поужинать». Отвечают: «Да, конечно». Мама делает вид, что она не видела нас, прятавшихся в машине. А папа обрадовался. Дети тоже обрадовались. Наступает вечер. Звонит Женя: «У нас рейс из Сибири задерживается. Непонятно, когда прилечу, но если вы меня ждёте, то я приеду». - «Мы ждём, приезжай, конечно». Время совсем позднее, он снова звонит: «Мы только сейчас вылетаем. А лететь ещё три часа. А можно, я всё-таки приеду?» - «Конечно приезжай!» Я помню, как я его ждала, как остановилось такси... Утром к нам в спальню пришёл сын Мишка и сказал: «А, папа!» И стал сразу задавать ему какие-то вопросы. Подъём чувств, который возник в тот момент, так до сих пор и продолжается.
Знаете, я не верю в браки по страсти. Скорее всего, они обречены на провал. Люди должны понимать, что и зачем они делают, чтобы быть вместе 5 минут после заключения брака, 5 месяцев, 5 лет или 50. Брак - это работа. И эту работу должны делать оба. Оба! Если один её делать не хочет или не может в силу каких-то обстоятельств, всё развалится. Команда проиграет, потому что её ворота никто не защищает.
Мысли вслух
- Брак - это работа. И эту работу должны делать оба. Оба! Если один её делать не хочет или не может в силу каких-то обстоятельств, всё развалится.
- Знаете, я не верю в браки по страсти. Скорее всего, они обречены на провал. Люди должны понимать, что и зачем они делают.
- Надо чётко понимать: молодой мужик, оставшийся бесхозным, таковым долго не пробудет.
- Мысли о том, что я должна эту ужасную долю поменять на какую-то лучшую, мне и в голову не приходило. Я знала: выбор сделан, и он такой. Следовательно, дальше уже нужно исходить из этого выбора.
- Многие годы меня грызли страшные комплексы: я «не такая». Считала, что это всё из-за моего огромного роста, из-за бюста 18-го размера, из-за того, что я в очках, что я плохо учусь, не могу быть интересной...
- Когда слышу от девушек про то, как все мужчины на свете им всё должны, я очень веселюсь.
Вы принадлежите к числу самых популярных писателей в России. Ощущаете ли вы себя по-настоящему востребованным публикой автором? Ваши книги можно найти в каждой второй российской семье? Армия поклонников у вас есть?
Масса поклонников есть, про семьи не знаю - я же не хожу по домам. Но люди приходят на встречи на книжных ярмарках, в книжных магазинах, и это вал людей. Не на встречу конкретно со мной, а вообще на такие мероприятия. Я человек узнаваемый. И в магазинах, и в метро, и на турецком курорте. Но тут надо принимать в расчет, что никто из нас, писателей, не Мадонна и не Элвис Пресли. И наша известность по сравнению с мировой славой просто ерунда.
- Вы начинали работать на ТВ. А почему ушли оттуда и начали писать книжки?
Телевизионный балаган мне очень нравится. Это моя среда обитания, то, что мне нужно. Но книжки писать я люблю больше. Мне так просто повезло, что у меня не стало телевизионной работы. Если бы она продолжалась, вряд ли бы я писала книжки. Но вот у меня этой работы не стало, надо было чем-то заниматься, и я написала книжку. Ее напечатали, и с тех пор я написала еще несколько. Их продолжают печатать, к моему удивлению. И лучшей работы для себя, чем ставить слово после слова, я не знаю. Телевидение - это прекрасно, но не так прекрасно.
- А почему с самого начала не начали работать на писательской ниве, а выбрали ТВ?
Это был 1991 год, и никто не выбирал себе профессию - нужно же было на что-то жить. И потом, я человек глубоко в себе неуверенный. Десять лет назад я была еще менее уверенным в себе человеком, а двадцать лет назад и подавно. Я даже и сейчас не могу сказать, что я писатель. Какой я писатель, я человек, пишущий слова. Я автор детективных романов, они бывают лучше, бывают хуже, но это просто истории, у которых есть начало, конец и запутанная середина. Мне кажется, человек не может сознательно решить стать писателем. Литинститут для меня - загадка. Я понимаю, как можно научить людей читать, потому что любое гуманитарное образование - это чтение книг. Но как научить писать? Так что никакого выбора «я хочу быть писателем и стану им» не существовало.
Вы написали первый детектив в 1999-м, а в литературу вошли и обрели популярность уже в 2000-е. А в начале 90-х не хотелось взяться за перо? Или сейчас - описать период первичного накопления капитала?
Истории о том, «как молоды мы были, как искренне любили», мне писать еще рано, неинтересно. А писать то, что уже написали все, о том, что в 90-е были бандиты и коммерческие палатки, тоже неинтересно. Мои герои - герои сегодняшнего дня. Первый роман я написала о человеке, который баллотировался в губернаторы. Сейчас это бессмыслица, потому что губернаторские выборы отменили и этой части жизни нет. Пиар-компаний нет, сложных заходов нет, кто кого подставит, чья пиар-служба круче... Когда это было, я роман написала, а сейчас меня интересует другое.
- Почему именно детективный жанр? И почему вы не пишете, например, иронические детективы?
Мне нравится классический детектив. Я могу все внутри этого жанра: наказать злодея, наградить героя, дать бездомной собаке хозяина, а несчастной бабушке - доброго внука. И у меня есть железная отмазка: ребята, это же детектив. А иронический никогда не пробовала писать, я вообще не большой любитель этого жанра. Я большая поклонница детективов, английских и русских, любых. Но если речь идет о Хмелевской или о Даше Донцовой, я не могу сказать, что это мое чтение, что я получаю от этого какое-то удовольствие.
- Кого вы читаете - из современников или классиков?
Да все подряд читаю. Вот видите (берет со стола книгу) , Эмиля Золя сейчас взяла. А это (берет раскрытую собственную книгу) я достала, потому что мне нужно вспомнить, не повторяюсь ли я. Бывает так, что я пишу и думаю: кажется, так уже было. А дурить читателя, морочить ему голову повторами не хочу. Хотя я и серийный автор. Это как серийный убийца. Так вот, Золя читаю. Иэна Рэнкина недавно читала, но мне не понравился роман, очень скучный. Диму Быкова я читаю с удовольствием, Веллера, Маринину. Дашу Донцову, когда мне нужно легкое чтение.
- А были ли какие-то перевернувшие вас в детстве или молодости книги, оставившие след на всю жизнь?
Таких книг много. Если человек в нужное время, в нужном возрасте читает нужную книгу, она всегда переворачивает все его представления и системы координат. Я помню, что меня перепахала трилогия Германа «Дело, которому ты служишь», «Я отвечаю за все» и «Дорогой мой человек». На мой взгляд, лучше Германа до сих пор никто не написал о врачах. Еще я помню, что меня очень задел роман Гончарова «Обрыв». Я не понимаю, почему в школе проходят роман «Обломов» о кризисе среднего возраста. Это надо почему-то разбирать с точки зрения русской души. В 15 лет очень актуально, почему дяденька 35 лет лежит на диване и ничего не делает! А роман «Обрыв» - это роман о страсти, очень редкий в русской литературе, практически эротический, с поправкой на XIX век. А когда я стала постарше, то, конечно, в дело вступил Бунин: «Темные аллеи», «Чистый понедельник»...
Вы ездили в составе российской делегации на книжную ярмарку в Лондон. С кем из наших писателей вы там общались?
Мне больше пришлось общаться с парнем, который представляет «Союз писателей Шотландии». А из наших - с Сережей Лукьяненко, с Захаром Прилепиным... С Михаилом Иосифовичем Веллером - потрясающий, очень образованный человек. С Полиной Дашковой - от общения с ней тоже получила удовольствие. С Димой Глуховским.
- Вы чувствуете себя частью литературной тусовки?
Нет. Я вообще думаю, что ее нет. Есть люди, которые представляют русскую литературу, перелетая из одного места, где все друг другу толкуют о смерти русской литературы, в другое место, где все опять толкуют, что русская литература умерла, а оттуда в третье. И все это происходит на деньги благотворительных и литературных фондов. В этой тусовке я никогда не была и ничего о ней знаю.
- А с коллегами по детективному жанру? Или это не коллеги, а конкуренты.
Общаюсь, да. Ну, смотрите, Кирилл: назовите двух авторов современных, которых вы читаете.
- Прилепин, Рубанов, Сенчин, Садулаев, Пелевин, Шишкин, Сорокин...
Ну вот. Вы же, когда читаете Прилепина, не чувствуете зависти от того, что это написал Прилепин, а не, скажем, Пелевин. Я, как читатель, понимаю, что нельзя читать только одного автора. У нас не существует какой-то прямой конкуренции между авторами. Мы же не танцоры, не соревнуемся в том, кто час протанцует, а кто два. У каждого есть своя аудитория, своя периодичность издания книг... Я, например, очень люблю Дика Фрэнсиса, но читать его одного я не могу, мне надо потом с него съехать на Рекса Стаута, а потом хорошо бы на Прилепина. Есть история с объявлением Роскомстата о том, кто занял в этом году первое место по тиражам. Как правило, этого никто не замечает: объявили - и бог с ним. Любой автор знает, что сегодня он не занял первое место по тиражам, зато он написал одну очень классную книгу.
Недавно вы были на встрече писателей с Владимиром Путиным. Какое впечатление произвели писатели, а какое - премьер-министр?
Писатели произвели прекрасное впечатление, и Путин тоже. Мне понятно, кого приглашали, самых тиражных: Лукьяненко, Прилепина, Пашу Санаева, Веллера, Донцову, Маринину. И мы все друг с другом знакомы, и я была рада всех видеть. Но вообще я человек, который крайне редко встречается с премьер-министрами - Россия, Великобритания или Зимбабве. С премьер-министром Зимбабве вообще ни разу не встречалась. И мне ужасно интересно, как этот человек держится, как ведет себя. Мы же понимаем, что это за день 115-я встреча, он с нее выйдет и обо всем забудет, потому что есть более важные дела, чем книжный рынок. И, как человек наблюдательный (а любой автор наблюдательный человек), я испытываю неимоверное удовольствие, когда подсматриваю и подслушиваю, как человек поворачивается, как обращается. Это очень интересно.
Какова, на ваш взгляд, сейчас картина отношений власти и писателей? В какой мере она оказывает литературе поддержку, продвигает культуру в целом?
Вы знаете, на всех таких встречах прежде всего писатели говорят: главное - не мешайте! Писатели напишут, издатели издадут. А господдержка литературы меня пугает как человека, который помнит один-единственный продававшийся в магазине бестселлер - книгу «Малая земля», автор Л.И. Брежнев, Генсек ЦК КПСС. Тогда даже Горького можно было купить только на языке братских народов! Вот как только начнется государственное регулирование литературы, боюсь, что-то в этом духе и случится. А не хотелось бы.
На встрече с Путиным, как мне показалось, вы выразили опасения по поводу свободы писательского высказывания. Вы думаете, в перспективе в литературе появятся запретные темы?
Я говорила это на встрече и скажу сейчас: ни у кого из современных авторов нет цензора, который читал бы рукопись до того, как она выйдет в печать. И покуда мы не призываем к межнациональной розни и прочим запрещенным по Конституции вещам, мы абсолютно свободны. В журналистике и на ТВ совсем другая ситуация. Мне бы хотелось, чтобы так и оставалось - чтобы в литературе цензуры не было.
На эту встречу явно позвали писателей с серьезной популярностью, в некотором роде - властителей современных душ. Как вы себя чувствуете в таком амплуа?
Я ощущаю ответственность, но властителем дум себя не чувствую. Меня умные люди ругают, говорят, что это неправильно, потому что тиражные книги - серьезный инструмент влияния. Но меньше всего я пытаюсь продвинуть в читательские головы какие-то идеи. Ответственность должна быть, как только ты берешься общаться с многомиллионной аудиторией. Нужно отвечать за каждое слово и действие. Лучше, конечно, чтобы это все осознавали. Потому что есть маргинальная проза, за которую на том свете на костре сожгут, я это точно знаю.
В то же время глянцевые, развлекательные, женские издания в интервью мало интересуются вашим творчеством - спрашивают о семье, браке, карьере и рецептах похудения. Это же может рассказать любой человек про себя. Не обидно ли это для писателя?
Конечно, лучше говорить про книжки!
- То есть вы нам рады?
Искренне и очень. Но дело в том, что я абсолютно вменяемый человек. И я понимаю, что все люди, начиная от старообрядческой общины на Алтае и кончая журналистами британских таблоидов, живут сплетнями. И мне всегда смешно, когда некоторые актеры заявляют в интервью: «Я хочу говорить о своем творчестве, а не о том, как я встретил Машу!» Но если ты сыграл полторы роли, про них тебя уже спросили, то делай, что тебе говорят журналисты, говори с ними о том, что им сейчас интересно. Если тебе надоели журналисты, если хочется покоя, то нужно поменять профессию и пойти на поле убирать морковь. Ни один журналист за тобой на поле не пойдет. Я очень уважаю Мамонова, который сказал «я не даю интервью», и он не дает интервью.
- Но это не ваша стратегия?
Нет. Но если человек говорит «я не даю интервью» в интервью и говорит, что он не любит журналистов, журналистам, то этот человек болван.