«В землянке». История песни

В ЗЕМЛЯНКЕ

Слова Алексея Суркова
Музыка Константина Листова

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега...
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.

От моей негасимой любви.

Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Слова - ноябрь 1941
музыка - февраль 1942

Нам дороги эти позабыть нельзя. Песенник. Сост. А. П. Павлинов, Т. П. Орлова. СПб., «Композитор – Санкт-Петербург», 2005.

Песня известна также под заглавием "Землянка" и по первой строчке - "Бьется в тесной печурке огонь...". Это одна из самых популярных и самых человечных песен Великой Отечественной (да и вообще, одна из лучших песен, созданных в советскую эпоху). Причем, и по другую сторону окопов, солдаты тоже предпочитали не патриотические гимны, а "антивоенную" песенку "Лили Марлен" - как ни накачивали народы патриотизмом, а они все равно пели о привычном: о любви, о доме, о конце войны. В итоге, и "Землянку" в СССР, и "Лили Марлен" в Германии пытались запретить к исполнению ("Землянку" - за фразу "А до смерти четыре шага") . Но бойцы продолжали их петь. Входила в репертуар Лидии Руслановой.

Стихотворение было написано Алексеем Сурковым осенью 1941 на фронте как письмо жене - Софье Кревс, без заглавия. На публикацию Сурков не рассчитывал. Однако в 1942 году Константин Листов, автор "Песни о тачанке" , решился положить текст на музыку.

Есть фронтовые народные переделки песни - см. "Я слышала песню с тоской..." , "Бьется в тесной печурке огонь..." (альпинистская) и т. д.

Алексей Сурков (1899-1983)

Воспоминания Алексея Суркова:

КАК СЛОЖИЛАСЬ ПЕСНЯ

За мою довольно долгую жизнь в литературе мне привалило большое счастье написать несколько стихотворений, которые были переложены на музыку и стали всенародными песнями, потеряв имя автора. К числу таких песен относятся "Чапаевская", "Конармейская", "То не тучи, грозовые облака", "Рано-раненько", "Сирень цветет", "Песня смелых", "Бьется в тесной печурке огонь..." и некоторые другие.

Расскажу историю песни, которая родилась в конце ноября 1941 года после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой. Эта песня "Бьется в тесной печурке огонь...". Если я не ошибаюсь, она была первой лирической песней, рожденной из пламени Великой Отечественной войны, принятой и сердцем солдата, и сердцем тех, кто его ждал с войны.

А дело было так. 27 ноября мы, корреспонденты газеты Западного фронта "Красноармейская правда", и группа работников Политуправления Западного фронта прибыли в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, чтобы поздравить ее бойцов и командиров с только что присвоенным им гвардейским званием, написать о боевых делах героев. Во второй половине дня, миновав командный пункт дивизии, мы проскочили на грузовике на КП 258-го (22-го гвардейского) стрелкового полка этой дивизии, который располагался в деревне Кашино. Это было как раз в тот момент, когда немецкие танки, пройдя лощиной у деревни Дарны, отрезали командный пункт полка от батальонов.

Быстро темнело. Два наших танка, взметнув снежную пыль, ушли в сторону леса. Оставшиеся в деревне бойцы и командиры сбились в небольшом блиндаже, оборудованном где-то на задворках КП у командира полка подполковника М.А. Суханова. Мне с фотокорреспондентом и еще кому-то из приехавших места в блиндаже не осталось, и мы решили укрыться от минометного и автоматного огня на ступеньках, ведущих в блиндаж.

Немцы были уже в деревне. Засев в двух-трех уцелевших домах, они стреляли по нас непрерывно.

Ну а мы что, так и будем сидеть в блиндаже? - сказал начальник штаба полка капитан И.К. Величкин. Переговорив о чем-то с командиром полка, он обратился ко всем, кто был в блиндаже: - А ну-ка, у кого есть "карманная артиллерия", давай!

Собрав десятка полтора ручных гранат, в том числе отобрав и у меня две мои заветные "лимонки", которые я берег на всякий случай, капитан, затянув потуже ремень на своей телогрейке, вышел из блиндажа.

Прикрывайте! - коротко бросил он.

Мы тотчас же открыли огонь по гитлеровцам. Величкин пополз. Гранаты. Взрыв, еще взрыв, и в доме стало тихо. Тогда отважный капитан пополз к другому дому, затем - к третьему. Все повторилось, как по заранее составленному сценарию. Вражеский огонь поредел, но немцы не унимались. Когда Величкин вернулся к блиндажу, почти смеркалось. Командир полка уже выходил из него: КП менял свое расположение.

Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под минометным обстрелом. Гитлеровцы не оставили нас своей "милостью" и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От разрывов мин мерзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам.

Когда вошли в новое селение, кажется Ульяново, остановились. Самое страшное обнаружилось здесь. Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову:

Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!

И тут я увидел, что Суханов - человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, - побледнел как снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел бы.

Потом, когда мы немного освоились на новом месте, начальник штаба полка капитан Величкин, тот, который закидал гранатами вражеских автоматчиков, сел есть суп. Две ложки съел и, смотрим, уронил ложку - уснул. Человек не спал четыре дня. И когда раздался телефонный звонок из штаба дивизии - к тому времени связь была восстановлена, - мы не могли разбудить капитана, как ни старались.

Нечеловеческое напряжение переносили люди на войне! И только от того, что они были такими, их ничем нельзя было запугать.

Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой я написал письмо жене, которая жила тогда на Каме. В нем было шестнадцать "домашних" стихотворных строк, которые я не собирался публиковать, а тем более передавать кому-либо для написания музыки...

Стихи мои "Бьется в тесной печурке огонь" так бы и остались частью письма, если бы в феврале 1942 года не приехал в Москву из эвакуации, не пришел в нашу фронтовую редакцию композитор Константин Листов и не стал просить "что-нибудь, на что можно написать песню". И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным в том, что хотя я свою совесть и очистил, но песни из этого лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось. Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фоторепортера Михаила Савина гитару и спел свою новую песню, назвав ее "В землянке".

Все, свободные от работы "в номер", затаив дыхание, прослушали песню. Всем показалось, что песня получилась. Листов ушел. А вечером Миша Савин после ужина попросил у меня текст и, аккомпанируя на гитаре, исполнил песню. И сразу стало ясно, что песня "пойдет", если мелодия ее запомнилась с первого исполнения.

Песня действительно "пошла". По всем фронтам - от Севастополя до Ленинграда и Полярного. Некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки: "...до тебя мне дойти нелегко, а до смерти - четыре шага - упадочнические, разоружающие. Просили и даже требовали, чтобы про смерть вычеркнуть или отодвинуть ее дальше от окопа. Но мне жаль было менять слова - они очень точно передавали то, что было пережито, перечувствовано там, в бою, да и портить песню было уже поздно, она "пошла". А, как известно, "из песни слова не выкинешь".

О том, что с песней "мудрят", дознались воюющие люди. В моем беспорядочном армейском архиве есть письмо, подписанное шестью гвардейцами-танкистами. Сказав доброе слово по адресу песни и ее авторов, танкисты пишут, что слышали, будто кому-то не нравится строчка "до смерти - четыре шага".

Гвардейцы высказали такое едкое пожелание: "Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, - мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти".

Поэтесса Ольга Бертгольц рассказала мне еще во время войны такой случай. Пришла она в Ленинграде на крейсер "Киров". В кают-компании собрались офицеры крейсера и слушали радиопередачу. Когда по радио была исполнена песня "В землянке" с "улучшенным" вариантом текста, раздались возгласы гневного протеста, и люди, выключив репродукторы, демонстративно спели трижды песню в ее подлинном тексте.

Вот коротко о том, как сложилась песня "В землянке".

Из сборника "Истра, 1941". М. "Московский рабочий", 1975

Письмо Алексея Суркова жене с текстом будущей песни

13 октября 1899 года родился поэт-фронтовик Алексей Сурков. Многие его стихи стали популярными песнями.

Например, песня "В землянке", начинающаяся словами "Бьется в тесной печурке огонь", родилась из письма, которое поэт написал с фронта жене в конце ноября 1941 года. Это были шестнадцать, что называется, "домашних" стихотворных строк, которые Сурков не собирался публиковать. Они так бы и остались частью письма, если бы в феврале 1942 года в фронтовую редакцию не пришел композитор Константин Листов и не попросил дать ему "что-нибудь, на что можно написать песню". И Сурков вспомнил о своем письме. Так и родилась песня "В землянке", которая очень быстро распространилась по всем фронтам - от Севастополя до Ленинграда.

Правда, некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки "...до тебя мне дойти нелегко, а до смерти - четыре шага" - упадочнические, разоружающие. Просили и даже требовали про смерть вычеркнуть или отодвинуть ее дальше от окопа. Но Суркову было жаль менять слова - они очень точно передавали то, что было пережито, перечувствовано в бою, да и портить песню было поздно, ее уже пели солдаты. А, как известно, "из песни слова не выкинешь".

О том, что с песней что-то там "мудрят", дознались воюющие люди. В армейском архиве Суркова сохранилось письмо, подписанное шестью гвардейцами-танкистами. Сказав доброе слово по адресу песни и ее авторов, танкисты писали, что слышали, будто кому-то не нравится строчка "до смерти - четыре шага". Гвардейцы высказали едкое пожелание: "Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, - мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти"…

Сочинение

Песню «Бьется в тесной печурке огонь» можно назвать, пожалуй, одной из самых известных песен Великой Отечественной войны. Она давно уже стала народной, и мало кто знает, что и слова, и музыка этого произведения сугубо авторские: слова принадлежат поэту и фронтовому корреспонденту Александру Суркову, а музыка — композитору Константину Листову.

Сурков создал свое стихотворение, которому, кстати, дал название «В землянке», в ноябре 1941 года, находясь на Западном фронте. В начале произведения стоит посвящение конкретному лицу — возлюбленной поэта Софье Крево. Чуть позже, в феврале 1942 года, Сурков передал стихотворение композитору Листову, который очень быстро положил это произведение на музыку. Получилась песня, которая приобрела необыкновенную популярность в Красной Армии:

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

Я хочу, чтобы слышала ты,

Ты сейчас далеко, далеко,

Между нами снега и снега…

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

От моей негасимой любви.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви.

В чем секрет этой незатейливой, на первой взгляд, песни? На мой взгляд, ее самое главное достоинство — искренность. Читая это произведение даже сейчас, спустя 65 лет после Великой Отечественной войны, испытываешь невольное волнение и трепет. А что говорить о солдатах того времени, каждый из которых переживал нечто похожее на то, о чем поет лирический герой?

Эта песня затрагивает самые главные струны в душе любого человека. Она о вечном — о жизни и смерти, о страхе и о силе, о любви, которая единственная способна вдохновить, уберечь, спасти.

Первая строфа является вводной. Она обрисовывает «место действия». Мы понимаем, что герой после боя сидит в землянке, в окружении своих товарищей. И здесь, в редкую минуту отдыха, он думает о самом главном — о своей любимой, невыносимо тоскует по ней:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

В печи бьется огонь — символ жизни, света, тепла, любви. Но и огонь слабо греет героя — его отдых «приправлен» печалью и горечью. Об этом нам говорит сравнение «На поленьях смола, как слеза». Герой погружен в воспоминания о любимой: «И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза».

О ней он думает всегда — настолько велика сила любви героя:

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтобы слышала ты,

В самые трудные и страшные моменты войны лирического героя спасали лишь воспоминания о любимой женщине: «Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой». Он невыносимо тоскует по ней: по теплу, ласке, радости — по мирной жизни.

Ты сейчас далеко, далеко,

Между нами снега и снега…

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти — четыре шага.

Таким образом, любимая героя становится олицетворением всего живого и прекрасного — того, в чем так нуждается каждый человек. И ей в стихотворении противопоставляется зло, разрушение, смерть: «До тебя мне дойти нелегко, А до смерти — четыре шага».

Этот метафорический образ — «до смерти четыре шага» — стал хрестоматийным, «опознавательным» местом данного произведения. Наверное, это произошло потому, что образ был близок каждому в то время, особенно тем, кто находился на фронте. Он выражал самые сокровенные страхи - быть убитым, не дожить до победы, никогда вновь не испытать счастья мирной жизни.

Но герой не собирается сдаваться. Несмотря ни на что, он уверен, что будет бороться до последнего — назло врагам, страху, тоске:

Пой, гармоника, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви.

Образ вьюги символизирует все это. Солдату кажется, что его счастье где-то «заплутало», но это ненадолго. Ведь у него есть самое главное — «негасимая любовь», которая его греет, поддерживает, дает силы сражаться и побеждать.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви.

Он стремится акцентировать внимание на этих словах, потому что они — главные. И приобретают здесь общечеловеческий, философский смысл: любовь — вот то, что всегда спасает человека, поддерживает его в самой трудной ситуации. Любовь к женщине, к родителям, к своей родине. Это сильнейшая созидательная сила, в которой заключается смысл жизни.

Думаю, людям, прошедшим Великую Отечественную войну, в этом можно верить. Несмотря ни на что, нужно сохранять в своем сердце любовь, и за это, как говорится в святых книгах, нам воздастся.

А.А. Сурков «В землянке»

Стихотворение было написано А. Сурковым в ноябре 1941 года на Западном фронте. Оно посвящено любимой жен­щине поэта - Софье Крево. В феврале 1942 года Сурков пере­дал эти стихи композитору Листову, и тот переложил их на музыку. Получилась песня, ставшая очень популярной в годы войны.

По своему жанру это - послание любимой, мы можем от­нести его к интимной лирике, однако будем учитывать нали­чие в стихотворении военной и патриотической темы. По сво­ей форме стихотворение представляет собой монолог лиричес­кого героя, обращенный к любимой женщине.

Произведение построено по принципу антитезы. Холодная землянка, вьюга, белоснежные снега, смерть - все эти образы противопоставлены бьющемуся в печурке огню, живой песне гармони, улыбке любимой женщины. Все это спасает лиричес­кого героя в страшные минуты, дает ему веру и надежду.

Стихотворение имеет кольцевую композицию. Открыва­ется оно образом огня, символизирующим любовь и жизнь. Завершается - признанием лирического героя:

Мне в холодной землянке тепло От твоей негасимой любви.

Любовь - тот пламень, который согревает душу бойца, кре­пит его волю, дает силы в бою.

Стихотворение написано трехстопным анапестом, катре­нами, рифмовка - перекрестная. Поэт использует различ­ные средства художественной выразительности: эпитет («в тесной печурке», «в белоснежных полях», «голос живой»), сравнение («На поленьях смола, как слеза»), олицетворение («И поет мне в землянке гармонь», «Про тебя мне шептали кусты»), метафору («Мне в холодной землянке тепло От твоей негасимой любви»),

Размер 3 / 8

ТРАНСПОНИРОВАТЬ В ДРУГУЮ ТОНАЛЬНОСТЬ. НА ПОЛТОНА

Текущая тональность: ля минор

Условные обозначения

Показать

I. Струны от 6-ой до 1-ой (слева направо).
II. Номер лада.
III. Открытая струна.
IV. На струне не извлекается звук.
V. Пальцы: указательный (1 ), средний (2 ), безымянный (3 ), мизинец (4 ).
VI. Барре указательным пальцем.

ПЕСНЯ «В ЗЕМЛЯНКЕ». ПОДОБРАТЬ БОЙ (ПЕРЕБОР)

Чтобы воспользоваться справочником «Бой + Перебор», включите поддержку flash и javascript в браузере.

ПЕСНЯ «В ЗЕМЛЯНКЕ». ТЕКСТ

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

Я хочу, чтобы слышала ты,

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега...
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови!
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Последние две строчки повторяются два раза

ПЕСНЯ «В ЗЕМЛЯНКЕ». АВТОРЫ

Советский композитор Константин Яковлевич Листов (1900-1983)

КОНСТАНТИН ЛИСТОВ

Константин Яковлевич Листов родился 2 октября (19 сентября по старому стилю) 1900 года в Одессе в семье артистов цирка. В цирке будущий композитор приобрёл свои первые музыкальные навыки, выучившись играть на мандолине и выступая на цирковой арене. В 1917-м году Листов окончил в Царицыно музыкальное училище по классу фортепиано у А. Раниец, а в 1922-м - Саратовскую консерваторию по классам композиции у Л. Рудольфа и фортепиано у И. Розенберга. С 1919-го по 1923-й год композитор работал пианистом, а позже - дирижёром Саратовского театра миниатюр. В 1923-м году Листов переезжает в Москву и начинает работать в театре при Всероссийском Пролеткульте. С 1934-го по 1938-й год композитор занимает должность дирижёра Театра обозрений, а с 1938-го по 1940-й - Театра классической буффонады под руководством В. Бебутова. В годы войны (1941-1945) Константин Яковлевич работал музыкальным консультантом Политуправления Военно-морского флота. Перу Константина Листова принадлежат две оперы, одиннадцать оперетт, музыка к спектаклям, оркестровые и инструментальные произведения, однако основная сфера его творчества - песня. Среди наиболее популярных песен композитора можно назвать «Песню о тачанке» (слова М. Рудермана, 1937), «В парке Чаир» (слова П. Арского, 1939), «Если любишь - найди» (слова Л. Ошанина, 1940), «В землянке» (слова А. Суркова, 1942), «Севастопольский вальс» (слова Г. Рублёва, 1955). Во время войны Листов был награждён орденом Красной Звезды и медалями, а в 1973-м году ему было присвоено звание Народного артиста РСФСР. Константин Яковлевич Листов умер 6 сентября 1983 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Советский поэт Алексей Александрович Сурков (1899-1983)

АЛЕКСЕЙ СУРКОВ

Алексей Александрович Сурков родился 13 октября (1 октября по старому стилю) 1899 года в деревне Середнево Рыбинского уезда Ярославской губернии в семье крестьянина. Проучившись некоторое время в Середневской школе, уехал на заработки в Санкт-Петербург. С 12-ти лет работал учеником в мебельном магазине, в столярных мастерских, в типографии, в конторе и весовщиком в Петроградском торговом порту. В 1918-м году ушёл добровольцем в Красную Армию. В том же году в петроградской «Красной газете» были опубликованы его первые стихи. После Гражданской войны вернулся в родную деревню и стал работать сотрудником избы-читальни в соседнем селе Волково (1922-1924). С 1924-го по 1926-й год Сурков работал первым секретарём Рыбинской оргпнизации комсомола, с 1926-го по 1928-й - главным редактором губернской газеты «Северный комсомолец». После I Всесоюзный съезд пролетарских писателей, делегатом которого был избран поэт, Сурков остался в Москве, учился на факультете литературы в Институте красной профессуры (1931-1934), преподавал в Редакционно-издательском институте и Литературном институте Союза писателей СССР (1934-1939), был заместителем редактора журнала «Литературная учёба». Во время Великой Отечественной войны Сурков работал военным корреспондентом фронтовой газет «Красноармейская правда», «Красная звезда» и «Боевой натиск». В послевоенное время поэт работал ответственным редактором журнала «Огонёк» (1945-1953), ректором Литературного института им. А. М. Горького (1950-е годы), главным редактором «Краткой литературной энциклопедии» (с 1962 года). За годы творческой деятельности Алексей Сурков выпустил полтора десятка поэтических сборников, однако наибольшую известность он приобрёл как поэт-песенник. Среди песен на его стихи можно назвать такие песни как «Чапаевская», «То не тучи, грозовые облака», «Рано-раненько», «На просторах Родины чудесной», «Бьётся в тесной печурке огонь…» («В землянке»), «Конармейская», «Песня смелых», «Марш защитников Москвы» и др. Поэт имеет звание Героя Социалистического Труда (1969) и лауреата двух Сталинских премий (1946 и 1951). Алексей Александрович Сурков умер 14 июня 1983 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

ПЕСНЯ «В ЗЕМЛЯНКЕ». ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

Алексей Сурков и его письмо, которое станет песней «В землянке»

Эта песня сразу же, безоговорочно была принята - и сердцем солдата, и сердцами тех, кто его ждал. А ведь стихотворение, из которого она родилась, появилось в общем-то случайно, даже в печать не предназначалось. Просто поэт Алексей Сурков написал жене с фронта шестнадцать «домашних» строк. Написал в сорок первом, в конце ноября, под Истрой, после очень трудного дня, когда пришлось пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков.

Так бы и остались эти стихи частью письма, если бы в феврале сорок второго не пришел во фронтовую редакцию компо­зитор Константин Листов и не стал просить «чего-нибудь, на что можно написать песню». «Чего-нибудь» не оказалось. И тут Сурков, на счастье, вспомнил о стихах, отправленных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи вполне уверенным в том, что, хотя свою товарищескую совесть он и очистил, но песни из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал под нос что-то неопределенное и ушел.

Через неделю он вновь появился в редакции, попросил у фотографа Миши Савина гитару и запел:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Все свободные от работы по выпуску номера слушали, за­таив дыхание. А когда Листов ушел, Савин попросил у Суркова текст и, аккомпанируя себе на гитаре, спел новую песню. И сразу стало очевидно, что песня «пойдет»,- ведь «обыкновенный потребитель музыки» запомнил мелодию с первого же испол­нения.

Песня действительно «пошла». По всем фронтам - от Се­вастополя до Ленинграда и Полярного. Правда, некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти - четыре шага» - упаднические, «разоружающие». Просили и даже требовали про смерть вычеркнуть или отодвинуть ее от окопа подальше. Но портить песню было уже поздно, она «пошла»... О том, что с ней «мудрят», дознались на фронте, и однажды Сурков получил письмо от шести танкистов-гвардейцев. Танкисты писали: «Мы слышали, что кому-то не нравится строчка «до смерти четыре шага». Напишите для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти».

И еще был такой случай, о котором вспоминает Ольга Берггольц. Как-то пришла она на крейсер «Киров». В кают-компа­нии офицеры слушали радиопередачу, и вдруг прозвучала «Землянка» с «улучшенным» вариантом текста. Раздались возгла­сы протеста, и, выключив репродуктор, люди демонстра­тивно трижды спели песню так, как пели ее и раньше.

Конечно же, сугубо личные строки Суркова совсем не слу­чайно стали популярнейшей песней войны, одной из наивысших лирических удач всей фронтовой поэзии. Уже с первых дней Великой Отечественной поэт почувствовал: солдатское сердце ищет не только лозунга и призыва, но и ласкового, тихого слова, чтобы разрядиться от перегрузки всем тем страшным, что на него обрушила жестокая действительность. Не случайно же рядом с коваными строками: «Идет война народная, священ­ная война» - в солдатском сердце жила в общем-то не очень искусная песенка про синий платочек. И поэт откликнулся на этот зов сердца. Но есть еще один секрет исключительной душевной приязни миллионов бойцов к таким стихам, как симоновское «Жди меня», к таким песням, как сурковская «Землянка». Этот секрет - в абсолютной доверительности лирической исповеди, которая притягивала миллионы сердец, целиком принимающих строки песни как выражение собственных чувств - самых за­таенных и самых святых:

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Люди воспринимали не только смысл стихотворения, но и весь вложенный в него жар сердца, пульсацию крови, волнение, надежду, любовь...

Вот почему если бывшие фронтовики поют про землянку, то даже сегодня они не жалеют для этой песни сердца и не сты­дятся слез.