Рифмы жизни. Архиепископ Иоанн Шаховской

Дмитрий Алексеевич Шаховской родился 23 августа по старому стилю, в 1902 году, в Москве. Осенью 1915 г. он поступает в Императорский Александровский Лицей; однако занятия прерываются катаклизмом 1917 года. Семнадцатилетний князь Дмитрий принимал участие в белом движении, но оказавшись в изгнании, он четко проведет свою независимую линию между правыми и левыми, окормляя в будущем и тех и других, и видя в каждом человеке неповторимый лишь образ Божий. Начиная с 1923 г. Дмитрий Шаховской выпускает один за другим три поэтических сборника, начинает издавать в Брюсселе литературный журнал.
И вдруг – резкий поворот: оставив все светское и мирское, Дмитрий Шаховской, по совету своего старца, уходит в монашество. Иноческий постриг был принят им на Афоне в 1926 году, в день своего рождения – 23 августа (стар. стиля), с наречением имени Св. Иоанна Богослова, апостола любви. Впрочем, внутренняя подготовка к этому событию давно где-то зрела в глубинах его души.
Пастырство отца Иоанна началось в Югославии, в Белой Церкви, где он оставался с 1927-го по 31-й год. Он задумывает свое Православное миссионерское издательство “ЗА ЦЕРКОВЬ”. Начинают выходить брошюры, проповеди, беседы, выдержки из творений св. отцов. Отец Иоанн понял также, что его священство не есть преграда для литературного таланта. Только то, что он писал до монашества, было направлено в сторону мира, делалось во имя свое. А теперь этот дар, преображенный и очищенный, должен служить спасению душ человеческих и славе Божьей. До конца дней эта творческая любовь к слову не оставляла его.
Пребывание иеромонаха Иоанна в Югославии было временным. Попав туда по зову своего духовника, епископа Вениамина, он оставался там до середины 1931 года, после чего вернулся в Париж под омофор своего первосвятителя, митрополита Евлогия. В начале 1932 г. м. Евлогий назначает иеромонаха Иоанна в Берлин настоятелем Свято-Владимирского храма, а позже и благочинным всех своих приходов в Германии.
В 1945 г. отец Иоанн уезжает в Париж. Во Франции отец Иоанн остается недолго. Следует вызов в Америку. В начале января 1946 года отец Иоанн прибывает во Флориду – последний удел своих земных странствий. Посланный из Нью-Йорка заменить больного священника в Лос-Анжелесе, в Калифорнии, архимандрит Иоанн остается там около года. Потом – он епископ Бруклинский, епископ и архиепископ Сан-Францисский… Нет возможности пересказать всего сделанного отцом Иоанном для Церкви Православной на этой новой для него земле. Ряд административных начинаний большого размаха, многочисленные путешествия в Европу и другие страны мира, расширение изданий его литературных трудов и поэтических сборников.
Изучая духовное богатство Русского Зарубежья, нельзя миновать труды, созданные одним человеком, но подписанные по-разному: Дмитрий Шаховской – иеромонах Иоанн – архиепископ Иоанн Сан-Францисский – Странник – Священнослужитель. В закономерной смене этих наименований отражается сложный, но удивительно целостной жизненный путь замечательного человека – пастыря, философа, поэта, – путь к Богу.

Диалог первый
Мирянин. Я задумывался, но мне трудно до конца понять иночество. Есть в этом явлении церковном что-то таинственное... Это какая-то книга, если не за семью, то во всяком случае за несколькими печатями... Я рад поговорить на эту тему именно с вами, иноком, прошедшим грань отделения от мира и даже, собственно, от общества христианского. Не правда ли, вы же себя отделили и от общества христианского?
Священноинок. Что вы считаете христианским обществом?
Мирянин. Всех верующих в Богочеловечество Господа Иисуса Христа.
Священноинок. Но ведь таких же очень мало!
Мирянин. Не думаю, что "очень" мало... Все же десятки и даже сотни тысяч церквей стоят во всех концах мира и наполняются народом, признающим Иисуса Христа - Богочеловеком. Миллионы людей поклоняются Ему, читают Евангелие, творят добро по заповедям, освящаются Таинствами... Сколько книг, журналов, ученых трудов посвящается во всех концах мира и на всех языках Царству Божию, Царству Творца над человечеством!..
Священноинок. А я думаю, что все же христиан мало. Меньше, чем мы даже можем думать.
Мирянин. Вы хотите сказать, что вообще никто не христианин, что все мы предаем Господа в сердце своем и что вы сами не знаете, можете ли называться христианином...
Священноинок. Нет, я имею в виду нечто другое. Конечно, и это правильно, что все мы недостойны называться христианами и не можем сказать определенно, кто окажется христианином на Последнем Суде, но я думаю сейчас о другом. Поверьте, что христиан мало. Давайте кратко разберемся, что означает это определение: "христианин". Означает ли оно, как вы сказали то, что человек "признает" Иисуса Христа - Богочеловеком, или нечто большее? Разницы между "признающими" - вообще - и не признающими может и не быть, ибо, страшно сказать, и бесы не могут уклониться теперь от "признания" Сына Божия. "Веруют и трепещут", как говорит о них апостол Иаков. Прочтите в Евангелии " 2-й стих 3-й главы от Марка, как нечистые духи исповедали Господа Иисуса Христа сыном Божиим, а в Деяниях рассказано, как злые духи исповедали имя апостолов Христовых, набросившись на сыновей первосвященника Скевы... А что сатана знает Священное Писание, это мы видим на примере искушения им Господа, да и люди, распявшие Господа, знали очень хорошо Священное Писание... Есть множество верующих, которые веруют такой же верой, лишенной любви к Богу, и не трепещут ни ангельским святым трепетом радости, ни даже демонским трепетом мучения. О, это страшное и грозное явление в человечестве! Исчезла трепетность христианства. Если хотите знать, что такое монашество, то я его определяю новым для меня самого сейчас термином; трепет. Трепет по Богу. Трепет перед Богом. Ангельский, святой трепет сердца, духа.
Мирянин. Но это всякий христианин может иметь - "трепет!".
Священноинок. Конечно всякий может быть монахом - в своем сердце. Это мы видим совершенно ясно в житиях святых, в церковной истории и вокруг себя в мире. Пророк и царь Давид не одну жену имел, а был монахом: имел трепет, да еще такой, что стал самым излюбленным учителем пустынников, великим старцем всего монашества. "Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое!" - вот монашество. "Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь" - вот оно иночество Небесного Единого Монастыря - Иерусалима, только образом которого являются все земные монастыри. Апостол Петр имел жену, а был иноком: "Господи, Ты все знаешь. Ты знаешь, что я люблю Тебя!" Апостол Павел - столп иночества, давший завет иночеству, читаемый всегда на постриге, слова из главы 6-й Послания к Ефесянам, как клич борьбы за святую трепетность отданного Богу сердца. Какое чудное это дело - иночество! Какое прекрасное, светлое: ответ, пред лицом всего видимого и невидимого мира, на зов Бога: "Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен есть". Ответ, да еще - на всю жизнь... Какой это вызов миру, и прежде всего так называемому "христианскому", но в жизни твердящему, что заповеди Евангелия "нежизненны", "слишком высоки" или "неприложимы" "вполне" к жизни. Какой стыд христианам, так говорящим и так думающим! Они этим зачеркивают все Евангелие и кощунственно делают "нежизненным" Того, Кто есть сама Воплощенная Жизнь и источник всякой жизни. Такие христиане, именно, не имеют в себе трепета. Они не трепещут, когда раскрывают Евангелие или лобызают Св. Крест Господень, или Икону Носителя жизни Иерусалима Небесного. Они не трепещут на молитве, не трепещут, видя около себя соблазн и возможность загрязниться навеки. Загрязняясь, грязнясь, они не трепещут в зрении оком сердца, окрест себя, великой святости Святого Святых, коему открыт каждый изворот нашей мысли, каждое движение нашего сердца. Трепетность перед Богом - красная нить Духа Святого, проходящая по морям, пустыням, городам, селам и лесам, связывающая сердца Подлинной Христовой Православной Церкви на земле в один невидимый, но согласный хор любви к Творцу. В этом хоре меж голосом истинного "инока" и истинного "христианина" лишь то различие, что инок пред всею земною Церковью свидетельствует свое послушание Евангелию, а христианин лишь в тайном покаянии своем. Внешне же, в делах своих, оба должны свидетельствовать одинаково. Да и понятно это, конечно: разве у нас два Евангелия, два христианства? Подлинное христианство - Святая Православная Церковь - Едина. Много имеет форм, уставов и одежд для людей своих, но слово ЕЕ - к единому сердцу человеческому. Обителей много у Церкви, но Одно Царство. Все души разнятся друг от друга лицами (ибо лицо - неповторимый образ души!), но все изошли от Бога они и к Нему на Суд идут... Один Закон, одна Любовь, одно Царство, Един Царь... И один трепет в сердце: трепет веры видящей, надежды кроткой, разума, ясности, ведения и силы... Один Закон, одна Любовь.
Мирянин. Но как определить, кто имеет "трепет" и кто не имеет его?
Священноинок. Этого определить нельзя. Это определит Суд Божий. Суд будет идти точно по Евангелию. По ясным словам Евангелия мы вперед можем увидеть, за что мы можем быть осуждены и как можем быть помилованы любовью милующей.
Мирянин. Но как же - помилованы?..
Священноинок. Думаю, что помилование наше, наша жизнь вечная - в этом трепете благоговеинства пред Творцом. Страх согрешить, оскорбить высочайшую Любовь. Даже самый малый трепет - зернышко духа, если не плод, то зернышко второго рождения, о котором Спаситель говорил с Никодимом и без которого никто не войдет в Царство Божие. Трепет любви к Божьему свету есть признак одежды брачной, без которой никто не войдет в Царство.
Мирянин. Мне что-то все же странно, что вы говорите... Ведь монашество есть нечто "выделенное" из христианства.
Священноинок. Простите, не согласен. Не выделенное, но подчеркнутое. Монашество есть, собственно, "православное христианство". Почему мы именуемся "православными" христианами? Да потому же, почему монахи именуются монахами. Христианство расплылось по миру, явилась потребность, необходимость его выявить, как бы вновь проблаговествовать, уже не язычникам, но уснувшим христианам. Если бы все православили Бога, не надо бы нам называться православными; если бы все христиане благоговеинствовали пред Богом, не нужно было бы выходить из их среды и подчеркивать этот уход. Что такое, действительно, "православие"? Это - точное соответствие устроения жизни и веры новому Завету человека с Творцом - Евангельскому Откровению. Общение с Церковью святых, молитва за Церковь не очистившихся на земле людей - это все откровение, точно и явно соответствующее нашему общему родству душ человеческой семьи, нашей органической связанности единством творения. Эту связанность мы должны предельно ощутить и узнать. Она открыта нам в Евангелии и задана как урок временной жизни. Обеты монашества есть общий знаменатель всех христиан. Выделяя себя из "христианства", монахи связывают это "христианство" с Небесной Церковью.
Мирянин. Действительно, можно понять монашество как ощущение этого единства Церкви... но все же немного смущает это подчеркивание "особого" пути, "иного" - "иноческого".
Священноинок. Вы сейчас высказали очень глубокую мысль, что монашество есть как бы "иной путь" и, вместе с тем, истинное ощущение единства Церкви. Вот это и есть широта узкого евангельского пути. Конечно, иночество есть ощущение единства во Христе, и, конечно, оно есть особый путь. Но особый, конечно, не от христианства, но от обмирщенного, обессолившегося, так называемого "христианства". С первых же веков земной истории Церкви истинные христиане, не мирящиеся с неправдой и лицемерием, стали уклоняться от средней церковной среды верующих: одни в настоящее иночество, другие в ложное иночество, в ложное ревнование о правде, в раскол, в сектантство. Так и продолжается доселе. Конечно, сейчас обстановка еще более усложнилась: в само иночество проник тот самый "мир сей", от которого оно бежало. Монашество в истории не избегло участи христианства. Оно по стопам "христианства" стало обладать миром и даже служить ему гораздо более утонченно, дружа с богатством мира, с его "сильными" и знатными, ходя в звездах и орденах, при пустоте молитвы и отсутствии любви и милосердия. Широкие рукава рясы сделались фарисейским воскрыльем. И чистые души стали с таким же омерзением отшатываться от такого монашества, как отшатываться от мира сего, стремясь к евангельской чистоте и простоте.
Мирянин. Это очень справедливо, что вы говорите. Сам я, окаянный мирянин, но не мог без горечи и негодования смотреть на прейскурант (иначе не могу сказать) молитв одной современной нам иноческой обители, которая упростила обращение к жертвователям, дав денежную расценку разным срокам молитв, которые, конечно, в силу одного этого, не только ничего не стоили, но являлись мерзостью в очах Божьих. Простите, что я говорю так прямо.
Священноинок. Вы говорите соответственно Духу Евангелия, и потому эти слова ваши гораздо более иноческие, чем молитвы тех иноков. Надо всем ревновать о правде Христовой. не защищая ее в мире, мы не защитим ее в себе. Истинно, таксировать молитву - это хулить Духа Божия. А этот грех не прощается... И это параллельно упадку монашеской жизни начало восстанавливаться "белое монашество" (вот из таких порывов, каким вы в душе своей обличили монахов-сребролюбцев!) - белое, первовековое, мученическое в мире христианство, подлинное ученичество Христово. Перед всяким горящим сердцем, тоскующим по жизни небесной, теперь открываются три пути: путь черного иночества, облечения себя в одежду внешнего отделения от мира сего; путь белого иночества - облечения своего лишь сердца в одежду этого отделения, при формах жизни всех людей, и, наконец, третий путь - откол, отделение от единства церкви под тем или иным предлогом, - путь меньшей духовной любви к братьям, а значит, и к Богу. Это я говорю о "сектантах". И для чего отделяться? Хочешь гореть любовью к Богу, выбирай любой путь: белого или черного иночества... Сам Господь, Владыка наш, в Собственном Образе Своем Святейшем, оставил верным Своим эти пути. Он Сам совместил их в Себе, будучи Назореем-Странником в мире сем, принимавшим вино и евшим все, что едят все, - все дела рук своих. Апостолы уже были чистые белые иноки: и апостол Петр с женой, и апостол Павел - без жены.
Мирянин. Я понимаю теперь вашу мысль! Она очень близка мне, и, в сущности, она проста. Только, думаю, согласиться с нею нам, светским христианам, будет очень трудно, ибо - надо же сказать то, что есть, - мы действительно привыкли смотреть на свое светское христианство, как на позволение жить по своим собственным заповедям, выбирая из Евангелия себе наиболее "общие" правила благоповедения; и если каждый из нас составил бы табличку, что он искренно считает для себя обязательным, то в этой табличке не было бы записано как раз то, что составляет существенную особенность истинной Христовой веры. И, конечно, там не была бы записана основа Евангелия: любовь к Богу от всего сердца, не была бы записана любовь к Богу от всего разума, от всей воли, от всего существа и пристрастия... И оказались бы эти таблички просто правилами честного языческого поведения... Удивительно, как Господь, провидя все, прямо указывает христианам: "Если вы будите любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ль делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?" (Матф. 5, 46-47).
Священноинок. Все это верно. В веках истории Церкви Христовой "черное иночество" было лишь внешним свидетельством любви к Богу, и только внешним свидетельством отрицания мира (не природы его, конечно, но греха, заразившего природу). Об этом ясно говорит Евангелие Пострига, в то время как апостол Пострига разъясняет дело этой любви и этого отрицания зла... Самое удивительное и умилительное то, что это внешнее свидетельство должно было изъявляться веками истории в далеких пустынях и "ущельях земли", куда уходили люди, которых "не был достоин весь мир" (Евр. 11, 38). Дано же Евангелие Христово людям, чтобы всех уверовавших сделать иноками - "иными", чем те, которые могут называться "своими" в этом мире.

Диалог второй

Диалог третий

Мирянин. Я прочел послание апостольское, читаемое на Постриге (Ефес. 6. стихи 11-17), и мне опять захотелось побеседовать с вами. Мысль о "белом иночестве", как об общехристианском состоянии в наше время распада мирской христианской культуры, меня трепетно утешает своей простотой, своими такими светлыми возможностями внутреннего отхода от всего, что есть в мире тленного, при внешней как бы соединенности с миром, с формами его жизни. В этом движении веры и воли воплощается моя давнишняя заветная мысль о строительстве подлинной Православной Культуры. Ибо начать надо с пламенного очищения своего "внутреннего человека", с целостного (о, никак не половинчатого!) освобождения себя от всех давлений атмосферы "мира сего". Человек должен родиться в иную культуру, задышать иными легкими, особым воздухом. И это все прекрасно можно осуществить у того же рабочего станка, у той же иглы, у того же магазинного прилавка, где рождается и вся похоть материальных революций мира. И какое великое утешение это! Разбираясь в постригальном апостольском послании, я удивлялся, что оно было взято Церковью из послания, обращенного решительно ко всем христианским душам, ко всякому их званию и положению.
Священноинок. Да, это послание состоит из назидания всем - и отцам и детям, и слугам и господам, и женам и мужьям; каждому апостол дает свое наставление, а в конце подводит итог ("наконец, братья мои..." ст.10) и дает... иноческое постригальное чтение - основу иноческого делания! Какое убедительнейшее доказательство в пользу того "белого иночества", которое носили в себе и к которому стремились во все века все христиане, духа апостольской Церкви.
Мирянин. У иерусалимских христиан и имущества не было своего, это даже уже не монастырский идиоритм , а настоящая киновия!
Священноинок. Белое христианское иночество в мире, в общем, конечно, мыслится как огромный Идиоритм всей церкви, и, право, во всех монастырских идиоритмах, с их собственными келейными хозяйствами у монахов, духовный уровень был уровнем средней благочестивой жизни в мире. Епископы - игумены для белых иноков; священники, настоятели приходов - старцы... Как бы повысилась ответственность всего духовенства! Епископы не оканчивались бы в администраторстве, священники - в исправлении благолепных служб... Высшее достижение - принесение Церкви всей своей собственности, киновия общины... Но эту последнюю форму не так существенно исполнить буквально. Можно и тайно отрешиться от всех "своих" ценностей. Господь смотрит на сердце. Совместное стремление верующих к всецелости служения Богу покажет все те подсобные формы во всех случаях жизни верующих, пасомых и организуемых своим епископом. Не организация существенна, и не ее планы, а понимание духа евангельского, принятие полноты и чистоты крещальной, обещанной всеми смерти во Христе - для ценностей мира и воскресения для новых ценностей. Существен переход психологии христиан с душевной почвы на духовную. В этом и состоит задача церковной культуры.
Мирянин. Какое существеннейшее отличие этого глубокого, трезвого, укорененного в глубинах Закона вечной Жизни, делания Церкви от разных бескровно-мертвых, захватывающих лишь изменчивую и ненадежную оболочку человека, теорий фурьеризма, сен-симонизма, и от кроваво-"живых" теорий наших дней... Если первые теории суть идолы, требующие заклания души человеческой, то вторые требуют и заклания тел... "Князь мира сего", стремящийся подражать Царю Миров, также требует всецелостности служения ему, и если человек отвергнет истинную всецелостность белого христианства, его душа неминуемо пойдет дорогой всецелостности служения духу мертвому и темному. Этот дух - о, как я это познал на своем маленьком жизненном опыте - требует галерного, египетского служения себе, и не успокаивается на меньшем. А человечество этого не видит. Оно действительно пресно, в своей культуре. Осоляет историю земли, истинно, только малое стадо Белой Церкви Христовой. О, как далека она от грызущихся христиан! Как нужно всем беречь память об этом Стаде, охранять даже память о Белой Церкви - от растления. Ведь она, эта белизна духа, есть сердце мира! Мир ею - космически - дышит...совсем не подозревая этого. Я еще до встречи с вами думал об "Истории Церкви" и пришел к мысли, что "история" эта есть, в сущности, только - проповедь Истины Христовой в мире - разнесение огня Жизни - и - организация соединения и защиты этих зажженных душ от духа тьмы, похоти и злобы... А учебники нашей современной "церковной истории" не этому нас учили и не это в нас воспитывали. В этих учебниках я никогда ничего не находил, кроме интриг и внешних факторов. И не удивительно, что общество церковное просто не знает своей Церкви и не знает, что делать ему в мире "христианского". Одни христиане кидаются в благотворительность, другие в искусство, третьи в религиозное поклонение национализму, четвертые в социальные реформы, пятые в старообрядчество, шестые в "научное" богословие, седьмые еще на чем-нибудь хотят успокоить свою совесть, тронутую духом Евангелия, но не растворившуюся в нем. И вот это христианство - источник всех зол, бед и невероятных страданий Христовой Церкви. Река исторического бессилия христиан вытекает из этого источника.
Священноинок. Радуюсь и удивляюсь, дорогой, вашему трепетному видению истины церковной. То, что вы говорите, - горькая правда. Впрочем, сладко в ней то, что она открыта теперь нам, и уже не обманет нас. Раз мы ее познали, значит, она нас не одолеет... Мы научаемся бороться; как дети, "начинаем ходить" в этом. Апостол Пострига говорит только и исключительно о сущности нашей борьбы за вечную жизнь в ученичестве Христовом. Вы совершенно верно говорите, что надо бороться сейчас даже за память Света Христова (не только за самый Свет!). Это апокалиптическое переживание. Апостол говорит, что враг у нас лишь один, и он - бесплотен, невидим глазами, потому особенно опасен, и борьба против него требует исключительных мероприятий, о которых совсем не думают нынешние верующие, и потому обокрадены в самом великом - в трепете Духа Христова, лишены соли своей веры. Бесплотный враг - диавол, и слуги его- злые духи - суть наиреальнейшее явление в мире, действующее в смятенной, суетной или озлобленной душе. Бесы - такая же реальность, как светлые силы мира невидимого - ангелы, действующие в глубинах духа человеческого и его мира совести. Истинных христиан от ложных отличает также эта живая опытная вера в бесплотный мир, проницающий наш мир плоти. Христиане мира сего над этим способны даже шутить, сами, конечно, не понимая, что смеются и шутят над Евангелием. Верный же Господу, белый инок-христианин, знает, с чем соприкасаются корни его жизни. И апостол как раз открывает непреложную Божью истину - ту, что вся внутренняя борьба людей должна вестись не против людей же, себе во всем подобных по греховности, но против сознательно воинственной бесплотной силы зла, поработившей душу человека и человечества, душу всех интересов мира, ставших совершенно плотскими, земными, не имеющими горнего духа вечности. "Князь мира сего" - так назвал падшего ангела Сам Бог. Значит, он княжествует, владеет миром в каком-то глубоком - явном и таинственном смысле. Он не творец и вседержитель мира, но он князь, и первое условие для принимающих крещение христианское - это троекратное отвержение сатаны от себя, и себя от сатаны, при чтении заклинательных молитв, после чего только уже следует сочетание души со Христом. И это крещальное отвержение от злого духа христиане, будучи крещенными в младенчестве, не помнят, ибо ни родители, ни восприемники не учат этому, считая таинство обновления - простым обрядом, обычаем. А это отвержение должно все время стоять перед глазами христианскими и постоянно вооружать его против внутреннего зла в своей душе и нудить его на непрестанное призывание к своей душе светлых сил и Благодати Самого Царя Славы, Господа нашего Иисуса Христа, сочетающейся с его - Иисусовой - молитвой.

Чистоплотность духа призывает к непрестанному молитвенному очищению ("Господи, помилуй") и укреплению ("Господи, укрепи") на текущую вперед жизнь. Эта практика освежает душу, питает, преображает, истончивает ее, отвеивает от нее скопление злых, темных, ядовитых испарений духа, коими она обычно дышит в мирской обстановке, не замечая, конечно, этого, будучи погружена вниманием и интересом во все внешнее. "Князья этой области воздушной", мироправители "тьмы века сего", "духи злобы поднебесной" - как их называет апостол - вот истинные враги человечества и человека, вот истинные виновники тысячекратных падений человеческой свободной воли и корни всех болезней и страданий мира. Люди не осознают этого, ибо они слепы, и вожди их тоже слепы. И вот слепые водят слепых, и мир несется в яму. Не мы друг другу враги, но демоны - нам всем. А мы братья, больные, конечно, немощные - каждый болен своею болезнью зла. Мы друг друга должны прощать и любить, и должны понять, что грешим по принуждению, по рабскому состоянию, и виновны лишь (и безмерно!) в том, что не взыскиваем помощи, укрепления, исцеления и прощения за волю свою злую, за волю, не устремленную к всецелой любви Христовой. Мы все больные во зле. Церковь - больница для излечимо больных, ибо в Церкви все излечимы, кто истинно в Церкви. А ядовитый микроб болезни нашей и страданий наших, враг наш, злой дух, наводняющий атмосферу нашей земной жизни своими миазмами, входящий не только в людей, но и в животных, он проникает во все поры наши, и только единой Благодатию Божией обезвреживается. Люди часто бывают сами себе демонами, но еще чаще - во всех положениях мира - они бывают одержимы. Степени одержимости, конечно, разные, и есть много форм. Св. Дмитрий Ростовский обращался в храме к народу: "Простите меня братья, если я всякого грешника, не думающего о своих грехах, назову бесноватым".

Люди потому так бедствуют невероятно и морально и физически, что, имея возможность "трезвенствовать" (т.е. послушаться слов Спасителя: "бодрствуйте и молитесь"), поступают как раз наоборот тому, как надо поступать: прижимают к сердцу змею и отстраняют хранителя-духа. Зло ближе падшей и невосстановленной во Христе природе, грех "сладок" ей. Для восстановленной же природы человека грех мерзок, отвратителен, мучителен, а правда и любовь - сладки, а охранитель-ангел - друг жизни. Для огромного же числа людей обычно среднее состояние, когда грех то сладок, то мучителен, а святость то радует и привлекает, то пугает, мучает и стесняет... Важно, чтобы эти процессы происходили сознательно, чтобы наблюдал человек за этими процессами в своей душе и вмешивался в них определением своей свободной воли, тем высочайше-драгоценным определением, от которого будет зависеть все... Господь "целует и намерения", как говорит Пасхальное Слово. Но лишь бы они были направлены в сторону света.
Отдача себя в белоиноческое послушание Господу Иисусу Христу - это чистое, полноценное "приобретение себя". Начало ощущения своей действительной ценности - в углубляющемся сознании своей нищеты. Умирает ветхое зерно плотского мира, плотских помышлений, - рождается новый колос многих зерен духа. Христос Господь это делает - Единая Надежда мира. От нас лишь - искра любви. Конечно, мы все себялюбивы ежечасно, но истоки наши, дорогой друг, но корни жизни нашей да будут на водах Пресвятой Троицы - Отца Небесного, Сына - Усыновителя человека и Духа, Утешающего его, в ожидании этой минуты усыновления!

Примечания:

Идиоритмом называется монастырь, где каждый монах имеет свое келейное хозяйство, свою трапезу (иногда свой участок с домом при монастыре), где кельи покупаются.
Киновия - общежительный монастырь, с общей трапезой, где ничего у монаха нет собственного. (И тот и другой монастырский устав существуют по сей день, на Св. Афонской горе)

(Шаховской Дмитрий Алексеевич; 23.08.1902, Москва - 30.05.1989, Санта-Барбара, шт. Калифорния, США), архиеп. Сан-Францисский и Западноамериканский Православной Церкви в Америке , духовный писатель. Происходил из древнего княжеского рода, отец был действительным статским советником. В 1912 г. поступил в Царскосельскую школу Левицкой. В 1915 г. принят в Императорский Александровский лицей, где учился до 1917 г. С лета 1918 г. находился в белых добровольческих частях, был контужен в боях под Царицыном. В 1919 г. назначен радистом на крейсер «Алмаз». Летом 1920 г., как не достигший 18-летнего возраста, переведен радистом в Русское об-во пароходства и торговли. В том же году эвакуирован в К-поль, затем выехал в Париж. Жил у родственницы, кнг. М. А. Шаховской. В 1921 г. И. поступил в парижскую Свободную школу политических наук (École Libre des Sciences Politiques). В том же году познакомился с И. А. Буниным , Б. К. Зайцевым и М. А. Алдановым. В 1922 г. стал студентом экономического фак-та Лёвенского (Лувенского) ун-та в Бельгии, но вскоре перевелся на историческое отд-ние философско-словесного фак-та. Прихожанин ц. во имя свт. Николая Чудотворца в Брюсселе, настоятелем к-рой был прот. Петр Извольский .

В мае 1922 г. опубликовал первые стихи в ж. «Русская мысль», редактируемом П. Б. Струве . В следующем году выпустил в Париже первый поэтический сб. «Стихи», за которым последовали «Песни без слов» (Брюссель, 1924) и «Предметы» (Брюссель, 1926). Начал интересоваться рус. религ. философией, выступал со статьями в журнале Н. А. Бердяева «Путь». В 1924 г. в Брюсселе стал членом бельгийского Пен-клуба, где общался с известными поэтами и писателями Г. К. Честертоном , П. Клоделем , П. Валери, братьями Торо, В. Бласко Ибаньесом. В том же году решил издавать религиозно-философский сборник, а затем журнал. Вел по этому вопросу переписку с братьями П. Е. и Е. Е. Ковалевскими, К. Э. Керном (впосл. архим. Киприан) и Н. М. Зёрновым . В 1926 г. стал редактором вышедших в Брюсселе 2 выпусков лит. ж. «Благонамеренный», в к-ром сотрудничали А. М. Ремизов , Ф. А. Степун , М. И. Цветаева , С. Я. Эфрон, В. Ф. Ходасевич, М. Л. Гофман, Алданов, критики Д. И. Святополк-Мирский и К. В. Мочульский .

По словам Д. Шаховского, «в этот последний период моей светской жизни со мной стали происходить не бывшие ранее значительные явления и пневматологические феномены, смысл и религиозную важность которых я понял только позже. Эти мистические реальные феномены были внутренним отделением меня от моего всецело отданного литературе пути». Он стал духовным сыном еп. Вениамина (Федченкова ; впосл. митрополит), исполнявшего в 1925 г. обязаности преподавателя и инструктора в Париже. 5 сент. 1926 г., в день своего 24-летия, по благословению еп. Вениамина Д. Шаховской принял монашеский постриг в Русском великомученика Пантелеимона монастыре на Афоне с именем Иоанн в честь св. ап. Иоанна Богослова . В том же году, по возвращении с Афона, И. поступил в парижский Сергиевский ин-т. Здесь он познакомился с прот. Сергием Булгаковым , под руководством к-рого написал работу «Об Именах Божьих», посвященную имяславию . 2 дек. 1926 г. митр. Евлогием (Георгиевским) в парижском соборе св. блгв. Александра Невского И. был рукоположен во диакона.

В нач. 1927 г. он выехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 Югославия) к еп. Вениамину, назначенному Предстоятелем Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) митр. Антонием (Храповицким) на должность начальника богословско-пастырских курсов и настоятеля рус. прихода в г. Бела-Црква. Некоторое время И. жил в серб. мон-ре Петковица близ г. Шабац. 6 марта рукоположен еп. Вениамином во иерея. Состоял 2-м священником храма во имя вмч. Георгия при Крымском кадетском корпусе в г. Бела-Црква. После ухода еп. Вениамина на покой в Петковицкий мон-рь И. стал с сент. 1927 г. настоятелем Георгиевского храма и законоучителем кадетского корпуса. Не одобрил решение еп. Вениамина о переходе в каноническое подчинение Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергию (Страгородскому ; впосл. Патриарх Московский и всея Руси); написал письмо митр. Сергию, в к-ром защищал отмежевание от него зарубежного духовенства.

С 1928 г. И. одновременно являлся директором Православно-миссионерского изд-ва в Бела-Цркве. По воспоминаниям современников, ежедневно совершал богослужения, навещал больных и нуждающихся, которым оказывал посильную помощь. На Пасху, Рождество и Крещение беседовал с прихожанами о вере, проповедовал. Был организатором строительства и первым настоятелем рус. храма во имя св. ап. Иоанна Богослова в Бела-Цркве, преподавателем в Пастырской школе и детском приюте. В 1928 г. И. посетил Охридского еп. св. Николая (Велимировича) , который стал для И. образцом «служения апостольства наших дней, пастырем, чуждым условностей, стремящимся к непосредственности веры». Дружба И. с еп. Николаем продолжалась до конца его дней.

И. пропагандировал идею «белого иночества» - тайные пострижения в монашество женщин, к-рые оставались жить в миру. Для расширения миссионерской деятельности он организовал книгоиздательство «За Церковь!», к-рое называл православно-миссионерским. В изд-ве были опубликованы избранные тексты творений св. отцов, отрывки из дневника св. прав. Иоанна Кронштадтского , детская церковная лит-ра, богослужебные книги и др. На ротаторе (механическом копировальном аппарате) И. печатал для паствы миссионерские «Белоцерковские листки». Вскоре вышел 1-й сборник его статей «Церковь и мир» (Белая Церковь, 1929), публиковавшихся ранее в выпусках одноименной рус. газеты в Белграде. И. также издал 2 выпуска газ. «Борьба за Церковь» (подзаголовок «Однодневная газета борьбы за Русское Духовное Восстановление»).

Проводившиеся И. тайные пострижения не были одобрены Архиерейским Синодом РПЦЗ. В 1931 г. митр. Антоний (Храповицкий) запретил И. печататься в парижских журналах «Путь», «Вестник Русского студенческого христианского движения», «Сергиевские листки», а также писать рецензии на книги, издававшиеся YMKA-Press. В июне 1931 г. И. перешел в юрисдикцию главы Западноевропейского Экзархата рус. приходов К-польского Патриархата митр. Евлогия (Георгиевского). Причины перехода И. изложил в брошюре «Почему я ушел из юрисдикции митр. Антония» (П., 1931). Митр. Евлогий благословил И. заниматься миссионерством на Сергиевом подворье в Париже. В кон. июля 1931 г. И. по поручению митр. Евлогия служил разъездным священником походной церкви: он ездил на автомобиле окормлять рус. общины, удаленные от храмов; стал одним из организаторов правосл. прихода в пригороде Парижа Аньере, первым настоятелем аньерской ц. во имя Всемилостивого Спаса. Первые богослужения совершались в зале музея лейб-гвардии Казачьего полка в Аньере.

В февр. 1932 г. И. был назначен благочинным рус. приходов в Германии, находившихся в юрисдикции Западноевропейского Экзархата. С 1 апр. того же года он стал настоятелем Свято-Владимирского храма в Берлине. В это время русская диаспора увлекалась оккультными науками, И. объяснял прихожанам несовместимость Православия с ложными учениями, прочитал цикл лекций с критикой эзотерических взглядов, веры в переселение душ, перевоплощение и др. Активно вел миссионерскую деятельность, издавал миссионерский бюллетень «За Церковь: Борьба (затем «Бюллетень борьбы») за православное духовное восстановление» (Берлин, 1932-1936), печатал проповеди, беседы, избранные тексты из творений св. отцов. и др. правосл. лит-ру. И. часто ездил с проповедями по Европе, совершал поездки с лекциями в Латвию и Эстонию. В 1935 г. возведен в сан игумена, в 1937 г.- в сан архимандрита. В 1937 г., во время гражданской войны в Испании, И. посещал с целью пастырского окормления рус. добровольцев, служивших в армии ген. Франко. С кон. 30-х гг. нем. власти негативно относились к деятельности правосл. приходов Западноевропейского Экзархата в Германии, считали их недостаточно лояльными к нацизму. И. неоднократно вызывали на допросы в гестапо. Под давлением нем. властей он был вынужден перейти в юрисдикцию Берлинского еп. Серафима (Ляде) , с 1942 г. входил в состав епархиального совета Германской епархии РПЦЗ. В нач. 1941 г. И., несмотря на запрещение властей, издал в Лейпциге полный текст Библии, а также Нового Завета и Евангелия от Марка, сославшись на то, что это необходимо для богослужений.

С началом Великой Отечественной войны И. решил, что нем. оккупация СССР положит конец коммунистическому режиму, и выступил с соответствующими заявлениями, но позже он изменил т. зр. В своем приходе И. организовал общину сестер милосердия, детский приют, амбулаторию, сбор и отправку теплых вещей на оккупированные территории. Тайно от нацистских властей в Россию пересылались свечи, иконы, крестики, вино для причастия, правосл. лит-ра. По воскресеньям в Свято-Владимирском храме совершались венчания - до 25 пар и крещения - до 80 чел. за день. Также И. часто проводил отпевания умерших советских военнопленных и депортированных на работы в Германию, к-рых, как правило, хоронили в общих могилах. В 1942 г. И. посещал лагерь для военнопленных близ г. Бад-Киссингена. Вместе со свящ. Александром Киселёвым , служившим с 1941 г. с И. в Свято-Владимирской ц., он исповедовал и причащал советских военнопленных. В годы войны И. обращался к нем. лютеран. и католич. епископам с просьбой помочь в прекращении уничтожения советских военнопленных и истребления правосл. сербов в Хорватии. Был связан с герм. церковным сопротивлением, участвовал в проведении тайных христ. собраний на квартире берлинского пастора Унгнада. В нач. 1943 г. гестапо произвело обыск на квартире И., а также на книжном складе миссионерского изд-ва «За Церковь!». Вещи, книги, бумаги и письма И. были опечатаны или конфискованы. С И. взяли подписку о невыезде из Берлина, запретили посылать религ. лит-ру и вести издательскую деятельность.

В 1945 г. нек-рое время И. жил в имении герцогов Лейхтенбергских в Баварии, позже переехал во Францию. В янв. 1946 г., получив приглашение от авиаконструктора И. И. Сикорского, прибыл в США, присоединился к неканонически объявленной самоуправляющейся Православной Американской митрополии (с 1970, после дарования РПЦ автокефалии, Православная Церковь в Америке). В том же году митр. Сан-Францисским и всея Америки и Канады Феофилом (Пашковским) назначен настоятелем Свято-Богородицкого храма в Лос-Анджелесе. 11 мая 1947 г. в Нью-Йорке Архиерейским Собором Американской митрополии хиротонисан во епископа Бруклинского с назначением деканом Свято-Владимирской правосл. богословской академии в Нью-Йорке. Активно выступал за автокефальность Американской митрополии. Постановлением Свящ. Синода РПЦ от 12 дек. 1947 г. вместе с митр. Феофилом и др. епископами неканонической митрополии запрещен в священнослужении и определен быть преданным архиерейскому суду «за упорное противление призывам Матери-Церкви к общению: за вовлечение своей паствы в раскол» (ЖМП. 1948. № 1. С. 11). С 1948 г. (с 1953 еженедельно) в течение 40 лет вел пастырскую радиопередачу «Беседы с русским народом» на радиостанции «Голос Америки».

С 1950 г. епископ Сан-Францисский и Западноамериканский. Посещал русские приходы в странах Юж. Америки, заведовал заграничными делами Американской митрополии. Во время войны в Корее в июле 1953 г. совершил визит в Сеул с целью передать благословение правосл. воинам, находившимся в амер. частях в составе войск ООН, а также посетить разрушенную в ходе боев Корейскую духовную миссию. В 1961 г. И. возведен в сан архиепископа. В 1954-1968 гг. представлял Православную Американскую митрополию в Центральном комитете Всемирного Совета Церквей.

И. интересовался событиями в России, встречался с бывавшими в США соотечественниками. В 1967 г. написал предисловие к книге М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (П., 1967), в 1971 г.- к сборнику стихов А. А. Галича «Поэма России: Стихи и песни советского подполья» (П., 1971), а в 1980 г.- к труду прот. А. Меня «Таинство, Слово и образ: Богослужение Восточной Церкви» (Брюссель, 1980). В мае 1975 г. ушел на покой, жил в Санта-Барбаре. По-прежнему выступал на радио, вел переписку, в т. ч. с прот. Александром Менем. Продолжал лит. творчество под псевдонимом Странник.

И.- автор многочисленных трудов, в к-рых тесно переплетались вопросы христ. веры, всемирной и рус. культуры, судьбы России и ее народа в ХХ в. Как духовный писатель обращался гл. обр. к жанрам апологетических бесед, адресованных широкому кругу читателей, и лит. портрету; размышлениям о выдающихся рус. писателях, о влиянии их творчества на духовную жизнь страны. Эссе, написанные И., опираются на традиции агиографии и пастырских поучений, обращенных к верующим, на авторитет Свящ. Писания, они кратки и имеют нравственно-проповедническую направленность. Цель автора - показать в действии силу заповеди: «Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6. 33). Работы И. издавались на рус., англ., нем., серб., итал. и япон. языках.

Похоронен на серб. правосл. кладбище Санта-Барбары.

Арх.: РГВА. Ф. 500. Оп. 3. Д. 450, 453; Ф. 1470. Оп. 1. Д. 17.

Соч.: Собр. избр. трудов: В 5 т. Н.-Й.; П., 1965-1977; Слава Воскресения. Белая Церковь, 1928; Церковь и мир: Очерки. Белая Церковь, 1929. Таллин; Берлин, 1934; О назначении человека и о путях философа // Путь. П., 1931. № 31. С. 53-69; Почему я ушел из юрисдикции митр. Антония. П.; Нови Сад, 1931; Белое иночество. Берлин, 1932, 1937; О перевоплощении: Диалог. Брюссель, 1932; Притча о неправедном богатстве. Берлин, 1932; Благословляй Бога за все. Берлин, 1933. Калистога (Калиф.), 1971; Рождение света: (Мистическая пьеса) // За Церковь. Берлин, 1933. № 20; Возможно ли братство религий? П., 1934; Иудейство и Церковь по учению Евангелия. Берлин, 1934; Жизнь: (Созерцание). П., 1935; Разговор семи православных о Софии. Берлин, 1936; Воля Божия и воля человеческая. Берлин, 1937; О прославлении о. Иоанна Кронштадского. Берлин, 1938; Правило духа. П., 1938; Пророческий дух в рус. поэзии: Лирика Алексея К. Толстого. Берлин, 1938; Путь на север. Берлин, 1938; Размышления о религиозности Пушкина. Берлин, 1938; Философия правосл. пастырства: Путь и действие. Берлин, 1938. СПб., 1996; Испанские письма. Берлин, 1939; Семь слов о стране Гадаринской. Берлин, 1939; Толстой и Церковь. Берлин, 1939; Сирены. Брюссель, 1940; О семи горячностях духа. Мюнхен, 1946; Слово при наречении во еп. Бруклинского в Кафедральном Свято-Покровском соборе в г. Нью-Йорке 11-го мая 1947 г. New York, ; Тайна Церкви. Н.-Й., 1947; Человек и страх: Опыт пневматологич. этики. Н.-Й., ; Десять слов о вере. Буэнос-Айрес, 1950; Вера и ответственность. Н.-Й., 1954; Время веры. Н.-Й., 1954, 1988; Еще нек-рое прикосновение к ранам. Н.-Й., 1956; Русская Церковь в СССР. Н.-Й., 1956; Апокалипсис мелкого греха: [Сб.]. Беркли, 1957. СПб., 1997. М., 2006; Сеть: Слова первых лет пастырства. Беркли, 1957; Записи о любви к Богу и человеку. Н.-Й., 1959; Письма о вечном и временном. Н.-Й., 1960; Странствия: (Лирический дневник). Н.-Й., 1960 (псевд.: Странник); 80-летие о. Василия // ВРСХД. 1961. № 61. С. 4-5; Письма к верующим. Сан-Франциско, 1962; Лев Церковный: Памяти Л. А. Зандера // ВРСХД. 1964. № 75. С. 36-37; Листья древа: (Опыт правосл. духоведения). Н.-Й., 1964; Религия в Америке. Сан-Франциско, 1964; Книга свидетельств. Н.-Й., 1965; Книга лирики. П., 1966 (псевд.: Странник); Памяти святителя собрата // Новое рус. слово. 1966. № 19515. С. 5; Диалог с церковной Россией. П., 1967; Упразднение месяца: (Лирическая поэма). Н.-Й., 1968 (псевд.: Странник); Нескучный сад. Сан-Франциско, 1970 (псевд.: Странник); Избрание тишины. Сан-Франциско, 1971 (псевд.: Странник); Созерцания. Сан-Франциско, 1971; Московский разговор о бессмертии. Н.-Й., 1972; Избранная лирика. Стокгольм, 1974 (псевд.: Странник); Иронические письма: [Стихи]. П., 1975 (псевд.: Странник); К истории рус. интеллигенции: (Революция Толстого). Н.-Й., 1975. М., 2003; Биография юности: Установление единства. П., 1977; Поэма о рус. любви. П., 1977 (псевд.: Странник); Переписка с Кленовским. П., 1981; Вера и достоверность. П., 1982; Удивительная земля. [Калифорния], 1983; Избранное. Петрозаводск, 1992; Философия игры // Просветитель. 1995. № 2/3. С. 182-191; Беседы с рус. народом: (По мат-лам кн. «Время веры»). М., 1998; Гимн малому добру // АиО. 1999. № 2(20). С. 300-303; Избранное: В 2 т. Н. Новг., 1999; О тайне человеческой жизни. М., 1999; Записи голоса чистого: Как жить по Евангелию. СПб., 2002; Установление единства: [Мемуары]. М., 2006.

Лит.: Бердяев Н. А. О гордости смиренных: Ответ иером. Иоанну // Путь. 1931. № 31. С. 70-75; Назначение архим. Иоанна Шаховского в Лос-Анджелес // Новая заря. 1946. 16 апр.; Зеньковский В. В. Рецензия на кн. «Записки о любви к Богу и человеку» // ВРСХД. 1959. № 53; Чиннов И. Памяти архипастыря и поэта: (Об архиеп. Иоанне Шаховском) // Новый журнал. 1989. № 176. С. 286-293; Переписка между архиеп. И. (Шаховским) и о. А. Менем (1979-1980) // Вестн. РХД. 1990. № 160. С. 285-292; Линник Ю. В. Философ будущего: Архиеп. Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) // Иоанн Сан-Францисский, архиеп. Избранное. Петрозаводск, 1992. С. 5-11; Архиеп. Иоанн Сан-Францисский (1902-1989) // Север. 1991. № 10. С. 131-143; Сапов В. В. Шаховской Дмитрий Алексеевич // Лит. энциклопедия Рус. Зарубежья, 1918-1940: Писатели Рус. Зарубежья. М., 1997. С. 447-449; Архиеп. Иоанн (Шаховской) и его корреспонденты: (Мат-лы к биогр. архиеп. Иоанна) // ЦИВ. 1998. № 1. С. 64-92; Александров Е. А. Иоанн (Шаховской), архиеп. // Рус. американец: Обзорный вып. 2000. № 22. С. 77-78; Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Правосл. Церковь. М., 2002. Passim; Езова Л. Д. Кн. Дмитрий Шаховской, архиеп. Иоанн Сан-Францисский // Россия и современный мир. 2003. № 4(41). С. 196-206; Харченко Н. П. Архиеп. Иоанн Сан-Францисский (Шаховской): О вечных духовных ценностях и антиценностях, отраженных в понятиях, образах и дефинициях // Рос. соотечественники в азиатско-тихоокеанском регионе: Перспективы сотрудничества. Владивосток, 2003. С. 267-274; Дарьялова Л. Н. Архиеп. Иоанн Сан-Францисский: «Слово пастыря» и портреты-жития // Кирилл и Мефодий: Духовное наследие. Калининград, 2005. С. 143-161; Нивьер А. Правосл. священнослужители, богословы и церк. деятели рус. эмиграции в Зап. и Центр. Европе, 1920-1995: Биогр. справ. М.; П., 2007. С. 231-233.

К. В. Бирюкова

Архиепископ Иоанн (в миру князь Дмитрий Алексеевич Шаховской; 23 августа 1902, Москва - 30 мая 1989, Санта-Барбара, Калифорния, США) - епископ Православной церкви в Америке, архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский. Проповедник, писатель, поэт.
Родился в аристократической семье. Род Шаховских восходил к Рюрику через святого равноапостольного великого князя Владимира по линии святого князя Федора Смоленского-Ярославского. Отец, землевладелец, несмотря на это пахавший вместе с крестьянами землю в своём имении в Тульской губернии. Мать - правнучка архитектора Карло Росси. Сестра - Зинаида (1906-2001) - писательница, мемуаристка, известный журналист.

Учился в гимназии Карла Мая в Санкт-Петербурге, в школе Левицкой в Царском Селе, в 1915-1917 - в Императорском Александровском лицее.

Анатолий Краснов-Левитин так описывает судьбу юного князя Шаховского в период революции и гражданской войны:
"1917 год перевернул все вверх дном. Князь едет к себе в деревню, в Тульскую губернию. И здесь все вверх дном. Бунт, мятежи. Княгиню с сыном увозят в тюрьму, заложницей остается одиннадцатилетняя сестра княжна Зина. А у княгини с сыном с этого времени начинается бурный период в их биографии. Их сажали и освобождали, и опять сажали. Мальчику Димитрию в это время пришлось испытать столько, сколько ни одному из его предков после времени татарского ига. И отрок-князь проявляет в это время незаурядные способности: достаточно сказать, что в 17 лет ему пришлось побывать в логове зверя, у Дзержинского и у Менжинского, хлопотать за родную мать, которая в это время была в Бутырках и, конечно, каждую минуту ожидала расстрела. И совершилось чудо: княгиню освободили."(Впрочем, 17 лет Дмитрию Шаховскому исполнилось, когда он уже находился на Юге России, так что во время указанных событий он был ещё младше).

С 1918 был добровольцем в белой армии генерала А. И. Деникина, в боях под Царицыным получил контузию. Окончив Севастопольскую морскую телеграфную школу, был зачислен на Черноморский флот.

В 1920 эмигрировал в Константинополь, затем во Францию. Учился в Школе политических наук в Париже, окончил историко-филологический факультет Лувенского университета (Бельгия; 1926). В 1926 редактировал в Брюсселе литературный журнал «Благонамеренный», сотрудничал с русскими изданиями, публиковал стихи.

Монах и священник

В 1926 был пострижен в монашество в Пантелеимоновом монастыре на Афоне.

В 1926 году учился в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже.

С 8 декабря 1926 - иеродиакон (рукоположён митрополитом Евлогием (Георгиевским) в Париже). С 1927 жил в Сербии, находился в юрисдикции Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ), был рукоположён во иеромонаха 6 марта 1927 епископом Вениамином (Федченковым) в сербском городе Белая Церковь. В апреле-сентябре 1927 - помощник настоятеля храма при Крымском кадетском корпусе в Белой Церкви, в сентябре 1927-1930 - настоятель этого храма и законоучитель корпуса. Был строителем и первым настоятелем русского храма святого Иоанна Богослова в Белой Церкви, преподавателем в Пастырской школе, в 1928-1930, одновременно, директор Православно-миссионерского издательства в этом городе.

В 1930 году вновь переехал в Париж, где перешёл в юрисдикцию Константинопольской Церкви - Западноевропейский экзархат русских приходов, возглавляемый митрополитом Евлогием (Георгиевским). В 1931-1932 был разъездным священником во Франции, в 1931-1932 - первым настоятелем церкви Всемилостивого Спаса в Аньере.

Служение в Германии

1 апреля 1932 был назначен настоятелем Свято-Владимирской церкви в Берлине. Митрополит Евлогий вспоминал об этом времени, что
приход возглавил о. Иоанн Шаховской, человек даровитый, высокого аскетического склада, подвижнического духа, пламенный миссионерский проповедник. Он привлёк сердца; приход ожил и процвёл.

Сам архиепископ Иоанн вспоминал об этом периоде своей жизни:"Мой берлинский приход св. кн. Владимира был не только местом моей приходской работы, но … стал центром работы печатной, миссионерской и благовестнической. За эти годы пришлось издать много книг и посетить все, кроме Албании, страны Европы со словом благовествования людям русского рассеяния. Особенно утешительными и плодотворными были мои лекционные поездки в Латвию, Эстонию и Финляндию, где оставалось коренное русское население."

С 18 мая 1935 - игумен. С 26 мая 1936 - благочинный приходов Экзархата митрополита Евлогия в Германии, с 2 мая 1937 - архимандрит. Издавал и редактировал журнал «За Церковь», основал одноимённое православное издательство. В 1937 был духовным руководителем добровольческой русской роты в рядах армии генерала Франсиско Франко во время гражданской войны в Испании. Деятельность «евлогианских» приходов в Германии вызывала негативное отношение со стороны нацистских властей, считавших их недостаточно лояльными и предпочитавших контактировать с РПЦЗ. Однако он отказался вновь менять юрисдикцию, хотя и был вынужден в 1942 войти в состав епархиального совета Германской епархии РПЦЗ как представитель приходов, оставшихся в ведении владыки Евлогия.

Одним из самых противоречивых решений Иоанна (Шаховского) стало его первоначальное отношение к нападению нацистской Германии на Советский Союз. Не будучи сторонником нацистов, он, как и часть эмиграции, был подвержен иллюзиям, видя в начавшейся войне шанс на свержение большевистского режима. Выступая в выходившей в Германии газете «Новое Слово» 29 июня 1941 он писал:
"Промысл избавляет русских людей от новой гражданской войны, призывая на землю силы исполнить свое предназначение. Право на операцию свержения 3-го Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под его хирургический нож тому, кто болен, не зазорно. Операция началась. Неизбежны страдания, ею вызываемые. Но невозможно было провидению долее ожидать свержения 3-го Интернационала рукою сосланных и связанных на всех местах русских людей… Понадобилась профессиональная, военная, испытанная в самых ответственных боях железно точная рука германской армии. Ей ныне поручено сбить красные звезды со стен русского Кремля, она их собьёт, если русские люди не собьют их сами."

Архиерей в США

В феврале 1945 года переехал в Париж, а в начале 1946 - в США. Покинул клир Западноевропейского экзархата и принят в юрисдикцию схизматической Северо-Американской митрополии (в 1970 признана Московским Патриархатом как автокефальная Православная Церковь в Америке). В 1946-1947 - настоятель храма в Лос-Анджелесе. С 11 мая 1947 - епископ Бруклинский, викарий митрополита Феофила (Пашковского), ректор Свято-Владимирской духовной семинарии, был противником присоединения митрополии к Московской Патриархии.

С 1950 - епископ Сан-Францисский и Западно-Американский. С 1961 - архиепископ. Заведовал Южноамериканской епархией и заграничными делами Митрополии. Активный участник экуменического движения, член Всемирного совета церквей. В 1975 временно ушёл на покой по болезни, с 1978 постоянно находился на покое.

С 1948 периодически, с 1951 регулярно, а с 1953 еженедельно вёл на радиостанции «Голос Америки» передачу «Беседы с русским народом». Автор многочисленных религиозных трудов, часть которых издана в переводах, на английском, немецком, сербском, итальянском и японском языках.

По словам Анатолия Краснова-Левитина, архиепископ не только духовное лицо, проповедник. Он писатель, и писатель известный. Его книги читают и эмигранты, попадают они и в Россию. Владыка всегда выбирает очень актуальные темы. Такова его книга о Льве Николаевиче Толстом. Таковы его книги, появившиеся за последнее время, в которых Владыка откликается на все актуальные вопросы нашего времени. При этом надо отметить одну характерную черту Владыки Иоанна: он никогда не опускается до вульгарной полемики, с личными выпадами, с грубостями в адрес идейных противников. Он всегда сохраняет корректный, доброжелательный тон. Владыка, разумеется, всегда пишет как православный епископ. Его православие органично: оно пропитывает все его мысли и чувства. И наряду с этим, широта: он может всегда понять противника, и, чувствуется, его уважает и питает к нему христианские чувства. Таковы же его воспоминания. Никакого пристрастия, никаких опрометчивых суждений.

Скончался на покое в Санта-Барбаре. Был похоронен на сербском кладбище в пригороде Сан Франциско.

Поэтическое творчество
Владыка Иоанн занимался литературным творчеством - прозаическим и поэтическим - под псевдонимом Странник, был автором многочисленных стихотворных произведений.

Иночество
Ничего я больше не хочу, -
Только дай мне, Господи, свечу,
Этот малый, тихий огонёк,
Чтоб его до смерти я берёг.
А когда, средь раннего утра,
Мне в Твой Дом идти придёт пора,
В тишине Своей, не пред людьми,
Сам из рук моих свечу возьми.

Сколько бы ни было на земле или на небе пастырей, всегда остается Один Неизменный Пастырь. Сколько бы ни было церквей в мире, всегда остается Одна , Православная, право-славящая Христа, непричастная никакой слабости или скверне.

Пастырем же на земле, как на небе, может быть лишь знающий Единого Пастыря.

"Господь – Пастырь мой, и я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня по водам тихим. Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною… " ().

"Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки, и носить на груди Своей, и водить дойных " ().

"Вот, Я Сам отыщу овец Моих и осмотрю их. Как пастух поверяет стадо в тот день, когда находится среди стада своего рассеянного, так Я пересмотрю овец Моих и высвобожу их из всех мест, в которые они были рассеяны в день облачный и мрачный… Буду пасти их на хорошей пажити, и загон их будет на высоких горах Израилевых; там они будут отдыхать в хорошем загоне и будут пастись на тучной пажити – на горах Израилевых. Я буду пасти овец моих и Я буду покоить их, говорит Господь Бог. Потерявшуюся отыщу, и угнанную возвращу, и пораненную перевяжу, и больную укреплю, а разжиревшую и буйную истреблю; буду пасти их по правде « (Иезек. 34:11–16).

Всякий причастный пастырскому труду знает, как радостно встречать среди мира затерянных, но упасенных рукою Пастыря верующих. Эти души встречаются на разных перекрестках жизненных дорог и в тиши полного уединения. Казалось бы, никто не затрагивал их, никто не посягал на то, чтобы пленить их в духовный плен, ни один пастырь земной не приближался к ним, имея в виду их спасение, и никогда они от человека не слышали слов духовного ободрения. А между тем они духовно цветут, растут, проясняется их путь веры, отчетливее становятся им истинные дороги жизни. Иногда эти люди не только не получают никакой помощи от человека в течение жизни своей, но, как бы все вокруг мешает им, соблазняет, совращает с пути… А они все же цветут, и ничем не соблазняются, светят небесным огнем, просвещая окружающую тьму. А случается и более того: те пастыри и наставники земные, которые посланы поддержать и ободрить душу, – отталкивают ее от благодатного света, учат словом или жизнью своей не тому, чему учил Господь . Этот соблазн нередко начинается с раннего детства, когда в доме своем не видит ребенок Света Христова. Но Господь ведет его душу, соглашающуюся на небесное руководство. И если согласилась душа на это внутреннее, тонкое, совместное руководство, на это постоянное горение сердца, стремящегося к свету и в страдании отталкивающего тьму, – никто не похитит ее из руки Господней. И сбывается слово: »Овцы Мои слушаются голоса моего (в глубине сердца говорящего и к свету небесному влекущего), и Я знаю их, и они идут за Мною… Никто не похитит их из руки Моей « ().

Только тот может быть пастырем и вести людей в жизнь вечную, кто сам знает Пастыря, и кого Пастырь знает. «Я есмь Пастырь добрый, и знаю Моих и Мои знают Меня» (). Таково первое условие пастырства.

У пророков написано: «И будут все научены Богом». «Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне» (, ).

"Бог мира воздвиг из мертвых Пастыря овец великого кровью завета вечного, Господа нашего Иисуса Христа " ().

Если казалось, и теперь еще часто, во многих случаях кажется, что народ на земле «не имеет Пастыря» («они были, как овцы, не имеющие пастыря »), то это означает, что Пастырь, стоящий около этого народа, либо не замечается, либо отталкивается народом… Однако он остается Пастырем.

Как Господь есть Спаситель всех человеков, а наиболее верных (), так Он есть Пастырь всего человечества, наиболее же верных, т.е. слушающих Его, верящих Ему и идущих за Ним.

Есть овцы не Его двора, и есть овцы другого Его двора: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора: и тех надлежит Мне привесть, и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (). Есть овцы, не ходящие за Пастырем своим, еще не принадлежащие к видимому Его двору, однако они все же Его овцы. Какое утешение для многих, тревожащихся за участь народов и душ, не находящихся в видимой человеческими глазами ограде Церкви. И какое предупреждение для всех, находящихся в этой видимой ограде. Первые сейчас не сего двора (не от православия и даже, может быть, не от христианства), но все они, кто живет совестью и духом Корнилия Сотника, придут к Нему и возлягут у Его ног… Некоторые же из «сего двора», – из ограды видимой Церкви Апостольской, могут быть изгнаны вон, как фарисеи (за гордыню духовную) и как саддукеи (за неверие).

Истинный, Единый Пастырь не имеет лицеприятия, и не смотрит на то, записан или не записан человек людьми в Его стадо. Он имеет книгу Жизни и Сам записывает туда души человеческие, и никто, кроме Него, не может прочесть этой книги, ни даже открыть ее ().

Злое пастырство

Если на Моисеевом седалище, огражденном стеною Закона, сели книжники и фарисеи (), то тем более они могли сесть на седалище Единого Кроткого Пастыря и именем Его начать неправо править слово Его истины…

Это случилось в мире. Волки вошли в стадо Пастыря и стали разгонять его овец, и до сих пор разгоняют, разместившись по церквам и народам.

Лже-пастырство есть самый болезненный бич, уязвляющий Пречистое Тело Христово. Никакие грехи человеческие не могут быть сравниваемы с грехом лже-пастырства.

Всякий, кто не имеет духа Христова, благоухания евангельского, горения апостольского, тот и не Его (), а кто не Христов, то чей же?

Ложные пастыри, свою волю (а не волю Христову) творящие, ходящие вслед своих страстей и похотей, суть бич Церкви. Борьба с лже-пастырями трудна, ибо вырывая их, въевшихся в святое тело Церкви, ранится тело. Но борьба с ними нужна – молитвой и действием.

И особенной ответственности подвергаются архипастыри, «скоро возлагающие руки» ().

Огненные, страшные слова изрекают Божьи Уста чрез пророков на пастырей, не пасущих Божьего стада, не служащих Единому Пастырю. Пророки описывают не только полное равнодушие пастырей к делу пастырства, но и преступность их.

На войне враг стремится более всего овладеть начальниками армий, проникнуть в штаб, в управление войсками, дабы изменой одного человека произвести большее опустошение в рядах противника, чем победой на открытом поле сражения. И в духовной войне, враг, противостоящий Пастырю, изощряет все усилия, дабы овладеть пастырями Церкви: прежде всего – епископами, священниками, клириками, монахами; далее – учителями, писателями, начальниками государств, родителями, воспитателями… дабы чрез них парализовать силу Церкви Господней и наиболее удобно совершить гибель человечества.

Пробравшись на священную кафедру, враг может произвести в стаде большее опустошение, чем воинствуя в союзе воинствующих безбожников или чрез декреты безбожного правительства. Развалить внутри – его цель… И вот он подбирается не только к спящим, но и к дремлющим пастырям, и овладевает их чувствами, словами и действиями, дает им свой дух, – дух, от которого духовно погибают люди, переставая верить в святое.

Врагу нужно, чтобы «соль перестала быть соленой» (), чтобы христиане потеряли дух Божий, пастыри потеряли Единого Пастыря ().

В священнике одинаково страшно: бросающееся в глаза его беззаконие, соблазняющее многих, – и незаметное для глаз безразличие, равнодушие к делу Христову, теплохладность (), при которой священник (незаметно даже для себя) становится на место Божие и служит себе, а не Богу. Исполняет форму, букву пастырского служения, не имея содержания, духа пастырского, не входя в дело, совершаемое в мире Единым Пастырем.

«Священники не говорили: «Где Господь?» – так рисует Слово Божие равнодушие священников, – и учителя закона не знали Меня, и пастыри отпали от Меня» ().

"Множество пастухов испортили Мой виноградник, истоптали участок Мой; любимый участок Мой сделали пустой степью, – сделали ее пустыней, и в запустении он плачет предо Мною; вся земля опустошена, потому что ни один человек не прилагает этого к сердцу « ().

"Горе пастырям, которые губят и разгоняют овец паствы Моей! говорит Господь " ().

"Рыдайте, пастыри, и стенайте, и посыпайте себя прахом, вожди стада, ибо исполнились дни ваши для заклания и рассеяния вашего, и падете, как дорогой сосуд. И не будет убежища пастырям и спасения вождям стада » ().

"И было ко мне слово Господне: сын человеческий! изреки пророчество на пастырей Израилевых, изреки пророчество и скажи им, пастырям: так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри? Вы ели тук и волною одевались, откормленных овец закалали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли и больной овцы не врачевали, и пораненной не перевязывали, и угнанной не возвращали, и потерянной не искали, а правили ими насилием и жестокостью. И рассеялись они без пастыря, и, рассеявшись, сделались пищею всякому зверю полевому. Блуждают овцы мои по всем горам и по всякому высокому холму, и по всему лицу земли рассеялись овцы Мои, и никто не разведывает о них, и никто не ищет их. Посему, пастыри, выслушайте слово Господне. Живу Я! говорит Господь Бог; за то, что овцы Мои оставлены были на расхищение, и без пастыря сделались овцы Мои пищею всякого зверя полевого, и пастыри Мои не искали овец Моих, и пасли пастыри самих себя, а овец Моих не пасли, – за то, пастыри, выслушайте слово Господне. Так говорит Господь Бог: вот Я – на пастырей, и взыщу овец моих от руки их, и не дам им более пасти овец, и не будут более пастыри пасти самих себя, и исторгну овец Моих из челюстей их, и не будут они пищею их… " ().

Чем святее место, тем ужаснее мерзость запустения на нем. И т.к. самое святое на земле место есть Святая Православная, на Камне – Христе основанная и на апостолах и свв. отцах – сынах и братьях Христовых () – утвержденная , то в ней легче всего (как это ни странно, на первый взгляд) произвести опустошение врагу.

Всякое священнодействие есть великая духовная реальность, воплощение Духа Истины. Как таковое, оно никогда не бывает «нейтральным», но несет либо Вечную Жизнь, либо вечную смерть. Внешнее, формальное, бездушное пользование священными предметами, действиями и словами, рождает и накапливает в мире смертельную отрицательную энергию. Человек, износящий ее, делается слугой антихриста. Украшенному золотом и высокими санами, но не имеющему покаянного горения сердца, любви и молитвы, поистине можно сказать словами Апокалипсиса: «Ты думаешь, что ты богат… а ты нищ и слеп и наг. Постарайся купить у меня золото, огнем очищенное» ().

Очищающее огненное бедствие постигло Русскую . Глубину Промысла Господня исчерпать невозможно. Но бедствие постигает людей ради их спасения, и Господь открывает зрение грехов человеческих, вслед за ниспосланием спасительного бедствия.

Конечно, весь православный народ ответственен как за падение православия в людях, так и за отпадение от православия многих душ. Но более всего ответственны те, которые знали больше, чем знал простой народ. Эти люди суть священники: архиереи, иереи, дьяконы.

Поставленные от Господа Иисуса Христа быть посредниками меж Ним – Единым Пастырем – и овцами Его стада, они, в большинстве своем, оказались стеной меж Светом Христовым и народом. «Бог будет бить тебя, стена подбеленная!» – пророчески воскликнул апостол Павел архиерею (). И действительно, как этот архиерей, так и многие другие в истории церквей и народов были «стенами подбеленными», подкрашенными, благообразными (по внешнему виду своему) стенами меж Богом и Божьим народом.

Похищая ключ разумения, они «сами не входили и других не пускали» (). Оцеживая комара обрядности и формализма, они поглощали верблюда Христовой правды и милости, простоты и смирения.

Не жить по своей вере хуже, чем жить по своему неверию. Никакой безбожник не может принести Церкви Xристовой столько вреда и внести такое опустошение в ограду Церкви, сколько злой, корыстолюбивый иерей, которому дана и от которого не отнята страшная благодать свершения таинств и ношения священной одежды. Это они, эти иереи и епископы будут на Суде говорить Господу: «Господи, не от Твоего ли имени мы пророчествовали и многие чудеса творили? (). А Господь Кроткий скажет им: «Отойдите от Меня, делатели неправды» .

Такими «делателями неправды» являются все священнослужители, которые Христово благодатное пастырство подменяют безблагодатным жречеством. Служение народу – господством над народом. Которые смотрят не на худых, а на жирных овец, которые радуются не грешникам кающимся (), но праведникам, не имеющим и не чувствующим нужды в покаянии, если эти праведники обильно поддерживают земную жизнь пастыря-жреца, свершающего священнодействия Церкви, как языческий ритуал, без веры, милосердия, любви, сердечной молитвы, служения Богу в Духе и Истине.

Православная церковность со всеми священнодействиями и правилами ее, есть великое поле духа и возрастающая сила жизни для тех, кто имеет волю и призвание к истинному пастырству. Но эта же дивная церковность делается камнем не только преткновения, но и падения для всякого, кто к ней приступит не в духе Христова Священства и Христова Царства.

Очищая золото, огонь Божьих Таинств сожигает солому…

Слабой душе человеческой легко увлечься подобием священства, внешним совершением «обрядов», музыкальностью пения, красотою слова и убранства – всем укладом, всей телесностью Церкви, которая не будучи одухотворена и одушевлена Духом Христовым, делается кощунством, представляет собою мертвое, невоскресшее Тело Христово… Здесь – беззаконие, имеющее свою тайну (). И это поистине та «мерзость запустения, реченная пророком Даниилом, стоящая, где не должно (читающий да разумеет)» , о котором говорил Спаситель, и которая до сих пор не позволяет многим принять Его Свет.

Недостойные пастыри теряют власть сами совершать таинства. Они бывают невидимо связаны ангельской рукой, которая и свершает Святое Приношение верующих.

Святейшее Таинство Евхаристии попирается и оскверняется не одними «волхвующими» (ради которых перестала давать Св. Причастие в руки мирян), но и недостойными священнослужителями, которые и в жизни своей, и во время предстояний церковных не имеют ни веры, ни воли быть в Господе, и чтобы Господь был в них.

Это – жречество безблагодатное, о котором Св. Иоанн Златоуст сказал в словах: «не мню многих иереев быть спасенными». Это – «профессионализм», профанация святыни. Жизнь и Слово Божие открывают с ужасающей реальностью, что пастыри подчас становились не только ниже уровня пастырского, но и человеческого.

Не приняв Единого Пастыря, могли ли они быть пастырями? Не переживая предстояний Лицом Божьим за себя, могут ли они предстоять за других?

Народ, освящаясь по вере своей, от священнодействуемых ими Таинств, омрачался, видя их жизнь, входя в соприкосновение с их интересами.

Мало в мире душ, просвещенных духом Христовой мудрости, которые видя соблазн в священнике, не соблазняются о Христе, не искушаются о Церкви, но еще горячее проникают ко Христу, еще пламеннее любят Его , и с большей ревностью стараются служить Тому, измену Кому видят пред собою.

Большинство «верующих» от малейшего соблазна колеблется в вере, не только в , но даже в Бога, в его силу и власть. Эти люди бывают легки на отход от Церкви. Это – «младенцы в вере». Нельзя строго судить их. Надо им помогать, их оберегать.

Оттого поистине, «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» ().

Священство есть великая сила освящения («водоем благодати», по выражению о. Иоанна Кронштадского), но оно может быть и великой силой соблазна в мире.

Злое пастырство могут осуществлять и те, кому дается хоть какая-либо власть над человеком: родители, опекуны, руководители, правители, начальники, учителя, воспитатели, ученые, врачи, писатели, доктора, журналисты, артисты… Каждый в своей сфере, не просвещенный светом Христовым, бывает проводником дьявольской лжи, гонителем Правды Божьей в мире и в человеке.

Царство «второй смерти» (т.е. духовной – ) так же прозелитирует, как и царство Жизни, – даже гораздо более настойчиво, ибо грубо и дерзко. Вторая имеет множество слуг в мире, сознательных и бессознательных. Если бы земле были оставлены только ее земные проповедники, давно бы земля обратилась в ад. Но – первым Благовестником земли дал Творец Себя Самого, в лице сына Своего Единородного, и Он, Агнец закланный ради этого прежде всех веков, Распятый при Понтии Пилате и при священниках-пастырях Анне и Каиафе, Сам благовествует в мире Свою Истину. И никакие шопоты и крики зла в мире не могут заглушить Его голоса, умалить Его любви.

Любовь Божия как Свет Солнца, падает на все человечество, и если некоторые убегают от животворного солнца в свои мрачные и сырые подвалы мысли и чувств, – разве повинно в том Солнце Правды, сияющее «над злыми и над добрыми»?

Некоторые признаки ложного пастырства:

1 . Корыстолюбие, практический материализм, обуславливание молитвы или Таинств денежным вознаграждением, что есть грех и извращение Царства Божия.

2 . Помпа, пышность, театральность… Ангел предупредил Св. Ерму о ложных пастырях словами: «Смотри, Ерма, где помпа, там и лесть», – т.е. ложь пред Богом. Православное богослужение не «пышность», не «театральность», но молитвенно-благоговейная символическая реальность, пение Богу голосом, красками и движением – отдача Богу всей плоти этого мира. Лишь чрез горящее любовью к Богу и к людям сердце православная символика находит свое право на истину, становится действительностью небесной.

3 . Заискивание перед сильными, богатыми. Пренебрежительное отношение к бедным и незаметным людям. «Зрение на лица».

Боязливость и ложная кротость перед обличением греха сильных мира сего. Гневливость и грубость в отношении людей безответных и зависимых.

4 . Проповедование в храме каких-либо земных ценностей и высот; увлечение вне храма каким-либо косвенным делом или идеей в ущерб прямому пастырскому делу врачевания душ и приведения их к Единому Пастырю. Неблагоговейность в храме.

5 . Искание себе славы и чести, тщеславие. Признаки атеизма: «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от единого Бога, не ищете?» Признаки веры пастырской: «Кто ищет славу Пославшего Его, Тот истинен и нет неправды в Нем» ().

6 . Нерадение о душе человеческой… «Наемник не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их, а наемник бежит, потому что наемник и не радит об овцах» ().

Доброе пастырство

Это – прежде всего – «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» ().

Господь творит «ангелы своя духи, и слуги своя пламень огненный» ().

Все Откровение полно явлений общения неба с землей. Как видел Иаков, ангелы «восходят и нисходят»... постоянно приоткрывается видение ангелов, слуг Божиих, пастырей, учителей, руководителей, вестников, воинов. Во сне и наяву, при различных обстоятельствах открывается ангельская помощь и свидетельствует, что «двенадцать легионов ангелов» непрестанно готовы ринуться на землю и встать на защиту Имени Христова, Единородного и Возлюбленного (увы, не всеми людьми) Сына Божия и Сына Человеческого.

Каждый человек окружен бесплотными силами и к каждому посылаются невидимые ангелы-хранители, говорящие в глубинах чистой совести (в оскверненной совести теряется голос неба) о спасении человека, указывающие ему шаг за шагом путь, среди трудных – внешних и внутренних – обстоятельств на земле.

Ангелами-хранителями являются не только не жившие на земле духи, но и души умерших для земли праведных людей, коих малая часть канонизована для призывания, исповедания и утверждения связи между небом и землей (а не ради доставления земной славы святым небожителям, которые таковой славы не ищут и более страдают от нее, чем радуются ей… единая их слава – радость – прославление в людях Господа Иисуса Христа, в Пресвятой Троице; этому прославлению они служат, ему предали себя до конца). Акафист «Святому Ангелу, неусыпаемому хранителю человеческой жизни» во всех строках раскрывает сущность ангельского служения. По этому акафисту каждый земной пастырь может научиться духу своего пастырского служения.

Во всем, кроме бесплотности и неудободвижимости ко греху, подобны небесным духовным руководителям и учителям учителя земные, пастыри, истинно учащие людей вечному «единому на потребу», единственно необходимому для вечности. Таковы прежде всего пастыри, принявшие апостольскую благодать через возложение рук. Епископы, пресвитеры и диаконы, причем последние поставлены в Церкви Божией не исключительно для храмового молитвословия, но и для помощи иерею в благовествовании и свидетельстве истины. Клирики также не только являются рипидоносцами, чтецами и певцами, но в той же мере свидетелями веры, апологетами Церкви как в своей собственной жизни, так и в умении защитить веру правую пред людьми, в умении привлечь равнодушных и неверных. На это столь же, сколь и на молитву, получают они благодать хиротонисии.

Учителем является и всякий христианин, ибо, по слову апостола, он должен быть всегда готов «дать ответ о своем уповании с кротостью и благоговением» (). Поступки веры, даже если делающий их безмолвен, всегда учат.

Но особенно являются учителями и несут за то ответственность родители в отношении детей своих, правители в отношении подсудимых, начальники в отношении подчиненных. В широком смысле учителями являются художники, писатели, композиторы, профессора университетов. По мере их известности увеличивается их нравственная и духовная ответственность пред Богом, ибо действия или слова известного человека назидают или соблазняют многих.

В православной культуре жизненной пастырство должно стоять на верху пирамиды учителей – распространителей света Христова в мире, передатчиков Божественной мудрости в мир.

Но для того, чтобы стать настоящей солью для мира, всех его слоев, священство не должно быть кастой, сословием: пастырей Церкви должен давать всякий социальный слой. Это – внешнее условие, добываемое Русской сквозь огонь великих испытаний. Внутреннее же условие, гораздо более существенное, то, что священник должен быть духовно выше своей паствы. Бывает (и нередко), что пастырь не только не возводит пасомых к небу, но принижает их еще более к земле.

Пастырь не должен быть «обмирщенным». Излишество в еде, питье, сне, ведущее к праздной болтливости, игра в карты и разные другие игры, посещение развлечений, занятие политическими злободневными вопросами, вхождением в какую-либо партию или светский кружок, все это – невозможные явления в жизни пастыря. Пастырь должен быть светло-беспристрастен ко всем людям, судить о них лишь духовным, евангельским оком. Вмешанность пастыря в какие-либо мирские земные объединения, даже самые благородные для мирского человека, но где кипят человеческие страсти, делает пастыря из духовного – «душевным», земным, заставляет судить о людях превратно, пристрастно, ослабляет остроту зрения духа и даже окончательно ослепляет.

Сила евангельской необмирщенности («в мире, но не от мира») должна быть присуща всякому пастырю и его помощникам клирикам. Лишь необмирщенность, несвязанность пастыря ни с какими ценностями земными, как материальными, так и идейными, может сделать пастыря свободным во Христе. «Если Сын освободит вас (от всех призрачных и временных ценностей земли), то истинно свободны будете» (). Пастырь, как призванный освобождать души для Царствия Божия, должен быть прежде всего свободен сам от власти мира, плоти и дьявола.

Освобождение от мира. Стояние вне всяких земных партийных организаций, над всякими светскими спорами. Не только формально, но и сердечно. Беспристрастие к людям: знатным и униженным, богатым и бедным, молодым и старым, красивым и безобразным. Зрение на бессмертную душу во всех случаях общения с людьми. К пастырю должен быть легок приход человека всяких убеждений. Пастырь должен знать, что враг бесплотный воспользуется всякой его земной, не только греховной, но и житейской связанностью, чтобы ранить его, ослабить его работу, отвратить от его молитвы, от его исповеди людей противоположных или несходных убеждений. Эти люди будут, конечно, сами виновны, что не сумели посмотреть на пастыря поверх его человеческих убеждений, но пастырю от сознания не только его виновности будет не легче, ибо поставлен он не для сильных духом, а для слабых, и должен все сделать, чтобы помочь всякой душе прийти к очищению, к Церкви… Многое, что можно для мирянина, – греховно для пастыря.

Цель пастыря – быть действительно «отцом духовным», вести всех людей к Единому Отцу Небесному; и он, конечно, должен сделать все, чтобы поставить себя в условия одинаковой близости ко всем и всех поставить одинаково близко к себе.

Освобождение от плоти. Если духовное понятие «плоти», «плотяности» означает не физическое тело, а перевес плотской жизни над духовной, порабощение человека стихиями тела своего и «угашение духа», то, конечно, необходимо освобождение и от плоти, сколь и от «мира».

Священник не должен быть явным аскетом, очень строгим воздержником. Подобное состояние испугает многих и отвратит от духовной жизни. Бесплотный враг пугает людей «духовной жизнью», смешивая в их сознании «духовную жизнь» с «умерщвлением своего тела» и подобными страшными, невыносимыми для простого мирянина понятиями. И – человек отвращается от всякой духовной жизни, испуганный призраком «аскетизма». Оттого, священник не должен казаться (и еще меньше конечно – выказывать себя!) строгим аскетом. Чувствуя это, некоторые иереи впадают в другой грех: под видом смирения и смиряния себя пред людьми, «невыделения себя» из среды других, расслабляют и убивают себя невоздержанием и даже внутренне (а то и внешне) тщеславятся таким своим «смирением». Это смирение есть, конечно, призрачное, и совсем не смирение. Это – лукавство. Отложив лукавство, надо скромно пользоваться благами земли, необходимыми для жизни.

Истинная духовная жизнь пастыря и его молитвенность сами укажут ему меру воздержания. Всякий излишек моментально отражается на внутреннем состоянии духовного человека стремящегося, быть всегда молитвенным, легким, удободвижным к добру, свободным от темных, двоящихся и давящих мыслей, неизменно облегчающих душу от воздержания в питии, пище и сне.

Певец за 6 часов до выступления своего перестает есть, чтобы быть «легким» и чтобы голос звучал легко. Борец наблюдает строго за режимом своим и, укрепляя тело, следит за тем, чтобы не отяжелить его. Вот правдивый, жизненный, медицинский аскетизм – условие здоровья и самой полной жизнеспособности.

Как же пастырю – и вообще всякому христианину – не пользоваться этим аскетизмом, когда он более, чем земной борец, является непрестанным борцом с самим собою, со своею греховностью и с невидимым бесплотным врагом, хорошо охарактеризованным апостолом Петром и пользующимся малейшей оплошностью или невнимательностью человека – тем более иерея. Духовный опыт – лучший учитель борьбы с телом ради блаженной и святой свободы от страстей.

Освобождение от дьявола. «Сей род ничем не исходит – только молитвою и постом» ().

Пост есть воздержание для живущего в миру. Сущность поста не определяется внешними нормирующими узаконениями Церкви. лишь намечает пост и определяет, когда о нем особенно надо помнить (среда и пятница, 4 годовых поста и т.д.). Каждый должен сам для себя определить размеры поста, чтобы тело получало свое и дух возрастал, находясь в равновесии в мире. Этот мир («Мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не так, как мир дает, Я даю вам» – ) есть место, недосягаемое для лукавого. Злой дух, лжец и разбойник духовный, стремится прежде всего вывести человека из равновесия, «возмутить» его, «расстроить». Когда ему удается нарушить кристальность вод души, поднять ил со дна души чрез какое-либо искушение или наваждение – чаще всего – чрез другого человека, тогда в сей «мутной воде» души враг начинает делать свой улов, толкать человека, ослабленного страстью (гнева, похоти, зависти, стяжательности), – на преступление, т.е. преслушание Закона Христова. И если человек молитвой и покаянием не порвет этой паутины, чрез некоторое время она сделается бечевкой, еще далее – веревкой и наконец – цепью, связующей всего человека, и человек пригвождается, как каторжник, к тачке развоза зла по миру. Делается орудием лукавого. Рабство и сыновство Божие заменяет сперва рабством, а потом и сыновством лукавому.

Правило духовной борьбы: всякую страсть побеждать силою Христовой немедленно, как только зародилась она. Исцелить, изгнать совершенно мы ее не можем сразу, но можем все время загонять ее «на дно», чтобы там страсть умирала под действием вод благодати, а душа наша всегда была бы мирная, кристальная, любящая, благожелательная, бодрственная, духовно трезвая. Если на какой-либо стороне души намечается или происходит «прорыв», сейчас же все внимание сердца надо обращать туда и усилием («Царствие Божие берется усилием» , – сказал Спаситель, указывая именно это Царствие Божие, которое на земле приобретается или теряется внутри человека), т.е. молитвенной борьбой, надо восстановить мир сердца, души. Это есть трезвение духовное. Для духовно-трезвого человека враг не страшен. «Се даю вам власть наступать на змею и на скорпиона и на всю силу вражию» (). Враг страшен и опасен лишь для сонливого, ленивого, расслабленного душою. Такого человека никакая праведность его не может спасти. Можно сделать множество подвигов на войне, но если все они закончатся изменой – ничего они не будут значить. «Претерпевший до конца, тот спасен будет» . Если будет человек, а тем более иерей, столько же уделять заботы к охранению души своей, сколько враг употребляет для ее погубления, то, конечно, он может быть спокоен. В глубине мирного и свободного сердца своего он, даже посреди больших испытаний, всегда услышит ободряющий голос: «Это Я – не бойтесь» ().

Пастырь есть духовный архитектор – строитель душ, созидатель их этих душ Божьего Дома – общения мира и любви… «ибо мы соработники у Бога» (). Величайшее блаженное дело – быть участником строительства Царствия Божьего. Духовная просвещенность дает – иерею особенно – возможность быть не рабом, «не знающим, что творит Господин его», но сыном в доме отца, вникающим в дело своего Отца.

Психология пастыря есть психология хозяина поля и сада. Каждый колос – душа человеческая. Каждый цветок – человек.

Пастырь добрый знает свое хозяйство, понимает процессы жизни органической, умеет помочь этой жизни. Обходит каждое растение и прилагает к нему заботу. Дело пастыря есть обработка, подготовка почвы, кидание семян, орошение растений, выпалывание сорных трав, прививка добрых черенков деревьям-дичкам, поливание предохранительной жидкостью виноградных лоз, охранение плодов от воров и от птиц, наблюдение за созреванием, своевременное снятие плодов…

Знание пастыря есть знание врача, готового определить болезнь и умеющего применять различные методы лечения, прописывать нужные лекарства и даже составлять их. Правильный диагноз болезни, верный анализ организма и различных его психических выделений – первая задача пастыря.

Пастырь имеет у себя духовную аптеку: пластыри, примочки, чистительные и смягчающие масла, подсушивающие и заживляющие порошки, дезинфицирующие жидкости, укрепляющие средства; хирургический нож (для пользования им только в самых крайних случаях).

Добрый пастырь есть воин и начальник воинов… Рулевой и капитан… Отец, мать, брат, сын, друг, слуга. Плотник, шлифовщик драгоценных камней, искатель золота. Писатель, пишущий Книгу Жизни…

Истинные пастыри, как чистые зеркала Солнца Правды, отражают человечеству сияние небесное и согревают мир.

Эти пастыри еще могут быть уподоблены овчаркам, стерегущим стадо Единого пастыря.

Всякому, кто смог наблюдать за поведением умной и доброй овчарки, ревностно бегающей вокруг стада и кроткой для овец, пастью своей тыкающей всякую отбившуюся хотя бы немного овцу, подгоняя ее к общему стаду, а как только явилась опасность, – преображающейся из мирной овчарки в грозную… всякий, кто видел это, поймет истинное поведение пастыря стада Христова.

Доброе пастырство есть сила Единого Доброго Пастыря, излитая в мир, нашедшая себе сынов. Сынов «по сердцу своему». «И дам вам пастырей по сердцу Моему, – говорит Господь, – которые будут пасти вас со знанием и благоразумием» ().

Как ярко эти пастыри сияли миру, оставляя свидетельство своего пастырства в делах и словах – к миру, а также и к пастырям в мире:

"Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых, и соучастников в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду, – и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы « ().

"Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте. Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением. Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением руки священства. О сем заботься, в сем пребывай, дабы успех твой для всех был очевиден. Вникая в себя и в учение, занимайся сим постоянно; ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя » ().

"Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе чрез мое рукоположение; ибо дал нам духа не боязни, но силы и любви и целомудрия « ().

Что добавить к этому? – все так просто и ярко сказано первоверховными апостолами… Но – раскрытие апостольского откровения о пастырстве есть дело целой жизни, а потому и многих слов, направленных ко благу, чтобы прежнее и вечное сказать по-новому, приложить к новым условиям жизни и страданий Церкви.