Испанцы в ссср. Выросшие в ссср

60 лет назад, весной 1937 года, восемь месяцев спустя после начала Гражданской войны в Испании, в Советский Союз из Валенсии прибыл первый корабль с испанскими детьми-беженцами на борту. Их было всего 72 человека. Но следующий корабль «Sontay», пришвартовавшийся в Кронштадте в июле 1937 года, уже привез в Советскую Россию 1499 ребят разного возраста: от 5 до 15 лет.

Так началась долгая эмиграция более 3 тысяч испанских детей. Для многих из которых она так никогда и не закончилась. И хотя уже в наши дни испанское правительство делает многое для их возвращения (например, между Москвой и Мадридом подписано специальное соглашение о признании двойного гражданства для этих людей, о переводе пенсии из России в Испанию), тем не менее даже здесь власти (на сей раз - уже испанские) действуют выборочно и во многом с пропагандистскими целями. А жаль… Ведь ничто так не характеризует власть, как ее отношение к своим гражданам и соотечественникам.

Как в Испании появились «дети, бегущие от грозы»…

Больше половины испанских детей, прибывших в Советский Союз в 1937–1939 гг., было из Страны Басков, из которой - после печально знаменитой бомбардировки Герники и падения основных республиканских оплотов - началась массовая эмиграция. По некоторым данным, в те месяцы родину покинуло более 20 тысяч баскских детей, многие из которых, правда, спустя некоторое время вернулись.

Много испанских детей в 30-е годы приняли и такие страны, как Франция (9 тысяч человек), Швейцария (245 человек), Бельгия (3,5 тысячи), Великобритания (около 4 тысяч), Голландия (195 человек), Мексика (500 детей). В Советский Союз всего прибыло 2895 детей (в 1937 году - 2664, в 1938 году - 189, в 1939 году -42 человека). Для того времени это была поистине невиданная эмиграция детей. За два года - с 1937 по 1939 годы - из Испании эмигрировало более 34 тысяч детей в возрасте от 3 до 15 лет. Большинство из них вскоре вернулось на родину, но на чужбине надолго задержались те из них, кто эмигрировал в Мексику и особенно в Советский Союз. Но если испанским иммигрантам в Мексике было легче, хотя бы потому что языковая среда была той же, что и на родине, то оказавшимся в СССР пришлось многое пережить, прежде чем они смогли адаптироваться к российским реалиям. А многие так и не обрели в СССР новой родины.

Многие родители отправляли своих детей на чужбину, думая, что это ненадолго - пока не утихнут бои и бомбежки на родине. Но жизнь распорядилась иначе: большинство детей, прибывших в СССР, остались здесь жить, многие так больше никогда и не увидели своих родных.

В этом я убедилась, познакомившись с многочисленными документами в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Этот центр находится в Москве и является правопреемником бывшего Института марксизма-ленинизма. Среди прочих материалов в РЦХИДНИ сосредоточены и архивы Коминтерна.

Так вот, как раз в архивах Коминтерна оказалось воможным найти множество свидетельств, дающих возможность составить достаточно яркую картину того, как жили испанские дети в СССР, как их принимали, с какими трудностями они сталкивались, как они адаптировались или не адаптировались в новой для них среде. Все приводимые ниже документы имеют, как водится, гриф «Совершенно секретно».

Из огня да в полымя

Первое, что бросается в глаза при внимательном чтении с архивами, - методика оказания советской помощи испанским детям-беженцам. Речь вот о чем. Если в большинстве стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе специальный «Отдел детских домов специального назначения».

К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один - N10 в городе Пушкине под Ленинградом - специально для дошкольников), а пять других - на Украине. В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой и Ленинградом и для их создания были использованы дома отдыха ВЦСПС, старые дворянские особняки. На Украине эти детские дома создали в Одессе, Херсоне, Киеве и Харькове. Во время Великой Отечественной войны большинство «испанских детских домов» было эвакуировано в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь были привезены в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.

Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации - от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника «испанского детского дома» до войны были в 2,5–3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом часть детей (в основном, слабых здоровьем) вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь «Артек».

Всего в детских домах работало около 1400 учителей, воспитателей, врачей, среди них 159 человек были испанцы. В документах Коминтерна особое внимание обращено на партийную принадлежность испанского персонала. Архивные данные по этому вопросу таковы:

«Из них членов Коммунистической партии Испании - 37 человек, членов Объединенной социалистической партии Каталонии - 9 человек, членов Объединенной социалистической молодежи Испании - 29 человек, членов Социалистической партии Испании - 11 человек, левых республиканцев - 9 человек, беспартийных - 62 человека».

(Из отчета «отдела детских домов специального назначения» за 1937 год).

В архиве РЦХИДНИ хранится список «неблагонадежных» взрослых испанцев из числа преподавателей и воспитателей, которых, по мнению испанского представителя в Наркомпросе Соледад Санчи, автора записки, необходимо было «как можно скорее вернуть в Испанию». Любопытны характеристики, которые даны в этом документе испанским учителям и воспитателям, не удовлетворявшим советским требованиям:

«Соледад Алонсо - не может работать с детьми, так как это ее не интересует, не имеет никакой политической подготовки и не желает ее приобрести. Для нее Советский Союз это страна - как всякая другая».

Как явствует из отчета отдела детских домов при Наркомпросе от 31 декабря 1938 года, структура каждого «испанского» детского дома в СССР была такова:

«Учреждение для испанских детей именуется и является по существу детским домом со школой при нем. Во главе детдома стоит директор, имеющий следующих заместителей и помощников:

а) по учебной работе,

б) по политико-воспитательной работе /кандидатуры на эту работу подбираются непосредственно ЦК ВЛКСМ и утверждаются как ЦК Комсомола, так и НКП РСФСР/,

в) по административно-хозяйственной работе».

Таким образом, мы видим, что эти маленькие колонии испанских детей строились по социалистическому принципу коллективизма, во всем навязываемому испанцам, которых, с другой стороны, держали довольно изолированно от остального советского общества. Политбеседы, семинары по «ознакомлению с основой советского строя, с задачами и работой ВКП/б/» (цитаты из того же отчета) проводились в детдомах регулярно. Известны случаи, когда из детдомов изгоняли испанских учителей и воспитателей, которые, по мнению директората этих детдомов, являли собой «отрицательный элемент», а также проявляли «испанский нрав». Вот, к примеру, одно из архивных свидетельств:

«В Наркомпросе перепуганы сообщением, что в Ленинградских детдомах испанцы уже создали себе организацию - Комитеты Народного Фронта Испании… Во время семинара испанских учителей в Москве испанцы детдома N7 провели совещание, не сообщив никому, и выделили одного, кто затем выступил от имени всей группы на заключительном собрании семинара. В общем началось проявление испанских нравов…».

По мере того, как осложнялась обстановка после начала Гражданской войны, из Испании начали вывозить детей, прежде всего по гуманитарным соображениям. Организацией всего занимались Национальный Совет по эвакуации детей ("Consejo Nacional de la Infancia Evacuada") и Международный Красный Крест. В Европе проходили специальные кампании "Помогите!". Тотчас же откликнулись: Франция приняла 20 000 детей, Бельгия- 5000, Великобритания - 4000, Швейцария - 800, Мексика - 455 и Дания - 100. В СССР за 2 года (1937-38) было организовано 4 отправки. По данным Международного Красного Креста в общей сложности в СССР было отправлено 2895 детей и подростков в возрасте от 3 до 14 лет - 1676 мальчиков и 1197 девочек. Большинство - из бедных рабочих семей северных провинций: Страны Басков, Астуриас и Кантабрии. Эти зоны оказались сразу отрезанными от Республики в результате быстрого наступления франкистов. Дети прибывали в СССР на кораблях - из портов Валенсии, Бильбао, Гихона и Барселоны. Всего два года — с 1937 по 1939 годы — из Испании эмигрировало более 34 тысяч детей в возрасте от 3 до 15 лет. Большинство из них вскоре вернулось на родину, но на чужбине надолго задержались те из них, кто эмигрировал в Мексику и особенно в Советский Союз. Но если испанским иммигрантам в Мексике было легче, хотя бы потому, что языковая среда была той же, что и на родине, то оказавшимся в СССР пришлось многое пережить, прежде чем они смогли адаптироваться к советским реалиям.

Приезд маленьких испанцев в СССР в конце 30-х годов был ярким пропагандисткам шагом советского правительства. Испанская тема в те годы была необычайно популярна. Центральные газеты регулярно освещали военную хронику Гражданской войны на Пиренеях, поэтому приезд детей вызвал небывалый интерес в советском обществе. Наибольший ажиотаж в СССР вызвала вторая экспедиция испанских детей, которая широко освещалась в советской прессе. 22 июня французский теплоход «Сантай» доставил еще 1505 детей из Страны Басков. Корреспонденты газет пытались описать происходящее как можно в более ярких красках. Вот как описывает газета «Правда» прибытие парохода «Сантай» в Кронштадт: "Во всю длину огромного парохода - от носовой его части до кормы - виднелись детские головки. Дети размахивали ручонками, поднимали сжатые кулачки. Красные флажки мелькали в их руках."

Если в большинстве стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе специальный «Отдел детских домов специального назначения».

К концу 1938 года в СССР насчитывалось 18 детских домов для испанских детей: 11 из них располагались в европейской части России (в том числе в Москве, Ленинграде, Обнинске), 5 - на Украине (в том числе - в Одессе, Киеве, Евпатории). Период до ВОВ был самым светлым периодом в их жизни: так, по крайней мере, утверждает большинство в своих воспоминаниях и письмах домой. Многие из этих писем не дошли - на их пути было 2 крутых цензора - сталинский режим и франкисткие войска. Численность взрослых испанцев, добровольно направившихся в СССР с детьми в 1937-38 годах, составила 110 человек: 78 -воспитателей, 32 - вспомогательный персонал. Когда республиканские власти кинули клич, желающих было гораздо больше. Реквизиты для сопровождения были не сложными: инвалиды войны, экс-военные республиканцы, отцы, вдовы, дети погибших антифашистов. Никто тогда не мог предположить - ни взрослые, ни тем более дети, что для многих из них пребывание в СССР продлится не месяцы, а долгие годы, может быть, всю жизнь.

После разгрома республики условия их жизни резко изменились. В 1939 году испанские учителя были обвинены в «троцкизме» и, по свидетельству Эль Кампесино, 60% из них были арестованы и помещены на Лубянку, в то время как других послали работать на заводы. Одну молодую учительницу пытали около двадцати месяцев и потом расстреляли. Детей постигла незавидная участь — колониями стали управлять советские начальники. В 1941 году часть детей болела туберкулезом и до 15% умерли до массовой эвакуации в июне 1941 года.

В октябре 1942 года немцы захватили в плен в одной из деревень Саратовской области 11 испанских "детей войны" и передали их Голубой Дивизии. Те переправили их в Испанию. Это были первые вернувшиеся на родину.

С началом ВОВ, испанских детей надо было срочно эвакуировать. Особенно тяжело пришлось детскому дому в Ленинграде. Маленькие испанцы пережили первую суровую блокадную зиму с 41-го по 42-й. Как только начал действовать ледовый путь по Ладоге, 300 детишек были эвакуированы. Дети очутились на Урале, в Центральной Сибири и Средней Азии, в частности в Коканде. Часто их распределяли в неотапливаемые помещения, а для испанцев, как детей, так и сопровождающих взрослых, привыкших к совсем другому климату, русский холод был крайне мучителен. Возникали проблемы с продовольствием. Тиф, голод, туберкулез, холод уносил жизни испанских детей в той же пропорции, что и их русских, украинских, белорусских сверстников. Часто испанские дети, чтобы выжить, организовывали воровские шайки, девочки занимались проституцией. Некоторые кончали жизнь самоубийством.

"Второй исход"- сама эвакуация и затем борьба за выживание стала для испанцев концом "привилегированной жизни". Теперь их жизнь ничем не отличались от жизни миллионов советских детей и подростков, на чью долю выпала Вторая Мировая. И уже далеко не все взрослые воспитатели - испанцы были рядом. Некоторые из них, как скажем, врач Хуан Ботэ Гарсия, очутились в спецлагерях Гулага. Хуан Ботэ Гарсия за то, что осмелился проводить свою "методу" воспитания: «Поменьше марксизма, побольше математики» .

130 подросших, уже не детей, записались в Красную Армию и защищали Москву, Ленинград и Сталинград. Другая подросшая поросль встала на приступочку к станкам на оружейных предприятиях, пошла работать в колхозы. Наравне со всеми.

Закончилась Вторая мировая. К 1947-му году из эвакуации вернулись практически все выжившие - около 2000 испанских подростков, юношей и девушек. Ни Сталин, ни верхушка Коммунистической партии Испании в эмиграции в СССР во главе с Долорес Ибаррури, не имели ни малейшего намерения способствовать возвращению испанских детей домой, к Франко. Так продолжалось до самой смерти "отца народов". Есть документальные источники, воспоминания "детей войны", из которых становится ясно, что у многих из них отношение к Долорес Ибаррури и Компартии Испании носят негативный оттенок.

Кроме того, к этому времени в СССР уже находились еще около 1500 испанцев-политбеженцев после поражения республики в 1939 году (не считая пленных из Голубой дивизии, военных испанских летчиков, учившихся в Москве, испанских чиновников, занимавшихся вывозом золота в СССР в оплату за поставки вооружения)

Большинство "детей войны" к 1947-50-му годам, уже достигли совершеннолетия, им пришлось "обрести" советское гражданство. Формально испанцы имели право выбрать гражданство, но испанцам-беженцам, проживавшим в СССР, в таком праве фактически было отказано. Уговорами или более жесткими методами («была проведена работа по принятию советского гражданства») их заставляли отказаться от испанского гражданства и принять гражданство советское. Советский же гражданин знает прекрасно, что интересы коллектива превыше интересов отдельного индивидуума. И еще он знает, что "антисоветчину" очень легко пришить любому. Любое неосторожное слово- ты потеряешь все права, в том числе и на жизнь. По Уголовному Кодексу возможность тюремного заключения в СССР была предусмотрена для всех старше 12-ти еще с 1927 года. А с 1935-го- так вообще расстрел.

Есть свидетельства, что некоторые дети попадали в ГУЛаг. Заключенные Норильского лагеря вспоминают об испанских детях, оказавшихся во взрослом ГУЛАГе. О них же в «Архипелаге ГУЛАГ» пишет Солженицын: «Испанские дети — те самые, которые вывезены были во время Гражданской войны, но стали взрослыми после Второй мировой. Воспитанные в наших интернатах, они одинаково очень плохо сращивались с нашей жизнью. Многие порывались домой. Их объявляли социально опасными и отправляли в тюрьму, а особенно настойчивым — 58, часть 6 — шпионаж в пользу... Америки».

В 1947 году в честь десятой годовщины своего приезда в СССР 2000 молодых испанцев собрались на торжественную церемонию в Московском оперно-драматическом театре им. Станиславского. К 1950 году из 3 тысяч "детей войны", вывезенных в СССР, около тысячи - умерли. По разным причинам - кто от голода, кто от тифа, а кто - повесился в отчаянии.

В 1956 году начинается оттепель, Хрущев принимает решение: уезжайте, кто хочет. В этом же году 534 из них возвратились в Испанию. А в общей сложности лишь 1500 испанцев, вывезенных в СССР детьми, вернулись на родину.

Источники:
Русская служба http://blog.rtve.es/emisionenruso/2011/03/фильм-испанцы-наш-гость-в-студии-хосэ-петрович-и-дети-войны.html
Висенс Елена "Неизвестная правда об испанских детях в СССР" http://fanread.ru/book/3713351/?page=1
Стефан Куртуа "Черная книга коммунизма" http://www.e-reading.by/chapter.php/1013349/54/Chernaya_kniga_kommunizma._Prestupleniya%2C_terror%2C_repressii.html
Фернандес Анна "Вива Испания!"

Из огня да в полымя

Первое, что бросается в глаза при внимательном чтении с архивами, - методика оказания советской помощи испанским детям-беженцам. Речь вот о чем. Если в большинстве стран, приютивших у себя малолетних испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе специальный «Отдел детских домов специального назначения».

К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один - N10 в городе Пушкине под Ленинградом - специально для дошкольников), а пять других - на Украине. В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой и Ленинградом и для их создания были использованы дома отдыха ВЦСПС, старые дворянские особняки. На Украине эти детские дома создали в Одессе, Херсоне, Киеве и Харькове. Во время Великой Отечественной войны большинство «испанских детских домов» было эвакуировано в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь были привезены в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.

Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации - от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника «испанского детского дома» до войны были в 2,5–3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом часть детей (в основном, слабых здоровьем) вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь «Артек».

Всего в детских домах работало около 1400 учителей, воспитателей, врачей, среди них 159 человек были испанцы. В документах Коминтерна особое внимание обращено на партийную принадлежность испанского персонала. Архивные данные по этому вопросу таковы:

«Из них членов Коммунистической партии Испании - 37 человек, членов Объединенной социалистической партии Каталонии - 9 человек, членов Объединенной социалистической молодежи Испании - 29 человек, членов Социалистической партии Испании - 11 человек, левых республиканцев - 9 человек, беспартийных - 62 человека».

(Из отчета «отдела детских домов специального назначения» за 1937 год).

В архиве РЦХИДНИ хранится список «неблагонадежных» взрослых испанцев из числа преподавателей и воспитателей, которых, по мнению испанского представителя в Наркомпросе Соледад Санчи, автора записки, необходимо было «как можно скорее вернуть в Испанию». Любопытны характеристики, которые даны в этом документе испанским учителям и воспитателям, не удовлетворявшим советским требованиям:

«Соледад Алонсо - не может работать с детьми, так как это ее не интересует, не имеет никакой политической подготовки и не желает ее приобрести. Для нее Советский Союз это страна - как всякая другая».

Как явствует из отчета отдела детских домов при Наркомпросе от 31 декабря 1938 года, структура каждого «испанского» детского дома в СССР была такова:

«Учреждение для испанских детей именуется и является по существу детским домом со школой при нем. Во главе детдома стоит директор, имеющий следующих заместителей и помощников:

а) по учебной работе,

б) по политико-воспитательной работе /кандидатуры на эту работу подбираются непосредственно ЦК ВЛКСМ и утверждаются как ЦК Комсомола, так и НКП РСФСР/,

в) по административно-хозяйственной работе».

Таким образом, мы видим, что эти маленькие колонии испанских детей строились по социалистическому принципу коллективизма, во всем навязываемому испанцам, которых, с другой стороны, держали довольно изолированно от остального советского общества. Политбеседы, семинары по «ознакомлению с основой советского строя, с задачами и работой ВКП/б/» (цитаты из того же отчета) проводились в детдомах регулярно. Известны случаи, когда из детдомов изгоняли испанских учителей и воспитателей, которые, по мнению директората этих детдомов, являли собой «отрицательный элемент», а также проявляли «испанский нрав». Вот, к примеру, одно из архивных свидетельств:

«В Наркомпросе перепуганы сообщением, что в Ленинградских детдомах испанцы уже создали себе организацию - Комитеты Народного Фронта Испании… Во время семинара испанских учителей в Москве испанцы детдома N7 провели совещание, не сообщив никому, и выделили одного, кто затем выступил от имени всей группы на заключительном собрании семинара. В общем началось проявление испанских нравов…».

(Это - из письма работника Коминтерна Благоевой руководителю всесильной по тем временам международной организации Георгию Димитрову. Заметим, что с неприглядной ролью самого Димитрова при освещении этой темы мы еще столкнемся не раз).

Говоря о проблемах адаптации испанских детей-эмигрантов в Советском Союзе, следует назвать хотя бы одну из них. При всем том, что в каждом «испанском» детском доме была начальная школа, лишь в некоторых была средняя школа. Во многом именно из-за этого, достигнув 16 лет, когда по возрасту они должны были продолжить обучение в техучилищах или в школах фабрично-заводского обучения (ФЗО), испанские ребята из-за низкого уровня общего образования оказывались не способными к более специализированному обучению. Преподавание велось на испанском, а русский давался как иностранный язык. Но программа школьного обучения была советской, переведенной на испанский язык. Поэтому, как писали в своих отчетах советские инструкторы и эксперты,

«… при прохождении программ у испанских учителей, особенно не имеющих большой подготовки и еще не оторвавшихся полностью от буржуазно-католической школы, возникают большие трудности»

Трудности заключались и в отсутствии учебников и пособий. Наркомпрос специально перевел и издал для испанских детей 15 школьных учебников по основным дисциплинам: букварь, книги для чтения, математика, произведения классической испанской и русской литературы, география, история и даже «решения ЦК ВКП/б/ о школе».

В некоторые детдомах, «из-за жилищных условий», школы работали в две смены. Средний процент успеваемости в 1938 году по всем школам составил 87,3 %.

Проводились и специальные занятия для взрослого персонала детдомов. Как вытекает из того же отчета за 31 декабря 1938 года, «во всех домах для русских учителей, воспитателей и пионервожатых организованы кружки по изучению испанского языка, а для испанских работников - кружки по изучению русского языка. Организована политучеба: изучение истории ВКП/б/, кружки текущей политики; ряд работников занимаются индивидуально. В некоторых детдомах, как, например, в детдоме N5 для целой группы, в т. ч. и для испанских товарищей создана общеобразовательная школа по программе школы взрослых».

В детдомах много времени уделялось так называемой «внешкольной работе». Функционировали, и с большим успехом, различные спортивные секции и кружки художественной самодеятельности. Так, 6 ноября 1938 года на торжественном концерте в Большом театре выступали испанские дети из детдома N1.

А вот с социальным воспитанием у испанских детей были проблемы. Так, в упомянутом отчете от 31 декабря 1938 года говорится буквально следующее:

«…Гораздо слабее и неудовлетворительно организовано трудовое обучение детей. Самообслуживание в полной мере начинает осуществляться только в последнее время… Серьезным недостатком является отсутствие продуманной и единой для всех домов систем поощрения и наказания детей, основанных на принципах советской школы и разработанных применительно к специальным условиям испанских детдомов».

Во всех школах были пионерские и комсомольские организации, в которых состояла по крайней мере половина детей школьного возраста (из 2129 детей 1221 были пионерами к началу 1939 года). Между тем в «отчете представителя компартии Испании тов. Луиса в секретариат ИККИ от 1 августа 1939 года» отмечалось, что

«со стороны детей имеет место сильное сопротивление по вопросу о вступлении в комсомол, и считаются плохими те, которые принадлежат к комсомолу».

«в Испании раньше жилось лучше, чем в Советском Союзе; руководство коммунистической партии уехало из Испании во время, когда многие остались там».

Такая позиция его земляков, по мнению все того же «тов. Луиса», явилась результатом деятельности «определенных антикоммунистических элементов, которые используют мелочи для того, чтобы вызвать недовольство среди испанских детей». Трудности, с которыми сталкивались дети, живя в СССР, по мнению Луиса, использовались «этими враждебными элементами» с целью «развития кампании дискредитирования Советского Союза и коммунистической партии Испании».

«Группы недовольных» среди испанского персонала и подростков были практически в каждом детдоме. Против таких «элементов» предпринимались определенные меры: сначала проводили «чистку» среди персонала и «недостойных» высылали в Испанию, затем - после 1939 года - они просто исчезали. В школы регулярно посылались комиссии «для инспектирования», а для детей 16-17-летнего возраста был установлен «особый режим». Больше всего проблем было в детдомах, находившихся в Ленинграде. Возможно, в связи с тем, что в этом городе проживало много взрослых испанцев-моряков, работавших в порту.

Говоря о социальной адаптации в Советском Союзе испанских детей-иммигрантов, следует обратить внимание и на малоизвестную деталь, тщательно охранявшуюся грифами спецхранения в архивах Коминтерна. В силу разных причин, многие испанские дети страдали различными болезнями, некоторые из них были вызваны условиями жизни и климатом. Так, детдом N1 на подмосковной станции Правда (здесь проживало 450 детей) находился в местности, благоприятной для малярии. Больше всего испанские дети болели туберкулезом, вызванным влажным климатом. Власти, несомненно, знали об этом. Было также известно, что специальный детдом для больных туберкулезом был создан в Евпатории. Однако

«некоторые дети, нуждающиеся в санаториях по причине заболеваний туберкулезного типа, в течение месяцев ожидают места в санаториях», -

говорилось в одном из отчетов в Секретариат ИККИ (Исполком Коминтерна).

Из книги 1953 год. Смертельные игры автора Прудникова Елена Анатольевна

Дым без огня В начале января «дело врачей» из чисто чекистской плоскости перешло в плоскость политическую.9 января 1953 года на заседании Президиума ЦК был утвержден текст сообщения ТАСС и передовой статьи в «Правде»:Док. 6.8. «Подлые шпионы и убийца под маской профес-

Из книги Хунну в Китае [Л/Ф] автора Гумилев Лев Николаевич

VI. Полымя КТО ПРОТИВ КОГО? Межплеменная, точнее, межэтническая борьба после смерти Фу Цзяня II вылилась в открытую войну. Но это не была война всех против всех. Поведение освободившихся от тангутского гнета этнических групп, в том числе их симпатии и антипатии,

Из книги Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века автора Охлябинин Сергей Дмитриевич

Из огня, да в п?лымя… Пруды в общем ансамбле усадьбы занимали особое место.И хотя по генеральному плану имения здесь можно было насчитать всего три пруда - два верхних, что находились у подножия склона, в парке, и один - в стороне, при скотном дворе, но казалось, что их

Из книги Битва за звезды-1. Ракетные системы докосмической эры автора Первушин Антон Иванович

ГДЛ: укротители огня Интерес правителей Советской России к проблеме межпланетных сообщений, чем бы он ни был вызван, весьма способствовал появлению и дальнейшему развитию сообществ энтузиастов космонавтики. В ноябре 1921 года Совет Народных Комиссаров установил

Из книги Боги нового тысячелетия [с иллюстрациями] автора Элфорд Алан

Из книги Загадки старой Персии автора

Из книги Знаменитые мистификации автора Балазанова Оксана Евгеньевна

Нет дыма без огня Лайнеры «Морро Касл» и «Ориентэ», принадлежащие компании «Уорд лайн», считались едва ли не самыми просторными, быстроходными, комфортабельными и красивыми в Америке. Они были оборудованы по последнему слову техники, буквально напичканы самыми

Из книги Монархи-долгожители автора Рудычева Ирина Анатольевна

Начало правления, или из огня да в полымя Францу Иосифу I было всего 18 лет, и его молодость должна была стать залогом новых надежд на стабилизацию положения в стране. К концу 1848 года революционные страсти здесь немного улеглись: в Вене было почти спокойно, затихли восстания

Из книги Заrадки старой Персии автора Непомнящий Николай Николаевич

Храмы огня В 30-х гг. IV в. до н. э. держава Ахеменидов пала под ударами армий Александра Македонского. В конце IV в. до н. э. Иран вошел в состав греко-македонского государства Селевкидов, а затем царства новой иранской династии, Аршакидов, с центром в отпавшей от македонян в

Из книги Стальной ураган автора Прудников Виктор

Из огня да в полымя Воинские эшелоны шли на запад со скоростью курьерских поездов. Уже несколько месяцев на огромном пространстве Советского Союза - от Черного моря до Баренцева - полыхала война. Комдив Гетман то и дело доставал из полевой сумки толстую тетрадь и

Из книги Катуков против Гудериана автора Прудников Виктор

ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ Военные люди мыслят категориями военными, иногда просчитывают ситуацию не хуже политиков и дипломатов. Вот только действовать всегда приходится по приказу.Едва приняв 134–ю легкотанковую бригаду, Михаил Катуков получил приказ выступить на границу с

Из книги Царь Иван Грозный автора Колыванова Валентина Валерьевна

Из огня да в полымя Прежде чем перейти к событиям царствования Ивана IV и постепенному превращению его в «Ивана Грозного», остановимся на личной жизни государя, которая тесно переплетается с важными общественно-политическими событиями в стране.Семейная история Грозного

Из книги Фронт идет через КБ: Жизнь авиационного конструктора, рассказанная его друзьями, коллегами, сотрудниками [с иллюстрациями] автора Арлазоров Михаил Саулович

Укрощение огня Катастрофа не остановила энтузиастов. Они не только продолжали строить двигатели и самолеты, но и занялись под руководством Болховитинова серьезной исследовательской работой, во многом подготовившей будущие успехи.Теперь, с высоты минувших лет особенно

Из книги Мифы и загадки нашей истории автора Малышев Владимир

Под лавиной огня Первые месяцы осады немцы не имели под Ленинградом тяжелых орудий. Потом подвезли гигантские трофейные пушки, в основном, захваченные во Франции, калибром 320, 400 и даже 520 мм. В том числе и громадную сверхпушку «Дора», которую установили в Тайцах близ

Из книги Ленін і Сталін думаюць пра Беларусь автора Трофимчик Анатолий Викторович

З агню ды ў полымя: 1939-ы

Из книги Пляц Волі автора Пашкевич Алесь

З агня - у полымя Па календары яшчэ мусіла паўнапраўна панаваць зіма, але днём пачынала адліжыць, і каля вокнаў апошняга паверха Юбілейнага-Беларускага дома раслі аграмадныя ледзяшы. Пад абед яны ўжо не маглі стрымаць свой цяжар - адрываліся і з гохкатам біліся аб выступ

Шапочка - «испанка». Испанские дети в СССР
Шапочки испанки
Братья. Вадим и Геннадий Наместниковы 1936 год
В моде были шапочки «испанки» (в Испании шла гражданская война, а поскольку наша страна поддерживала компартию Испании, в Москву приехало много испанских беженцев, спровоцировавших моду на испанскую одежду). Вадим закончил МГИМО, почти всю жизнь проработал в цветной металлургии. Геннадий долгое время работал в типографии, где печатались художественные альбомы, был очень ценным специалистом в своем деле.

17 июля 1936 началась гражданская война в Испании. С одной стороны – законно избранное правительство, республиканцы; с другой – мятежный генерал Франко, которого поддержала практически вся армия. Республику защищали немногочисленные воинские части, оставшиеся верными правительству, плохо вооруженные отряды рабочих и народной милиции. Франко поддерживали фашистские режимы Италии и Германии регулярными войсками; республиканцев – Советский Союз оружием и гражданскими и военными советниками, а также добровольцы из разных стран. Активно поддержали республиканцев евреи независимо от их политических симпатий. На фронтах гражданской войны в Испании они сражались с фашизмом. Многие военные советники и «добровольцы» – евреи из России. Судьба большинства из них сложилась трагически.

Каждый вечер папа читал фронтовые сводки из Испании, статьи Михаила Кольцова. В кинотеатрах перед художественным фильмом обязательно показывали журнал-кинохронику Романа Кармена из-под сражающегося Мадрида. Стало обычным при встрече вместо «Здравствуйте» поднимать руку вверх кулаком и приветствовать: «Но пасаран!» («Не пройдут»!). Мама сшила мне синюю шапочку с кисточкой впереди. Шапочка называлась «испанкой». Испанка стала самым распространённым головным убором молодёжи.

В Батуми приехали испанские дети. Они выступали в школах и клубах города. Пели испанские песни, танцевали. Вместе со зрителями кричали: «Но пасаран!». За забором строящегося театра на улице Руставели возвели баррикаду. Испанские дети разыгрывали бой между мятежниками и республиканцами. Я наблюдал за «боем» из окна бабушкиной комнаты. Испанцы-«республиканцы» с криками: «Но пасаран!» пытались захватить баррикаду. Испанцы, защитники баррикады тоже кричали: «Но пасаран!» и не хотели покидать своей позиции. Через некоторое время «в бой» вмешались взрослые воспитатели, «республиканцы» и «мятежники» поменялись местами. Опять все кричали: «Но пасаран!». Опять был «жестокий бой» за баррикаду. Никто не хотел уступать. Я тоже изо всех сил кричал: «Но пасаран!», высовывался из окна, топал ногами. Одной рукой я держался за подоконник, другой – за толстый ствол виноградного дерева, который проходил у стенки под бабушкиным окном. Я всё больше и больше высовывался из окна, чтобы лучше видеть бой. В какой-то момент виноградная ветка под моим весом стала медленно отходить от стенки дома, ноги оторвались от пола, рука – от подоконника и я с ужасом понял, что вываливаюсь из окна. Ещё немного и я полетел бы вниз со второго этажа. Спасла меня бабушка: одной рукой она втащила меня в комнату, другой я получил удар по мягкому месту. Это место у меня горело несколько дней. Бабушке стало плохо, очень плохо. Поднялось высокое давление. Несколько дней она пролежала в кровати. Я стоял, прислонившись к бабушкиной кровати, сидеть не мог, несмотря на её просьбы, и плача просил не умирать. Я обещал, что больше не буду даже подходить к окну. Бабушка обещала не умирать.

До войны орденоносцев было мало. Когда на улице появлялся военный с орденом, милиционеры отдавали честь, мальчишки провожали его восторженными взглядами, бежали за ним. Такого человека называли не просто по имени, а прибавляли обязательно, слово «орденоносец». Например: «орденоносец Иванов».

Где бы ни появлялись испанские дети, их окружала толпа взрослых и детей. Всегда задавали им много вопросов.
В один из выходных дней мы с папой на бульваре встретили группу испанских детей. С ними мужчина, на его френче орден Красного Знамени. Испанцы окружены толпой взрослых и детей. Дети убеждены: «Орден получен в Испании ». Рядом с орденоносцем суетится мужчина. Папа сказал: «Специально сопровождающий».

Дети пытаются потрогать руками орден, взрослые засыпают мужчину вопросами. Мужчина-орденоносец отвечает на ломанном русском языке, вставляя незнакомые слова. Он явно стесняется своего плохого русского языка, долго подбирает слова, его не понимают. Сопровождающий не может помочь, он не знает испанский язык. Мы постояли около испанцев несколько минут. Сопровождающий испанцев мужчина (он сказал, что из Москвы, обеспечивает быт гостей и помогает им общаться с советскими людьми) спросил, не знает ли кто-нибудь еврейский язык. Конечно, он имел в виду идиш. Папа задал орденоносцу какой-то вопрос на еврейском языке, тот оживился. Взрослые спрашивали, папа переводил. Я не помню ни вопросов, ни ответов, помню только, что всем было интересно. Благодаря папе я стоял рядом с героем, даже держал его за руку, и очень гордился папой. Все папу благодарили, особенно сопровождающий. Испанец подарил папе испанский значок. На нём бойцы республиканской армии. В руках винтовки и гранаты. Когда мы отошли в сторону, нас догнал сопровождающий и забрал у папы значок. Сказал: «Не положено», чем очень меня разочаровал, а папа махнул рукой и рассмеялся: «Обойдёмся без значков. Не было бы неприятностей». Я так и не понял, почему должны быть неприятности. Вечером пришёл дядя Шика, позвали дядю Яшу. Мама молчала. Взрослые обсуждали папину встречу с испанцами. Несколько раз произносилось незнакомое: «контакты с иностранцем». Через несколько дней папу вызвали в НКВД, там был и московский сопровождающий. Папе задавали вопросы по поводу перевода с еврейского на грузинский и русский. Спросили, что он переводил, не сказал ли испанцу лишнее. Всё записывали. Листки с записями уносили. Долго не появлялись, папа решил, что куда-то звонили, начал волноваться. Ответами, по-видимому, где-то «там» были удовлетворены. Были довольны и батумские «начальники». Папу поблагодарили и, более того, вернули испанский значок.

Папе потом рассказывал его знакомый из местного НКВД, что у «сопровождающего» был неприятный разговор с Москвой из-за свободного общения испанца на еврейском языке. Всё закончилось благополучно. Высокие Батумские чины из НКВД устроили приём в честь испанцев в зале Дома Красной Армии. За столом поднимали тосты за дружбу с Республиканской Испанией, за великого вождя, за «Но пасаран». Папа помогал переводить с грузинского и русского на еврейский и с еврейского на грузинский и русский. «Чины» были довольны. Был доволен и «Испанец». Я был доволен больше всех: папе дали целую корзину сладостей, главное – конфеты в красивых, очень необычных фантиках, таких ни у кого не было. «Работе» сопровождающего дали высокую оценку и подарки: ему бурку, московскому начальству передали бочонок и бурдюк вина.

Фото из архива Бориса Соломина (Москва)
В детский сад иногда приходили военные. Их называли «наши шефы». Одного я хорошо запомнил, – дядю Моисея, с орденом Красного Знамени на гимнастёрке. Он много рассказывал о гражданской войне в Испании, и об испанских детях, героях войны, которые сражались с фашистами вместе с отцами. Дядя Моисей их называл «Молодыми бойцами Республики» и «Испанскими Гаврошами».

Молодой боец Республики. Фото Р. Кармена и Б. Макасеева

Мы ненавидели фашистов. Крепко сжимая в кулак поднятую вверх руку, приветствовали друг друга: «Но пасаран!». И клялись: «Но пасаран!». Это была самая главная клятва. Обмануть никак было нельзя. И мечтали защитить Испанию: «Но пасаран!».

Мы мечтали поехать добровольцами в Испанию и под пулями фашистов подносить патроны республиканцам. Ночью я вскакивал с кровати, кричал: «Но пасаран!», пугал родителей. Врач посоветовал взять меня на неделю из детского сада и несколько раз в день поить валерьянкой.

Через некоторое время наша детсадовская группа на бульваре встретила нескольких военных командиров. Среди них был дядя Моисей. Он был без ордена. Спросил его: «Почему?». Вместо ответа – приложил палец к губам, взял под руку нашу воспитательницу и предложил сфотографироваться. Папа на мой вопрос, почему дядя Моисей так странно себя повёл, сказал, что, вероятно, он нелегал из Испании и об этом должен молчать. Что такое «нелегал» я так и не понял. Но у меня появилась «Тайна».

Детский сад № 1. Ноябрь 1939 г. Слева направо.
Стоят на скамейке: 1,2 Маленькие девочка и мальчик – не известные, не из группы, 3. Инга
4 Абризе, 5. Эльвира Варшавская, 6. не известен, 7. Гарик Школьник, 8. Эдик,
9. Выглядывает из-за спины автор, 10. за автором стоит военный, он не известен.
Сидят на скамейке: 11 дядя Мойсей, на руках у него: 12. Нана Кущева-Макацария, 13. Ила, 14 Военный не известен, 15 Котик Шестопёров на руках у 14.,
16 Латавра Дейсадзе. Она на руках у Котика, 17 Наша воспитательница не известна.
Стоят над Ингой и Абризе 18 Военный не известен, 19 Лена Мамитова на руках у 18, 20 Военный не известен, 21 Дима Забелин на плечах у 20, 22. Лампико Канониди,
23 Миша Юткевич, 24. Олег Шкала, 25 не известен, 26 не известен, 27 Майя
28 не известен, 29 Военный не известен с маленьким мальчиком, 30 Лёня Казаченко
Любимыми стихотворениями-песнями стали «Гренада» и «Каховка» Михаила Светлова. Их знали почти все в нашем детском саду.

«Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать...» (это из «Гренады»).
Мы были уверены, что тоже, покинув свой дом, пойдём отвоёвывать землю у богатых, чтобы отдать её бедным крестьянам в Испании. Переживали: родились поздно: революция совершилась без нас, гражданская война – без нас.

Но мы были готовы, всегда готовы, воевать за бедных и

«…наш бронепоезд
Стоит на запасном пути…». (Это из «Каховки»).
Мамина артель была «завалена» заказами на шапочки-испанки. Работали по полторы-две смены. Мама приходила усталая, но довольная: работали сверхурочно, план перевыполнили, обещали премию. Об этой ударной работе артели писали все местные газеты, правда, имен не называли. Было собрание. Представители власти благодарили за ударный труд. Многие не обратили внимания на то, что на собрании коллектива говорили о скрытых возможностях (скрываемых резервах. Кем?), сдерживаемой (намеренно, сознательно, преступно. Кем?) инициативы. Председательница артели нервничала. По предложению кого-то из «трудящихся», поступившему в президиум собрания (имя инициатора не было названо), все заработанные сверх плана деньги, по «инициативе абсолютно всех трудящихся», так записано в протоколе, были переданы для помощи республиканской Испании. Испании конечно сочувствовали все. Вслух никто не возражал, тем более после собрания. Другим результатом ударной работы стало увеличение плана и снижение зарплаты. На работе все поддерживали увеличение плана или молчали. У нас дома (думаю, и не только у нас) – родственники обсуждали и осуждали. А я тихо сидел за столом и запоминал незнакомые слова («скрываемые резервы», «преступно сдерживали», «инициатива», «расценки», «перевыполнение плана» и др.). Обычно, когда родственники расходились по домам, я ложился спать, а папа или мама садились около меня и читали детские рассказы и стихи: А. Чехова, Л. Толстого, С. Маршака и др. Меня же интересовали новые незнакомые слова, которые я запоминал, слушая разговоры взрослых. Я спрашивал о значении этих слов, папа интересовался, откуда они стали мне известны, просил нигде не употреблять их. Бабушка пугалась, но всем говорила, что я развит не по годам, папа возражал: дело не в развитии – просто ребёнку нельзя слушать разговоры взрослых. Это может привести к неприятностям. Бабушка не соглашалась: «Развит не по годам. Любознателен». «Любопытен, – возражал папа...

Я очень гордился своей мамой. Нам рассказывали об Алексее Стаханове, Марии Демченко, которые в десятки раз перевыполнили план, а я, всех перебивая, говорил, что моя мама как и Стаханов перевыполнила план по шапочкам-испанкам, но о ней почему-то не написали в газете. О «снижении расценок» за испанки, о которых говорили у нас дома, я молчал.

Россия отмечает сегодня 65-ю годовщину победы в Великой Отечественной войне, как называют здесь Вторую мировую войну. На Красной площади будут присутствовать иностранные ветераны, которые сражались против Гитлера, но не будет испанцев, воевавших за СССР в качестве лётчиков, солдат, партизан, подпольщиков. Последний представитель категории этих мужественных людей, проживавших в России, Анхель Грандаль-(Корраль Ángel Grandal-Corral), скончался 25 марта этого года в подмосковном Подольске в возрасте 83 лет.

Этот коренастый моряк, уроженец города металлургов Баракальдо (Страна Басков), когда-то служивший на эсминце «Чуррука» (Churruca), а затем был командиром отдельного отряда особого назначения советских органов государственной безопасности, действовавшего в тылу у гитлеровских войск. «Анхель всегда был разведчиком и не рассказывал о своих подвигах», отмечают знакомые немногословного баска, которому приписываются блестяще выполненные разведывательно-диверсионные акты.

В декабре прошлого года в Мадриде умер Хосе Мария Браво (José María Bravo), окончивший лётное училище в СССР, а в 1943 году в качестве командира эскадрильи истребителей ПВО обеспечивал воздушное прикрытие перелета Иосифа Сталина на Тегеранскую конференцию. Он родился в 1917 году и был награждён Медалью за Отвагу, орденами Великой Отечественной войны и Красной Звезды. Браво возглавлял ассоциацию «Ветераны», способствовавшую развитию экономических связей Испании со странами СНГ.

Несколько «детей войны», проживающие в России и на Украине, поделились своими впечатлениями с газетой El País накануне годовщины победы. В 1937 году они прибыли на корабле в Ленинград, где их разместили в детском доме. В их памяти слились две войны: падающие зажигательные бомбы, постоянный голод, бесконечные переезды на корабле или поезде, братья, сёстры и друзья, погибшие от тифа, туберкулёза, голода или потерявшиеся.

85-летняя Мерседес Кото (Mercedes Coto) - блокадница. Вместе с 81-летней сестрой Хоакиной они вспоминают своего брата Маноло, недавно скончавшегося. Родом они из небольшой астурийской деревушки. В СССР их разлучили. Мерседес жила в ленинградском детдоме и в госпитале помогала оперировать раненых на фронте. Она вспоминает горы трупов на схваченной льдом Неве и своего друга Сальвадора Пуэнте (Salvador Puente), умершего от голода. В 1943 году блокада была прорвана, и её отправили на Кавказ, где немецкая армия захватила группу испанских детей (впоследствии их репатриировали в Испанию из Германии). По горам она добралась до Сухуми, где была задержана советскими властями из-за отсутствия документов. Её выпустили на свободу после того, как дети, захваченные немецкими войсками, рассказали свою историю на одной немецкой радиостанции. Из Баку на корабле она перебралась через Каспийское море, а затем зайцем на поездах через бескрайние степи прибыла в Самарканд. В уральском городе Миассе танцевала испанские танцы, средства от которых шли в Фонд Обороны СССР.

«За тобой пойдём мы, Сталин, по начертанному Лениным пути…». Сёстры Кото напевают первую строку песни, написанной испанскими детьми Хулио Гарсией (Julio García) и Анхелем Мадерой (Ángel Madera). Сталин наградил их за это часами. «Эту песню распевали во всех советских детских домах, где были испанские дети», говорит Хоакина. Мадера погиб на Ленинградском фронте.

В эвакуации Мерседес почувствовала и человеческую заботу (в Самарканде ей не дала погибнуть от дизентерии тётя Маша), и желание нажиться на чужой беде (жительница одной из кавказских деревень потребовала её халат за тарелку супа). После войны Мерседес работала на заводе в Москве. За свой статус блокадницы, признанный за ней недавно, она получает, помимо испанской, также и российскую пенсию в размере 25 000 рублей (650 евро). Хоакина преподавала французский язык в горном селении Дагестана, где перемещалась на ослике, а затем работала на московском радио. Судьба разбросала детей. Их направляли в те места, из которых по приказу Сталина были депортированы другие народности из-за опасений, что они могут поддержать врага. Вот так они оказались в Автономной Республике Немцев Поволжья, откуда было депортировано 367000 человек, и в Крыму, откуда в 1944 году были вывезены все татары.

Франсиско Мансилья (Francisco Mansilla), директор Испанского Центра в Москве, вспоминает о своём пребывании в Базеле, где они питались продуктами, оставленными немцами, включая вкусную печень трески, которую у них отобрал директор детдома.

В городе Изюм-2, в окрестностях Харькова, проживает 81-летняя Томаса Родригес (Tomasa Rodríguez), в детстве пережившая «холод, голод и нищету» в немецкой деревушке Куккус. Томаса - последняя испанка в Изюме-2, где проживали около 40 «детей войны», работавших на местной фабрике оптических изделий. У неё трое сыновей, один из которых работает в Барселоне. «Если бы не Испания, я бы не вытянула», говорит эта женщина, получающая от правительства Испании ежеквартальную пенсию в размере 1700 евро и ежемесячную украинскую пенсию 950 гривен (около 120 евро).

87-летняя Хосефина Итурран (Josefina Iturrarán), уроженка Страны Басков, рассказывает, что, когда разразилась война, пропали все воспитатели из того детдома в Одессе, где она находилась. Хосефина обвиняет руководство Коммунистической партии Испании в том, что «бросили нас и забыли о нас». Её эвакуировали в Среднюю Азии через Сибирь в вагоне-теплушке. Путешествие длиной в 38 дней завершилось в Самарканде, где уже заканчивалось железнодорожное полотно.

Антонио Эрранса (Antonio Herranz), которому сейчас 83 года, уроженца города Баракальдо (Baracaldo), отправили в Евпаторию (Крым), оттуда в Сталинград под немецкие бомбы, а затем по Волге до города Энгелс и в село Орловское, где он научился доить коров и обрабатывать землю. Эрранс вспоминает проигрыватель Афанасия Киселёва, который из преподавателя при советском посольстве в Париже стал директором детского дома и организатором сельскохозяйственных работ в Орловском на фермах, покинутых немцами. Подростки отправились на заводы, а Эрранс работал токарем в Маркс-Штадте, недалеко от Саратова. В 14-летнем возрасте он работал на заводе по производству оружия и питался один раз в день. В Испанском центре в Москве хранятся записи о судьбах людей -длинные и краткие -, по которым прошлись две войны. Есть здесь и записи о бойцах франкистской Голубой Дивизии, воевавшей на стороне гителеровской Германии, которые перешли на сторону Красной Армии и, после интернирования, иногда весьма продолжительного, остались в СССР, в основном в Тбилиси.

Испанцы в СССР

В годы Великой Отечественной Войны на стороне СССР сражалось около 800 испанцев. Согласно сведениями Испанского Центра в Москве, 151 из них пали в бою, 15 пропали без вести на фронтах. Если добавить к ним тех, кто погиб от последствий войны, то общее число погибших составит 420 человек.

После Гражданской войны в Испании (1936-1939) в СССР оказались 4299 испанцев: 157 лётчиков-курсантов, 67 моряков, 122 сопровождающих, 2895 детей, уехавших без родителей и 87, которые приехали с родителями, 27 были взяты в плен Красной Армией в Европе и 51 из состава Голубой Дивизии. Историк Андрей Елпатьевский считает, что с 20-х по 40-е годы в СССР эмигрировали 6402 испанцев (из них более 3000 детей). Из этого числа 278 гражданских лиц рассматривались как подозрительные элементы, включая тех, кто были задержаны в Европе. Военнопленных было от 452 до 484, в большинстве своём членов Голубой Дивизии. За различные преступления были осуждены 250 испанцев, включая 69 военнопленных и интернированных лиц. Наказаниям подверглись 155 воспитателей, в основном, за мелкие хищения. На кражи их толкал голод.

В 1985 году в СССР проживало около сотни бывших испанских бойцов. Четверть века спустя, все они умерли. К началу мая этого года, в России и на Украине оставалось, соответственно, 152 и 19 «детей войны». Фелипе Альварес (Felipe Álvarez), последний из бывших испанских бойцов, проживавший на Украине, скончался в 2008 году.