Аскетизм аскет аскетичный. Аскетизм как образ жизни - виды и причины

Аскетизм как качество личности – способность добровольно принять то, что не совсем удобно для тела, но полезно для души, для самосовершенствования, для развития разума.

Одного отшельника спросили: - Почему ты с такой лёгкостью отказался от всех благ земной жизни? Отшельник ответил: - Я знаю, что смерть насильно отняла бы у меня все блага жизни, поэтому предпочёл отказаться от них добровольно.

При слове «аскетизм» у многих возникает мрачный ассоциативный ряд: умерщвление плоти, отказ от всех удовольствий жизни, насилие над собой в темных кельях монастыря. Спешу обрадовать: в XXI веке аскетизм приобрел иную смысловую нагрузку и приятные формы проявления.

Аскетизм призван очистить разум, дать отдых уму, увеличить потенциал жизненной энергии, получить силу и обрести красоту. Аскезы нужно совершать правильно, разумно, иначе вместо пользы получишь вред. Полезная аскеза – аскеза в благости. Вредны аскезы в страсти и в невежестве.

Совершение аскез – чисто мужское качество личности. Мужчина посредством аскетизма находит в жизни счастье, уважение окружающих и успех. Женщина от аскетизма счастья не получит, она должна выполнять аскезы из чувства долга. Не более. Увлечение аскезами делает ее тело грубым и старым, снижает гормональные функции и ведет к различным заболеваниям. Телесный аскетизм опасен для женщины, ее задача держать в нежности свое тело, а не качать бицепсы в ходе изнурительных тренировок и не бегать, пока не упадешь, как загнанная лошадь. Легкая зарядка, небольшая пробежка, пешие прогулки – это все, что нужно для здоровья.

Прерогатива аскез принадлежит мужу. Если жена без согласования с мужем начнет заниматься аскезами, она причинит вред себе и близким. Дети становятся непослушными, а сама становится очень упрямой, раздражительной и злой. Характер ее и чувства грубеют, в сердце появляется сухость. Снаружи это будет проявляться в недовольстве мужем, детьми и жизнью в целом. Если муж при этом не занимается аскезами, он становится слабохарактерным и начинает дружить с «зеленым змеем».

Существуют три вида аскетизма: аскетизм тела, аскетизм ума и аскетизм языка. Самый важный – аскетизм языка, ибо он автоматически приводит к двум остальным. Аскетизм начинается с контроля речи. Человек может ночевать в тренажерном зале, но если он болтает глупости, значит, в нем нет аскетизма. Трудно научить себя контролировать мысли, «болтовню» ума, чтобы не фонтанировать глупыми шутками, вздорными высказываниями и нелепыми заявлениями. Аскетичный человек тактичен, с ним приятно общаться, он не создает ситуации, за которые становится стыдно перед окружающими. Речь – это лакмусовая бумажка аскетизма.

Аскет соблюдает внешнюю и внутреннюю чистоту. Аскетизм сразу уводит человека из «утиной» среды пустословия, злословия, сплетен, склок и клеветы. Чистота мыслей предполагает ни о ком не думать и не говорить плохо. Аскет равнодушно пройдет мимо пустых разговоров, какое у нас плохое правительство и вороватые чиновники. Какой смысл «крякать»? Какие мы, такое и правительство. Представьте, все люди в стране уважают и любят друг друга. Президента они тоже любят и уважают. Как он будет к ним относиться? С любовью и уважением. В процветающих странах люди уважают своего президента, понимают, какая на нем лежит ответственность. Ответ равнозначен – президент уважает свой народ и ответственно выполняет свой долг. В стране, где одна половина ненавидит президента, а вторая выбирает его, потому что ненавидит другая половина, президент будет ненавидеть и обманывать свой народ.

Аскетизм ума предполагает удовлетворенность и самообладание. Удовлетворенность проявляется, прежде всего, в правильном питании. Если человек после еды бодр, весел и счастлив, значит, он поел в благости. Если мечется и не может успокоиться, значит, поел в страсти. Если после еды сквернословит, болтает глупости и заваливается спать, значит, поел в невежестве. Чувства – щупальца ума, они мгновенно докладывают хозяину о своей удовлетворенности.

Аскезы в страсти совершаются в угоду гордыни и тщеславия. Человек говорит в контексте шутки Марка Твена: «Я могу легко бросить курить, уже двадцать раз бросал», «Я могу бегать каждый день». Когда человек прилюдно заявляет: «Я могу», значит, он совершает аскезу в страсти. Аскетизм в благости ищет помощь и поддержку извне – у людей, знания и, поэтому, получает силу. Он говорит: «Я хочу быть таким, помогите мне», и люди стараются ему помочь.

Человек в страсти не получает силу. С момента своего заявления сила, наоборот, тает. Зачастую, аскезы совершаются из желания получить почет, поклонение, известность, словом, из стремления удовлетворить свое тщеславие или властолюбие. Такой вид аскез сейчас необычайно популярен. Актрисы, певицы морят себя голодом, лишь бы соответствовать притязательным требованиям публики. Многие искусственным путем пытаются достичь желаемого результата. Аскезы в страсти дают временный эффект. Смотришь, после липосакции опять боится голоса весов: «Одна сойдите. Сломаете весы». Помимо этого, человек, видя временный результат, теряет уверенность в себе. Например, он обещал всем, что бросит курить, но опять смолит сигарету. Человек перестает верить себе, слова его девальвируются, самооценка падает ниже плинтуса.

Еще хуже аскезы, совершенные в невежестве, то есть по глупости. Например, человек говорит: «Я могу не есть три недели» и начинает безумствовать. Без знаний и сторонней помощи он начинает голодать. Врачи, спасая жизнь «аскета», долго удивляются, как так можно издеваться над собой. Аскезы в невежестве идут под девизом: «А вам слабо?» Кто больше выпьет или больше съест. Результат таких аскез если не печален, то бесполезен.

Первый вид аскез в благости означает соблюдение режима дня. Ум, любящий удовольствия, не хочет следовать режиму дня, поэтому его нужно заставлять действовать в нужном направлении. Например, хорошо известно, что ум человека отдыхает в период между 21 и 24-ми часами. Далее отдыхает тело. Если человек уговорил себя в своей принадлежности к «совам», он ведет ночной образ жизни, смотрит до упада телевизор. Результат – психическая энергия истощается, иммунитет падает, постепенно возникает множество заболеваний. Когда солнце встает, он спит. Идет нарушение природных биоритмов. Множество безрассудства совершается в питании. Люди не обедают, когда солнце наиболее активно и идет активная работа желудочно-кишечного тракта и наоборот наедаются на ночь, а потом удивляются лишним килограммам. Иными словами, четкое соблюдение режима дня сделают из вас аскета – разумного, здорового и счастливого.

Петр Ковалев 2013 год

Его мотивация в разного рода религиозно-философских учениях неодинакова. Так, в дуалистических учениях, которые рассматривают материальность и тело в качестве «темницы души», аскетизм выступал в роли пути преодоления плоти, от ее освобождения (особенно в таком синкретическом религиозном учении, как манихейство), а у киников он определялся идеей свободы от общественных связей, потребностей.

Итак, в статье будет рассмотрено такое понятие, как аскетизм (что такое, его идеи, принципы). В основном речь пойдет о его философской составляющей.

Аскетизм: что такое?

С греческого переводится как «упражняться». Это который предписывает людям самоотречение, подавление в себе чувственных стремлений, отказ от мирских наслаждений, благ ради достижения определенных социальных целей и нравственного самосовершенства.

Итак, мы узнали про аскетизм (что такое), теперь стоит перейти к его истории. Нелишне будет узнать, как данное понятие воспринималось в Средние века.

История рассматриваемого понятия

В домарксистских нравственных учениях аскетизм чаще всего противопоставлялся эпикуреизму и гедонизму. Его корни уходят в первобытное общество: материальные жизненные условия требовали от физической выносливости, способности переносить весьма крайние лишения. Данная объективная потребность отражалась в особых религиозных ритуалах.

К примеру, с помощью обряда инициации осуществлялось посвящение всех подростков в мужчин. Такой обряд состоял из длительного поста, изоляции, подпиливания зубов и прочего, имел своей целью внушить подросткам мысль касательно необходимости перенесения невзгод и лишений.

Принципы аскетизма в рамках классового общества приобрели направление другого рода. Впервые попытки его теоретического обоснования прослеживаются в древневосточных религиях, точнее, в религиозном учении Пифагора, а впоследствии в христианстве. Аскетическое подвижничество расценивалось в качестве пути к высокому нравственному совершенству: преодоление человеком своего материального начала, развитие духовной субстанции («воссоединение с Богом», «умерщвление плоти»). Реальный социальный смысл данного принципа состоял в распространении идеи необходимости полного отказа от любого стремления к благам, которые поглощались господствующими классами. Проповедовалась идея аскетизма, которая выступала идеологическим средством, оправдывающим классовый строй, укоренения его основ. К примеру, институт монашества, предусматривающий аскетизм священнослужителей (безбрачие, посты, самоистязание), образовывал ореол святости вокруг них, и пропагандировал идею воздержания в массах трудящихся.

Религиозный аскетизм подвергся критики со стороны идеологов революционной буржуазии (Гуманизма). Но реабилитация в рамках буржуазной идеологии являлась внутренне противоречивой. После провозглашения человеческого права на наслаждение, существовавшее тогда буржуазное общество, не обеспечило реальных возможностей для этого, ввиду бедности, прочего.

Рассматриваемое понятие с точки зрения философии

Аскетизм в философии - это пренебрежение чувственным миром, его умаление, отрицание ради будущего, духовного мира. В качестве простой формы он предполагает ограничение, подавление желаний, а также добровольное перенесение страданий, боли, прочего.

Если рассматривать более радикальные случаи, то здесь аскетизм требует отказа уже от собственности, семьи, др., в целях обеспечения приоритета высоко духовного над мирским материальным, совершенного мира над реальным.

В более широком понимании он имеет ряд онтологических оснований, так как опирается на существующее в реальности мировоззренческое представление касаемо структуры мира, его частей, их взаимосвязей. Возвеличивание совершенно идеального мира, которое входит в суть данного понятия, предполагает предельно масштабное утверждение главных ценностей такого мира в реально существующем.

Аскетизм: коллективистические общества и общности

Он выступает одной из главных их характеристик. В первом случае это средневековое общество, коммунистическое, и прочие, а во втором - церковь, тоталитарная политическая партия либо религиозная секта, армия, другие.

В рамках коллективистических обществ аскетизм воспринимался в качестве первого из важнейших средств, которое обеспечивало переход от социального строя к более совершенному обществу, можно сказать, «раю на небесах» либо «раю на земле».

Составляющие аскетизма

У него имеется материальная и духовная сторона. В первом случае он выражается отрицанием либо порицанием собственности, семьи, либо по меньшей мере весьма резким умалением их общественной роли, а также подразделением людских потребностей на искусственные и естественные с принижением первых.

Духовный аскетизм включал отказ от большинства духовных, интеллектуальных потребностей либо превознесение духовной нищеты, а также ограничение участия в духовной интеллектуальной жизни того времени, и отказ от своих гражданских, политических прав. Граница между первой составляющей и второй относительна.

Средневековый аскетизм

Он подразумевал принесение в жертву всего земного ради высшего небесного, сдержанность существующих проявлений земной жизни, а также сведение земных целей, забот к минимуму, уменьшение значимости человеческой плоти в жизни каждого, сдержанность при отображении земной жизни, всего ее многообразия, богатств в искусстве.

По словам Августина, влечение к наслаждениям от пищи, вина, запахов, звуков, красок, форм очень опасно, но не вообще, а только в случае, когда они самоцель, самостоятельный источник мирского наслаждения. То, что создает человек своими руками, всегда прекрасно, однако лишь настолько, насколько в нем есть следы заключенной в Господе идеальной красоты. Считалось, что искушение суетным знанием более опасно, чем даже плотские вожделения. Испытывать страсть к изучению окружающего мира расценивалось в качестве «похоти очей», жадности любопытства, которое «переодето» в одежду познания, науки. Это могло быть одобрено, только если данное служило религиозным целям, сочеталось с верой.

Своеобразие русского аскетизма

В древней Руси он был неотъемлемой частью как мирского благочестия, так и религиозно-подвижнической жизни (святость, старчество, монашество, юродство). Русский аскетизм отличался своеобразием, которое было выражено в отсутствие резких контрастов телесного и духовного, мирского и религиозного, ведущих к уходу из мира, разрыву с ними.

По мнению В. В. Зеньковского, он восходит не к какому-либо презрению плоти, отвержению мира, а к яркому видению неоспоримой небесной правды, красоты, которое посредством своего сияния делает ясной неправду, которая царит в мире, тем самым зовя нас к полному освобождению от мирского плена. Его основу составляет положительный момент, а не отрицательный, то есть аскетизм - средство, путь к освящению, преображению мира.

Его принцип заключен в основе древнерусского юродства, подвигов святости. Существовавший в то время образ святого, иначе говоря, «божьего человека», не имел аналогов относительно западного христианства и византийской духовной традиции. Особенность русского типа заключена в углублении всего нравственного начала, а также в раскрытии именно нравственного смысла нашего христианства, в непосредственном, полном осуществлении христианских нравственных заповедей и, конечно, в органическом единении духовного созерцания со служением людям, миру. Последнее осуществляется посредством самоотвержения любви. Самым выразительным считается подвиг самопожертвования. Для нашего типа святости не характерен ни радикальный, ни героический аскетизм сирийской, египетской христианской традиции, ни возвышенный мистицизм католической, греческой святости. В рамках нашего христианства всегда выражает себя посредством действенной любви к миру, кроткого смирения, сострадания.

Заключение

В статье было рассказано, что представляет собой аскетизм: что такое с точки зрения философии, его принципы, идеи.

АСКЕТИ́ЗМ [Греч. ἄσκησις от ἀσκέω - упражнять], в языческой Греции слово «А.» обозначало упражнения тела (Геродот, Фукидид), упражнения ума и воли (софисты), религ. смысл стал прослеживаться уже у пифагорейцев, но особенно в поздней античности - у Филона Александрийского (Сидоров. Древнехристианский аскетизм. С. 9-10).

В ВЗ группа слов, связанная со словом «А.», встречается в Маккавейских книгах , в НЗ глагол ἀσκέω употреблен лишь в Деян 24. 16 в широком смысле. В христианстве слово «А.» получило собственное, более глубокое толкование.

Определение

Христ. А., или подвижничество, есть ревность и сила пребывать в деятельном, путем подвигов (постничества, девства , отшельничества и др.), общении с Богом, по вере в Господа нашего Иисуса Христа, при помощи благодати Божией, для обретения истинно христ. настроенности как залога к участию в Царствии Небесном.

В богословской лит-ре А. даются, напр., следующие определения: «Практика евангельского отречения, вынужденная христианским законом или просто решением, как средство более строго придерживаться христианского совершенства и более действенно способствовать общему благу христианского общества» (Dublanchy E. Ascétisme // DTC. T. 1. Col. 2055); «совокупность средств, которые помогают нам в нашем общении с Богом в любви и через любовь» (Hamon A., S. I. Ascétisme // Dictionnaire apologetique. 1909. T. 1. Col. 293-299); «планомерное употребление, сознательное применение целесообразных средств для приобретения христианской добродетели, для достижения религиозно-нравственного совершенства» (Зарин. С. XI).

Святые отцы Церкви под А. понимали различные способы приобретения праведности, благочестия (Greg. Nazianz. Or. 43; Macar. Aeg. Hom. Spiritual. 4. 17). В аскетических памятниках термин ἄσκησις обозначал также совокупность подвигов монахов и отшельников - посты, безбрачие, молитвы и т. п. (Athanas. Alex. Vita Antonii. Prooem.; Apophtegmata Patrum. Praef.; Palladius. Hist. Laus. Prooem.).

Аскеза (ἄσκησις), или подвиг, есть метод, к-рым осуществляется практика А. Аскеза - «героическое усилие воли, которое необходимо для приобретения нравственной энергии, сила и крепость нрава» (Wörterbuch der philosophischen Begriffe / Ed. R. Eisler. B., 19274. Bd. 1. S. 101); «покаяние, умерщвление плоти, умерщвление чувств, желаний, отказ от занятий в целях приобретательства, подавление страданий, скорбей - для того чтобы укрепить внутреннюю свободу души или отчистить ее» (Ibidem); «собрание упражнений, которые поддерживают крепость физическую, питают силу интеллектуальную и моральную» (Grandmaison L. de. La religion personnelle. P., 1927. P. 90).

Аскетика - наука, предметом к-рой является А. (Феодор, архиеп. С. 49), «выяснение законов духовного подвига в его историческом проявлении и фактической данности» (Там же. С. 50). С аскетикой тесно связано пастырское богословие : для установления норм и принципов пастырствования, являющегося задачей пастырского богословия, необходимо изучение пути духовно-нравственного совершенствования; пастырю, чтобы быть водителем, отцом пасомых, необходим подвиг, аскеза. «...Наука пастырского богословия без аскетики безжизненна и мертва и обращается во что-то среднее между литургикой, гомилетикой и практическим руководством», также и наука нравственного богословия «без входящего в нее морально-аскетического элемента обратилась бы в сухую схоластику» (Там же).

По учению святых отцов, А. сам по себе, взятый в совокупности его проявлений, еще не составляет совершенства, но посредством него и достигается цель (Ioan. Cassian. Collat. I 7).

Обоснование христ. аскетизма, его сущность

Христианство с истоков своего исторического бытия, в учении Господа и Его апостолов, сразу же и недвусмысленно провозгласило себя религией аскетической. Иисус Христос говорит Своим ученикам: «...если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф 16. 24-25); «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин 12. 25); «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин 15. 18-19).

Аскетический идеал

Духовно-нравственное совершенство, непосредственное единство с Богом, т. е. состояние святости. Аскетизм не есть удел немногих избранных, он есть непременное и необходимое условие подлинной христ. жизни, поскольку каждый христианин призван быть подвижником, «аскетом». «...Каждый из нас, через преуспеяние в добродетели, должен доводить себя до меры возраста мужа совершенного...» (Greg. Nyss. De inst. Christ.). Идеал аскетический, по содержанию своему являющийся идеалом общехрист., приобретает особенность идеала аскетического в силу своеобразного понимания, осуществления и достижения его аскетами, подвижниками. Христианин-аскет отстраняет от себя кроме необходимой пищи все касающееся тела. Христианин вообще может иметь собственность, пользуясь ею согласно заповедям Христа, может вступить законно в брак, не опасаясь очернить свой путь к Богу; христианин, подвизающийся на аскетическом пути, обессмыслит его, если будет т. о. придавать значимость телу, от удовлетворения потребностей к-рого он отказался по обету .

Подвижничество не только стремление человека к спасению, но его ревность и сила пребывать в действительном (путем нестяжательности, постничества, девства и т. п.) общении с Богом. «...Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф 11. 12); «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян 14. 22). А.- это борьба со страстями и усилие для достижения христ. идеала.

Мон-ри, пустыни наиболее способствуют прохождению аскетических подвигов, но наряду с этим всегда находятся люди, живущие в тех же условиях, что и громадное большинство, и тем не менее ведущие борьбу со страстями. Такие примеры приводятся у свт. Иринея Лионского (ap. Euseb. Hist. eccl. V 24), сщмч. Киприана Карфагенского (De habitu virginum), свт. Епифания Кипрского (De fide), блж. Иеронима (Ep. 22. Ad Eustoch.) и др.

Догматические основания христ. аскетизма

1. Антропологическая основа. Осознание человеком двойственности своей природы сопровождает и воодушевляет подвижника. Суждения о двойственности человеческой природы дают развитие общим положениям об А. у святителей Григория Нисского (De inst. Christ.), Григория Богослова, прп. аввы Исаии и др. Ведь «подлинно, все мы узники плоти, и Божественная частица примешана в нас к худшему»,- говорит свт. Григорий Богослов (Carmina I 2. 10). «Как земля, привязан я к здешней жизни, как частица Божественного, ношу на груди любовь к жизни будущей» (Carmina I 1. 8). Мысль о двойственности человеческой природы как причине А. у прп. Антония Великого и прп. Макария Великого Египетского связана с выражением противоречия или раздвоенности человеческой природы в сознании и жизни человека. По мнению прп. Антония, началом, выражающим раздвоенность природы в сознании и жизни человека, служит чувство стыда, а прп. Maкарий считал таковым чувство смятения души.

Душа, или дух, есть часть человека, но не человек в своей цельности, «совершенный человек есть соединение и союз души, получающей Духа Отца, с плотию, которая создана по образу Божию» (Iren. Adv. haer. V 6. 1); не только душа христианина становится «причастной Божеского естества» (Macar. Aeg. Hom. Spiritual. 44. 9), но и тело и душа «соделались домом Божиим» (Ibid. 30. 7). «Разве не знаете, что вы - храм Божий»,- говорит, обращаясь к Коринфянам, ап. Павел (1 Кор 3. 16) и к Фессалоникийцам: «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес 5. 23). Христос воспринял на Себя цельного человека, с душой и телом, почему и спасение сообщается цельному человеку, а не отдельной его части (Greg. Nyss. Contr. Eun. II), «ибо, если бы плоть не имела спастись, то и Слово Божие не стало бы плотью» (Iren. Adv. haer. V 14. 1). Приобщение тела христианина «вечной жизни» является не реальным фактом, но ожидаемой целью. И если полнота вечной жизни может быть достигнута христианином по воскресении, то в виде «залога» она может, должна, быть осуществлена каждым еще в земной жизни (Зарин. С. 58-63).

2. Сотериологическая основа. Совершить дело искупления, спасения людей мог только Бог, ибо только Бог мог воссоздать падшую природу человека, освободив ее от греха, и сообщить ей действительную возможность богообщения. Жертва Иисуса Христа была принесена за всех людей, они получили возможность спасения - в силу бесконечной любви Бога к своему созданию спасение было т. о. «объективно совершено». Но человек может спастись только в том случае, если он действительно усвоит себе плоды спасительной Жертвы Христа: спасение должно совершаться в человеке лично, внутренне, в нем самом. Усвоение каждым человеком спасения, совершенного Христом, происходит через нераздельное взаимодействие благодати Божией и человеческих сил (воля человека является существенным условием: где нет воли, там Сам Бог ничего не делает). «...Как благодать Божия не может привитать в душах бегущих спасения, так и сила человеческой добродетели сама по себе недостаточна, чтобы души непричастные благодати возвести к (совершенному) виду жизни» (Greg. Nyss. De inst. Christ.). По любви к своему созданию Бог предоставил человеку свободу воли, «чтобы любовью собственного нашего сердца приблизились мы к Нему» (Isaac. Syr. Sermo 48). Стремление христианина воплотить в своей личности содержание жизни Христа путем «последования» за Ним, «подражания» Ему основывается на преобладающей в христианине любви ко Христу. «Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк 9. 23). Мысль о «последовании» Христу прямо указывает на аскетический момент нравственного уподобления Ему, при этом подчеркивается необходимость активности, борьбы, подвига.

3. Телеологическая основа. По богоподобию человека его нормальная жизнь возможна только в общении с Богом, достигнуть своего истинного назначения и, следов., вечного блаженства человек может в действительно сознаваемом и переживаемом единении и общении с Богом. «...С самою сущностию и природою человека соединено стремление желания к добру и совершенству... с самым естеством его сопряжена бесстрастная и блаженная любовь к тому умопостигаемому и блаженному Образу, которого человек есть подобие» (Greg. Nyss. De inst. Christ.). По выражению прп. Макария Египетского, «нет другой такой близости, какая у души с Богом и у Бога с душою» (Macar. Aeg. Hom. Spiritual. 45. 5). Человек стремится уподобить свою несовершенную природу идеалу и т. о. ближе соединиться с ним. Результатом религиозно-нравственного единения человека с Богом становится такое преобразование человеческой природы, к-рое святые отцы Церкви называли обожением (θέωσις), выражая т. о. учение НЗ, заключенное в словах Иисуса Христа: «И славу, которую Ты дал мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них и Ты во Мне; да будут совершены́ воедино...» (Ин 17. 22-23). Прп. Максим Исповедник для характеристики состояния обожения приводит слова ап. Павла: «...уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2. 20). Для реального осуществления обожения должен быть исполнен «вечный завет» человека с Богом. Возможность же нарушения этого завета коренится в свойствах тварной несовершенной свободы человека. Реальное участие человека в истинной вечной Божественной жизни, следов., может быть достигнуто, если он свободно и сознательно непрестанно полагает себя в Боге и если он отказывается полагать цель и смысл своей жизни в чем-то другом. Человек в своей жизни может только подражать «благим действиям» Божиим, насколько это возможно (Greg. Nyss. De profess. christ.). Добродетельная жизнь ведет к единению с Богом, потому что «концом ее является уподобление Божеству» (Idem. De Beatitudinibus. Or. 1).

Делание и созерцание

Представляя жизнь Христа Спасителя, во-первых, как состояние борьбы, делания, или уврачевания человечества, к-рое Он воспринял, и, во-вторых, как состояние победы, духовного покоя, или совершенного исцеления природы человеческой, аскеты стремились в своей жизни подражать Христу. Делание, к-рое осуществляет христианин-аскет, представляет собой путь постоянного владычества человека над собой («царский путь»), постоянное самоотвержение и терпеливое самопринуждение.

Свт. Феофан Затворник говорит, что святые отцы различают вещественное делание, или жизнь деятельную (бодрость телесная, пост в еде, мера сна и бдения и пр.), и внутреннее делание, или жизнь созерцательную, или духовное и умное делание (Путь ко спасению. М., 1899. С. 228-231). Делание для христианина-аскета есть совокупность подвигов: воздержание, нестяжательность, девство, отстранение от обычаев мира; памятование о Боге как любви, красоте, творце, о человеке как творении Божием, о скоротечности земной жизни, о кознях диавола; подчинение старцу как охранителю и поверителю духовной жизни аскета, осознание того, что без духовного руководства и отсечения своей воли не избежать самообольщения.

Святые отцы, руководствуясь примером земной жизни Христа Спасителя, определяют и ближайшие средства, при помощи к-рых совершается процесс восстановления человека. Имея в виду прежде всего освобождение природы человеческой от присущих ей немощей, святые отцы говорят, что зло должно быть изгнано из нашего естества путем противоположным тому, каким оно вошло в мир; зло вошло в мир через преслушание, неисполнение первым человеком - Адамом воли Божией, поэтому изгоняться оно должно послушанием Второго Человека, Второго Адама, т. е. Иисуса Христа (Рим 5. 12- 19), Который действительно в течение всей своей земной жизни пребывал в полном послушании воле Божией. По выражению свт. Григория Нисского , «здравием для души служит исполнение Божественной воли, равно как и наоборот, отпадение от благой воли есть болезнь души, оканчивающаяся смертью» (De orat. Dom. Or. 5).

Духовное созерцание - состояние духовной свободы подвижника с полным бесстрастием, боговидением, действительной любовью к Богу и ближним. Духовное созерцание - цель делания. Само по себе делание как свидетельство стремления человека к спасению не приводит к духовной свободе: она наступает лишь в том случае, если истинное делание освящено благодатью Божией.

С молитвы начинается путь подвижника, проходит в молитве и достигает безмолвной молитвы. «Иное дело - молитвенное услаждение, а иное - молитвенное созерцание»,- говорит свт. Исаак Сирин . «Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и прерывает оно молитву уст, и молящийся в созерцании становится телом бездыханным, придя в восторг. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием...» Но и в таком мысленном созерцании есть мера, это еще молитва, ибо «мысль еще не переступила туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы» (Isaac. Syr. Sermo 15). Наступает некое созерцание в молитве, «и не молитвою молится ум» (Idem. Sermo 16). «Здесь да умолкнут всякие уста, всякий язык; да умолкнет и сердце - этот хранитель помыслов, и ум - этот кормчий чувств, и мысль - эта быстропарящая и бесстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие: потому что пришел Домовладыка» (Idem. Sermo 15). «Те, которых ум научился истинно молиться, глаголют с Господом лицом к лицу, как бы в уши Царя» (Ioan.Climacus. 27. 21). Святые отцы и подвижники используют различные понятия и образы для определения внутреннего состояния подвижника, достигшего совершенства и духовной свободы. Одни характеризуют состояние духа подвижнического как состояние «покоя», «света» (свт. Григорий Богослов, свт. Григорий Нисский, прп. Симеон Новый Богослов); другие - как «изумления» (Isaac. Syr. Sermo 61). «Бог есть свет высочайший» (Greg. Nazianz. Or. 40); для достигших Его Он является «успокоением всех бывших умозрений» (Idem. Or. 21); все, что находится в этом Божественном мраке и свете, «непостижимо, неизъяснимо и непонятно»; «всякий человек, дозволяющий себе объяснять словами этот неизреченный свет, подлинно есть лжец» (Greg. Nyss. De virg. 10). По выражению прп. Симеона Нового Богослова, ум, достигший этого, «живет в жизни превыше жизни, будучи светом во свете, но не светом сам по себе. Ибо он тогда видит не себя, но Того, Кто превыше его, и от тамошней славы изменяясь мыслью, всего себя совершенно не сознает» (Cap. theol. 18). Он находится в покое, к-рый «есть неподвижность блаженного бесчувствия, с ясным ощущением неизреченных благ, которыми он без труда наслаждается» (Ibid. 19).

Евагрий Понтийский произвел синтез богословия и практического монашества. Он как бы завершает начальный период в истории монашества (см.: Сидоров. Евагрий. С. 52).

Исихазм

В начале движения исихазма стоят первые отцы-пустынники преподобные Аммон, Макарий, определенное место в нем занимает и авва Евагрий. Затем этапы развития этого движения: палестинский исихазм (преподобные Варсонофий и Иоанн), синайский исихазм (преподобные Иоанн Лествичник и Исихий Синаит), сир. исихазм (свт. Исаак Сирин и др.), оно обогатилось методом Иисусовой молитвы, получило богословское обоснование в сочинениях свт. Григория Паламы и распространилось по слав. странам, в т. ч. и в России (Там же. С. 66). И. Хаусхерр полагает, что историю учения исихастов нужно начинать лишь с появления сочинений прп. Симеона Нового Богослова (X-XI вв.), наряду с этим можно говорить о способе молитвы, практиковавшемся в первые века христианства (Hausherr. P. 102). Из нек-рых высказываний прп. Иоанна Лествичника (VI-VII в.), отмечает протопресв. Иоанн Мейендорф, «можно даже предположить, что синайский игумен уже знал практику соединения Иисусовой молитвы с дыханием, которая была впоследствии воспринята исихастами в XIV веке» (История Церкви. С. 287).

Прп. Григорий Синаит († 1360), «учитель безмолвия», явно предпочитал путь отшельнической жизни общежительному монашеству, к-рое он знал по личному опыту на Синае. «Безмолвие, по имени своему,- говорит он,- и делания у себя заводит такие, чтоб в мире и тишине совершать их. Ибо Бог наш есть мир, превыше всякой молвы и шума сущий» (Добротолюбие. Т. 5. С. 219). Одни, продолжает прп. Григорий, и пение и молитву «благоискусно» совершают и проводят жизнь, имея благодать и ни в чем не встречая препон, «другие до конца наипаче безмолвие держали, несмотря на то, что были простецами, и единые с Единым Богом соединившись, во единой молитве полное почерпали довольство» (Там же. С. 220-221). Однако цель безмолвнической жизни для прп. Григория, как и для др. исихастов, совпадала с целью, к-рую Свящ. Писание ставит перед всеми христианами: осознать благодать Крещения, уже дарованную человеку, но скрытую грехом (Там же. С. 129).

Исихастская духовная жизнь находила место и в больших мон-рях, где были старцы, духовные отцы, к-рые пользовались не меньшим авторитетом, чем игумены. В то же время и безмолвники, исихасты, нередко вели полуобщинный образ жизни: неск. монахов собирались около учителя, вместе подвизаясь и молясь, по субботам и воскресеньям посещая монашескую общину, к к-рой были приписаны. Такому образу жизни на Афоне следовал свт. Григорий Палама (1296-1359); он критиковал чрезмерный исихазм, особенно если это выражалось в пренебрежении к литургической жизни. Впосл. он поселился в афонской Великой лавре св. Афанасия, затем вновь ушел в пустыню. В 30 лет был рукоположен во пресвитера в Фессалонике, основал скит ок. Верии и 5 дней недели жил в полном одиночестве, а в субботу и воскресенье приходил к братии для совершения литургии и беседы. Когда примерно через 5 лет свт. Григорий вернулся на Афон, он придерживался того же образа жизни (Мейендорф. История Церкви. С. 301-302). Здесь в скиту св. Саввы свт. Григорий Палама написал «Триады в защиту священнобезмолвствующих». Исихастскому пути спасения свт. Григорий посвятил сочинения «О молитве», «Слово на Введение во храм Пресвятой Богородицы», «Слово в честь прп. Петра Афонского» и др.

Сильнейшим средством внутреннего очищения и в то же время любви к Богу свт. Григорий считал молитву - лишь силой молитвенного общения, полагал он («О молитве»), тварь может соединиться с Творцом (PG. 150. Col. 1117B). Полного очищения человек может достичь только через совершенство в деятельности, через настойчивое продвижение по пути подвижничества, через созерцание и «созерцательную молитву». В ограничивании ума от тела, в «удерживании ума внутри тела» свт. Григорий видит основной признак истинного исихаста. Умная молитва представляется свт. Григорием как самый трудный и самый скорбный путь к спасению, но именно он и ведет к вершинам духовного совершенства. При этом непременным условием должно быть соединение молитвенного делания с остальной деятельностью подвижника. Этот путь святитель рекомендует всем желающим спастись, но считает, что только в монашеской жизни, вдали от мира, есть благоприятные условия для его прохождения. Своеобразной в аскетическом учении свт. Григория Паламы является «художественная» молитва, хотя, как отмечает архиеп. Василий, приемы «художественной» умной молитвы были довольно широко известны на правосл. Востоке задолго до свт. Григория Паламы и афонских исихастов: описание приемов этой молитвы можно найти уже у преподобных Иоанна Лествичника, Исихия Синаита, Симеона Нового Богослова (Василий (Кривошеин), архиеп. С. 128-131). Свт. Григорий исходит из правосл. учения о том, что тело человека является творением Божиим, храмом живущего в нем Св. Духа, поэтому, полагает он, нет ничего предосудительного в том, чтобы пользоваться им как вспомогательным средством при совершении умной молитвы. Такими средствами являются: соединение молитвы с дыханием (ἀναπνοή), принятие молящимся определенного положения тела (τὸ ἔξω σχῆμα) (Там же. С. 138-139). 1-е средство, или способ вознесения молитвы, не является обязательным и предназначено в основном для новоначального, с Божией помощью с большим трудом и терпением он научается удерживать ум внутри себя, достигнув состояния внутреннего пребывания ума, безмолвник уже легко сохраняется в нем благодатью Божией; 2-й способ также не представляет существенную сторону умной молитвы, он служит вспомогательным средством для собирания ума в себя, чему способствует сосредоточение взора на одном месте (PG. 150. Col. 1112 BC, 1113 CD), по мнению свт. Григория, этот способ полезен не только для начинающих, но и для преуспевших в умном делании, ибо «некоторые, употребляя этот вид молитвы, имели Божество, слышащее их» (PG. 150. Col. 1113 C). Восхождение ума к Богу и непосредственная беседа с Ним - вот цель и содержание духовной молитвы. Высшее духовное состояние человека, когда он отделяется от всего тварного, носит у свт. Григория Паламы наименование безмолвия, исихии.

Исихастская традиция в течение столетий сохранялась на Афоне. Здесь научились безмолвной молитве прп. Максим Грек (XVI в.) и прп. Никодим Святогорец (1748-1809). Афонский мон. прп. Никодим и Макарий, еп. Коринфский, в 1782 г. в Венеции издали собрание святоотеческих текстов о чистой молитве «Θιλοκαλία» (Добротолюбие), переведенное на слав., а затем на рус. язык (со мн. добавлениями), оно стало источником возрождения исихазма (Мейендорф. История Церкви. С. 321).

Отношение подвижничества к общественной деятельности

Будучи личной жизнью человека, А. предполагает и служение общественному благу. Вступая на путь подвижничества, аскеты отдают свое имущество, все заработанное ближним (нестяжательство). Но основная роль А. в об-ве - духовная: сочувствие, сострадание и нравственное руководство. «Самое упокоение», молитва, согласно прп. Макарию Египетскому, «в избытке своем приводит к милосердию и другим служениям, как-то: к посещению братии и служению словом» (Hom. spiritual. 40. 6). «Блажен инок, который всякого человека почитает как бы богом после Бога. Блажен инок, который на содеяние спасения и преспеяние всех взирает, как на свое собственное. Монах тот, кто, от всех отделяясь, со всеми состоит в единении» (Evagr. De orat. 121-122, 124).

Осязательно проявлялась способность и возможность подвижников благотворно влиять на мир, даже не смешиваясь с ним, являя ему издали, из кельи, из затвора, из пустыни, плодотворный пример и поучение для преодоления зла добром, для приближения земного к небесному.

Влияние упомянутых праведников и таких, как св. Савва Освященный , св. Максим Исповедник , прп. Стефан Новый , прп. Феодор Студит , прп. Афанасий Афонский , св. Лазарь Галисийский , св. , прп. , прп. Прп. Паисий (Величковский). Портрет с акафистом, составленным учениками преподобного. Кон. XVIII в. (ЦАК МДА)

Афонскому мон., впосл. старцу Нямецкого мон-ря Паисию (Величковскому) принадлежит труд славяно-рус. издания «Добротолюбия» (1793), где он не только дал перевод греч. «Филокалии» прп. Никодима Святогорца, но и включил нек-рые переводы на рус. язык, не вошедшие в греч. издание. Имея личное общение со старцами Оптиной пустыни, старец Паисий познакомил их с Иисусовой молитвой, способствовал утверждению исихастской традиции на Русской земле. В XIX в. еще более расширенное издание «Добротолюбия» осуществил на совр. рус. языке прп. Феофан Затворник.

Свт. Игнатий (Брянчанинов) в «Аскетических опытах» и «Аскетических наставлениях», собрав последовательно статьи, написанные им в разное время, когда он был архимандритом и когда стал епископом, представил новое в рус. духовной лит-ре аскетически-богословское учение о внутреннем совершенствовании человека в быту монашеском. В гл. «О молитве» святитель определяет молитву «как средство и состояние общения человека с Богом» (Аскетические опыты // Творения. М., 1996Р. Т. 1. С. 140). Молитву он считает высшим занятием для ума человеческого, чистую молитву (когда молящийся помнит «только Бога и греховность свою») - начальной причиной восхищения ума к Богу, достижения «состояния сверхъестественного», «в сверхъестественное состояние восходят только святые угодники Божии, обновленные Святым Духом, совлекшиеся ветхого Адама, облекшиеся в Нового» (Там же. С. 153). Возлюбив подвиг молитвы, наставляет свт. Игнатий, возлюби уединение, возлюби молчание, «оно сохраняет силы души неразъединенными, способными к постоянной молитве во внутренней клети» (Там же. С. 156). Особое значение свт. Игнатий придает Иисусовой молитве. В гл. «О молитве Иисусовой» устами старца, объясняющего ученику необходимость творения Иисусовой молитвы, он говорит: «...внутренним деланием, умною молитвою, трезвением, хранением и блюдением ума, вниманием называется одно и то же: благоговейное, тщательное упражнение в молитве Иисусовой» (Там же. С. 207). В своих сочинениях свт. Игнатий часто ссылается на святых отцов. Святые отцы, говорит он, написали много сочинений о молитве, чтобы дать правильное руководство делателю ее. Говоря, напр., о способе творения Иисусовой молитвы, святитель ссылается на прп. Иоанна Лествичника: «Механизм святого Иоанна Лествичника необходимо соблюдать и при способе, который изложен преподобным Нилом Сорским во 2-м Слове его Предания или Устава Скитского. Преподобный Нил заимствовал способ свой у греческих отцов, Симеона Нового Богослова и Григория Синаита, и несколько упростил» (Там же. С. 263). Для руководства деятельностью монаха, направления ее «на истинный путь Богоугождения» свт. Игнатием был составлен «Отечник», в него вошли избранные изречения святых отцов и повести о житии старцев.

Аскетическое богословие глубоко разработано прп. Феофаном Затворником, аскетом по призванию и по жизни. Для него характерно, что в своем очерке аскетизма «Путь ко спасению» он подробно, ступень за ступенью рассматривает путь, каким должен идти христианин, лишь выделяя то, что предпочтительнее для перерождения всей жизни, обретения жизни новой, такой, какая приводит ко спасению. Здесь излагается не доктрина христ. А. IV в., а собственная аскетика преосвященного автора, хотя и составленная под большим влиянием святоотеческой аскетической лит-ры.

«Подвижничество есть непрестанная победность» (С. 267). Условием всех внутренних побед является первая победа над собой. Для этого необходим «дух ревности», проникая все существо, он изгоняет грех и из души, и из тела, тем «спасает нас от нравственной порчи и растления» (С. 10). Мученики, говорит свт. Феофан, охотно шли на смерть, потому что их сжигал внутренний огонь, дух деятельной ревности. «Такая ревность производится действием благодати, однако же и не без участия свободной нашей воли. ...Пробуждается желание и свободное искание (действием извне), потом нисходит благодать (через таинства) и, сочетавшись с свободою, рождает мощную ревность. И никто не думай сам собой родить такую силу жизни: об ней должно молиться и быть готовым приять ее» (С. 14).

Божественная благодать, разъясняет свт. Феофан, воздействует на сердце человека тогда, когда в него проникает дух человека своим сознанием, а за ним все силы души и тела. «Внутрь-пребывание собственно есть заключение сознания в сердце, напряженное же собрание туда сил души и тела есть существенное средство, или делание, подвиг. Впрочем, они взаимно друг друга рождают и предполагают, так что одно без другого не бывает» (С. 206). Собираться в сердце нужно всеми силами - умом, волей, чувством. Собирание ума в сердце есть внимание, воли - бодренность, чувства - трезвение. Внимание, бодренность и трезвение - это 3 «внутренних делания», к-рыми совершается «самособрание» и действует «внутрь-пребывание». Вслед за деланиями душевными должны направляться внутрь и телесные: за вниманием обращения внутрь очей, за бодренностью - напряжение мускулов во всем теле «в направлениях к персям», за трезвением - оттеснение расслабляющих движений, подавление услаждения и покоя плоти (Там же).

Свт. Феофан подчеркивает отличие «внутрь-пребывания» и собирания от углубления при размышлении: последнее исходит только от ума, не затрагивая др. силы, и остается в голове. «Внутрь-пребывание» является «условием истинного господства человека над собою, следовательно, истинной свободности и разумности, а потому и истинно-духовной жизни» (С. 207). Вступивший внутрь себя видит иной мир, «делание» состоит здесь в том, чтобы со всевозможным напряжением вставлять себя в строй (стояние в мире духовном) в отношении вседержительства, всезрительства Божия, домостроительства спасения. Перечисляя упражнения, какие Сам Бог в Свящ. Писании указал как средства к возвращению человеком потерянной чистоты и целости,- пост, труд, бдение, уединение, удаление от мира, хранение чувств, чтение Свящ. Писания, причащение, обеты и др.,- свт. Феофан подчеркивает, что все эти подвиги будут лишь упражнениями, если «благодать не пройдет через них» (С. 224). «Вступая в подвиг,- наставляет свт. Феофан,- не на нем останавливай внимание и сердце, но минуй его, как нечто стороннее,- разверзай себя для благодати, как готовый сосуд, полным себя Богу преданием» (С. 231). Когда ум видит строение мира духовного, сердце ощущает сладость и издает теплоту. Это «соуслаждение духовному есть первый признак оживления умершей души от греха» (С. 239).

Сердце оживляется в чувствах своих преимущественно молитвой. Свт. Феофан выделяет 3 степени молитвы: 1) молитва телесная, делательная,- в чтении, стоянии, поклонах («внимание отбегает, сердце не чувствует, охоты нет: тут - терпение, труд, пот»); 2) молитва внимательная («ум привыкает собираться», «внимание срастворяется со словом писанным и говорит как свое»); 3) молитва чувств - «кто перешел к чувству, тот без слова молится, ибо Бог есть Бог сердца». Когда достигнуто молитвенное чувство, «прекрати всякое другое делание и стой в нем», советует святитель (С. 242-243), ибо, как говорит прп. Иоанн Лествичник, «Ангел Хранитель наш молится с нами» (28. 11).

Молитва - это устремление ума и сердца к Богу. Когда подвижник «утвердился внутрь» и обратил всю свою силу на дела самоисправления, очищения себя от страстей, на Богоугодные дела, когда эта работа поглощает все его внимание, все его труды, все его время, тогда перед ним открывается главная цель - тяготение к Богу. Духовными деланиями ум все более будет утверждаться в Богозрении, «навыкнет стоять умом в зрении Бога» (С. 301). Это зрение дается через молитву и в молитве. Молитвенное предстояние Богу «есть начаток восхождения к живому Богообщению» (Там же). Вкусивший сладости Божией устремляется к безмолвию. «Возлюбившие блаженное безмолвие проходят делание умных сил и подражают образу их жизни» (С. 310). Только те, кто «сочетались с безмолвием» для того, чтобы наслаждаться любовью Бога, жаждущие этой любви, влекомые ею,- только они могут быть названы безмолвниками. Безмолвие неминуемо стоит на пути к Богообщению. Действие духовного огня в последних степенях христ. совершенства возводят подвижника к совершенной чистоте и бесстрастию (С. 312). «И вот наконец Богообщение и Боговселение - последняя цель искания духа человеческого, когда он бывает в Боге и Бог в нем». Эти «таинники» Божии, их состояние подобно апостольскому, ибо они так же «познают волю Божию и слышат как бы некий глас, и они, совершенно соединив чувства свои с Богом, тайно научаются от Него словам Его» (С. 313-314).

Аскетизм на Западе

Связывается прежде всего с именами св. Мартина Турского († 397) и прп. Иоанна Кассиана Римлянина († 435). Об аскетических подвигах св. Мартина свидетельствует его житие, написанное Сульпицием Севером . Св. Мартином были образованы первые колонии отшельников в рим. Галлии. Несомненно здесь влияние вост. А., хотя и неск. «смягченного». Прп. Кассиан, напр., стремился приспособить опыт вост. подвижничества (он описал подвиги легендарных пустынников в своих «Собеседованиях» и «Установлениях») к условиям Галлии (см.:Усков. С. 65). В VI в. св. Колумбан покинул мон-рь Бангор в Ирландии, чтобы, отказавшись ради Христа от родины, на чужбине найти подходящую пустынь для аскетических подвигов.

До нач. XII в. христ. А. на Западе, практиковавшийся почти исключительно в монашеской форме, был тесно связан с эпохой ранних отцов Церкви. Прп. Венедикт Нурсийский (VI в.) признается основным вдохновителем А. в католичестве. Миросозерцание прп. Венедикта наиболее ярко выразило дух древнего иночества. Его «Устав», по словам самого автора, предназначался для монахов-киновитян, однако это не означало, что общежительство прп. Венедикт противопоставлял отшельничеству, элементы анахоретства находят свое место в «Уставе». 7-я гл. излагает суть аскетического богословия прп. Венедикта, таковой является смирение: лишь путем смирения в наст. жизни возможно восхождение на небесную высоту (Сидоров. Древнехристианский аскетизм. С. 341-348). Жизнь монахов-бенедиктинцев проходила в общежитии, но в жизни камальдулов присутствовали элементы анахоретства, картузианцы же были по преимуществу анахореты. Еремиты практиковали форму покаяния в затворе (DS. Col. 977).

В последующей истории зап. иночества стала все более доминировать организующая и дисциплинирующая сила, «в результате такого все усиливающегося доминирования форма здесь стала все сильнее подавлять содержание; обратной стороной этого процесса явилась «реакция мистицизма» (Франциск Ассизский и др.) - мистицизма уже надрывного и прелестного» (Сидоров. Древнехристианский аскетизм. С. 349), выражавшегося в демонстрации стигматов, уподоблении Христу или серафиму («второй Христос», «ассизский серафим», «серафический отец»). «Надрывный» А. Бернарда Клервоского , Франциска Ассизского Гертруды Хельфтской, характерный для средневековья XII-XIII вв., становится образцом святости в католич. Церкви.

Отношение к аскетизму

С самого возникновения подвижничества отношение к нему было и остается неоднозначным и на Западе, и на Востоке. В лит-ре часто приводится исторический пример, свидетельствующий о презрении и злобе, к-рые были характерны для отношения толпы к появившимся в IV в. в Риме монахам: на похоронах молодой мон. Блезиллы, умершей, как говорили, от чрезмерных постов, народ требовал выгнать монахов из города, побить камнями, бросить в реку. Такое происходило не только на Западе, где язычество было еще довольно сильно, но и в вост. областях, когда случалось пустынножителю прийти в город за к.-л. надобностью.

По мнению противников А., он индивидуалистичен и эгоистичен, противоречит заповеди любить ближнего, исключает к.-л. общественную деятельность - отсюда А. неразумен и противоречит чувству самосохранения. Существует и др. направление в критике А., отрицающее самобытность христ. А. указанием на то, что будто бы он представляет собой копию А. буддийского. Точкой отправления, источником зарождения буддийского подвижничества служит идея ничтожества человеческого бытия, обусловленная ощущением страдания. Подобное сознание сплошного повседневного страдания, проникающего всякое бытие и связанного с жизнью, приводит буддиста к тому, что он усиленно ищет средства освободиться от этих зол жизни. Таким средством освобождения является отречение от воли к жизни, самоистязание, пассивное, безучастное отношение к миру. Высшая область совершенства, какая только доступна буддийскому подвижнику,- погружение в нирвану, в состояние совершенного покоя, в к-ром уничтожено все, что касается не только физической, но и духовной природы человека. Целью буддийского А., т. о., является не спасение, а «избавление», не бессмертие, а упразднение жизни. Это не жертва ради Бога, не жертва ради жизни - это ускорение конца бытия. Напротив, А. христ. организует естественные силы и способности человека для достижения жизни вечной.

Лит.: Беляев А . Любовь Божественная: Опыт раскрытия главнейших христианских догматов из начала любви Божественной. М., 1884; Z ö ckler O . Askese und Mönchtum. Frankfurt, 1897; Пономарев П . Догматические основы христианского аскетизма: По творениям вост. писателей-аскетов IV века. Каз., 1899; Петр (Екатериновский), еп . О монашестве. Серг. П., 1904; Mutz F . X . Die christliche Aszetik. Paderborn, 19092; Кожевников В . О значении христианского подвижничества в прошлом и настоящем. М., 1910; Hausherr I . La méthode d"Oraison Hesyhaste // Or. Chr. 1927. N 36. P. 101-209; idem . Hésychasme et prière. R., 1966; Buonaiuti E . Le origini dell" ascetismo cristiano. Pinerolo, 1928; Tanquerey A . Précis de Théologie Ascétique et Mystique. P.; Tournai (Belg.); R., 19287; Resch P . La doctrine ascétique des premiers maitres égyptiens du quatrième s. P., 1931; Bardy G . Ascètes // DDC . T. 1. Col. 1072-1084; Guibert J . de, Olphe-Galliard M ., Willwoll A ., S . J . Ascèse. Ascétisme // DSAMDH. T. 1. Col. 936-1010; Guibert J . de . Ascétique // Ibid. Col. 1010- 1017; Hunger H . Reich der neuen Mitt der christlichen Geist der byzantinischen Kultur. Köln, 1965. S. 229-298; idem . Byzantische Geisteswelt. Ams., 1967. S. 85-159; Михаил (Чуб), архиеп . Святой священномученик Мефодий и его богословие // БТ. 1973. Сб. 10. С. 7-58; Сб. 11. С. 4-54; Haussig H . W . A History of Byzantine Civilization. L., 1975. P. 329-331; Сидоров А . И . Евагрий Понтийский: Жизнь, литературная деятельность и место в истории христианского богословия // Творения аввы Евагрия . М., 1994. С. 5-75; он же . Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М., 1998; он же . Преподобный Макарий Египетский: Его жизнь, творения и богословие // Творения прп . Макария Египетского . М., 2002. С. 3-94; Феодор (Поздеевский), архиеп . Смысл христианского подвига. Серг. П., 1995Р; Василий (Кривошеин), архиеп . Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы // он же. Богословские труды: 1952-1983 гг. Н. Новг., 1996. С. 114-208; Зарин С . М . Аскетизм по православно-христианскому учению: Этико-богословское исслед. М., 1996П; Шиманский Г . И . Христианская добродетель целомудрия и чистоты: По учению святых отцов и подвижников Православной Церкви. М., 1997; Мейендорф И ., протопресв . Святой Григорий Палама и православная мистика // он же . История Церкви и восточно-христианская мистика. М., 2000. С. 279-333; он же . Византийское богословие. М., 2001. С. 121-143; Лосский В . Н . Богословие и боговидение: Сб. ст. М., 2000; Усков Н . Ф . Христианство и монашество в Западной Европе раннего средневековья. СПб., 2001.

Л. В. Литвинова

Аскетизм (греч.), учение о необходимости борьбы с чувственными влечениями тела с целью достижения для человека нравственного совершенства и общения с божеством («спасения души»). Идеология аскетизма вытекает из религиозно-мистического мировоззрения, основанного на противоположности божественного и мирского, добра и зла, тела (плоти) и души. Тело для человека - зло, от к-рого нужно освободиться, для чего служат посты , самоистязания, целомудрие, уединение, бедность и т. п. Наиболее ранние проявления широко распространенного А. наблюдаются в Индии (см. Брахманизм , Буддизм). Аскетические настроения приобретают массовый характер в эпохи экономического и политического упадка. Наибольшего своего развития христианский А. достиг в эпоху упадка античного мира и в средние вв. , когда аскетические настроения поддерживались официальной церковью и когда сами социально-экономические условия (слабость производительных сил, непрерывные войны, частые голодовки, и т. д.) внушали социальным низам веру в то, что окружающий мир есть зло. Представителями социального зла были светские и духовные феодалы , борьба с к-рыми была непосильна для распыленных деревенских масс и малочисленного городского населения. Отсюда - пассивное сопротивление, бегство от «мира сего» и его радостей и соблазнов. Отвлекали ослабляя народное недовольство своим мнимым разрешением проблем социального зла, аскетизм несомненно был выгоден господствующим классам и играл в истории развития человечества отрицательную роль. См. Монашество .

Аскетизм (от греч. asketes - упражняющийся в чём-либо; отшельник, монах), ограничение и подавление чувственных влечений, желаний («умерщвление плоти») как средство достижения религиозных или этических целей. Кроме того, А. является также и нормой нравственности (готовность к самоограничению, умение идти на жертвы) во имя определенных социальных целей. Истоки А. обнаруживаются уже в первобытном обществе (где А. обусловливался суровыми условиями существования), например в инициациях . Значит. развития А. достиг в восточных религиях (брахманизм , джайнизм , индуизм , буддизм , древнеиудейские секты-терапевты, ессеи), в религиозно-философских течениях Древней Греции (орфики , пифагорейцы). Мотивация А. в различных религиозно-философских учениях различна. Так, А. киников определялся их идеей свободы от потребностей и общественных связей; в дуалистических религиозных учениях, рассматривающих тело и материальность как «темницу души», А. выступает как путь преодоления плоти, освобождение от неё (особенно в манихействе). В сущности же, в антагонистическом обществе религиозный А. имеет классовый смысл. Возведение церковью А. в принцип добродетели уводит народные массы от борьбы за улучшение их материального положения, умаляет в их глазах значение собственности, которой обладают господствующие классы в эксплуататорском обществе.

Наиболее частые формы аскетизма: отшельничество , посты , безбрачие , различные самоистязания. В эпоху первоначального накопления капитала буржуазные религии отвергали А. (в первую очередь как «отрешение от мира»), в протестантизме (лютеранство , кальвинизм , пуританизм) формируется т. н. мирской А., «... весь секрет которого состоит в буржуазной бережливости» (Энгельс Ф., в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 378). Совершенно другим по социальному смыслу был А. плебейский и пролетарский, который «... мы обнаруживаем во всех средневековых восстаниях, носивших религиозную окраску, и в новейшее время на начальной стадии каждого пролетарского движения» (там же, с. 377), - этот А. являлся протестом против эксплуататорского строя. Проповедь А. идеологами ранних революционных крестьянских движений была связана с требованием имущественного равенства, с борьбой против роскоши господствующего классов. С развитием производительных сил и ростом революционности пролетариат постепенно освобождается от религиозно-аскетической идеологии; плебейско-пролетарский А., поскольку он остаётся религиозным, вырождается в мелкобуржуазную идеологию и поддерживается главным образом в

нем. Asketismus, от греч. ????? – упражняюсь, стремлюсь). В религии – подавление чувств. влечений, "умерщвление плоти" как средство достижения "нравственного совершенства" и "приближения к божеству". Кроме того, А. является также и нормой нравственности, означая подавление жизн. стремлений и отказ от материальных благ во имя определ. социальных целей. Корни р е л и г. А. уходят в древность. При первобытнообщинном строе они обнаруживаются в обряде "инициаций" для подростков, переходящих в группу взрослых мужчин, – длит, изоляция, пост, физич. испытания (выбивание зуба, обрезание и пр.). У сев.-амер. индейцев подобные испытания связывались с религ. целями: юноша должен был добиться, чтобы ему явилось "видение", к-рое должно было бы стать его личным "духом-покровителем". Особым физич. и духовным испытаниям, характерным для А., подвергались колдуны, знахари и шаманы. Как норма нравств. поведения А. в первобытном обществе обусловливался суровыми условиями существования первобытной общины и являлся средством воспитания мужества, выносливости, строгого подчинения традиции. Значительного развития А. достиг в вост. религиях, особенно в Индии. Первые сведения о нем содержатся в ведах и ведич. лит-ре. В религ. системе ранних Упанишад понятие "А." возникает одновременно с понятием об атмане (душе), противопоставленном телу и материальным объектам: тело – это преграда, к-рую надо устранить, чтобы достигнуть слияния с мировой душой. Отсюда вытекало требование полного и окончат. ухода верующего из коллектива и разрыва с образом жизни его членов. В 1-м тысячелетии до н.э. в Индии А. был доведен до крайних пределов изуверства. По "Законам Ману" каждый брахман должен был последнюю часть своей жизни провести в лесу, подвергать свое тело истязаниям. Как средство достижения религ. целей (напр., достижение нирваны, соблюдение принципа ахимсы) А. входит в джайнизм, брахманизм, буддизм. А. был свойствен и др.-греч. религиям. Орфики и пифагорейцы проповедовали воздержание от мяса и бобов, отказывались от половой жизни, признавали учение о периодич. перевоплощении души, о теле как гробнице души (Пифагор, Филолай). С расколом общества на антагонистич. классы проповедь А. приобретает классовый смысл. Эксплуатация человека человеком лишает угнетенные классы возможности равного участия в пользовании благами цивилизации. Этич. учение о презрении к материальным благам, выдвинутое пифагорейцами, киниками, стоиками, служило оправданием тяжких условий жизни рабов. Господств, класс прибегал к А. и для формирования особой касты воинов, осуществлявшей функцию насильств. поддержания господства рабовладельцев (напр., в Спарте). В мистич. учении гностицизма аскетич. образ жизни рассматривался как средство достижения осн. нравств. цели: освобождения от источника зла – материи. В христианстве А. связан с осн. догмой о греховности плоти: ее надо умерщвлять, чтобы спасти душу, подготовить ее к "вечной жизни". Социальной предпосылкой возникновения А. в христианстве явился упадок рабовладельческого строя. "Умерщвление плоти", ставшее девизом А., прежде чем оно стало прославляемым идеалом в христианстве, осуществлялось на практике как неизбежное последствие массового обнищания населения Римской империи и ее провинций. Вместе с тем идея А. была выражением индивидуализма, основанного на филос. идеях стоицизма с его призывом к уходу в самого себя и с его пренебрежением к жизн. потребностям. А. был связан с первонач. монашеством, к-рое проявлялось в форме отшельничества, уединения и т.д. Христ. А. не мог стать реально действующей нормой не только для массы верующих, но и для самой церкви как хозяйств.-экономич. и социальной организации и поэтому служил лишь идеологич. знаменем, прикрывающим ее подлинную корыстную сущность. Идеология христ. А. получает разработку впервые в соч. Тертуллиана, Климента Александрийского, Оригена, видевших в А. средство очищения души от грехов. Дальнейшее развитие А. получает в средние века, когда он принимает особенно уродливые формы – массового бичевания и самобичевания (флагелланство). Церковь по-прежнему превозносила и обычные формы А. – посты, безбрачие, ношение власяницы, вериг и т.д. Возведение церковью А. в принцип добродетели служило целям отвлечения нар. масс от борьбы за улучшение своих материальных условий жизни, а ореол "мученичества", к-рым окружало себя при помощи А. духовенство, использовался церковью для проведения своего влияния среди масс верующих. Идеологи нарождающейся буржуазии выступили с критикой феод. аскетич. морали. Гуманисты эпохи Возрождения противопоставили христианскому А. земное благополучие человека, полное и разумное наслаждение радостями жизни. В период Реформации, противопоставившей ср.-век. идее "отрешения от мира" идею "светского призвания",согласно к-рой, по учению Кальвина, христианин обязан участвовать в жизни общества и даже стремиться к обогащению, А. был принципиально отвергнут. Протестантизм давал религ. санкцию новым отношениям бурж. общества с их предпринимат. духом и поэтому не мог поддерживать идею ухода от мира. Наряду с этим в протестантизме формируется т.н. мирской А., "весь секрет которого состоит в буржуазной бережливост и" (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 378). Лютеранская мораль и английский пуританизм возводят А. в нравств. добродетель, объявляя нравств. благами скопидомство, скряжничество, скаредность. Этот А. выражался также в запрещении танцев, театр. представлений, в строгой регламентации одежды и т.п. С дальнейшим развитием капитализма, особенно в период империализма, А. приобретает форму подавления в человеке гуманных общественных, коллективистских чувств. В ряде сект (методисты, иеговисты, бухманизм и др.) А. принимает изощренно изуверские формы, являясь средством воздействия на нравств. мир верующих. В ранних революц. выступлениях крестьянских и плебейских масс принцип м о р а л ь н о г о А., связанный с требованиями имуществ. равенства, выдвигался против роскоши и аморализма господств. классов. Аскетич. строгость нравов, выдвижение принципа спартанского равенства были необходимы низшему слою для того, чтобы объединиться как классу, чтобы развить свою революц. энергию и осознать свое враждебное положение к существующему обществ. строю. С развитием производит. сил и ростом революционности пролетариат постепенно освобождается от грубоуравнительного А. "Масса пролетариата менее всего нуждается в проповеди отречения от земных благ, хотя бы уже потому, что у нее не осталось почти ничего, от чего бы она могла еще отречься" (там же, с. 378). Отдавая должное революц. самоотверженности, стойкости и героизму в борьбе за социальный прогресс, за коммунизм, марксистско-ленинская этика отбрасывает попытки принижения ценности земной жизни, игнорирования задачи достижения всей полноты счастья личности на базе социализма и коммунизма. Всестороннее и гармонич. развитие человеч. личности возможно лишь с ликвидацией капитализма, на основе свободного от эксплуатации творч. труда всего народа и осуществления принципа "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Такие условия впервые в истории человечества создаются коммунизмом. Лит.: Энгельс Ф., Крестьянская война в Германии, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, ? , 1956; Ленин В. И., Задачи союзов молодежи, Соч., 4 изд., т 31; Эйкеи Г., История и система средневекового миросозерцания, пер. с нем., СПБ, 1907; Зарин С. [М.], Аскетизм по православно-христианскому учению, [т.] 1, [ч.] 1–2, СПБ, 1907; Z?ckler О., Askese und M?nchtum, 2 Aufl., Bd 1–2, Frankf./M., 1897; его же, Asceticism (christian), в кн.: Encyclopaedia of Religion and Ethics, ed. by J. Hastings, v. 2, Edinburgh – N Y., 1909; Mutz F. Х., Christliche Aszetik, 2 Aufl., Paderborn. 1909. Е. Панфилов. Москва. Б. Рамм. Ленинград.

А. как источник сверхъестественных сил - представление, которое восходит к первобытной практике подготовки к шаманскому общению с духами при помощи голода, бессонницы и т. и. Этот мотив особенно характерен для индийской традиции (легенды об отшельниках, чрезвычайно изобретательных в самоистязаниях, посредством которых разжигается огненная энергия тапаса). Поиски способа контролировать космический процесс, который мыслится одним и тем же в теле человека и теле Вселенной, непосредственно продолжали установку шаманизма и позволяли без конфликта сочетать самые духовные цели с самыми земными, а порыв преодолеть человеческую природу как таковую - с изощренным культивированием чувственности. Психотехнику А., соответствующую, по индийским понятиям, плану дхармы, в плане камы дополняет эротическая методика «Камасутры» . Типологически сходные явления имеют место в практике даосизма. Для теистических религий невозможны не только они, но и сам апофеоз человека, средствами А. навязывающего свою волю богам: мотив А. как пути к чудотворству выступает либо в преобразованном виде (христианские легенды часто говорят об аскетах, получающих дар чудотворства, но это именно дар, а не выслуженная награда и тем более не механическое следствие самого факта А.), либо на бытовой периферии религиозного сознания.

Древняя мотивация А. - идея удовлетворения, приносимого за свои или чужие грехи. Самые архаические культуры знают концепцию жертвы как наиболее сильнодействующего средства обеспечить благо общине, связать силы зла и восстановить порядок мироздания, поколебленный случаями нарушения религиозно-моральных запретов. По мере того, как практика человеческих жертвоприношений вытеснялась культурным развитием, возникала потребность в некоем эквиваленте жертвоприношения, когда, напр., в древней Спарте юноши уже не умерщвлялись, но проливали свою кровь на алтарь Артемиды Ортии под бичами, и в назначении этого обряда ритуально-магический момент (перенесение боли как выкуп за общину) неотделим от морального (испытание стойкости юношей). В спиритуализированном осмыслении этот мотив мог быть без существенных изменений воспринят христианством; он характерен для католической традиции (напр., Роза из Лимы в начале XVII в. подвергала себя бичеванию три раза в день - за свои грехи, за грехи живых и умерших). Мотив соблюдения ритуальной чистоты как условия выполнения сакральных функций, часто обосновыващий практику безбрачия, также является древним и повсеместно распространенным. Даже те религиозные традиции, для которых А. не был характерен (напр., грекоримское язычество или религия Ветхого Завета), требовали воздержания от брачных отношений перед совершением религиозных актов, когда человек «предстает» перед божеством; из этого легко было вывести, что люди, вся жизнь которых проходит в непрерывном контакте со святыней, должны оставаться безбрачными, как весталки в языческом Риме. По-видимому, таково же происхождение безбрачия ессеев: еврейский военный лагерь был местом, особо посвященным Яхве и требовавшим ритуальной чистоты, и ессеи, ожидавшие эсхатологической священной войны, распространили на всю свою жизнь обязательства, связанные с сакральным положением призванного воина. Католический священник должен быть безбрачным как постоянный совершитель таинств, прежде всего мессы. С этим мотивом тесно переплетаются некоторые другие. Один из них - отрешение индивида от своих земных интересов ради дела, понимаемого как святое (напр., проповеди веры): «Неженатый заботится о Господнем (...), а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7:3233). Другой мотив - подготовка к мистическому переживанию, создание условий для медитации и экстаза. В теистических религиях и везде, где цель мистического пути понимается как личная встреча с Богом в любви, практика А. - еще и способ доказать свою любовь к Богу и предъявить в самой действенной форме просьбу об ответной любви. В католической мистике позднего Средневековья пафос А. приобретает черты морали рыцаря, берущего на себя намеренно трудные подвиги во славу своего короля (Христа) и своей дамы (обычно Девы Марии), у Г. Сузо - божественней Премудрости, Софии. С этим мотивом, как и с мотивом удовлетворения за свои и чужие грехи, связан мотив, специфический для христианства - стремление соучаствовать в страданиях Христа. Принимая на себя добровольные тяготы и терпеливо перенося невольные, верующий, по мистическому учению Нового Завета, «во плоти своей восполняет недостаток скорбей Христовых» (Кол. 1:24) Это представление оттеснено в протестантизме тезисом об абсолютной исключительности единократной жертвы Христа на Голгофе (в связи с чем практика А. закономерно уходит из жизни). Сострадание Христу как бы овеществляется в стигматах Франциска Ассизского и других католических аскетов; вся жизнь христианина мыслится проходящей как бы в Гефсиманском саду, где забыться в беспечности - значит предать Христа, Который просит бодрствовать с ним. Если подражание Христу в Его бедности, характерное для русских странников и юродивых, как и для Франциска, не могло быть обязательным для всех, то Новый Завет требует от каждого христианина подражания Христу в Его отказе от своей воли - послушании «даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7).

Общим для разных мировоззрений, как религиозных, так и философски-моралистических, является мотив А. как освобождения, господствующий, напр., в песнях буддийских монахов и монахинь («Тхерагатха» и «Тхеригатха»), известный греческой философии, особенно Антисфену и киникам, и находящий многочисленные отголоски в христианской традиции, позднее переосмысленный в некоторых идеологических движениях Нового и Новейшего времени. Мотив этот, однако, получает различные акценты в зависимости от вопроса - свобода от чего и для чего имеется в виду? Это может быть свобода от собственного тела, а через это - от материального мира вообще; по буддийскому изречению, «нет несчастья большего, чем тело» («Дхаммапада» XV, 202, пер. В. Н. Топорова). Для манихейства, видящего источник зла в соединении духовного света с пленившей его «тьмой» материи, А. есть путь к желаемой диссоциации этих начал. Подобный негативизм в отношении к космосу вообще и к телу в частности мог иногда стимулировать наряду с А. допущение вольности нравов, как это было, напр., в некоторых направлениях гностицизма: если тело - «тьма», которую нельзя ни просветить, ни очистить, то безразлично, что с ним происходит, между тем как нарушение табу морали, приличий и общественного порядка - своего рода А. навыворот - желательно, поскольку обособляет «посвященного» от мира и приближает цель - конечное разрушение основ космического бытия. Поздний вариант такой установки встречается в культуре декаданса (программа систематической денормализации воображения у А. Рембо и сюрреалистов), в практике некоторых направлений оккультизма, в жизни «коммун» хиппи, соединивших элементы А. со вседозволенностью «сексуальной революции». Напротив, в христианстве уже не душа (как в платонизме или манихействе) должна быть освобождена от тела, но тело должно быть освобождено от гнездящегося в нем принципа своеволия - «плоти», чтобы стать «храмом Духа» (1 Кор. 6:19).

Отличное определение

Неполное определение ↓