Героический эпос раннего и позднего средневековья. Особенности средневековых героических эпосов Отличительные особенности героических эпосов народов европы

Литература на латинском языке послужила определенным мостиком между античностью и средними веками. Но основу того нового, что появилось в европейской культуре и определило ее принципиальное отличие от культуры античности, составляет не ученая литература, а фольклор народов, появившихся на арене истории в результате переселения народов и гибели античной цивилизации.

Переходя к этой теме, необходимо остановиться специально на такой теоретической проблеме, как принципиальное различие между литературой и фольклором.

Литература и фольклор. Существует принципиальное отличие фольклорного эпоса от эпоса литературного, прежде всего ро­мана. M. M. Бахтин выделяет три основных отличия эпопеи от романа: «... 1) предметом эпопеи служит национальное эпичес­кое прошлое, «абсолютное прошлое», по терминологии Гете и Шиллера; 2) источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и вырастающий на его основе свободный вы­мысел); 3) эпический мир отделен от современности, т. е. от времени певца (автора и его слушателей), абсолютной эпичес­кой дистанцией». Идея в литературном произ­ведении выражает авторское отношение к изображаемому. Она индивидуальна. В героическом эпосе, где нет индивидуального автора, может быть выражена только общая героическая идея, которая является, таким образом, идеей жанра (в крайнем слу­чае, цикла или сюжета), а не отдельного произведения. Назо­вем такую идею жанра эпической идеей.

Рапсод не дает личной оценки изображаемому и по объективным причинам («абсолютная эпическая дистанция» не позволяет ему обсуждать «первых и высших», «отцов», «родона­чальников»), и по субъективным (рапсод - не автор, не сочи­нитель, а хранитель сказания), не случайно ряд оценок вложен в уста героев эпоса. Следовательно, героизация персонажей или их разоблачение, даже любовь или ненависть принадлежат всему народу - творцу героического эпоса. Эта народная оценка: 1) учитывает эпическую дистанцию; 2) она достаточно цельна и определенна (в эпосе герои четко делятся на положительных и отрицательных, слож­ных натур здесь еще нет); 3) она единична, абсолютна и пря­ма (в своей тенденции), т. е. не меняется в зависимости от смены позиции, не выражается в подтексте через обратное и т. д. Однако было бы ошибкой на основании приведенных сообра­жений делать вывод о нетворческом характере деятельности рапсода. Сказителю не разрешалась вольность (т. е. авторское начало), но зато от него не требовалась точность. Фольклор не зау­чивается наизусть, поэтому отступление от услышанного восп­ринимается не как ошибка (так было бы при передаче литера­турного произведения), а как импровизация. Импровизация - обязательное начало в героическом эпосе. Выяснение этой его особенности приводит к выводу о том, что в эпосе иная систе­ма художественных средств, чем в литературе, она определяет­ся принципом импровизации и первоначально выступает не как художественная, а как мнемоническая система, позволяющая удерживать в памяти огромные тексты и, следовательно, строя­щаяся на повторах, постоянных мотивах, параллелизме, схожих образах, схожих действиях и т. д. Позже выявляется и худо­жественное значение этой системы, ибо постепенная универса­лизация музыкального мотива (речитатива) приводит к перест­ройке прозаической речи в стихотворную, систематизация ассонансов и аллитераций порождает сначала ассонансное созвучие или аллитеративный стих, а потом и рифму, повтор начинает играть большую роль в выделении важнейших моментов повество­вания и т. д.

К мысли о различии фольклорной и литературной систем художественных средств (правда, не через понятие импровиза­ции) пришел еще в 1946 г. В. Я. Пропп. В статье «Специфика фольклора» он писал: «...Фольклор обладает специфическими для него средствами (параллелизмы, повторения и т. д.)... обычные средства поэтического языка (сравнения, метафоры, эпитеты) наполняются совершенно иным содержанием, чем в ли­тературе». Итак, эпические произведения фольклора (героический эпос) и литературы (например, роман) строятся на совершенно разных законах и должны по-разному читаться и изучаться.

Европейский героический эпос Средневековья. Памятники героического эпоса Средневековья, дошедшие до нас в записях ученых клириков начиная с Х века, принято разделять на две группы: эпос раннего Средневековья (ирландский эпос, исландский эпос, английский эпический памятник «Беовульф» и др.) и эпос эпохи развитого феодализма (французский героический эпос «Песнь о Роланде», наиболее ранняя запись - т. н. Оксфордский список, ок. 1170; немецкий героический эпос «Песнь о Нибелунгах», запись ок. 1200; испанский героический эпос «Песнь о моем Сиде», запись ок. 1140, - возможно, авторское произведение, но на основе древних германских сказаний; и др.). Каждый из памятников отличается своими особенностями как по содержанию (например, сохранившиеся только в исландском эпосе космогонические представления северных народов Европы), так и по форме (например, сочетание стихов и прозы в ирландском эпосе). Но выделение двух групп памятников связано с более общим признаком - способом отражения в них действительности. В героическом эпосе раннего средневековья отражается не конкретное историческое событие, а целая эпоха (хотя отдельные события и даже персонажи имели историческую первооснову), в то время как в памятниках развитого феодализма отражается, пусть преобразованное по законам фольклора, но конкретное историческое событие.

Мифология северных народов Европы в исландском эпосе. Системные представления древних северных народов о происхождении мира сохранились только в исландском эпосе. Древнейшая из дошедших записей этого эпоса получила название «Старшая Эдда» по аналогии с «Эддой» - своего рода учебником для поэтов, написанным исландским скальдом (поэтом) Снорри Стурлусоном (1178–1241) в 1222–1225 гг. и ныне именуемым «Младшей Эддой». В 10 мифологических и 19 героических песнях «Старшей Эдды», а также в пересказах Снорри Стурлусона (1-я часть «Младшей Эдды») содержится богатейший материал по скандинавской космогонии. «В начале времен // не было в мире // ни песка, ни моря, // ни волн холодных, // земли еще не было // и небосвода, // бездна зияла, // трава не росла», - повествуется в песне «Прорицание вёльвы» (т. е. пророчицы, колдуньи). Заполнивший бездну иней из Нифльгейма («темного мира») под влиянием искр из Муспелльсгейма («огненного мира») начал таять, и из него возник ётун (великан) Имир, а затем и корова Аудумла, которая выкормила его своим молоком. Из соленых камней, которые лизала Аудумла, возник Бури, отец Бора, который, в свою очередь, стал отцом богов Одина (верховного божества древних германцев), Вили и Ве. В «Речах Гримнира» сообщается, что эти боги впоследствии убили Имира, и из его плоти возникла земля, из крови - море, из костей - горы, из черепа - небо, из волос - лес, из ресниц - стены Мидгарда (букв. «среднее огороженное пространство», т. е. срединный мир, местообиталище человека). В центре Мидгарда растет мировое дерево - Иггдрасиль, соединяющее землю с Асгардом - местопребыванием асов (богов). Асы создают мужчину из ясеня, а женщину - из ольхи. Воины, погибающие в бою с честью, уносятся дочерьми Одина валькириями на небо, в вальхаллу - дворец Одина, где идет непрерывный пир. Благодаря хитрости злокозненного бога Локи - олицетворения изменчивого огня - погибает юный бог Бальдр (своего рода скандинавский Аполлон), между богами начинается распря, горит Иггдрасиль, падает небо, которое поддерживалось его кроной, гибель богов приводит к возвращению мира в хаос. Христианской вставкой нередко считается повествование о возрождении жизни на земле, но, возможно, это отражение первоначального представления германцев о цикличности развития вселенной.

Исландские эпические песни обладают самобытной художественной формой. Повествование перемежается с прорицаниями, изречениями, диалогическими состязаниями в мудрости и другими жанровыми модификациями. Стихотворные строки имеют, как правило, по два ударения и связаны аллитерациями попарно. Строфы состоят из 8 строк (эпический размер) или 6 строк (диалогический размер). Богато представлены кеннинги (двучленные поэтические обозначения) и хейти (одночленные поэтические обозначения). Некоторые примеры кеннингов (из «Младшей Эдды»): для обозначения неба - «череп Имира», «земля Солнца», «земля дня», «чаша бурь»; для земли - «плоть Имира», «невеста Одина», «море зверей», «дочь Ночи»; для моря - «кровь Имира», «гость богов», «земля кораблей»; для солнца - «сестра Месяца», «огонь неба и воздуха»; для ветра - «сокрушитель деревьев», «губитель, убийца, пес или волк деревьев, парусов либо снастей» и т. д. Некоторые примеры хейти: для обозначения поэзии - «красноречие», «вдохновение», «прославление», «хвала»; для медведя - «бродяга», «зубастый», «сумрачный», «рыжий», «лесник», «косматый»; для времени - «век», «некогда», «возраст», «давно», «год», «срок» и т. д.

Ирландский эпос. Это эпос кельтских народов, наиболее древний из сохранившихся сказаний народов северной Европы. В Уладском цикле (около 100 песен), судя по тому, что доброму королю Улада Конхобару противопоставлена злая волшебница королева Коннахта Медб, насылающая на уладских воинов болезнь с целью беспрепятственно захватить пасущегося в Уладе быка, приносящего благоденствие, а также судя по тому, что главный герой Улада Кухулин и посланный по приказу Медб для сражения с ним его побратим Фердиад учились воинскому искусству у воительницы Скатах, и по другим деталям можно заключить, что в уладском цикле отражается не конкретное историческое событие (хотя война между Уладом - нынешним Ольстером - и Коннахтом действительно шла со II века до н. э. по II век н. э.), а целая историческая эпоха - переход от матриархата к патриархату в его заключительной стадии, когда власть женщин связывается или с прошлыми временами, или со злым началом.

«Песнь о Роланде». Среди нескольких сот памятников французского средневекового героического эпоса выделяется «Песнь о Роланде». Записанная впервые около 1170 г. (т. н. Оксфордский список), она относится к эпосу развитого феодализма. В ее основе - реальное историческое событие. В 778 г. молодой Карл Великий, недавно задумавший воссоздать Римскую империю, ввел войска в Испанию, с 711 г. захваченную маврами (арабами). Поход был неудачен: за два месяца военных действий удалось только осадить город Сарагосу, но у его защитников были неограниченные запасы воды в крепости, поэтому взять их измором оказалось нереальным, и Карл, сняв осаду, отвел войска из Испании. При прохождении ими Ронсевальского ущелья в Пиренеях на арьергард войск напали местные племена басков. В бою погибли трое знатных франков, из них третьим летопись называет префекта Бретонской марки Хруотланда - будущего эпического Роланда. Нападавшие рассеялись по горам, и Карлу не удалось им отомстить. С этим он и вернулся в свою столицу Аахен.

Это событие в «Песни о Роланде» в результате фольклорной трансформации выглядит совсем иначе: император Карл, которому за двести лет, ведет в Испании семилетнюю победоносную войну. Не сдался только город Сарагоса. Чтобы не проливать лишней крови, Карл посылает к предводителю мавров Марсилию знатного рыцаря Ганелона. Тот, в смертельной обиде на Роланда, подавшего этот совет Карлу, проводит переговоры, но затем изменяет Карлу. По совету Ганелона во главе арьергарда отходящих войск Карл ставит Роланда. На арьергард нападают договорившиеся с Ганелоном мавры («нехристи», а не баски - христиане) и уничтожают всех воинов. Последним погибает (не от ран, а от перенапряжения) Роланд. Карл возвращается с войсками и уничтожает мавров и всех «язычников», присоединившихся к ним, а затем в Аахене устраивает божий суд над Ганелоном. Боец Ганелона проигрывает поединок бойцу Карла, значит, бог не на стороне предателя, и его жестоко казнят: привязывают за руки и за ноги к четырем лошадям, пускают их вскачь - и лошади разрывают тело Ганелона на куски.

Проблема авторства. Текст «Песни о Роланде» был опубликован в 1823 г. и сразу привлек к себе внимание своей эстетической значимостью. В конце XIX века выдающийся французский медиевист Жозеф Бедье решил выяснить автора поэмы, опираясь на последнюю, 4002-ю строку текста: «Здесь прерваны Турольдовы сказанья». Он нашел не одного, а 12 Турольдов, которым можно было приписать произведение. Однако еще до Бедье Гастон Парис предположил, что это фольклорное произведение, а после исследований Бедье испанский медиевист Рамон Менендес Пидаль убедительно показал, что «Песнь о Роланде» относится к «традиционным» текстам, не имеющим индивидуального автора.

Логическая инверсия. Фольклорный подход позволяет разъяснить противоречия в «Песни о Роланде», бросающиеся в глаза современному читате­лю. Одни из них можно объяснить самой импровизационной тех­никой, другие - напластованием слоев, принадлежащих разным эпохам. Некоторые из них объясняются неопределенно-личным характером функций героев (поведение Ганелона, Марсилия, особенно Карла, во второй части приобретающего функцию Ро­ланда, а в третьей теряющего эту функцию). Но ряд моментов поведения Карла не объясняется принци­пом соединения или смены функций героев. Неясно, почему Карл посылает Роланда в арьергард, считая совет Ганелона дьяволь­ским (тир. 58, 61), почему он скорбит о Роланде еще до битвы в ущелье (тир. 66) и называет Ганелона предателем (тир. 67). Стотысячная рать плачет вместе с Карлом, подозревая Ганелона в измене (тир. 68). Или такое место: «Великий Карл терзается и плачет, // Но помощь им, увы! подать не властен».

Психологические несоответствия должны объясняться с двух сторон: во-первых, они возможны, ибо в эпосе законы психологизма, требующие достоверности в изображении мотивов и психологических реакций, еще не используются. Для сред­невекового слушателя противоречия не были заметны; во-вто­рых, само их появление связано с особенностями эпического времени. В известной мере основу эпического идеала составля­ют мечты народа, но они перенесены в прошлое. Эпическое вре­мя, таким образом, выступает как «будущее в прошлом». Этот тип времени оказывает огромное влияние не только на структу­ру, но и на саму логику эпоса. Причинно-следственные связи играют в ней незначительную роль. Главным принципом эпичес­кой логики является «логика конца», которую мы обозначим термином «логическая инверсия». Согласно логической инвер­сии, не Роланд погиб потому, что его предал Ганелон, а, нао­борот, Ганелон предал Роланда потому, что тот должен погиб­нуть и тем навеки обессмертить свое героическое имя. Карл посылает Роланда в арьергард, потому что герой должен погиб­нуть, а плачет, потому что наделен знанием конца.

Знание конца, будущих событий рассказчиком, слушателями и самими героями - одно из проявлений логической инверсии. События предваряются многократно, в качестве форм предварения выступают также вещие сны, предзнаменования. Логическая инверсия свойственна и эпизоду смерти Ролан­да. Его смерть на холме изображается в тираде 168, а мотивы восхождения на холм и других предсмертных действий сообщают­ся много позже, в тираде 203.

Итак, в «Песни о Роланде» обнаруживается целая система выражения логической инверсии. Нужно особо отметить, что логическая инверсия полностью снимает тему рока. Не роковое стечение обстоятельств, не власть рока над человеком, а строгая закономерность испыта­ния персонажа и возведения его на героический пьедестал или изображение его бесславной гибели - таков эпический способ изображения действительности в «Песни о Роланде».

Средневековая рыцарская литература

Куртуазия. К XII веку рыцарство, осознавшее себя господствующим сословьем, создает особую светскую культуру, отделяющую его от других слоев общества, - куртуазию. К традиционным требованиям (храбрость, владение оружием, верность сюзерену и т. д.) добавились новые: рыцарь должен быть вежливым (то есть знать этикет), образованным (уметь писать, читать, в том числе и античных авторов), влюбленным (любить по определенным правилам, его любовь должна быть верной, нетребовательной, скромной и т. д., объектом любви должна быть жена его сюзеренна) и воспевать Даму своего сердца в стихах и песнях.

Поэзия трубадуров. Все эти требования были воплощены в поэзии трубадуров (прованс. «сочинитель») - поэтов-рыцарей Прованса, государства на юге нынешней Франции, в XII веке самого развитого и процветающего в Европе, а в XIII веке погибшего в результате религиозных Альбигойских войн - ожесточенной борьбы католиков против катаров - сторонников альбигойской ереси, обосновавшихся в Провансе.

Поэзия трубадуров - авторская. Известно не менее 500 имен трубадуров, из которых около 40 пользовались широкой известностью. Среди них Бернарт де Вентадорн (он не был рыцарем, но с наибольшей полнотой воплотил в своих стихах куртуазный идеал), Джауфре Рюдель, Бертран де Борн, Гильом де Кабестань и др. В XIII веке были написаны биографии трубадуров, в которых собраны не столько исторические факты, сколько легенды об их жизни.

Трубадуры первыми воспели любовь как новое, незнакомое прежде чувство, как «сладостное страдание» и желание служить любимому существу, введя в поэзию не только образ Дамы, но и образ автора - влюбленного поэта. Они первыми в европейской поэзии освоили рифму, «сие новое украшение стиха, с первого взгляда столь мало значащее, имело важное влияние на словесность новейших народов», как писал А. С. Пушкин в статье «О поэзии классической и романтической» (1825). Трубадуры разработали систему поэтических жанров, в которую входили кансона (cansos, chansons) - песня на любовные или религиозные темы со сложным строением строфы; сирвента (sirventes)- строфическая песня, обычно содержавшая инвективы против врагов поэта или его сюзерена; плач (planh) - песня, в которой оплакивается смерть сюзерена или его родственников, а также близких поэту людей; тенсона (tensos) - диалог, спор двух поэтов на любовные, философские, религиозные, эстетические темы; баллада (balada) - плясовая песня с припевом, подбадривающим танцующих; альба (alba, т. е. «заря») - строфическая песня с постоянным сюжетом: расставание влюбленного рыцаря и его дамы на заре после тайного свидания; пасторела (pastorela, pastoreta) - песня-диалог с постоянным сюжетом: рыцарь предлагает пастушке свою любовь, а она ему вежливо, но решительно отказывает.

Особый интерес представляют три из дошедших до нас шести стихотворений Джауфре Рюделя, в которых появляется новый мотив - любовь издалека. В соответствии с легендарной биографией, знатный рыцарь Рюдель полюбил палестинскую принцессу Мелиссинду по рассказам о ней паломников, а она в ответ полюбила его по адресованным ей стихам. Перед смертью Рюдель отправился на корабле в Палестину и умер на руках возлюбленной. «Мне в пору долгих майских дней // Мил щебет птиц издалека, // Зато и мучает сильней // Меня любовь издалека. // И вот уже отрады нет, // И дикой розы белый цвет, // Как стужа зимняя, не мил», - начинает одну из канцон Рюдель и продолжает, выражая страстное желание увидеть любимую: «Что счастья этого полней - // Помчаться к ней издалека, // Усесться рядом, потесней, // Чтоб тут же, не издалека, // Я в сладкой близости бесед, // И друг далекий, и сосед, // Прекрасной голос жадно пил!» (Перевод В. Дынник)

История любви Джауфре Рюделя и Мелиссинды дала сюжет для поэтической драмы французского неоромантика Эдмона Ростана «Принцесса Греза» (1895).

Традиции трубадуров развивали северофранцузские поэты - труверы, немецкие поэты - миннезингеры, а в конце XIII века - итальянские поэты «нового сладостного стиля».

Ранний эпос западноевропейской литературы соединил в себе христианские и языческие мотивы. Он формировался в период разложения родового строя и становления феодальных отношений, когда на смену язычеству пришло христианское учение. Принятие христианства не только способствовало процессу централизации стран, но и взаимодействию народностей и культур.

Кельтские сказания легли в основу средневековых рыцарских романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, они явились источником, из которого черпали вдохновение и сюжеты своих произведений поэты последующих веков.

В истории развития западноевропейского эпоса выделяются два этапа: эпос периода разложения родового строя, или архаический (англосаксонский - «Беовульф», кельтские саги, древнескандинавские эпические песни - «Старшая Эдда», исландские саги), и эпос периода феодальной эпохи, или героический (французский - «Песнь о Роланде», испанский - «Песнь о Сиде», немецкий - «Песнь о Нибелунгах»).

В архаическом эпосе сохраняется связь с архаическими ритуалами и мифами, культами языческих богов и мифами о тотемических первопредках, богах-демиургах или культурных героях. Герой принадлежит всеобъемлющему единству рода и делает выбор в пользу рода. Для этих эпических памятников характерна краткость, формульность стиля, выражающаяся в варьировании одних художественных тропов. Кроме того, единая эпическая картина возникает путем объединения отдельных саг или песен, сами же эпические памятники сложились в лаконичной форме, их сюжет группируется вокруг одной эпической ситуации, редко объединяя несколько эпизодов. Исключение составляет «Беовульф», имеющий, завершенную двучастную композицию и воссоздающий в одном произведении целостную эпическую картину. Архаический эпос раннего европейского Средневековья сложился как в стихотворной, так в прозаической (исландские саги) и в стихотворно-прозаической формах (кельтский эпос).

Персонажи, восходящие к историческим прототипам (Кухулин, Конхобар, Гуннар, Атли), наделяются фантастическими чертами, почерпнутыми из архаической мифологии. Нередко архаические эпосы представлены отдельными эпическими произведениями (песнями, сагами), не соединенными в единое эпическое полотно. В частности, в Ирландии такие объединения саг создаются уже в период их записи, в начале Зрелого Средневековья. Архаические эпосы в незначительной степени, эпизодически несут на себе печать двоеверия, например, упоминание «сына заблуждения» в «Плавании Брана, сына Фебала». Архаические эпосы отражают идеалы и ценности эпохи родового строя: так, Кухулин, жертвуя своей безопасностью, делает выбор в пользу рода, а прощаясь с жизнью, называет имя столицы Эмайн, а не супруги или сына.

В отличие от архаического эпоса, где воспевался героизм людей, борющихся за интересы своего рода и племени, иногда против ущемления своей чести, в героическом эпосе воспет герой, сражающийся за целость и независимость своего государства. Его противники - как иноземные завоеватели, так и буйствующие феодалы, наносящие своим узким эгоизмом большой ущерб общегосударственному делу. В этом эпосе меньше фантастики, почти отсутствуют мифологические элементы, на место которых становятся элементы христианской религиозности. По форме он имеет характер больших эпических поэм или циклов малых песен, объединенных личностью героя либо важным историческим событием.

Главное в этом эпосе - его народность, которая не сразу осознается, так как в конкретной обстановке расцвета Средневековья герой эпического произведения выступает нередко в облике воина-рыцаря, охваченного религиозным энтузиазмом, или близкого родственника, или помощника короля, а не человека из народа. Изображая в качестве героев эпоса королей, их помощников, рыцарей, народ, по словам Гегеля, делал это "не из предпочтения знатных лиц, а из стремления дать изображение полной свободы в желаниях и действиях, которая оказывается реализованной в представлении о царственности". Также и религиозная восторженность, часто присущая герою, не противоречила его народности, поскольку и народ придавал в то время своей борьбе против феодалов характер религиозного движения. Народность героев в эпосе в период расцвета Средневековья - в их самоотверженной борьбе за общенародное дело, в их необычайном патриотическом воодушевлении при защите родины, с именем которой на устах они иногда погибали, борясь против иноземных поработителей и изменнических действий анархиствующих феодалов.

3. «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда». Скандинавские боги и герои.

Песня о богах и героях, условно объединяемые названием "Старшая Эдда" сохранились в рукописи, которая датируется второй половиной XIII века. Неизвестно, была ли эта рукопись первой либо у нее были какие-то предшественники. Существуют, кроме того, некоторые другие записи песен, также причисляемых к эддическим. Неизвестна и история самих песен, и на этот счет выдвигались самые различные точки зрения и противоречащие одна другой теории (Легенда приписывает авторство исландскому ученому Сэмунду Мудрому. Однако нет сомнений в том, что песни возникли намного раньше и в течение столетий передавались в устной традиции ). Диапазон в датировке песен нередко достигает нескольких столетий. Не все песни возникли в Исландии: среди них имеются песни, восходящие к южногерманским прототипам; в "Эдде" встречаются мотивы и персонажи, знакомые по англосаксонскому эпосу; немало было, видимо, принесено из других скандинавских стран. Можно полагать, что, по крайней мере, часть песен возникла намного раньше, еще в бесписьменный период.

Перед нами - эпос, но эпос очень своеобразный. Это своеобразие не может не броситься в глаза при чтении "Старшей Эдды" после "Беовульфа". Вместо пространной, неторопливо текущей эпопеи здесь перед нами - динамичная и сжатая песнь, в немногих словах или строфах излагающая судьбы героев или богов, их речи и поступки.

Эддические песни не составляют связного единства, и ясно, что до нас дошла лишь часть их. Отдельные песни кажутся версиями одного произведения; так, в песнях о Хельги, об Атли, Сигурде и Гудрун один и тот же сюжет трактуется по-разному. "Речи Атли" иногда истолковывают как позднейшую расширенную переработку более древней "Песни об Атли".

В целом же все эддические песни подразделяются на песни о богах и песни о героях. Песни о богах содержат богатейший материал по мифологии, это наш важнейший источник для познания скандинавского язычества (правда, в очень поздней, так сказать, "посмертной" его версии).

Художественное и культурно-историческое значение "Старшей Эдды" огромно. Она занимает одно из почетных мест в мировой литературе. Образы эддических песен наряду с образами саг поддерживали исландцев на всем протяжении их нелегкой истории, в особенности в тот период, когда этот маленький народ, лишенный национальной независимости, был почти обречен на вымирание и в результате чужеземной эксплуатации, и от голода и эпидемий. Память о героическом и легендарном прошлом давала исландцам силы продержаться и не погибнуть.

Младшая Эдда (Сноррова Эдда, Эдда в Прозе или просто Эдда) - произведение средневекового исландского писателя Снорри Стурлусона, написанное в 1222-1225 годах и задуманное как учебник скальдической поэзии. Состоит из четырех частей, содержащих большое количество цитат из древних поэм, основанных на сюжетах из германо-скандинавской мифологии.

Начинается Эдда с эвгемеристического пролога и трех отдельных книг: Gylfaginning (ок. 20000 слов), Skáldskaparmál (ок. 50000 слов) и Háttatal (ок. 20000 слов). Эдда сохранилась в семи различных манускриптах, датируемых от 1300 до 1600 года, с независимым друг от друга текстовым содержанием.

Целью произведения было донести до современных Снорри читателей всю утонченность аллитерационных стихов и уловить значения слов, скрытых под множеством кеннингов.

Изначально Младшая Эдда была известна просто как Эдда, но позже получила свое название, чтобы отличать ее от Старшей Эдды. Со Старшей Эддой Младшую связывает множество стихов, цитируемых обеими.

Скандинавская мифология:

Создание мира: изначально существовало две бездны - льда и огня. По какой-то причине они смешались, и из получившегося инея возникло первое существо - Имир, великан. После появляется Один с братьями, убивают Имира и создают из его останков мир.

По мнению древних скандинавов мир - ясень Иггдрасиль. Его ветви - мир Асгард, где живут боги, ствол - мир Мидгард, где живут люди, корни - мир Утгард, царство нечисти и мертвых, погибших неправильной смертью.

В Асгарде живут боги (не всесильны, смертны). В этот мир могут попасть только души героически погибших людей.

В Утгарде живет хозяйка царства мертвых - Хель.

Появление людей: боги нашли на берегу два куска дерева - ясеня и ольхи и вдохнули в них жизнь. Так появились первые мужчина и женщина - Аск и Элебла.

Падение мира: боги знают, что мир ждет конец, но не знают, когда это произойдет, ибо миром правит Судьба. В "пророчестве Вольвы" Один приходит к прорицательнице Вольве и она ему рассказывает прошлое и будущее. В будущем она предрекает день падения мира - Рагнарек. В этот день мировой волк Фенрир убьет Одина, а змей Ермунгард нападет на людей. Хель поведет великанов, мертвецов на богов и людей. После мир сгорит, его останки смоет вода и начнется новый жизненный цикл.

Боги Асгарда делятся на Асов и Ванов. (Асы - основная группа богов во главе с Одином, которые любили, сражались и умирали, поскольку, подобно людям, не обладали бессмертием. Эти боги противопоставляются ванам (богам плодородия), великанам (етунам), карликам (цвергам), а также женским божествам - дисам, норнам и валькириям. Ваны - группа богов плодородия. Жили они в Ванахейме, далеко от Асгарда, обители богов-асов. Ваны обладали даром предвидения, пророчества, а также владели искусством колдовства. Им приписывались кровосмесительные связи между братьями и сестрами. К ванам относили Ньерда и его потомство - Фрейра и Фрейю.)

Один - Первый среди асов, Один бог поэзии, мудрости, войны и смерти.

Тор - Тор бог грома и один из самых мощных богов. Тор был также покровителем земледелия. Следовательно, он был самым любимым и уважаемым из богов. Тор представитель порядка, закона и стабильности.

Фригг - Как жена Одина, Фригг является первой среди богинь Асгарда. Она является покровительнецей брака и материнства, к ней взывают женщины во время родов.

Локи - Бог огня, создатель троллей. Он непредсказуем, и представляет собой противоположность фиксированному порядку. Он умен и хитер, также может менять обличия.

Герои:

Гюльви, Гюльфи - легендарный шведский конунг, услышавший рассказы Гифеон об асах и отправившийся на их поиски; после долгих странствий в награду за своё рвение получил возможность поговорить с тремя асами (Высоким, Равновысоким и Третьим), ответившими на его вопросы о происхождении, устройстве и судьбах мироздания. Ганглери - имя, которым назвался конунг Гюльфи, принятый для беседы асами.

Гроа - волшебница, жена знаменитого героя Аурвандиля, лечила Тора после поединка с Грунгниром.

Виолектрина - явилась Тору перед его побегом.

Вольсунг - сын короля франов Рерира, данный ему асами.

Кримхильда - супруга Зигфрида.

Манн - первый человек, прародитель германских племён.

Нибелунги - потомки цверга, собравшего неисчислимые сокровища, и все владельцы этого клада, несущего на себе проклятье.

Зигфрид (Сигурд)

Хаддинг - герой-воин и волшебник, пользовавшийся особым покровительством Одина.

Хёгни (Хаген) - герой - убийца Зигфрида (Сигурда), затопивший в Рейне клад Нибелунгов.

Хельги - герой, совершивший множество подвигов.

Аск - первый на земле мужчина, которого асы сделали из ясеня.

Эмбла - первая на земле женщина, сделанная асами из ивы (по другим данным - из ольхи).

4. Немецкий героический эпос. «Песнь о нибелунгах».

«Песнь о Нибелунгах» написанная около 1200 года – крупнейший и древнейший памятник немецкого народного героического эпоса. Сохранилось 33 рукописи, представляющие текст в трех редакциях.
В основе «Песни о Нибелунгах» лежат древние немецкие сказания, восходящие к событиям периода варварских нашествий. Исторические факты, к которым восходит поэма – это события 5 века, в том числе гибель Бургундского царства, разрушенного в 437 году гуннами. Эти события так же упоминаются в Старшей Эдде.
Текст “Песни” состоит из 2400 строф, в каждой из которых содержится по четыре парно рифмующихся строки (т.н. “нибелунгова строфа”), и разбит на 20 песен.
По содержанию поэма распадается на две части. В первой из них (1 - 10 песни) описывается история германского героя Зигфрида, его женитьба на Кримхильде и вероломное убийство Зигфрида. В песнях с 10 по 20 речь идет о мести Кримхильды за убитого супруга и о гибели Бургундского царства.
Одним из персонажей наиболее привлекающих исследователей является Кримхильда. Она вступает в действие нежной юной девушкой, не проявляющей особой жизненной инициативы. Она хороша собой, но её красота, этот прекрасный атрибут, не представляет собой ничего из рядя вон выходящего. Однако в более зрелом возрасте она добивается смерти братьев и собственноручно обезглавливает родного дядю. Сошла ли она с ума или изначально была жестокой? Была ли это месть за мужа или жажда получения сокровища? В «Эдде» Кримхильде соответствует Гудрун, и её жестокости тоже можно поразиться – она приготавливает трапезу из мяса собственных детей. В исследованиях образа Кримхильды центральную роль часто играет тема сокровища. Вновь и вновь обсуждается вопрос о том, что побуждало Кримхильду к действию, желание завладеть сокровищем или стремление отомстить за Зигфрида, и какой из двух мотивов древнее. В. Шредер подчиняет тему сокровища идее мести, усматривая важность «золота Рейна» не в богатстве, а в его символической ценности для Кримхильды и мотив сокровища неотделим от мотива мести. Кримхильда - никудышная мать, алчная, дьяволица, не женщина, даже не человек. Но она также - трагическая героиня, утратившая мужа и честь, примерная мстительница.
Зигфрид - идеальный герой «Песни о Нибелунгах». Королевич с Нижнего Рейна, сын нидерландского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, победитель нибелунгов, овладевший их кладом - золотом Рейна, наделен всеми рыцарскими достоинствами. Он благороден, храбр, учтив. Долг и честь для него превыше всего. Авторы «Песни о Нибелунгах» подчеркивают его необыкновенную привлекательность и физическую мощь. Само его имя, состоящее ив двух частей (Sieg - победа, Fried - мир), - выражает национальное немецкое самосознание в пору средневековых распрей. Несмотря на свой юный возраст, он побывал во многих странах, стяжав славу отвагою и мощью. Зигфрид наделен могучей волей к жизни, крепкой верой в себя и вместе с тем он живет страстями, которые пробуждаются в нем властью туманных видений и смутных мечтаний. В образе Зигфрида сочетаются архаические черты героя мифов и сказок с манерами поведения рыцаря-феодала, честолюбивого и задиристого. Обиженный поначалу недостаточно дружеским приемом, он дерзит и грозит королю бургундов, посягая на его жизнь и трон. Вскоре смиряется, вспомнив о цели своего приезда. Характерно, что королевич беспрекословно служит королю Гунтеру, не стыдясь стать его вассалом. В этом сказывается не только желание заполучить в супруги Кримхильду, но и пафос верного служения сюзерену, неизменно присущий средневековому героическому эпосу.
Все герои «Песни о Нибелунгах глубоко трагичны. Трагична судьба Кримхильды, счастье которой разрушают Гунтер, Брюнхильда и Хаген. Трагична судьба бургундских королей, погибающих на чужбине, а также ряда других персонажей поэмы.
В «Песни о Нибелунгах» мы находим правдивую картину злодеяний феодального мира, предстающего перед читателем как некое мрачное разрушительное начало, а также осуждение этих столь обычных для феодализма злодеяний. И в этом прежде всего проявляется народность немецкой поэмы, тесно связанной с традициями немецкого былевого эпоса.

5. Французский героический эпос. "Песнь о Роланде"

Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим и разнообразным является эпос французский. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 90), из которых древнейшие сохранились в записях XII века, а наиболее поздние относятся к XIV веку Поэмы эти именуются "жестами" (от французского "chansons de geste", что буквально значит "песни о деяниях" или "песни о подвигах"). Они имеют различный объем - от 1000 до 2000 стихов - и состоят из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или "тирад", называемых также "лэссами" (laisses). Строки связаны между собой ассонансами, которые позднее, начиная с XIII века, сменяются точными рифмами. Поэмы эти предназначались для пения (или, точнее, декламации нараспев). Исполнителями этих поэм, а нередко и составителями их были жонглеры - странствующие певцы и музыканты.
Три темы составляют основное содержание французского эпоса:
1) оборона родины от внешних врагов - мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т. д.;
2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;
3) кровавые феодальные распри.

Из всего французского эпоса вообще самой замечательной является «Песнь о Роланде», поэма, имевшая европейский резонанс и представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии.
Поэма повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда, Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и двенадцати пэров.
«Песнь о Роланде» возникла около 1100 г., незадолго до первого крестового похода. Неизвестный автор был не лишен некоторой образованности (в объеме, доступном многим жонглерам того времени) и, без сомнения, вложил в переработку старых песен на ту же тему, как в сюжетном, так и в стилистическом отношении, немало своего; но главная его заслуга состоит не в этих добавлениях, а именно в том, что он сохранил глубокий смысл и выразительность старинного героического предания и, связав его мысли с живой современностью, нашел для их выражения блестящую художественную форму.
Идейный замысел сказания о Роланде выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под ее стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздраженные прохождением через их поля и села чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них; по словам историографа Карла Великого Эгинхарда, в числе других знатных лиц погиб «Хруотланд, маркграф Бретани». После этого, добавляет Эгинхард, баски разбежались, и покарать их не удалось.
Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и закончившаяся не особенно значительной, но все же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее - ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а все те же мавры, и, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединенными силами всего мусульманского мира.
Эпическая песня на данной ступени развития, расширяясь в картину устоявшегося общественного уклада, превратилась в эпопею. Наряду с этим, однако, в ней сохранились многие общие черты и приемы устной народной поэзии, как, например, постоянные эпитеты, готовые формулы для «типических» положений, прямое выражение оценок и чувств певца по поводу изображаемого, простота языка, особенно синтаксиса, совпадение конца стиха с концом предложения и т. п.
Главные действующие лица поэмы – Роланд и Ганелон.
Роланд в поэме - могучий и блестящий рыцарь, безупречный в выполнении вассального долга, сформулированного поэтом так:
Вассал сеньору служит своему, Он терпит зимний холод и жару, Кровь за него не жаль пролить ему.
Он в полном смысле слова - образец рыцарской доблести и благородства. Но глубокая связь поэмы с народно-песенным творчеством и народным пониманием героизма сказалась в том, что все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобожденном от сословной ограниченности виде. Роланду чужды эгоизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нем чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела и в свою удачу, страстная жажда бескорыстного подвига. Полный гордого самосознания, но вместе с тем чуждый какой-либо спеси или своекорыстия, он целиком отдает свои силы служению королю, народу, родине.
Ганелон не просто изменник, но выражение некоего мощного злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображен отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. Когда Роланд предлагает отправить его послом к Марсилию, Ганелон не пугается этого поручения, хотя и знает, насколько оно опасно. Но, приписывая и другим те же побуждения, которые являются основными для него самого, он предполагает, что Роланд имел намерение погубить его.
Содержание «Песни о Роланде» одушевляется ее национально-религиозной идеей. Но эта проблема не является единственной, также с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в X-XI вв. феодализма. Эта вторая проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. В «Песни о Роланде» не столько раскрывается чернота поступка отдельного предателя - Ганелона, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого, в некоторых отношениях блестящим, является Ганелон.

6. Испанский героический эпос. "Песнь о моем Сиде".

В испанском эпосе нашла отражение специфика истории Испании раннего средневековья. В 711 г. произошло вторжение в Испанию мавров, которые в течение нескольких лет овладели почти всем полуостровом. Испанцам удалось удержаться лишь на крайнем севере, в горах Кантабрии, где образовалось королевство Астурия. Однако сразу же вслед за этим началась «реконкиста», т. е. отвоевание страны испанцами.
Королевства – Астурия, Кастилия и леон, Наварра и др. – иногда дробясь, а иногда и объединяясь, воевали то с маврами,то друг с другом, в последнем случае вступая иногда в союз с маврами против своих соотечественников. Решительные успехи в реконкисте Испания сделала в 11-12 веках в основном благодаря энтузиазму народных масс. Хотя реконкистой руководила высшая знать, получавшая наибольшую часть отвоеванных у мавров земель, ее главной движущей силой были крестьянство, горожане и близкие к ним мелкие дворяне. В X в. развернулась борьба между старым, аристократическим королевством Леон и подвластной ему Кастилией, в результате которой Кастилия добилась полной политическтй независимости. Подчинение леонским судьям, применявшим старинные, крайне реакционные законы, тяготило вольнолюбивое кастильское рыцарство, но теперь у него появились новые законы. По этим законам звание и права рыцарей были распространены на всех, кто ходил в поход против мавров на коне, хотя бы он был совсем низкого происхождения. Однако в конце XI в. кастильские свободы сильно пострадали, когда на престол взошел Альфонс VI, который в молодости был королем Леона и теперь окружил себя старой леонской знатью. Антидемократические тенденции при этом короле еще более усилились вследствие притока в Кастилию французских рыцарей и духовенства. Первые стремились туда под предлогом оказания помощи испанцам в их борьбе с маврами, вторые - якобы для организации церкви в отвоеванных у мавров землях. Но в результате этого французские рыцари захватывали лучшие наделы, а монахи - самые богатые приходы. Те и другие, прибыв из страны, где феодализм имел гораздо более развитую форму, насаждали в Испании феодально-аристократические навыки и понятия. Все это делало их ненавистными местному населению, которое они жестоко эксплуатировали, вызвало ряд восстаний и на долгое время внушило испанскому народу недоверие и враждебность к французам.
Эти политические события и отношения широко отразились в испанском героическом эпосе, тремя основными темами которого являются:
1) борьба с маврами, имеющая целью отвоевание родной земли;
2) раздоры между феодалами, изображаемые как величайшее зло для всей страны, как оскорбление нравственной правды и измена родине;
3) борьба за свободу Кастилии, а затем за ее политическое первенство, которое рассматривается как залог окончательного разгрома мавров и как база национально-политического объединения всей Испании.
Во многих поэмах эти темы даны не обособленно, а в тесной связи между собой.
Испанский героический эпос развивался аналогично эпосу французскому. Его основу также составили краткие эпизодические песни лирико-эпического характера и устные неоформленные предания, возникшие в дружинной среде и вскоре сделавшиеся общим достоянием народа; и точно так же, примерно в X в., когда начал складываться испанский феодализм и впервые наметилось чувство единства испанской нации, этот материал, попав в руки жонглеров-хугларов, путем глубокой стилистической переработки оформился в виде больших эпических поэм. Расцвет этих поэм, в течение долгого времени являвшихся «поэтической историей» Испании и выражавших самосознание испанского народа, приходится на XI-XIII вв., но после этого еще два столетия они продолжают интенсивную жизнь и замирают лишь в XV в., уступая место новой форме народного эпического предания - романсам.
Испанские героические поэмы по форме и по способу исполнения подобны французским. Они стоят из серии строф неравной длины, связанных ассонансами. Однако метрика их иная: они написаны народным, так называемым неправильным, размером - стихами с неопределенным количеством слогов - от 8 до 16.
В отношении стиля испанский эпос тоже сходен с французским. Однако он отличается более сухим и деловым способом изложения, обилием бытовых черт, почти полным отсутствием гиперболизма и элемента сверхъестественного - как сказочного, так и христианского.
Вершину испанского народного эпоса образуют сказания о Сиде. Руй Диас, прозванный Сидом, является историческим лицом. Он родился между 1025 и 1043 г. Его прозвище - слово арабского происхождения, означающее «господин» («сеид»); это титулование нередко давалось испанским сеньорам, имевшим в числе своих подданных также и мавров: Руй -сокращенная форма имени Родриго. Сид принадлежал к высшей кастильской знати, был начальником всех войск короля Кастилии Санчо II и ближайшим его помощником в войнах, которые король вел как с маврами, так и со своими братьями и сестрами. Когда Санчо погиб во время осады Саморы и на престол вошел его брат Альфонс VI, проведший молодые годы в Леоне, между новым королем, благоволившим к леонской знати, и этим последним установились враждебные отношения, и Альфонс, воспользовавшись ничтожным предлогом, в 1081 г. изгнал Сида из Кастилии.
Некоторое время Сид служил со своей дружиной наемником у разных христианских и мусульманских государей, но затем благодаря чрезвычайной своей ловкости и мужеству стал самостоятельным властителем и отвоевал у мавров княжество Валенсию. После этого он помирился с королем Альфонсом и стал действовать в союзе с ним против мавров.
Несомненно, что еще при жизни Сида начали слагаться песни и сказания о его подвигах. Эти песни и рассказы, распространившись в народе, вскоре стали достоянием хугларов, один из которых около 1140 г. сложил о нем поэму.
Содержание:
«Песнь о Сиде», содержащая 3735 стихов, распадается на три части. В первой (называемой исследователями «Песнью об изгнании») изображаются первые подвиги Сида на чужбине. Сначала он добывает деньги для похода, заложив евреям-ростовщикам под видом фамильных драгоценностей сундуки, наполненные песком. Затем, собрав отряд в шестьдесят воинов, он заезжает в монастырь Сан-Педро де Карденья, чтобы проститься с находящимися там женой и дочерьми. После этого он едет в мавританскую землю. Прослышав о его изгнании, люди стекаются под его знамена. Сид одерживает ряд побед над маврами и после каждой из них отсылает часть добычи королю Альфонсу.
Во второй части («Песнь о свадьбе») изображается завоевание Сидом Валенсии. Видя его могущество и тронутый его дарами, Альфонс мирится с Сидом и разрешает его жене и детям перебраться к нему в Валенсию. Затем происходит свидание Сила с самим королем, который выступает сватом, предлагая Сиду в зятья знатных инфантов де Каррион. Сил, хотя и неохотно, соглашается на это. Он дарит зятьям два своих боевых меча и дает за дочерьми богатое приданое. Следует описание пышных свадебных торжеств.
В третьей части («Песнь о Корпес») рассказывается следующее. Зятья Сида оказались ничтожными трусами. Не стерпев насмешек Сида и его вассалов, они решили выместить обиду на его дочерях. Под предлогом показать жен своей родне они снарядились в путь. Доехав до дубовой рощи Корпес, зятья сошли с коней, жестоко избили своих жен и оставили их привязанными к деревьям. Несчастные погибли бы, если бы не племянник Сида Фелес Муньос, который разыскал и привез их домой. Сид требует мщения. Король созывает кортесы, чтобы судить виновных. Сид является туда, завязав свою бороду, чтобы кто-нибудь не оскорбил его, дернув за бороду. Дело решается судебным поединком («божий суд»). Бойцы Сида побеждают ответчиков, и Сид торжествует. Он развязывает свою бороду, и все дивятся его величавому виду. К дочерям Сида сватаются новые женихи - принцы Наварры и Арагона. Поэма кончается славословием Сиду.
В общем поэма более точна в историческом отношении, чем какой-либо другой из известных нам западноевропейских эпосов.
Этой точности соответствует общий правдивый тон повествования, обычный для испанских поэм. Описания и характеристики свободны от всякой приподнятости. Лица, предметы, события изображаются просто, конкретно, с деловитой сдержанностью, хотя этим не исключается иногда большая внутренняя теплота. Почти совсем нет поэтических сравнений, метафор. Совершенно отсутствует христианская фантастика, если не считать явления Сиду во сне, накануне его отъезда, архангела Михаила. Совсем нет также гиперболизма в изображении боевых моментов. Изображения единоборств очень редки и носят менее жестокий характер, чем во французском эпосе; преобладают массовые схватки, причем знатные лица иногда погибают от руки безыменных воинов.
В поэме отсутствует исключительность рыцарских чувств. Певец откровенно подчеркивает важность для бойца добычи, наживы, денежной базы всякого военного предприятия. Примером может служить тот способ, каким в начале поэмы Сид раздобыл деньги, необходимые для похода. Певец никогда не забывает упомянуть о размере военной добыче, о доле, доставшейся каждому бойцу, о части, отосланной Сидом королю. В сцене тяжбы с инфантами де Каррион Сид прежде всего требует возвращения мечей и приданого, а затем уже поднимает вопрос об оскорблении чести. Он все время ведет себя как расчетливый, разумный хозяин.
В соответствии с бытовыми мотивами подобного рода видную роль играет семейная тематика. Дело не только в том, какое место занимают в поэме история первого замужества дочерей Сида и яркая концовка картины второго, счастливого брака их, но и в том, что семейные, родственные чувства со всей их задушевной интимностью постепенно выступают в поэме на первый план.
Образ Сида: Сид представлен, вопреки истории, только «инфансоном», т. е. рыцарем, имеющим вассалов, но не принадлежащим к высшей знати. Он изображен исполненным самосознания и достоинства, но вместе с тем добродушия и простоты в обращении со всеми, чужд всякой аристократической спеси. Нормы рыцарской практики неизбежным образом определяют основные линии деятельности Сида, но не его личный характер: сам он, максимально свободный от рыцарских замашек, выступает в поэме как подлинно народный герой. И так же не аристократичны, а народны все ближайшие помощники Сида -Альвар Фаньес, Фелес Муньос, Перо Бермудес и др.
Эта демократизация образа Сида и глубоко демократический народный тон поэмы о нем имеют своим основанием отмеченный выше народный характер реконкисты.

Ведущим жанром средневековой литературы были эпические поэмы , возникшие на заключительном этапе формирования наций и объединения их в государства под эгидой короля. Средневековая литература любого народа уходит своими корнями в глубокую древность.

Сквозь затейливую канву сказочных сюжетов, сквозь кажущуюся простоту образов проступает древняя мудрость, из поколения в поколение передаваемая сказителями туманного Альбиона – Великобритании и Бретани – полного загадок полуострова на западе Франции… Пикты и скотты, бритты и англосаксы, таинственные кельты, мудрый маг Мерлин, обладавший пророческим даром и предсказавший множество событий, которые произошли столетия спустя. Сказочно звучащие названия - Корнуолл, Уэльс, Тинтажель, Камелот, загадочный Броселиандский лес. В этом лесу как говорят легенды, произошло много чудес, здесь сражались на поединках рыцари Круглого Стола, здесь, по преданию, находится могила Мерлина. Здесь из-под плоского камня бьет волшебный источник Беллантон. Если зачерпнуть воды из источника и смочить ей этот камень, то даже в самый жаркий и безветренный день, когда на небе нет ни облачка, подует сильный ветер и хлынет ливень. С незапамятных времен жители Бретани окружали легендами и преданиями стоячие камни – менгиры, и камни-столы – дольмены. Ни кому до сих пор точно не известно, кто и когда возвел эти сооружения, и поэтому древним камням люди издавна приписывали магическую силу…

Мифы и исторические факты, легенды и предания о чудесах и подвигах на протяжении многих поколений постепенно синтезируются в героический эпос, в котором находит свое отражение длительный процесс становления национального самосознания. Эпос формирует знание народа об историческом прошлом, а эпический герой воплощает идеальное представление народа о себе самом.

Несмотря на различия в условии и времени возникновения, содержании и стиле раннесредневековые эпосы имеют ряд типологических особенностей, отличающих их от эпических памятников зрелого средневековья:

· в эпосе раннего средневековья наблюдается своеобразная мифологизация прошлого, когда повествование об исторических событиях соединяется с мифом и сказкой;

· основная тема эпических циклов этого периода – борьба человека с враждебными ему силами природы, воплощенными в сказочных образах чудовищ, драконов, великанов и т. д.;

· героем, как правило, выступает сказочно-мифологический персонаж, наделенный чудесными свойствами и качествами (летать по воздуху, быть невидимым, вырастать в размерах и т. п.).

Кельтские (ирландские) саги, формировавшиеся во II–VII вв., сюжетно были достаточно разветвленными, их создателями считаются филиды – древние хранители светской учености, сочинители боевых песен и похоронных плачей. Одновременно барды развивали лирическую традицию. Важнейшим циклом ирландских саг считается уладский (по имени одного из древних племен Северной Ирландии), где центральным эпическим героем выступает Кухулин . Показательной в этом цикле является сага «Угон быка из Куалинге», где изображается серия поединков Кухулина с вражескими богатырями. Основной повествовательный текст имеет много ответвлений, стихотворных вставок, в нем много мифологического, фантастического. Измученному герою на помощь приходит бог Луг в виде юного воина, свою поддержку ему предлагает воинственная фея Морриган. Центральным в саге становится бой Кухулина с его побратимом могучим богатырем Фердиадом, имевшим роговую кожу. Сражение длится три дня, и лишь применив одному ему известный боевой прием «рогатого копья», Кухулин убивает Фердиада. Он очень страдает из-за того, что, выполняя воинский долг, вынужден был убить друга юности, падает без чувств, а затем скорбит. Коричневый бык из Куалинге уладов расправляется с белорогим быком их противников коннахтов и мчится, опустошая их земли, пока не разбивается о холм. Поскольку из-за его угона и началась война, теперь она теряет смысл, заключается мир, а улады захватывают большую добычу.

Скандинавские песни о богах и героях, которые были популярны и в Исландии XIII века, относят к IX–XII вв., так называемой «эпохе викингов», хотя многое говорит о их более древнем происхождении. Можно полагать, что, по крайней мере, часть их возникла намного раньше, еще в бесписьменный период. Они систематизированы в книге, получившей название «Старшая Эдда » (название «Эдда» было дано в XVII веке первым исследователем рукописи, который перенес на нее наименование книги исландского поэта и историка XIII века Снорри Стурлусона, так как Снорри в рассказе о мифах опирался на песни о богах. Поэтому трактат Снорри принято называть «Младшей Эддой », а собрание мифологических и героических песен – «Старшей Эддой». Этимология слова «Эдда» неясна).

В отличие от песен исландских поэтов-скальдов, почти для каждой из коих мы знаем автора, эддические мифологические песни анонимны. Мифы о богах, рассказы о Сигурде, Брюнхильде, Атли, Гудрун были общенародным достоянием, и человек, пересказывавший или записавший песнь, даже пересоздавая ее, не считал себя ее автором. Наибольший интерес представляют эддические песни, отражающие мифологические представления древних скандинавов. Они заметно приближены к реальной повседневности. Боги здесь могущественны, но не бессмертны, их поведение легко соотносимо с жизнью первобытного племени: нескончаемые войны с соседями, полигамия, захват добычи и постоянная угроза смерти. Все происходящее особенно жестко предопределено роковым предначертанием: вместе со всем миром боги погибнут в сражении с великанами, но потом снова возродятся уже для новой, счастливой жизни. Таково содержание песни «Прорицание вёльвы»:

В начале времен,
когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.
Пока сыны Бора,
Мидгард создавшие
великолепный,
земли не подняли,
солнце с юга
на камни светило,
росли на земле
зеленые травы.

Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
стали священные,
ночь назвали
и отпрыскам ночи -
вечеру, утру
и дня середине -
прозвище дали,
чтоб время исчислить.

…Все я провижу
судьбы могучих
славных богов.

Братья начнут
биться друг с другом,
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире,
великий блуд,
век мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков
до гибели мира;
щадить человек
человека не станет.

Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит.

Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.

Встречаются асы
на Идавёлль-поле,
о поясе мира
могучем беседуют
и вспоминают
о славных событьях
и рунах древних
великого бога.

По функциям и по именам богов прослеживается увязанность эддической мифологии не только с античной, но и древнегерманской, что дает основание ученым говорить о ней как о германо-скандинавской. Верховный бог – Один, создатель мира и людей, он дарует победы и покровительствует отважным. Валькирии, крылатые воинственные дочери Одина, переносят погибших в сражениях героев в его дворец Вальхаллу и прислуживают им во время пиров с самим верховным богом. Большинству же суждено обретаться в трех мирах. Верхний мир (Асгард) – для богов, срединный (Мидгард) – для людей, подземный – царство мертвых (Нифльхейм), где правит великанша Хель (туда отправляются все, кроме уходящих в Вальхаллу).

Самая архаическая часть «Старшей Эдды», по мнению её исследователей, - это так называемые гномические строфы, в которых содержатся правила житейской мудрости и поведения. Большая их часть заключена в «Речах Высокого», то есть Одина. Они отражают быт, нравы и мораль древних викингов, когда поощрялись такие качества человека, как храбрость, стремление к славе, верность друзьям, а осуждались трусость, жадность, глупость. Многие из них поражают глубиной заключенной в них мудрости и ее непреходящим значением (весьма актуально звучат некоторые и сегодня):

Героические эпические песни «Старшей Эдды» включают ряд сюжетов, известных по общегерманским сказаниям о Сигурде (Зигфриде) и кладе Нибелунгов. Им присущ высокий героический пафос, главным тематическим содержанием в них является переосмысление крупнейших исторических событий времен великого переселения народов и эпохи викингов как родовой распри, мести за нарушение клятвенных обещаний. Таково трагическое повествование о великанше Брюнхильде, добивающейся смерти Сигурда, который виновен в нарушении данного обета жениться на ней и которого по-прежнему любит. Таковы кровавые развязки историй Гудрун, Гуннара и Хегни, кузнеца Велюнда. Судьба, обстоятельства ведут к гибели достойных, благородных героев. И в мифологических, и в героических песнях привлекает поразительная экспрессивность эддической поэзии, опирающейся на традиционный народно-поэтический арсенал, тонкое сочетание героики и обыденности, эпики и лирики.

Древненемецкое фольклорное наследие также представлено мифологическими и героическими песнями, о которых еще в I веке упоминает римский историк Тацит. В мифологических песнях рассказывалось о земнородном боге Туиско и его сыне Манне, от которого произошли родоначальники народа. Под ними подразумевались сыновья Манна – предки основных немецких племен. Но, пожалуй, более распространенными у воинственных германцев были песни, воспевающие их боевую походную жизнь, поединки, мужество отдельных героев. Это всегда воин, дружинник, совершающий подвиги во славу рода, представленный образцом физической силы и доблести. Одним из сохранившихся, да и то в неполном виде, памятников героического эпоса является записанная около 800 года «Песнь о Хильдебранде» . В ее основу положены и события времен падения Римской империи, и распространенный в эпосе многих народов мотив случайного поединка отца и сына. Произведение почти лишено описательного элемента и представляет собой соответствующий воинскому ритуалу, полный героики и драматизма диалог.

Англосаксонский народный эпос можно представить по относимой к VIII в. поэме «Беовульф» . В отличие от рассмотренных выше, это произведение большой эпической формы. Здесь развит описательный элемент, действие развертывается постепенно, повествование изобилует отступлениями, замедляющими рассказ о событиях. Основной сюжет поэмы формируется двумя самостоятельными линиями, объединенными темой борьбы с чудовищами, покушавшимися на мирную жизнь людей. Сначала славный гаутский герой Беовульф помогает датскому королю Хротгару, правнуку первого правителя Скильда Скефинга, победить человекообразное чудовище Гренделя, а затем, став королем гаутских земель, в тяжелом поединке убивает огнедышащего дракона, опустошавшего его край. . Поэма начинается траурной картиной похорон родоначальника датских королей Скильда Скефинга, а завершается торжественной сценой сожжения гаутского короля Беовульфа на погребальном костре и сооружения кургана над его могилой. Можно предположить глубокую символичность такой переклички двух линий: ушли вожди всего лишь дружественных племен, их же потомкам на новых землях суждено созидать единую англосаксонскую народность.

Эпос зрелого средневековья отличается от поэм раннего периода:

· значительно меньшее место занимает мифология, действуют не мифические существа, а люди, хотя и наделенные гиперболизированными свойствами (возраст Карла Вликого, сила Брюнхильды и т. п.);

· главный герой сражается с язычниками за истинность христианской веры;

· Первая –. Вторая –. Третья –. Одни поэмы замыкаются на какой-либо из этих тем, другие – акцентируют главную для них, делая остальные второстепенными.

· меняется центральная тема. в ней можно выделить три направления: 1) оборона родины от внешних врагов (мавров (сарацин), норманнов, саксов); 2)бесконечные кровавые распри феодалов; 3)верная служба королю, охрана его прав и наказание отступников

Теперь в эпических сказаниях очень важную роль играет верный вассал своего сюзерена. Этого требовала идеология феодального общества Заканчивался процесс консолидации наций: разрозненные ранее племена объединились под эгидой короля, ставшего символом национального единства. Служение королю – было воплощением патриотизма, так как автоматически являлось служением родине и государству. Долг преданных вассалов состоит в беспрекословном подчинении королю.

Таков, например, герой французской «Песни о Роланде» , не пожалевший своей жизни ради служения королю Карлу Великому. Он во главе небольшого отряда франков в Ронсевальском ущелье отражает нападение многотысячного сарацинского войска. Умирая на поле битвы, герой прикрывает телом свои воинские доспехи, ложится лицом к врагам, «чтобы Карл сказал своей дружине славной, что граф Роланд погиб, но победил».

Карл стал искать Роланда на холме.

Там у травы не зелен - красен цвет:

Алеет кровь французская на ней.

Заплакал Карл - не плакать мочи нет,

Три глыбы он меж двух дерев узрел,

На них увидел Дюрандаля след,

Близ них нашел племянника в траве.

Как мог король всем сердцем не скорбеть!

Он спешился там, где лежал мертвец,

Покойника прижал к груди своей

И с ним без чувств простерся на земле.

Роланд - герой многочисленных песен о одеяниях, так называемых chansons de geste, исполнявшихся народными певцами, которых именовали жонглерами. Вероятно, они не повторяли механически текст песен, но нередко вносили что-то свое.

В основу памятника народной поэзии положены исторические события, существенно переосмысленные. В 778 г. король франков Карл совершил поход за Пиренеи ради богатой добычи. Нашествие франков продолжалось несколько недель. Затем войско Карла отступило, но баски напали в ущелье Ронсеваль на арьергард, которым командовал племянник короля Хруодланд. Силы были неравные, отряд франков был разгромлен, а Хруодланд погиб. Карл, возвратившийся с многочисленным войском, отомстил за смерть племянника.

Народные сказители всему произошедшему придали исключительный характер. Недолгий поход превратился в семилетнюю войну, цель которой в интерпретации жонглеров стала исключительно благородной: Карл хотел обратить неверных сарацин в христианскую веру. Сарацины были собирательным наименованием арабских племён, вторгшихся на Пиренейский полуостров, они были мусульманами, а не язычниками. Но для сказителей они были просто нехристями, которых должно наставить на путь истинной веры. Король изрядно постарел, в песне говорится, что седобородому старцу двести лет. Это подчеркивает его величие и благородство.

Там, где цветет шиповник, под сосной,

Поставлен золотой чеканный трон.

Карл, Франции король, сидит на нем.

Седоволос он и седобород,

Прекрасен станом, величав лицом.

Издалека узнать его легко.

Сошли с коней послы, узрев его,

Как должно, отдают ему поклон.

Ответ любил он взвесить не спеша.

Ваш государь и стар и седовлас.
Ему за двести лет, как я слыхал.

Хруодланд стал Роландом, но главное он обрёл исключительное богатырское могущество. Вместе со своими сподвижниками: рыцарем Оливьером, епископом Турпином и другими храбрыми рыцарями, он на поле брани уложил тысячи врагов. У Роланда и необыкновенные боевые доспехи: меч Дюрандаль и волшебный рог Олифант. Стоило ему затрубить в рог, и король, где бы он ни был, услышал бы его и пришёл ему на помощь. Но для Роланда величайшая честь погибнуть за короля и милую Францию.

В доспехах сарацинских каждый мавр,

У каждого кольчуга в три ряда.

Все в добрых сарагосских шишаках,

При вьеннских прочных кованых мечах,

При валенсийских копьях и щитах.

Значок на древке - желт, иль бел, иль ал.

Арабы с мулов соскочить спешат,

На боевых коней садится рать.

Сияет день, и солнце бьет в глаза,

Огнем горят доспехи на бойцах.

Скликают мавров трубы и рога,

К французам шум летит издалека.

Роланду молвит Оливье: "Собрат,

Неверные хотят на нас напасть".

"Хвала творцу! - ему в ответ Роланд.-

За короля должны мы грудью встать.

Служить всегда сеньеру рад вассал,

Зной за него терпеть и холода.

Кровь за него ему отдать не жаль.

Пусть каждый рубит нехристей сплеча,

Чтоб не сложили песен злых про нас.

За нас господь - мы правы, враг не прав.

А я дурной пример вам не подам". Аой!

Патриотизм Роланда контрастирует с предательством его отчима Ганелона, вступившего в подлый сговор с противниками франков.

«Песнь о Роланде» складывалась на протяжении почти четырех столетий. Реальные подробности отчасти были забыты, но усиливался её патриотический пафос, идеализировался король как символ нации и государства, прославлялся подвиг во имя веры и народа. Для персонажей поэмы в высшей степени характерна вера в бессмертие, которое герой обретает благодаря своим героическим деяниям.

Так же верой и правдой служит своему королю Альфонсу VI Руй Диас де Бивар, свое прозвище Сид Кампеадор (хозяин-воитель) получивший от вынужденных признать его превосходство завоевателей. Начало «Песни о Сиде» (XII в.) утрачено, но в экспозиции было рассказано о том, что король Альфонcо прогневался на своего верного вассала Родриго и изгнал его из пределов Кастилии. Народные певцы - в Испании их называли хугларами - подчёркивают в своём любимце демократизм, а причиной королевской немилости явились зависть и клевета знати. Новый король Альфонсо VI, незаслуженно осудивший и изгнавший героя, на первых порах ошибался, поддерживая кичливых аристократов Леона, не желавшего смириться с потерей былого первенства. Во многом как раз благодаря разумному, неспесивому поведению Сида, хоть и несправедливо обиженного королем, но ради национального единства не поддавшегося соблазну мщения, происходит столь нужное всем примирение. Его вассальная преданность своему королю в песне предстает не менее доблестным, значительным деянием героя, нежели воинские подвиги и завоевания. Отвоевывая новые земли у арабов, Сид всякий раз посылает королю часть дани и тем самым постепенно добивается прощения.

В первой части песни художественно убедительно взаимодополняют пространный рассказ об изгнании Сида, его прощании с женой доньей Хименой и маленькими дочерьми Эльвирой и Соль с повествованием о все более значимых победах героя над маврами и богатой добыче, которой он щедро делится с королем. Вторая часть посвящена тому, как после отвоевания Сидом Валенсии и окончательного примирения с ним Альфонсо VI назначаются свадьбы его дочерей со знатными инфантами де Каррион. Лишь особо отмеченные королем заслуги героя, инфансона по происхождению, позволяли ему породниться с высшей аристократией. Третья часть – рассказ о том, какими подлыми и меркантильными оказались зятья Сида, как решительно он добивается от короля и кортесов их наказания и как принцы Наварры и Арагона присылают своих поверенных просить рук доньи Эльвиры и доньи Соль.

Образ Сида подкупает своей реалистической многосторонностью. Он не только храбрый полководец, но и тонкий дипломат. Когда ему понадобились деньги, он не погнушался обманом, ловко обманул доверчивых ростовщиков, оставив им в качестве заклада сундуки с песком и камнями. Сид тяжело переживает вынужденную разлуку с женой и дочерьми, а когда король просватал их за знатных мошенников, он страдает от нанесённой обиды, взывает о справедливости к королю и кортесам. Восстановив честь семьи, снискав королевское расположение, Сид удовлетворен и выдаёт своих дочерей второй раз замуж, теперь уже за достойных женихов. Приближенность эпического героя испанского эпоса к реальности, объясняется тем, что «Песнь о Сиде» возникла всего спустя сто лет после того, как Родриго совершил свои подвиги. В последующие столетия возник цикл «Романсеро», рассказывающий о юности эпического героя.

Германский героический эпос «Песнь о Нибелунгах» был записан около 1200 года, однако его сюжет восходит к эпохе «великого переселения народов» и отражает реальное историческое событие: гибель Бургундского царства, разрушенного гуннами в 437 году. Но, как указывалось выше, герои-нибелунги имеют еще более древнее происхождение: герои с похожими именами и судьбами фигурируют в скандинавском памятнике «Старшая Эдда», отразившем архаическую эпоху викингов. Впрочем, у скандинавских и германских героев есть и существенные отличия. В «Эдде» события носят, в основном, мифологический характер, тогда как в «Песни о Нибелунгах», наряду с мифами и легендами, нашли свое отражение история и современность. В ней преобладает не столько героический, сколько трагический колорит, инициатива принадлежит людям сильных, жестоких страстей, несущим гибель и всему искреннему, чистому (даже добрым колдовским силам), и самим себе. Так, самого светлого героя песни нидерландского королевича Зигфрида не спасает от смерти ни его богатырская сила и неуязвимость, полученные после того, как он искупался в крови убитого им дракона, ни шапка-невидимка. В свою очередь, страшная участь постигнет всех, кто причастен к коварному убийству Зигфрида, кто присвоил и спрятал в водах Рейна его несметное богатство – клад Нибелунгов (название клада как раз восходит к захватившим сокровища бургундским рыцарям, прозванным Нибелунгами – жителями «страны туманов»).

В силу того, что «Песнь о Нибелунгах» формировалась на протяжении нескольких столетий, ее герои действуют в различных временных измерениях, соединяя в своем сознании дерзновенность доблестных подвигов с соблюдением куртуазного этикета. В частности, на германский героический эпос наложила свой отпечаток куртуазная поэзия XII века с её культом прекрасной дамы и мотивом любви к ней рыцаря, никогда ее не видевшего, но воспылавшего к ней страстью оттого только, что молва прославила ее красоту и добродетель по всей земле.

Масштабная по объему, «Песнь о Нибелунгах» делится на две достаточно самостоятельные части. События в первой концентрируются вокруг двора бургундского короля Гунтера, куда уже в начале повествования прибывает Зигфрид. Королевич с Нижнего Рейна, сын нидерландского короля Зигмунда и королевы Зиглинды, победитель нибелунгов, овладевший их кладом - золотом Рейна, наделен всеми рыцарскими достоинствами. Он благороден, храбр, учтив. Долг и честь для него превыше всего. Авторы «Песни о Нибелунгах» подчеркивают его необыкновенную привлекательность и физическую мощь. Само его имя, состоящее ив двух частей (Sieg - победа, Fried - мир), – выражает национальное немецкое самосознание в пору средневековых распрей. Ко двору Гунтера он прибыл с намерением получить в жены его сестру Кримхильду. Слухи о ее необыкновенной красоте оказались настолько убедительными для героя, что он заочно влюбился в нее и готов был на все для завоевания ее руки и сердца. Гунтер не прочь породниться с сильнейшим из рыцарей, но предварительно выдвигает ряд условий, главное из которых – помочь ему самому завладеть исландской девой-воительницей Брунхильдой, одолеть которую в труднейших спортивных состязаниях (а именно таковы ее условия замужества) он был не в силах. Благодаря шапке-невидимке Зигфрид незаметно обеспечивает Гунтеру решение не только атлетических задач, но и снимает с Брунхильды перстень и пояс невинности в первую брачную ночь. Впоследствии эти предметы рассорят двух королев, разожгут ненависть посчитавшей себя оскорбленной Брунхильды к Зигфриду и приведут к трагической развязке. Гунтер примет сторону жены, и с его согласия вассал Хаген фон Тронье предательски поразит Зигфрида в единственно уязвимое место на спине (во время купания в крови дракона оно оказалось прикрытым упавшим липовым листочком) и завладеет его кладом.

Вторая часть переносит нас ко двору короля гуннов Этцеля (Атиллы), где ставшая его женой вдова Зигфрида Кримхильда через много лет осуществит кровавую месть за прошлое злодеяние. Сделав вид, что все уже забыто, она радушно приглашает бургундских рыцарей во главе с братом Гунтером к себе в гости. Когда же те, наконец, отважились приехать, приказывает всех уничтожить. У раненого Хагена она пытается выведать, где спрятан клад, а когда это не удается, отрубает ему голову. И Этцель, и находившийся при его дворе Хильдебранд были настолько поражены жестокостью расправы над славными мужами, что Хильдебранд сам убивает Кримхильду. Гибнет род Нибелунгов, навсегда теряется в рейнских глубинах злосчастный клад, который будет манить к себе еще многих и многих искателей.

«Песнь о Нибелунгах» - это рассказ о превратностях человеческих судеб, о братоубийственных войнах, раздиравших феодальный мир.

Сербский героический эпос – одна из составляющих народнопоэтического наследия южных славян (сербов, черногорцев, словенцев, хорватов, боснийцев, македонцев, болгар). Особым драматизмом проникнуты песни, рассказывающие о постигшем в XIV в. турецком нашествии и самоотверженном ему противостоянии. Центральным здесь является Косовский цикл, разносторонне освещающий героическую битву и поражение сербов в сражении с турками в 1389 г. на Косовом поле. Эпическое повествование рисует и величайшую трагедию, и яркий символ доблести и патриотизма защитников родной земли. Гибель сербского князя Лазаря и виднейших его сподвижников, жертвенность тысяч народных героев в неравной борьбе, утрата независимости предстают как величайшее национальное бедствие, окропленное горькими слезами оставшихся в живых. Незавидна их доля, поэтому особой теплотой и лиризмом проникнуты образы скорбящих и мужественных сербских женщин: потерявшей девятерых сыновей матери Юговичей, юной Милошевски, жены воеводы Обилича и многих, многих других. Героика павших перекликается с героикой завоеванных, но не покоренных, сохраняющих в своем сердце веру в грядущую свободу.

Основной пафос эпических сказаний зрелого средневековья, будь то «Песнь о Роланде», «Песнь о Сиде» или восточнославянское «Слово о полку Игореве», - призыв к консолидации нации, сплочению вокруг сильной центральной власти. В «Песни о Нибелунгах» эта идея не высказана прямо, но через всю поэму последовательно проводится мысль о том, к каким губительным последствиям приводит борьба за власть, какие катастрофы влечет за собой братоубийственная рознь, сколь опасны раздоры внутри одного семейного клана и государства.

Средневековая латинская литература. Поэзия вагантов.

Клерикальная (то есть церковная) средневековая литература на латинском языке, зародившись в Римской империи, создала целую систему собственных жанров. К важнейшим из них относятся жития святых и видения .

Агиография – церковная литература, описывающая жития святых - пользовалась особой популярностью на всем протяжении многовекового развития средневековья. К X в. сформировался канон этого литературного жанра: несокрушимый, твердый дух героя (мученика, миссионера, борца за христианскую веру), классический набор добродетелей, постоянные формулы восхваления. Жизнь святого предлагала высший нравственный урок, увлекала образцами праведной жизни. Для житийной литературы характерен мотив чуда, отвечавший народным представлениям о святости. Популярность житий привела к тому, что отрывки из них – «легенды» стали читать в церкви, а сами жития – собирать в обширнейшие сборники.

Склонность средневековья к иносказанию, аллегории выражал жанр видений. Согласно средневековым представлениям высший смысл открывается только откровением – видением. В жанре видений автору во сне открывалась судьба людей и мира. Видения часто рассказывали о реальных исторических лицах, что способствовало популярности жанра. Видения оказали значительное влияние на развитие позднейшей средневековой литературы, начиная со знаменитого французского «Романа о Розе» (XIII в.), в котором ярко выражен мотив видений («откровений во сне»), до «Божественной комедии» Данте

К видениям примыкает жанр дидактико-аллегорической поэмы (о Страшном суде, грехопадении и т.д.).

К числу дидактических жанров относятся также проповеди , разного рода сентенции (изречение нравоучительного характера), заимствованные как из Библии, так и у античных поэтов-сатириков. Сентенции собирались в специальные сборники, своеобразные учебники житейской мудрости.

Наряду с эпическими жанрами клерикальной литературы развивалась и ее лирика, выработавшая свои поэтические образы и стиль. Среди лирических жанров клерикальной литературы доминирующее положение занимали духовные стихи и гимны, воспевающие святых покровителей монастырей, церковные праздники. Гимны имели собственный канон. Композиция гимна о святых, например, включала зачин, панегирик святому, описание его подвигов, молитву к нему с просьбой о заступничестве и т.д.

Из светской литературы на латинском языке наибольший интерес представляют исторические хроники, в которых правда и вымысел часто переплетались. Такие труды, как «История готов» Иордана (VI в.), «История франков» Григория Турского (VI в.), «История датчан» Саксона Грамматика (XII в.), имели большую художественную ценность и нередко сатновились источниками сюжетов для писателей средних веков и Возрождения (например, Шекспир почерпнул сюжет трагедии «Гамлет» в хронике Саксона Грамматика).

Особое место в средневековой латинской литературе занимала вольнодумная, подчас озорная поэзия вагантов или (болем редкий термин)) голиардов (XI – XIII вв.). Её создателями были странствующие монахи, школяры, студенты, представители городского плебса. Возникнув ещё в раннем средневековье (VIII в.), поэзия вагантов своего расцвета достигла в XII-XIII вв. в связи с появлением университетов в Европе. Ваганты были людьми образованными: прекрасно знали античность, фольклор, церковную литературу, их музыка была адресована духовной элите средневекового общества – образованной его части, умеющей ценить поэтическое творчество, но при этом странствующие поэты оставались как бы «выпавшими» из социальной структуры средневекового общества, лично независимыми и материально необеспеченными – эти особенности их положения способствовали выработке тематического и стилистического единства их лирики.

Здесь, в вагантской среде, исключительного и на первый взгляд неожиданного расцвета достигла латинская поэзия. Ваганты жили среди народа, по образу жизни они немногим отличались от народных певцов и рассказчиков - жонглеров и шпильманов, но их народного языка они чуждались: за латынь они держались как за последнюю опору своего социального превосходства, своего культурного аристократизма. Французским и немецким песням они противопоставили свои, латинские.

Поэтическое наследие вагантов широко и многообразно: это и стихи, воспевающие чувственную любовь, кабаки и вино, и произведения, обличающие грехи монахов и священников, пародии на литургические тексты, льстивые и даже нахальные просительные стихи. Ваганты сочиняли и религиозные песнопения, дидактические и аллегорические поэмы, но эта тематика занимала незначительное место в их творчестве.

Огромное количество вагантских стихов и песен рассеяно по латинским рукописям и сборникам: самый обширный из них, Бенедиктбейренский (Carmina Burana), составленный в Южной Германии в XIII в., насчитывает свыше 200 стихотворений. Подавляющее большинство этих стихов анонимно. Конечно, эта анонимность не означает, что здесь не было индивидуального творчества: здесь, как и везде, единицы создавали новые и оригинальные произведения, десятки размножали их своими подражаниями, а сотни занимались переработкой и перепиской уже созданного. При этом, конечно, вовсе не было необходимости, чтобы поэт сам вел вагантский образ жизни: у каждого почтенного клирика за спиной была школярская молодость, и у многих доставало душевной памяти, чтобы и на покое находить слова для чувств своих ранних лет. Если эти слова попадали в тон идеям и эмоциям вагантской массы, они быстро ею усваивались, стихи их становились общим достоянием, теряли имя, дописывались, перерабатывались; восстановить облик отдельных авторов вагантских произведений становится делом почти безнадежным.

Три имени, принадлежащих трем поколениям, выступают для нас из этой безымянной стихии. Первый из известных нам вагантских поэтов - это Гугон, по прозвищу Примас (т. е. Старейшина) Орлеанский, писавший ок. 1130-1140-х годов. Стихи Примаса исключительны для Средневековья по обилию бытовых подробностей: они на редкость «земные», автор нарочно подчеркивает низменность их тем - подарков, которые он выпрашивает, или поношений, которые он испытывает. Он единственный из вагантов, который изображает свою возлюбленную не условной красавицей, а прозаической городской блудницей:

Дом этот жалок, грязен, убог и на вид безобразен,
И на столе негусто: один салат да капуста -
Вот и все угощенье. А если нужны умащенья, -
Купит бычьего сала из туши, какой ни попало,
Купит, потратясь немного, овечью ли, козью ли ногу,
Хлеб растолчет и размочит, черствевший с давейшей ночи,
Крошек в сало добавит, вином эту тюрю приправит,
Или, вернее, отстоем, подобным винным помоям...

(Перевод М. Гаспарова)

Второй выдающийся вагантский поэт известен только по прозвищу Архипиита, поэт поэтов; десять сохранившихся его стихотворений написаны в 1161-1165 гг. и обращены по большей части к его покровителю Рейнальду Дассельскому - канцлеру императора Фридриха Барбароссы, - которого поэт сопровождал во время итальянского похода Фридриха и на обратном пути. Архипиита - тоже скиталец, тоже бедняк, но в его стихах нет той едкой мрачности, которая наполняет стихи Примаса: вместо этого он бравирует легкостью, иронией и блеском. По собственному признанию, он был из рыцарского рода и пошел в клирики только из любви к «словесности». Вместо того чтобы говорить о своих отдельных злоключениях, он рисует общий автопортрет: ему принадлежит знаменитая «Исповедь», одно из популярнейших вагантских стихотворений:

Осудивши с горечью жизни путь бесчестный,
Приговор ей вынес я строгий и нелестный:
Создан из материи слабой, легковесной,
Я - как лист, что по полю гонит ветр окрестный...

Здесь поэт с нескрываемым удовольствием кается в своей преданности, во-первых, Венере, во-вторых, игре, в-третьих, вину; здесь находятся едва ли не самые известные строки из всей вагантской поэзии:

В кабаке возьми меня, смерть, а не на ложе!
Быть к вину поблизости мне всего дороже;
Будет петь и ангелам веселее тоже:
«Над великим пьяницей смилуйся, о боже!»

(Перевод О. Румера)

Наконец, третий классик вагантской лирики - уже известный нам Вальтер Шатильонский, автор «Александреиды». Безместным клириком он никогда не был, попрошайных стихотворений у него нет вовсе, о себе в своих стихах он почти не говорит, а ратует за все свое ученое сословие; большинство его стихов сатирические, с пафосом обличающие сребролюбие прелатов и их равнодушие к истинной учености. И обличительные стихи Вальтера, и не менее блестящие его любовные песни пользовались широчайшей известностью и вызывали множество подражаний. Из трех поэтов Вальтер самый «литературный»: он берет ходовые общедоступные мотивы и с помощью арсенала риторических средств, которыми владеет в совершенстве, превращает их в образцово построенные стихотворения. Особенно он любит эффектно развертываемые аллегории, в которых сперва набрасывается широкая картина, а потом каждая ее подробность получает точное иносказательное осмысление:

Если тень покрыла
Низменные нивы, -
Надо ждать наплыва.
Если ж выси горные
Пеленою черною
Скрыты в грозном мраке, -
Зримы в том явлении
Светопреставления
Истинные знаки.
Низменные долы -
Это суть миряне:
Царства и престолы,
Графы и дворяне.
Роскошь и тщеславие,
Словно ночь злонравия,
Их обуревает;
Божье наказание,
Смертное терзание
Грешных ожидает.

(Перевод М. Гаспарова)

Примаса легче представить читающим стихи в таверне, Архипииту - при дворе, Вальтера - на проповеднической кафедре.

XII век заполнен творчеством зачинателей вагантской поэзии, XIII век - деятельностью безымянных эпигонов, а к XIV в. эта латинская лирика полностью сходит со сцены. Кризис перепроизводства ученых клириков рассосался сам собой, интересы ученого сословия переключились с овидианства на схоластику и мистику, по дорогам вместо бродячих школяров потянулись бродячие монахи-проповедники. А художественный опыт, накопленный латинской лирикой вагантов, перешел к рыцарской лирике на новых языках, располагавшей несравненно более широкой аудиторией.

Рыцарская (куртуазная) литература: лирика трубадуров, рыцарский роман.

В XI–XII вв. церковь заметно обескровливается в крестовых походах, внутриконфессиональных противоборствах, обсуждениях многочисленных ересей, дискуссиях на церковных соборах об исправлении веры и нравов. Многие ее образованные служители уходят в мир, зачастую становясь клириками вагантами, особенно скептически настроенными по отношению ко всякого рода запретам на свободу человеческого духа и тела. Все более ощущался нараставший духовный прорыв, который все настойчивее смещал культурную жизнь из религиозных центров в рыцарские замки и обретающие свое лицо города. Светская культура оставалась христианской по своему характеру. Вместе с тем сам образ и стиль жизни рыцарства и горожан предопределили их сосредоточенность на земном, выработали особые воззрения, этические нормы, традиции, культурные ценности. Прежде чем сформировалась собственно городская культура, светская духовность стала утверждаться в рыцарской культуре.

Создателем и носителем рыцарской культуры являлось военное сословие, зародившееся еще в VII – VIII вв., когда получили развитие условные формы феодального землевладения. Рыцарство, особый привилегированный слой средневекового общества, на протяжении веков выработало собственные традиции и своеобразные этические нормы, собственные воззрения на все жизненные отношения. Становлению идей, обычаев, морали рыцарства способствовали во многом Крестовые походы, его знакомство с восточной традицией.

Самые ранние очаги новой культуры отмечены на французском юге, в Провансе, а зародившаяся там светская поэзия, где центральными героями выступают рыцарь и его Прекрасная Дама, получает название куртуазной (придворно-аристократической) (от французского court –двор).

Куртуазность, куртуазия - средневековая концепция любви, согласно которой отношения между влюбленным и его Дамой подобны отношениям между вассалом и его господином. Важнейшее воздействие на сложение идеала куртуазной любви оказал римский поэт Овидий (I в.), поэтический «трактат» которого - «Искусство любви» - стал своеобразной энциклопедией поведения рыцаря, влюбленного в Прекрасную Даму: он дрожит от любви, не спит, он бледен, может умереть от неразделенности своего чувства. Представления о подобной модели поведения усложнились за счет христианских представлений о культе Девы Марии - в этом случая Прекрасная Дама, которой служил рыцарь, становилась образом его духовной любви. Значительным было также воздействие арабской мистической философии, разрабатывавшей концепцию платонического чувства. Одним из центров формирующейся новой культуры стал кодекс рыцарской чести. Рыцарь должен быть не только смелым, верным и щедрым, ему также надлежит стать учтивым, изящным, привлекательным в обществе, уметь тонко и нежно чувствовать. К героическому идеалу прежних времен добавляется нравственно-эстетический, ощутить и освоить который без искусства невозможно.

Творцами салонной культуры, где миссия своеобразной жрицы отводится Прекрасной Даме – хозяйке замка, были осевшие при крупных дворах и профессионально занимавшиеся сочинительством, исполнением, обучением трубадуры и менестрели . Велика их заслуга в том, что они не только делают достоянием поэзии усложняющийся мир рыцарства, новую внутрисемейную и общественную роль женщины (XII в. во Франции отмечен еще и тем, что женщины получают право земельного наследования), но и находят, создают, неизвестные прежде в родном языке слова, выражающие чувства, душевные состояния и переживания человека.

Основное место в провансальской лирике занимает тема высокой куртуазной любви, выступающей как сильнейшее нравственное чувство, способное изменить, облагородить и возвысить человека. Ей дано торжествовать над сословными преградами, она покоряет сердце гордого рыцаря, оказывающегося в вассальной зависимости от Прекрасной Дамы. В понимании места и роли поэзии в жизни людей трубадуры делились на приверженцев ясного и темного стилей. Сторонники ясной манеры считали своим долгом писать для всех и о вещах понятных, злободневных, используя простой общераспространенный язык. Темный же стиль отдавал предпочтение туманным намекам, иносказаниям, метафорам, усложненному синтаксису, не боясь оказаться труднодоступным, требующим усилий для понимания. Если в первом случае развивалась идущая от фольклора демократическая традиция, то во втором сказывалась ученая поэзия, ориентация на узкий круг посвященных.

Куртуазная лирика имела свою систему жанров.

Кансона – жанр наиболее популярный, представляет из себя достаточно объемное любовное стихотворение, заканчивающееся напутствием поэта своему детищу или рекомендациями жонглеру-исполнителю. Ее более краткая форма называлась верс.

Любовь преграды все сметет,

Коль у двоих одна душа.

Взаимностью любовь живет,

Не может тут служить заменой

Подарок самый драгоценный!

Ведь глупо же искать услад

У той, кому они претят!

С надеждой я гляжу вперед,

Любовью нежной к той дыша,

Кто чистою красой цветет,

К той, благородной, ненадменной,

Кем взят из участи смиренной,

Чье совершенство, говорят,

И короли повсюду чтят.

Серена – «вечерняя песня», исполнявшаяся перед домом возлюбленной, в которой прославление ее красоты могло переплетаться с тонкими, непонятными ее мужу, намеками на запретную любовь, связывающую рыцаря и даму.

Альба – «песнь рассвета», распеваемая на заре бессонным другом, чтобы разбудить рыцаря, который провел ночь в опочивальне возлюбленной, и предупредить нежелательную встречу с ее мужем.

Боярышник листвой в саду поник,

Где дона с другом ловят каждый миг:

Вот-вот рожка раздастся первый крик!

Увы. Рассвет, ты слишком поспешил!

Ах, если б ночь господь навеки дал,

И милый мой меня не покидал,

И страж забыл свой утренний сигнал…

Увы, рассвет, рассвет, ты слишком поспешил!

Тенсона – спор между поэтами на моральные, литературные, гражданские темы.

Сирвента – первоначально солдатская песня (служивых людей), а позднее – полемика на политические темы.

Пасторела – рассказ о встрече на лоне природы странствующего рыцаря и привлекательной пастушки. Она может поддаться на его ласковые речи и, соблазненная, быть тут же забытой. Но может в ответ на домогательства рыцаря позвать сельчан, перед вилами и дубинами которых он поспешно отступает. В самооправдание ему остается лишь проклинать чернь и ее недостойное оружие.

Встретил пастушку вчера я,

Здесь у ограды блуждая.

Бойкая, хоть и простая,

Мне повстречалась девица.

Шубка на ней меховая

И кацавейка цветная,

Чепчик - от ветра прикрыться.

Из виднейших провансальских трубадуров можно назвать Гильома VII, графа Пуатье (1071–1127), Джауфре Рюделя (ок. 1140–1170), Бернарта де Вентадорна (писал ок. 1150–1180), Бертрана де Борна (1140–1215), Арнаута Даниеля (писал ок. 1180–1200).

Традиции провансальской лирики продолжили немецкие поэты – миннезингеры («певцы любви») – авторы немецкой светской поэзии. Немецкая рыцарская лирика – миннезанг – испытывала на себе сильное влияние провансальской лирики. Вместе с тем творчество миннезингеров имеет ряд особенностей.

Миннезингеры сами сочиняли музыку к своим произведениям, но распространяли их, как правило, странствующие певцы – шпильманы . Хотя главной темой творчества миннезингеров было воспевание утонченных чувств к Прекрасной даме, как и у их провансальских предшественников, поэзия их более сдержанна, грустна, склонна к дидактизму, нередко окрашена в религиозные тона (оставаясь в основном светской). Наиболее выдающимися миннезингерами были Генрих фон Фельдеке, Фридрих фон Хаузен, Вольфрам фон Эшенбах и др.

Наряду с лирикой рыцари создали жанр, пришедший на смену эпическим поэмам – это роман .

Местом зарождения рыцарского романа считаются франкоязычные территории северо-запада Европы, а утвердившееся в XII в. слово роман вначале просто обозначало большое стихотворное произведение на живом романском языке (в отличие от текстов на латыни). Но уже вскоре становится очевидной его собственная жанрово-тематическая специфика.

Героем романа по-прежнему остаётся благородный рыцарь, но его образ претерпевает существенные изменения. Так, эпосу был неважен внешний вид героя-рыцаря (лицо Роланда, например, неразличимо под рыцарским забралом), авторы же рыцарских романов помимо беззаветной храбрости, мужества, благородства отмечают внешнюю красоту героя (широкие плечи Тристана, кудри…) и его умение вести себя: он всегда учтив, обходителен, щедр, сдержан в выражении чувств. Изысканные манеры убеждают в благородном происхождении рыцаря. Кроме того, изменилось отношение героя к его сюзерену. Благородный паладин своего короля, оставаясь вассалом, обретает нередко несколько иной статус: друга и наперсника монарха. А зачастую они являются родственниками (Тристан, анпример, племянник короля Марка). Изменилась также цель рыцарских подвигов: героем движет не только и не столько желание выполнить указание своего господина и преданность ему, сколько стремление прославиться для того, чтобы завоевать любовь Прекрасной Дамы. В романах (как и в лирике) любовь для рыцаря – услада земной жизни, а та, кому отдал он свое сердце, является живым телесным воплощением Мадонны.

Поставив в центр своего внимания любовь, роман подкрепляет рассказ о ней импонирующими тому времени легендарно-историческим образами. В романе также обязательно присутствует фантастика в ее двойственном проявлении: как сверхъестественное (чудесное) и как необычное (исключительное), возвышающее героя над прозой жизни. И любовь, и фантастика покрываются понятием авантюр (приключений), навстречу которым устремляются рыцари.

Рыцарский роман распространялся по территориям будущей Германии и Франции, с лёгкостью преодолевая языковый барьер. Авторы рыцарских романов назывались труверы . Труверы по существу сочиняли занимательные сказки о бесконечных приключениях рыцаря. Хронологически и тематически сформировались три цикла рыцарского романа: античный, бретонский, восточновизантийский.

В античном цикле перерабатывались на новый рыцарский лад заимствованные из классики сюжеты, легендарно-исторические темы. Любовь, авантюра, фантастика господствуют в одном из самых ранних произведений жанра – «Романе об Александре» (вторая половина XII в.) Ламбера ле Тора, где знаменитый полководец представлен утонченным средневековым рыцарем. К «Энеиде» Вергилия восходит анонимный «Роман об Энее» (ок. 1160 г.), где на первый план выдвигаются по-разному складывавшиеся любовные отношения героя с Дидоной и Лавинией. Приблизительно в это же время появился «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора, построенный на любовных эпизодах из различных обработок троянского цикла мифов.

Бретонский цикл – самый разветвленный и показательный для рыцарского романа. Материалом для него служил наполненный острыми любовными приключениями кельтский фольклор, целая серия преданий о легендарном короле бриттов Артуре (V–VI вв.) и его рыцарях Круглого стола, прозаическая хроника Гольфрида Монмутского «История королей Британии» (ок. 1136 г.). Весь цикл можно разделить на четыре группы: 1) краткие, сродни новелле, бретонские лэ; 2) романы о Тристане и Изольде; 3) романы Круглого стола – собственно артуровские; 4) романы о святом Граале.

К числу наиболее популярных романных сюжетов бретонского цикла относится легенда о любви юноши Тристана из Леонуа и королевы корнуэльской Изольды Белокурой. Возникнув в кельтской народной среде, легенда вызвала затем многочисленные литературные фиксации, сначала на валлийском языке, затем на французском, в переработках с которого она вошла во все основные европейские литературы, не миновав и славянских.

Число литературных памятников, в которых разрабатывается сюжет о сильной, но грешной любви Тристана и Изольды, очень велико. Не все они сохранились в равной мере. Так, по кельтским источникам легенда знакома лишь в виде фрагментов и совсем утрачены ее ранние французские обработки. Французские стихотворные романы второй половины XII в. дошли до нашего времени также далеко не полностью, гораздо лучше сохранились более поздние версии, но они значительно менее оригинальны и самобытны. Кроме того, легенда, возникнув в глубоком Средневековье, продолжала привлекать писателей и поэтов и в Новое время. Не говоря об упоминании основных персонажей легенды (скажем, у Данте, Боккаччо, Вийона и мн. др.), ей посвятили свои произведения Август Шлегель, Вальтер Скотт, Рихард Вагнер и др. На сюжет легенды собирался написать историческую драму Александр Блок.

Большое количество литературных произведений о любви Тристана и Изольды привело к большому количеству версий легенды. Наиболее ранние свидетельства о фольклорном существовании легенды о Тристане и Изольде («Триады острова Британии «), а также ее первые литературные обработки – это фрагменты валлийских текстов. В них главными героями являются «Тристан, сын Таллуха, и Ессилд , жена Марха». Влюблённые с двумя слугами, захватив пирогов и вина, укрываются в лесу Келидон, но Марх - супруг Ессилд – вместе с воинами разыскал их. «Встал Тристан и, подняв свой меч, устремился в первый поединок и, наконец, встретился с Мархом, сыном Майрхиона, который воскликнул: "И ценой своей жизни хотел бы я убить его!" Но другие его воины сказали: "Позор нам, если мы нападем на него!" И из трех поединков вышел Тристан невредимым». Спор Марха с Тристаном пытается разрешить король Артур, к которому обращается Марх. «Тут Артур примирил его с Мархом, сыном Майрхиона. Но хоть каждого и уговаривал Артур, никто не хотел оставить Ессилд другому. И вот постановил Артур: одному она будет принадлежать пока листья зеленеют на деревьях, другому - все остальное время. Его-то и выбрал Марх, ибо тогда ночи длиннее». Решение мудрого короля обрадовало сообразительную Ессилд: «Воскликнула Ессилд, когда сказал ей об этом Артур: "Благословенно будь это решение и тот, кто его вынес!"И спела она такой енглин :

Три дерева вам я назову,

Весь год они хранят листву,

Плющ, остролист и тис –

Пока мы будем жить

С Тристаном нас никто не сможет разлучить.

Ещё одна из ранних версий романа, принадлежащая нормандскому труверу Берулю, – это развёрнутое, продолжительное и очень красочное повествование, в котором Тристан и Изольда предстают невинными жертвами любовного напитка, поданного им по ошибке служанки. Напиток заговорён на три года, в течение этих лет влюблённые не могут жить друг без друга.

Ещё одним обширнейшим эпическим направлением, разработанным в бретонском цикле, были романы Круглого стола.

Артур был мелким правителем бриттов. Но валийский автор исторической хроники Гальфрид Монмутский изображает его могущественным правителем Британии, Бретани и чуть ли не всей Западной Европы, фигурой полумифической, одним из героев борьбы кельтов против англов, саксов и ютов. Артур и его двенадцать верных рыцарей разбивают во многих сражениях англосаксов. Он - верховный авторитет в политике, его супруга Гениевра - покровительствует влюбленным рыцарям. Ланселот, Говен, Ивейн, Парцифаль и другие отважные рыцари стекаются ко двору короля Артура, где каждому за круглым столом принадлежит почетнее место. Его двор - средоточие куртуазии, доблести и чести. С легендой о королевстве Артура тесно связана другая легенда – о святом Граале – чаше причастия, в которой была собрана кровь Христа. Грааль стал символом мистического рыцарского начала, олицетворением высшего этического совершенства.

Группа собственно артуровских романов отличается разнообразием сюжетов, любовных историй и подвигов множества славных рыцарей, общим для которых было лишь то, что они достойно проявили себя на турнирах при дворе короля Артура, пировали за его знаменитым Круглым столом. Наиболее успешно эту тематику разрабатывал Кретьен де Труа (ок. 1130–1191), известный и как лирик, и как автор повествований о Тристане и Изольде, о святом Граале. Его популярность основывалась не только на умении своебразно сочетать реальное, легендарное и фантастическое, но также и на новых подходах к созданию женских образов. Образованному талантливому труверу покровительствовала Мария Шампанская, увлекавшаяся рыцарской поэзией. Кретьен де Труа был плодовит, до нас дошло пять его романов: «Эрек и Энида», «Клижес, или Мнимая смерть», «Ивейн, или Рыцарь со львом», «Ланселот или Рыцарь телеги». Основной конфликт его романов заключается в решении вопроса, как соединить счастливый брак с рыцарскими подвигами. Имеет ли право женатый рыцарь Эрек или Ивейн отсиживаться в замке, когда малых и сирых обижают жестокие чужеземцы? В конце жизни он по каким-то неведомым причинам рассорился с Марией Шампанской и отправился искать покровительства у Филиппа Эльзасского. «Парцифаль, или Сказание о Граале» - последний роман, который до нас не дошёл, но стал известен благодаря очень вольной интерпретации кретьеновского текста, сделанной при переводе на немецкий язык Вольфрамом фон Эшенбахом.

В XIII–XIV вв. становятся все популярнее произведения, в которых рыцари проявляют стойкость и решительность не в служении долгу, не в рискованных поединках, а в безрассудно-идиллической любви. Например, повесть «Окассен и Николетт» (ее относят к восточновизантийскому циклу) изображает главных героев именно в таком ключе. Графский сын Окассен, влюбленный в пленницу-сарацинку Николетт, готов идти против воли отца, презреть религиозные и сословные различия. Он делает все исключительно ради счастья с возлюбленной, забывая даже о своем патриотическом долге. Его единственная доблесть в верности своей избраннице, в свою очередь, страстно и трогательно преданной любимому. Нескрываемая пародийная подоплека таких произведений как бы предваряла наступление новой эпохи, была опосредованным свидетельством нарастающего влияния городской литературы на теряющую свои позиции рыцарскую.

Городская и народная литература: фаблио и шванки; аллегорическая поэзия; народные баллады; мистерии, миракли и фарсы.

С изобретением артиллерийских орудий рыцарство постепенно утрачивало свою социальную роль, зато усиливалось бюргерство - горожане, объединявшиеся в ремесленные цеха и купеческие гильдии. С получением особого городского права Магдебургом в 1188 году быстро расширяется круг европейских городов, добивающихся самоуправления в основных сферах правовых, экономических и социальных отношений. Благодаря появлению и распространению магдебургского права были юридически закреплены успехи городов в их борьбе с феодальной властью за самостоятельность, за постепенное самоутверждение третьего сословия.

К началу XII века сформировалась бюргерская литература, оппозиционная по отношению к рыцарскому роману и куртуазной лирике. Горожанина отличают приземленность, стремление к практически-полезному знанию, интерес не к рыцарским авантюрам в неведомых краях, а к привычному окружению, обыденности. Он не нуждается в чудесном, его опорами в преодолении житейских трудностей становятся собственный ум, трудолюбие, находчивость, и в конце концов, – хитрость и ловкость. Отсюда в литературе проявляются внимание к деталям быта, простота и лаконичность стиля, грубоватый юмор, в котором проглядывает вольная трактовка утвердившихся этических установок. С другой стороны, в ней значительное место занимают произведения поучительной, даже охранительной направленности, где прославляется частное предпринимательство, благонравие, богобоязнь, сочетавшиеся при этом с острой антифеодальной и антицерковной сатирой.

У горожан были свои жанры, а обращаясь к жанрам уже сформировавшимся, горожане их пародировали Смеховая литература средневековья развивалась целое тысячелетие и даже больше, так как начала ее относятся еще к христианской античности. За такой длительный период своего существования литература эта, конечно, претерпевала довольно существенные изменения (менее всего изменялась литература на латинском языке). Были выработаны многообразные жанровые формы и стилистические вариации. Первым, наиболее развитым жанром бытовой сатиры XII-XIII веков стало французское фаблио.

Фаблиó (название произошло от латинского «фабула» в силу первоначального отождествления любой смешной, забавной истории с басней, уже известной под этим старинным латинским названием) представляли собою небольшие (до 250-400 строк, редко больше) рассказы в стихах, преимущественно восьмисложных, с парной рифмой, обладавших простым и ясным сюжетом и небольшим количеством действующих лиц. Фаблио становится едва ли не самым распространенным жанром городской французской литературы и переживает свой расцвет в те годы, когда начинается закат рыцарской словесности, выдвигает таких мастеров, как Анри д’Андели, Жан Бодель, Жак Безьё, Гугон Леруа из Камбре, Бернье, наконец, как знаменитый Рютбёф , первый замечательный представитель французской городской литературы, испробовавший силы во многих стихотворных жанрах.

1. В эпосе расцвета Средневековья воспет герой, сражающийся за целость и независимость своего государства. Его противники - как иноземные завоеватели, так и буйствующие феодалы, наносящие своим узким эгоизмом большой ущерб общегосударственному делу.

2. В этом эпосе меньше фантастики, почти отсутствуют мифологические элементы, на место которых становятся элементы христианской религиозности. По форме он имеет характер больших эпических поэм или циклов малых песен, объединенных личностью героя либо важным историческим событием.

3. Главное в этом эпосе - его народность(национальность, патриотическая мотивировка) которая не сразу осознается, так как в конкретной обстановке расцвета Средневековья герой эпического произведения выступает нередко в облике воина-рыцаря, охваченного религиозным энтузиазмом, или близкого родственника, или помощника короля, а не человека из народа. Изображая в качестве героев эпоса королей, их помощников, рыцарей, народ, по словам Гегеля, делал это "не из предпочтения знатных лиц, а из стремления дать изображение полной свободы в желаниях и действиях, которая оказывается реализованной в представлении о царственности".Также и религиозная восторженность, часто присущая герою, не противоречила его народности, поскольку и народ придавал в то время своей борьбе против феодалов характер религиозного движения. Народность героев в эпосе в период расцвета Средневековья - в их самоотверженной борьбе за общенародное дело, в их необычайном патриотическом воодушевлении при защите родины, с именем которой на устах они иногда погибали, борясь против иноземных поработителей и изменнических действий анархиствующих феодалов.

4. Влияние рыцарской идеологии и культуры

5. Присутствие повторов и параллелизма

6. Иногда усиливается драматизм, приводящий даже к трагизму

7. Более гибкая стилистика и изящная композиция

Лекции :

В героическом эпосе Средневековья можно обнаружить признаки:

1. История уверенно отвоёвывает первый план у мифологии. Национальная история либо доминирует, либо полностью его вытесняет. В наиболее чистом виде это проявляется в испанском эпосе (целиком лишь «Песня о моём Сиде» 1140г) – он рождён на позднем материале. Его сюжет датируется серединой 11 века.

2. Существенно возрастает значение религиозных христианских мотивов.

3. Усиливается патриотическая мотивировка. И материальная мотивировка у персонажей («Песня о Сиде» - впервые в эпосе появляются цифры бухгалтерского учёта: чтобы совершать подвиги нужно иметь деньги).

4. Всё более отчётливое влияние рыцарской идеологии и культуры (именно этим объясняется трансформация).

5. Признаки удаления этих произведений от фольклора становится более очевидно: усиливается драматизм (вырастающий до трагизма), этим эпосам свойственна более стройная композиция, складывается большая эпическая форма, в которой до нас дошли эти произведения (принципы циклизации сохраняются, но родовая циклизация всё более вытесняется национально-этическая циклизацию, складываются в национальные циклы, родовые ценности замещаются ценностями феодальными, государственными и семейными).

Французский средневековый эпос – порождение молодого героического феодализма. Его предмет – строительство государства франков, затем – империи Карла Великого (742-814), при чём не только самого Карла, но и его предшественниками и его потомками.

Строительство христианской империи. Это существенно, учитывая сохранение языческих племен в центральной Европе и учитывая мощную арабскую экспансию в южную Европу: борьба между религиями становится важнейшей теме.

Французский эпос – политический эпос. В архаических эпосах политики нет вообще. Испанский эпос – тоже политический. У него одна двуединая тема: реконкиста (освободительная борьба народов против мавров) и объединение Испании.

Во французском эпосе до нас дошло более ста поэм, которое назывались «песни о деяниях». Они сохранились в записях 11-14 веков, но редакторы этих записей работали на старом материале (контилентов и устных преданий, хроник, недошедших до нас деяний франков). Вполне вероятно, что эти редакторы работали и на материале первоначальных поэм, которые сложились в дружинной среде, то есть в 8-9 веках (теория Менендоса Педаля). Первоначальные сюжеты на протяжении всего этого времени подвергались разным обработкам. В немецких обработках Роланда мы видим, как возрастает роль баварцев, в Оксфордских – нормандцев.

Архаические и героические эпосы средневековья предназначались для исполнения (артисты, игрецы, гистрионы, жонглёры). Не известно, предполагалось ли разыгрывание в полном смысле этого слова. Жонглёры были людьми разной степени образованности. Большая часть жестов – плод фантазии жонглёров. Часть была написана клириками,

Туроль аббат из Асбери – один из возможных авторов «Песни о Роланде».

Шансон де жест поделили на три цикла:

1 – жесты короля Франции или Королевский цикл.

2 – жеста добрых феодалов (Гельён Горандж – главный герой).

3 – жесты злых феодалов, мятежных баронов.

Самый древний – королевский цикл. Все его особенности свойственны и «Песне о Роланде». В центре – Карл Великий (в «Песне о Роланде» два героя Карл и Роланд).

В реальности Карл стал римским императором в 800 году, но все поэмы цикла изначально обозначают его императором, не спящим, вечно бодрствующим и мечтающим об отдыхе. Карл – первый среди равных (примус интер парэс). Слово «пэр» происходит от парес – равный. Ни одного вопроса Карла не решает без своих пэров. Его приказания обращены в форме просьбе. Его цель – служение милой, сладкой Франции и вере христово. Родина и вера – два императива, которые управляют его деятельность. Не родственные чувства определяют его деятельность. Тоже будет и с Роландом.

Перед смертью Роланд не вспоминает свою невесту Айльду, у него другая возлюбленная, которой он померяет свои радости – Дюрондаль Спата (меч Роланда). Её он будет тщетно пытаться разбить о скалу. Нельзя скрыть, что в имени меча заключено имя невесты.

«Песнь о Роланде».

Самая знаменитая и самая древнейшая в этом цикле.

Ядро сюжета: арьергард франков под предводительством Рональда атакован полчищем с сарацин. Вероломное нападение – плод мести отчима Роланда.

Время создания поэмы точно не известно. Сохранилось около десяти версий редакций, которые датируются 14 веком. Из них наиболее древний – Оксфордский список (1170г). Между тем, согласно версии Менендеса Педаля, первоначальная поэма и основная политическая концепция песни относится к концу 8 – началу 9 века. Таким образом, испанский учёный очень сильно пошатнул точку зрения, согласно которой «Песнь о Роланде» - это непосредственный продукт пропаганды первых крестовых походов рубежа 11-12 веков (длились они с 1095 года до 1291 года). Менендес вёл к тому, что идеология креста сложилась гораздо раньше. В учебниках время создания «Песни» около 1100 года. Древнейший рассказ о Ронсивальском сражении, которое состоялось в августе 778 года, содержится в древнейшем жизнеописании Карла Великого от 878 года (Эйнхард). По этому описанию написали баски.

Хронист сына Карла Великого в середине 9 века не считает нужным называть имена погибших в сражении, мотивируя их общей известностью. Роланд согласно версии (Саге о Карле) был не только его племянником, но и сыном от сестры Карла – Гислы, одной из самой известных женщин, которая потом постриглась в монахини. Карл получил отпущения своего страшного греха в результате заступничесва.

Гибель Роланда может пониматься в этом контексте как искупительная жертва за грех Карла Великого. Таким образом, без предательства Ганилона, мести Карла в этой песни улавливается влияние житийной традиции с главным героем Карлом: грех, искупление, покаяние. Но оценка народа распорядилась иначе: он выбрал Роланда, выбрал своим героем, несмотря на греховность его происхождения. В прочем, Оксфордская версия содержит только один намёк (упоминание святого Эгидия).

Первый документ, в котором упоминается этот сюжет – Эйнхорд, затем латинская рукопись 11 века, содержащая пересказ «Песни о Роланде». В этом пересказе нет ни посольства, ни предательства, есть Трубин, Оливье, Роланд погибает, а месть за этим не следует. Перед битвой пред Гастингсе 1066 году норманнский жонглёр исполнял песнь о Роланде: к середине 11 века, за сто с лишнем лет до Оксфордского списка песнь о Роланде уже существовала, это говорит о её раннем зарождении.

Две сюжетные линии:

Борьба двух миров: мусульманского и христианского (борьба карла с королём Марсирием). Итог: крещение царицы, победа над царём всего востока Болигамдом (напоминает позднюю вставку).

Месть Ганилона пасынку Роланду. Между ними есть вражда еще до посольства. Смерть Роланда, казнь.

Первый сюжет масштабнее и имеет общее значение. Второй сюжет наполняет жизненными подробностями, он же связывает «Песнь о Роланде» с циклом злых феодалов. Давая совет Карлу Ганилон советует назначить Роланда. Ганилона нет в самых древних сюжетах. Сама линия Ганилона, вероятно, вошла в сюжет о Роланде не раньше 860 годов, так как Ганилона современная наука ассоциирует с санского архиепископа Винила, который изменил Карлу Лысому, суд над ним состоялся в 859 году, казни над ним не было.

Двум сюжетам соответствуют в песне два конфликта:

Между христианским и мусульманским миром, который развивается с точки зрения монологического сказания: «нехристь не прав, а христианин прав». Доблесть сарацинов равна доблести христиан, чей мир равен миру христиан, они, предполагается, знаю, что не правы.

Мотив религиозной нетерпимости и борьбы двух миров следует сравнить с «Песней о Сиде». В испанском эпосе нет мотива поганых нехристей, им была известна заслуга мавров. Там борются не против чужой религии, а за освобождение своей земли. «Песнь о Сиде» очень деликатна в этом вопросе: это терпимость в самом прямом смысле этого слова.

«Песнь о Роланде» второй конфликт:

Между вассальной верностью и феодальным правом на распрю, которое влечёт к предательству. Декларация вассалов вложена в уста Роланда: вассал должен пострадать за сеньора.

Знатный феодал Ганилон не считает себя изменником, он прямо и прилюдно объявил в начале песни о своей вражде с Роландом: право на распрю – его законное право. Пэры Карла в сцене суда не видят в нём предателя, они оправдывают Ганилона. Лишь с помощью божьего суда, поединка сторон, оказывается возможно для Карла наказать Ганилона. Божий суд ставит точку об отношении вассала и королём и о праве вассала на медждуусобную распрю (в «Песне о Сиде» тоже только с помощью божьего суда).

Оба конфликта разрешаются в пользу Карла – олицетворения христианизации Европы.

Побочный сюжет: линия Роланд – Оливье. В первоначальной версии её не было, появилась только в 11 веке. Конфликт сюжета: «мудр Оливье, а наш Роланд отважен» или «Роланд горяч, а Оливье разумен». Роланд трижды отказывается протрубить в рог. Конец их спору положит архиепископ Трубин. Роланд отказывается трубить в рог, так как его эпическая безмерность вступает в противоречие с вассальным долгом, этим и определяется трагическая вина героя: он не может допустит, чтобы его и воинов достигла дома политическая хула, что он испугался мавров. Он не может изменить своему эпическому героическому характеру. «Роланд гибнет не столько под ударами врагов, сколько под тяжестью своего героического характера». Оливье, предлагая протрубить в рог, предполагает такую развязку: он считает причиной поражения воинов гордыню Роландов. Сам Роланд тоже осознает свою вину. Вновь уместно сравнить Роланда с Сидом: подвиг ради подвига Сид не совершает. Сид – отличный стратег и тактик. Роланд – героический индивидуалист, Сид – лидер коллектива, родной отец своим войнам, рачительный хозяин своей территории.

Эпический герой в «Песне о Роланде» не умещается в рамки рыцарского и даже феодального идеала, несмотря на то, что он сам провозглашает. Роланд и пэры – партия войны, пока Карлу они милы, война не закончится. Конфликт Роланда и Оливье имеет важное значение. В основу идеала рыцарства будет положена доблесть, оснащённая мудростью и добродетелью, доблесть, подчиненная христианскому канону.

«Песнь о Роланде» - песнь о поражении. Сцена смерти Роланда описана как обряд, ритуал смерти идеального христианского война: он не ранен, но страшно болит голова (трубя, порвал он жилы на висках). Роланд несколько раз падает в обморок, он плачет, на его руках умирает архипастор, идёт умирать.

Роланд входит в глубь сарацинской земли, поднимается на холм, трижды ударяет мечом, ложится на траву, под сосну, головой к Испании, чуя, как умирает, вспоминает битву, подвигу, родню и короля, но и душу свою не забывает: исповедь, покаяние и обряд перчатки (сюзерен вручал своему вассалу перчатку, сослужил службу – возвращает перчатку) – перед смертью Роланд протягивает перчатку вверх, передавая её богу, и архангел Михаил передаёт душу Роланда в рай.

Карл у Данте в раю. Но в его время (Карла) в дружинной среде начинается героическая идеализация императора в дружинной среде, но в монашеской среде заметна другая тенденция. В стихотворной обработке 24 году он обнаруживается в Чистилище («Введение Витина»). Хроника 12 века, которая содержится в сказание о Роланде, осуждает жизнь Карла. Наша хроника не осуждает его, а последовательно героизирует. К монахам Оксфордская версия относится к нему довольно терпимо.

Турпин олицетворяет тот идеал креста и меча, над которым доминирует меч. Именно в его певца вложена антитеза: традиционное сочетание геройства и иронии. В целом она выдержана в геройских тонах, но и комическое начало ей не чуждо.

В испанской песне «О моём Сиде» есть персонаж, аналогичный Турпину, клиник Жиром. Это не заимствование и не моделирование: Жиром в песне ещё более исторический персонаж, чем Турпин, который не принимал участие в походах Карла.

В героическом эпосе историческая судьба монашества того времени существенно идеализирована: идеализированный народом монах-воин.

Композиция в песне о Роланде очень продумана: симметрия, параллелизм частей, две мести карла (сарацинам и Ганилону, суд над ним), не механическое соединение частей, а видимая работа редактора. Вопрос об авторстве смотри в комментариях (он до сих пор остаётся не решённым).

Литература западного раннего средневековья создавались новыми народами, населяющими западную часть Европы кельтами (бритты, галлы, белги, гельветы) и древними германцами, живущими между Дунаем и Рейном, у Северного моря и на юге Скандинавии (свевы, готы, бургунды, херуски, англы, саксы и др.).

Эти народы сначала поклонялись языческим племенным богам, а позже приняли христианство и уверовали, но, в конце концов, германские племена покорили кельтов и заняли территорию нынешней Франции, Англии и Скандинавии. Литература этих народов представлена следующими произведениями:

1. Рассказы о жизни святых - агиографии. «Жития святых», видения и заклинания;

2. Энциклопедические, научные и историографические труды.

Исидор севильский (ок.560-636) - «этимологии, или начала»; Беда Достопочтенный (ок.637-735) - «о природе вещей» и «церковная история народа англов», Иордан - «о происхождении деяний готов»; Алкуин (ок.732-804) - трактаты по риторике, грамматике, диалектике; Эйнхард (ок.770-840) «Жизнеописания Карла Великого»;

3. Мифология и героико-эпические поэмы, саги и песни кельтских и германских племен. Исландские саги, ирландский эпос, «Старшая Эдда», Младшая Эдда», «Беовульф», карело-финский эпос «Калевала».

1.1. Героический эпос - один из наиболее характерных и популярных жанров европейского средневековья. Во Франции он существовал в виде поэм, называвшихся жестами, т.е. песнями о деяниях, подвигах. Тематическую основу жест составляют реальные исторические события, большинство из которых относится к 8 - 10 вв. Вероятно, сразу же после этих событий возникли предания и легенды о них. Возможно также, что предания эти первоначально существовали в виде кратких эпизодических песен или прозаических рассказов, сложившихся в дорыцарской дружинной среде. Однако очень рано эпизодические сказания вышли за рамки этой среды, распространились в народных массах и превратились в достояние всего общества: им с одинаковым восторгом внимало не только воинское сословие, но и духовенство, купечество, ремесленники, крестьяне.

Особенности героического эпоса:

1. Эпос создавался в условиях развития феодальных отношений;

2. Эпическая картина мира воспроизводит феодальные отношения, идеализирует сильное феодальное государство и отражает христианские верования, хр. идеалы;

3. В отношении истории, историческая основа просматривается четко, но при этом она идеализируется, гиперболизируется;

4. Богатыри - защитники государства, короля, независимости страны и христианской веры. Всё это трактуется в эпопеи как общенародное дело;

5. Эпопея связана с фольклорной сказкой, с историческими хрониками, иногда с рыцарским романом;

6. Эпопея сохранилась в странах континентальной Европы (Германии, Франции).

На героический эпос большое влияние оказала кельтская и германо-скандинавская мифология. Часто эпос и мифы настолько связаны и переплетаются между собой, что провести границу между ними довольно трудно. Эта связь отражена в особой форме эпических сказаний - сагах - древнеисландских прозаических повествованиях (исландское слово «сага» происходит от глагола «сказать»). Складывали саги скандинавские поэты 9-12 вв. - скальды. Древнеисландские саги очень разнообразны: саги о королях, сага об исландцах, саги о древних временах («Сага о Вельсунгах»).

Собрание этих саг дошло до нас в виде двух Эдд: «Старшей Эдды» и «Младшей Эдды». Младшая Эдда - это прозаический пересказ древнегерманских мифов и сказаний, выполненный исландским историком и поэтом Снорри Сьурлусоном в 1222-1223 гг. Старшая Эдда - это сборник двенадцати стихотворных песен о богах и героях. Сжатые и динамичные песни «Старшей Эдды», восходящие к 5 веку и записанные, видимо, в 10-11 вв., делятся на две группы: сказания о богах и сказания о героях. Главный из богов - одноглазый Один, который первоначально был богом войны. Второй по значению после Одина - бог грозы и плодородия Тор. Третий - зловредный бог Локки. А самый значительный герой - богатырь Сигурд. В основе героических песен «Старшей Эдды» лежат общегерманские эпические сказания о золоте нибелунгов, на котором лежит проклятие и которое всем приносит несчастье.

Саги получили распространение и в Ирландии - самом крупном очаге кельтской культуры в средние века. Это была единственная стран» Западной Европы, куда не ступала нога римского легионера. Ирландские сказания создавали и передавали потомкам друиды (жрецы), барды (певцы-поэты) и фелиды (предсказатели). Четкий и сжатый ирландский эпос сложился не в стихах, а в прозе. Его можно разделить на саги героические и саги фантастические. Главным героем героических саг был благородный, справедливый и смелый Кухулин. Его мать - сестра короля, а отец - бог света. Три недостатка было у Кухулина: он был слишком молод, слишком смел и слишком прекрасен. В образе Кухулина древняя Ирландия воплотила свой идеал доблести и нравственного совершенства.

В эпических произведениях часто переплетаются реальные исторические события и сказочная фантастика. Так, «Песнь о Хильденбранде» создана на исторической основе - борьбе остготского короля Теодориха с Одоакром. Этот древнегерманский эпос эпохи переселения народов возник еще в языческую эпоху и был найден в рукописи 9 века. Это единственный памятник немецкого эпоса, дошедший до нас в песенной форме.

В поэме «Беовульф» - героическом эпосе англосаксов, дошедшем до нас в рукописи начала 10 века, фантастические приключения героев также происходят на фоне исторических событий. Мир «Беовульфа» - это мир королей и дружинников, мир пиров, битв и поединков. Герой поэмы - храбрый и великодушный воин из народа гаутов Беовульф, который совершает подвиги и всегда готов прийти на помощь людям. Беовульф щедр, милостив, верен вождю и жаден до славы и наград, он совершил много подвигов, выступил против чудовища и уничтожил его; победил в подводном жилище другое чудовище - мать Гренделя; вступил в бой с огнедышащим драконом, который был разгневан покушением на охраняемый им древний клад и опустошал страну. Ценой собственной жизни Беовульфу удалось победить дракона. Завершается песнь сценой торжественного сожжения на погребальном костре тела героя и сооружения кургана над его прахом. Так в поэме появляется знакомая тема золота, приносящего несчастья. Эта тема будет использоваться позже и в рыцарской литературе.

Бессмертным памятником народного творчества является «Калевала» - карело-финский эпос о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калева. «Калевала» составлена из народных песен (рун), которые собрал и записал выходец из финской крестьянской семьи Элиас Леннрот, и опубликована в 1835 и 1849 гг. руны - это вырезанные на дереве или камне буквы алфавита, применявшегося скандинавскими и другими германскими народами для культовых и памятных надписей. Вся «Калевала» - это неустанное восхваление человеческого труда, в ней нет и намека на «придворную» поэзию.

Во французской эпической поэме «Песнь о Роланде», дошедшей до нас в рукописи 12 века, повествуется об испанском походе Карла Великого в 778г., а у главного героя поэмы Роланда есть свой исторический прототип. Правда, поход против басков превратился в поэме в семилетнюю войну с «неверными», а сам Карл - из 36-летнего человека в седого старца. Центральный эпизод поэмы - ронсевальская битва, прославляет мужество людей, верных долгу и «милой Франции».

Идейный замысел сказания выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под её стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздражённые прохождением через их поля и сёла чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них. Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и окончившаяся не особенно значительной, но всё же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее - ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а всё те же мавры, и, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединительными силами всего мусульманского мира.

Помимо типичной для всего народного эпоса гиперболизации, сказавшейся не только в масштабе изображаемых событий, но и в картинах сверхчеловеческой силы и ловкости отдельных персонажей, а также в идеализации главных героев (Роланд, Карл, Турпин), характерно насыщение всего рассказа идеей религиозной борьбы с мусульманством и особой миссии Франции в этой борьбе. Эта идея нашла свое яркое выражение в многочисленных молитвах, небесных знамениях, религиозных призывах, наполняющих поэму, в очернении «язычников» - мавров, в неоднократном подчёркивании особого покровительства, оказываемого Карлу Богом, в изображении Роланда рыцарем-вассалом Карла и вассалом Господа, которому он перед смертью протягивает, как сюзерену, свою перчатку, наконец, в образе архиепископа Турпина, который одной рукой благословляет на бой французских рыцарей и отпускает грехи умирающим, а другой сам поражает врагов, олицетворяя единение меча и креста в борьбе с «неверными».

Однако «Песнь о Роланде» далеко не исчерпывается её национально-религиозной идеей. В ней с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в 10 - 11 вв. феодализма. Эта проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. Но Ганелон не просто изменник, но выражение некоего злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображён отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. В «Песне о Роланде» не столько раскрывается чернота отдельного предателя - Ганелона, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого, в некоторых отношениях блестящим, является Ганелон.

Наряду с этим противопоставлением Роланда и Ганелона через всю поэму проходит другое противопоставление, менее острое, но столь же принципиальное - Роланда и его любимого друга, нареченного брата Оливье. Здесь сталкиваются не две враждебные силы, а два варианта одного и того же положительного начала.

Роланд в поэме - могучий и блестящий рыцарь, безупречный в исполнении вассального долга. Он - образец рыцарской доблести и благородства. Но глубокая связь поэмы с народно-песенным творчеством и народным пониманием героизма сказалась в том, что все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобождённом от сословной ограниченности виде. Роланду чужды героизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нём чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела и в свою удачу, страстная жажда бескорыстного подвига. Полный гордого самосознания, но вместе с тем чуждый какой-либо спеси или своекорыстия, он целиком отдаёт свои силы служению королю, народу, родине. Тяжело раненный, потеряв в бою всех соратников, Роланд поднимается на высокий холм, ложится на землю, кладет рядом свой верный меч и рог Олифан и поворачивается лицом в сторону Испании, чтобы император узнал, что он «погиб, но победил в бою». Для Роланда нет более нежного и священного слова, чем «милая Франция»; с мыслью о ней он умирает. Все это делало Роланда, несмотря на его рыцарское обличье, подлинным народным героем, понятным и близким каждому.

Оливье - друг и побратим, «лихой собрат» Роланда, доблестный рыцарь, предпочитающий смерть бесчестию отступления. В поэме Оливье характеризует эпитет «разумный». Три раза Оливье пытается убедить Роланда протрубить в рог Олифана, чтобы позвать на помощь войско Карла Великого, но трижды отказывается это сделать Роланд. Оливье погибает вместе с другом, молясь перед смертью «за милый край родной».

Император Карл Великий - дядя Роланда. Его образ в поэме - несколько гиперболизованное изображение старого мудрого вождя. В поэме Карлу 200 лет, хотя на самом деле ко времени реальных событий в Испании ему было не более 36-ти. Могущество его империи в поэме также сильно преувеличено. Автор включает в нее как действительно принадлежавшие ей страны, так и те, что в неё не входили. Император сравним разве что с Богом: чтобы до заката солнца успеть покарать сарацин, он способен остановить солнце. Накануне гибели Роланда и его войска Карл Великий видит вещий сон, однако предотвратить предательство уже не может, а только льёт «потоки слез». Образ Карла Великого напоминает образ Иисуса Христа - перед читателем предстают его двенадцать пэров (ср. с 12-ю апостолами) и предатель Ганелон.

Ганелон - вассал Карла Великого, отчим главного героя поэмы Роланда. Император по совету Роланда посылает Ганелона на переговоры к сарацинскому королю Марсилию. Это очень опасная миссия, и Ганелон решает отомстить пасынку. Он вступает в предательский сговор с Марсилием и, вернувшись к императору, убеждает его оставить Испанию. По наущению Ганелона в Ронсевальском ущелье в Пиренеях на возглавляемый Роландом арьергард войска Карла Великого нападают превосходящие числом сарацины. Роланд, его друзья и все его войска гибнут, ни на шаг не отступив от Ронсеваля. Ганелон олицетворяет в поэме феодальный эгоизм и кичливость, граничащие с предательством и бесчестием. Внешне Ганелон красив и доблестен («он свеж лицом, на вид и смел и горд. Вот был удалец, будь честен он»). Пренебрегая воинской честью и следуя только желанию отомстить Роланду, Ганелон становится предателем. Из-за него погибают лучшие воины Франции, поэтому финал поэмы - сцена суда и казни Ганелона - является закономерным. Архиепископ Турпен - воин-священник, отважно сражающийся с «неверными» и благословляющий на бой франков. С его образом связана идея особой миссии Франции в национально-религиозной борьбе с сарацинами. Турпен гордится своим народом, который в своём бесстрашии не сравним ни с каким другим.

В испанском героическом эпосе «Песнь о Сиде» отразились события реконкисты - отвоевания испанцами у арабов своей страны. Главный герой поэмы - известный деятель реконкисты Родриго Диас де Бивар (1040 - 1099), которого арабы прозвали Сидом (господином).

История Сида послужила материалом для множества готапсего и хроник.

Основными поэтическими сказаниями о Сиде, дошедшими до нас, являются:

1) цикл поэм о короле Санчо 2-м и об осаде Самары 13 - 14 веков, по словам историка испанской литературы Ф. Келъина, «служащим своеобразным прологом к «Песне о Моем Сиде»;

2) сама «Песнь о Моем Сиде», созданная около 1140 года, вероятно, одним из дружинников Сида, и сохранившаяся в единственном экземпляре 14 века с сильными потерями;

3) и поэма, или рифмованная хроника, «Родриго» в 1125 стихах и примыкающие к ней романсы о Сиде.

В германском эпосе «Песнь о нибелунгах», который окончательно сложился из отдельных песен в эпическое сказание в 12-13 вв., есть и историческая основа, и сказка-вымысел. В эпосе отражены события Великого переселения народов 4-5 вв. есть и реальное историческое лицо -грозный вождь Атилла, который превратился в доброго, безвольного Этцеля. Поэма состоит из 39 песен - «авентюр». Действие поэмы переносит нас в мир придворных празднеств, рыцарских турниров и прекрасных дам. Главный герой поэмы - нидерландский королевич Зигфрид, юный рыцарь, который совершил множество чудесных подвигов. Он смел и отважен, молод и пригож, дерзок и самонадеян. Но трагично сложилась судьба Зигфрида и его будущей жены Кримхильды, для которых роковым стал клад с золотом Нибелунгов.

Рыцарская литература

Главными темами светской рыцарской, или куртуазной литературы, которая возникла при дворах феодалов, были любовь к прекрасной даме, прославление подвигов и отражение ритуалов рыцарской чести. Под словами «куртуазная литература» понимается изысканная светская литература, соответствующая общим понятиям рыцарской верности, доблести, щедрости и учтивости. Куртуазная литература, которая создавалась не на латыни, а на национальных языках, представлена лирикой трубадуров и труверов во Франции, миннезингеров в Германии и рыцарскими романами.

В 11 - 12 вв. сложился морально-этический образ рыцаря, отличавшегося светским характером, чуждым аскетизму. Рыцарь должен молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков, он должен защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности; воевать он обязан лишь за правое дело. Он должен быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы сердца, повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать общества храбрых и учиться у них свершению великих деяний по примеру Александра Македонского. Этот образ получил отражение в рыцарской литературе.

Рыцарская поэзия возникла на юге Франции, где сложился очаг светской культуры в средневековой Западной Европе. В Лангедоке получила широкое распространение лирическая поэзия трубадуров на провансальском языке. При дворах феодальных сеньоров появилась куртуазная поэзия, прославлявшая интимные чувства и культ служения «прекрасной даме». Этот культ занимал центральное место в творчестве трубадуров - провансальских поэтов, среди которых были рыцари, крупные феодалы, короли, простые люди. Поэзия трубадуров имела много самых разнообразных жанров: любовные песни (одним из ярких певцов был Бернард де Вентадорн), лирические песни, политические песни (наиболее яркие песни у Бертрана де Борна), песни, выражавшие скорбь поэта по поводу смерти какого-либо сеньора или близкого поэту человека, песни-диспуты на любовные, философские, поэтические темы, плясовые песни, связанные с весенними обрядами.

Особое место в рыцарской литературе принадлежит стихотворной повести на любовно-приключенческий сюжет, заимствованный из кельтских преданий и легенд. Главная из них - история короля бриттов Артура и его рыцарей, живших в 5 - 6 вв. и собиравшихся за круглым столом. Из этих легенд составился цикл романов, так называемый бретонский цикл о короле Артуре и святом Граале.

Рыцарь 12 века - эпохи высокого Средневековья - был уже не только воином, но и человеком с богатой и сложной внутренней жизнью. На первом плане в его переживаниях все более и более выступала самоотверженная любовь к Прекрасной Даме, которой он готов был бескорыстно и радостно служить. В этом служении первые европейские лирики находили неиссякаемый источник вдохновения, так что слова «влюбленный» и «поэт» в куртуазной среде, в сфере феодального двора стали синонимами. С тех самых пор и существует представление, что поэт - это влюбленный, а влюбленный - это человек, сочиняющий стихи. Особым предметом любви и служения являлась Дева Мария.

Считалось, что предметом поклонения обязательно должна быть замужняя дама, причем более знатная, чем сам поэт. Чтобы приблизиться к Даме и стать «узаконенным» певцом ее достоинств, поэту требовалось пройти несколько этапов посвящения, сначала ему следовало умаивать свою любовь, затем, открывшись, ждать со стороны Дамы сигнала о том, что он принят его в услужение (таким знаком могло быть дарение кольца). Но и после этого поэт не должен был искать близости. Идеальная любовь, согласно куртуазному кодексу, - любовь безответная. Она порождает страдание, которое в творчестве переплавляется в совершенное слово; красота его возвращает свет и радость в душу влюбленного. Потому печаль и уныние в глазах куртуазной этики - величайший грех. Любовь могла быть и безрассудочная, грубая, низкая.

1.3. Характерной чертой куртуазной поэзии , бросившей вызов средневековому аскетизму, можно считать возросший интерес к миру человека, который способен не только молиться и воевать, но и нежно любить, восхищаться красотой природы. Лирическая поэзия трубадуров возникла на юге Франции в провансе и подразделялась на следующие формы: Альба - поэтический рассказ о расставании влюбленных утром после тайного ночного свидания; пастурель - лирическая песнь о встрече рыцаря с пастушкой; кансона - наиболее сложное по строению поэтическое произведение, соединяющее разные стихотворные размеры, сирвента - стихотворение на моральную и политическую тему, и тенсона - стихотворные диспуты. Мастером пастурели был Бертран де Борн. В жанре кантоны писали Бернарт де Вентадорн и Джауфре Рюдель, а в жанре Альбы - «магистр поэтов» Гираут де Борнейль.

Трубадуры относились к сочинению стихов как к сознательной, крепостной работе, как к ремеслу, которому нужно научиться, но в тоже время они понимали, что это мера, идущая по определенным правилам. Поэты проявляли индивидуальность, пытались изобрести новые формы, размеры стиха.

В конце 12 века примеру трубадуров последовали французские придворные поэты-певцы труверы и немецкие певцы любви миннезингеры. Теперь уже поэтов занимали больше не лирические стихи, а полные всяких авантюр стихотворные поэмы - рыцарские романы. Для многих из них материалом послужили легенды бретонского цикла, в которых действуют рыцари Круглого стола при дворе короля Артура. Рыцарских романов было очень много. Это «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха, «Смерть Артура» Томаса Мэлори, «Ланселот, или Рыцарь телеги» Кретьена де Труа.

Но самым популярным был роман о трагической любви - «Тристан и Изольда». Роман о Тристане, дошедший до нас во вторичном варианте, имеет много версий (Жозеф Бедье, Беруль, Готфрид Страсбургский), и каждый автор вносил в роман свои детали.

10. Литература эпохи Возрождения: проблематика, авторы, произведения (на примере прочитанного)

Писатели Возрождения, подобно художникам той же эпохи, переключают религиозные сюжеты в земной план, овладевают искусством портрета, психологической характеристики героев.

Литература Возрождения отлична появлением не только новой тематики, но и обновлением всех средств поэтической выразительности, созданием новой поэтики. Эта поэтика характеризуется отчетливым поворотом писателей к реализму, который связан с постепенным отходом от присущего средневековой культуре аллегоризма. Но старые символические приемы далеко не сразу преодолеваются писателями раннего Ренессанса. Они играют еще весьма существенную роль в основных художественных произведениях Данте, в частности в его «Божественной комедии», хотя Данте был в некотором роде первым поэтом нового времени (эпохи Возрожденияя). Также у первых гуманистов - Петрарки и Бокаччо - мы находим немало отзвуков дантовской символики; однако эти моменты не занимают уже ведущего места в творчестве ранних гуманистов; их творчества была реалистической.

Стремление к передаче типичных черт и характерных деталей окружающей реальной действительности было специфической чертой творчества этих писателей. Для большинства писателей Возрождения характерна также восприимчивость к материальной, чувственной стороне, неизменно сочетающейся с любовью к чувственной красоте и заботой о изяществе формы (особенно у писателей итальянского Возрождения Данте Алигьери, Ф. Петрарка, Джованни Бокаччо).

Широкий реалистический подход к действительности, присущий поэзии Ренессанса, соответствует появлению в живописи ракурса и перспективы, которые положили конец плоскостному изображению людей и вещей, отличавшему средневековые миниатюры. Поэтические образы тоже лишаются прежней абстрактности.

Проблематика и жанровое своеобразие ренессансного реализма в поэзии: Основным предметом изображения в литературе становится человек во всей его подвижности и изменчивости. Широта показа жизни и смелое воспроизведение ее противоречий при одновременном, лаконичном охвате действительности. Новым предметом в литературе Ренессанса является также изображение природы. Писатели Ренессанса стремятся изобразить пейзаж во всей чувственной наглядности и пластической выразительности. Реализм Ренессанса нередко вводит в изображение действительности элемента фантастического «домысла». Такой фантастический элемент в поэзии и в прозе Ренессанса имеет народное, фольклорное происхождение. Народная лирика и народная сказка широко оплодотворяли творчество крупнейших ренессанских писателей. Оптимизм, порождаемый верой писателей в силу человека и силу народа, является одной их характерных черт ренессаского реализма.

Данте Алигьери (1265-1321)-поэт и писатель переходного времени, стоящий на рубеже 2 великих ист-х эпох-Средн-я и Возр-я. В раннем творч-ве Данте освоил черты «сладостного нового стиля» (провансальская рыцарская поэзия, усложненная сицилийской традицией и философией; в центре поэзии- образ «Мадонны»- воплощения абстрактной красоты). Автобиогр-я повесть в стихах и прозе «Новая жизнь» (1293) расказывает нам о любви Данте к Беатриче. Из своей юношеской лирики Данте отобрал для «Новой жизни» 25 сонетов, 3 канцоны, 1 баллату и 2 стихотворных фрагмента. Стихотворения «Новой жизни» симметрично сгруппированы вокруг второй канцоны «Младая донна в блеске состраданья», образующей композиционный центр книги. Кроме того, стихотворения делятся на четыре группы, представляющие четыре разные манеры тосканской лирики. «Новая жизнь» - произведение композиционно продуманное и внутренне чрезвычайно целостное.

В нем есть четкий план, «сюжет» и даже движение «сюжета». Построение книги определенным образом связано с числом 9, которое будет играть большую организующую роль также в «Божественной Комедии». Вознесение Беатриче преображает поэта. В «Новой жизни» любовь к земной женщине перерастает в своего рода религиозное чувство, обожествляющее человека. Произведение это завершается беспримерной молитвой поэта даровать ему силу воздвигнуть возлюбленной памятник, подобного которому не было ни у одного человека.

Франческо Петрарка (1304-1374)-1 выдающийся гуманист. Он был поэтом, мыслителем, ученым. Лучшей часью его наследия яв-ся лирич-е произ-я, из кот-х он составил сборник «Канцоньере» и разделил его на 2 части: «При жизни Мадонны Лауры» и «При смерти Мадонны Лауры».

Под именем Лауры он воспевал молод-ю женщину, кот-ю увидел в соборе и кот-я стала музой его лирич-х произ-й. В «Канцоньере» вошли произ-я разных жанров: сонеты (Петрарка счит-ся отцом сонета), канцоны, баллады, мадригалы. Поэт усвоил опыт любов-й лирики предшествующего времени- трубадуров, поэтов «сладостного нового стиля», он создал поэзию нового типа, в кот-й приблизился к реальной земной и человеку. По-новому нарисован в «Канцоньере» женский образ и любовь. Лаура-живая женщина, и хотя для поэта она- богиня, больше всего его воображение волнует ее внешний облик.

Он воспевает ее глаза, золотые кудри, ее слезы, описывает ее движения. Историческое значение лирики П. Заключается в том, что он освободил ит-ю поэзию от мистики, аллегоризма и отвлеченности. Впервые у П. Люб-я лирика стала служить прославлению реальной земной страсти. В этом и закл-ся гуманистич-й реализм П., кот-й оказал сущ-е влияние на развитие рен-й лирики в странах Европы. Жанр сонета у П. Приобрел высокое совершенство и стал образцом для поэтов европейского Воз-я.В.

Эразм Роттердамский (1466-1536)-крупнейший ученый-гуманист начала 16 века, голландец. Провел большую часть жизни за пределами своей родины, путешествуя по Европе, поддерживая дружеские отношения с представителями гуманистич-й мысли Италии, Англии и Франции. Особенно значительно было его влияние на ученое направление гуманизма, сложившееся в Германии. Рано оставшись сиротой, Эразм вынужден был поступить в монастырь, где он занимался изучением лат и греч классиков.

Далее он продолжил образование в Париже, долго жил в Италии, Англии, Франции. Ученые сочинения Эразма, написанные на латыни, создали ему славу наиболее авторитетного знатока классич. древности. Наиболее значительными считаются такие произведения Эразма как «Похвала глупости» (1509) и «Домашние беседы» (1518). «Домашние беседы» представляют собрание, серию живых разговоров и сценок, в кот. Эразм дает сатир обозрение разл ст соврем-й частной и обществ жизни.

Гораздо более глубокую и обобщенную сатиру на современное ему общество представляет «Похвала глупости». Пороки соврем-го общества представлены у Эразма. Поклонниками Глупости Эразм изобразил представителей различных сословий и профессий средневекового общества: врачи-шарлатаны, представители закона, умеющие приумножить свое благосостояние, тщеславные поэты, философы, «уважаемые за длинную бороду и широкий плащ».

С особой ненавистью Эразм изображает купцов. Не оставил без внимания Эразм и феодальное общество, обличая их невежество, развращенность и лень. Эразм восстает против торговли индульгенциями, которыми церковь обманывает верующих, обещая им за деньги прощение самых тяжелых грехов. Он изображает монахов как невежественных, распутных и полных самомнения; вывод - в лит-ре появляется образ неразумного мира, увиденного глазами разума. Таким обр., автор показывает, что человек, чаще всего, проявляет себя в глупости, «глазами глупости видим мир». Др. произведения: - трактаты: «О способе обучения», «О написании писем»; - худ-е произв-я: «Супружество», «Заезжие дворы», посвященные бытовой проблематике феодального общества.