Как я сдавал сестру рассказ беженца. Вся жизнь уместилась в две сумки: истории украинских беженцев

Беженцы с юго-востока Украины, вынужденные бежать из родного дома и начать новую жизнь в России, рассказали о том, что им пришлось пережить на родине.

Елена Федоровна с внуками Дианой и Сережей живут в Ростове-на-Дону в приюте для беженцев, который организовал местный благотворитель. Мама детей умерла, отец оставил семью. У Сережи и Дианы нет никого, кроме бабушки. Она рассказывает журналистам, как оказалась в России, рассказывает не в первый раз, но каждый раз - со слезами.

«Мы из Первомайска Луганской области, наш город сейчас полностью уничтожен. В Ростов-на-Дону нас с 4-летней внучкой и раненым внуком привезли ополченцы…

…это было 28 июля. Начали бомбить в 4 утра. За 3-4 часа разбомбили всё - дома, школы, детсады, храмы. Мальчика моего, внука, ранило осколком снаряда. Соседи попрятались в подвал, я оставила внучку на соседей и побежала с раненым Сережей на руках в госпиталь, бежала 12 километров. Когда ему сделали операцию и он стал приходить в себя после наркоза, я попросила врача оставить его в госпитале, а сама снова побежала назад, за внучкой. Я ничего не видела, не чувствовала - мне надо было бежать, спасать девочку, и я бежала.

Ополченцы на каком-то посту меня не пропускали, я упрашивала: “У меня там, в подвале, дите”. Мне сказали: “Ищите внучку в других местах, тот подвал разбомбили, люди оттуда убежали”. Но я-то чувствовала, что она там! Там я ее и нашла. Малышка восемь часов простояла, спрятавшись за досками, тряслась от страха. Я ее схватила, мы немного посидели на ступеньках, и потом мы бежали с ней обратно 12 километров под бомбежкой в госпиталь, где был Сережа.

Потом ополченцы начали кричать нам, что госпиталь сейчас будут бомбить, быстро посадили в автобус, где были женщины и дети, и мы поехали. Перед автобусом и позади него шли ополченцы. Мы отъехали, наверное, километров 50, и тут автобус остановили: над нами появился самолет, мы выскочили, легли на землю. Детки такие умные: их ведь никто не учил, но они первые попрыгали в травку, спрятались. Сережа был у меня на руках. Дианочка плачет, просит пить, у внука начался жар. Самолет пролетел очень низко над нами…

Не знаю, какими судьбами, но мы подъехали к границе. Нас сразу поселили в палаточном лагере. Вот так мы оказались в России. Добрые люди нам помогли собрать деньги, чтобы Сереже сделали платную пластическую операцию. Он уже может сам дышать - у него осколок от снаряда прошел через все лицо, от одной щеки до другой, через нос, повредил носовую перегородку, а еще один осколок у него в голове…»

С Анной мы познакомились в ПВР (пункте временного размещения) на территории детского лагеря «Юность» под Белгородом. Решение уехать они с мужем приняли ради детей, чтобы им не пришлось увидеть, что такое война.

«Мы жили под Мариуполем, в Володарском районе. Там пока еще нет военных действий, но из Запорожья постоянно приходит военная техника. И, знаете, сердце кровью обливается, когда маленькие дети видят падающую звездочку и загадывают желание: “Чтобы больше не ездили танки”.

У нас такие же проблемы, как и у большинства беженцев. Дома дочка ходила в первый класс, но сейчас, пока не сделали документы, мы не можем ее отдать в школу, она пропускает учебу. Я сама с ней занимаюсь, учу читать и считать, надеюсь, она сможет сдать экзамен и пойдет во второй класс. Очень многих детей оставляют на второй год, они не справляются, да и школьные программы в России и на Украине очень различаются. Сын еще не ходит в школу, ему 5 лет.

Из этого ПВР нас скоро отправят по программе переселения в Нижний Новгород. Мы с мужем обычные люди, не разбираемся в политике и никогда не поймем, кому понадобилась эта война. Только очень горько, что не дали нам спокойно жить, что пришлось бросить свой дом.

У мужа там осталась мать, 1,5 года назад она перенесла инсульт. Она лежачая, вся правая сторона тела парализованная. За ней ухаживает старшая сестра мужа. Пенсии там пока еще платят, но это сущие копейки - ее пенсии не хватает на две упаковки памперсов, которые нужно менять утром и вечером. После покупки памперсов от этой пенсии остается 80 гривен, а еще нужно 860 гривен на лекарства. Мы можем покупать лишь половину из списка лекарств, которые ей выписал врач - только жизненно необходимое. На витамины просто нет денег.

Мы, как и многие, уехали из-за детей, чтобы они не увидели войну, не увидели весь этот кошмар, не попали в “котел”, как в том же Дебальцево. Вместе с мужем мы прожили почти девять лет, а в Россию перебрались с двумя сумками вещей - ничего не могли взять с собой, да и как это перевезешь, если даже не знаешь, куда едешь? Сложили всю свою жизнь в две сумки и поехали».

К разговору присоединяется молодая пара - Евгения и Денис, оба из Димитрова Донецкой области. В самом Димитрове военных действий нет, как нет и никаких перспектив для молодежи, говорят они.

«Маме 62 года - такой возраст, что переезжать куда-то и психологически и физически тяжело, поэтому она осталась. Надеюсь, со временем удастся ее уговорить на переезд в Россию, - делится Евгения. - Мы уехали, потому что в Димитрове для нас нет работы.

Отношение к людям на родине просто ужасное. У нас шахтерский город, две шахты просто закрыли, осталась одна, и на тот момент, когда мы уезжали, шахтерам уже пятый месяц не платили зарплату. А нашим мужчинам больше негде заработать. В Димитрове еще есть мясокомбинат, но если перевести зарплату на нынешний курс, то можно заработать около 5-6 тысяч рублей в месяц. Как прожить на эти деньги? Цены у нас сейчас немаленькие. Пока жили там, я работала продавцом в магазине, а Денис 7 лет работал в шахте.

Сейчас оформляем последние документы, на днях уедем по программе переселения в Самару. Туда уже переехали наши знакомые из Димитрова, устроились работать на керамический завод. Говорят, там есть вакансии. Даже если ситуация изменится, мы не хотим возвращаться назад, хотим укорениться здесь. Мы не связываем свое будущее с Украиной».

В Ростовской и Белгородской областях помощь беженцам оказывает Русская Православная Церковь и американские благотворители. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла с апреля в этих приграничных областях реализуется крупный межхристианский гуманитарный проект Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, благотворительной организации «Сума самарянина» (Samaritan’s Purse) и Евангелистской ассоциации Билли Грэма.

Всего с апреля по июнь около 30 тысяч беженцев получили гуманитарную помощь в рамках проекта. Распределено более 58 тысяч индивидуальных наборов - предметы гигиены, постельное белье и полотенца, детские памперсы и продукты питания длительного хранения.

В ближайшее время будут сформированы и распределены еще 10 тысяч наборов для детей: мягкие игрушки, развивающие игры и пособия, школьные принадлежности.

Всемирный день беженцев, который отмечается 20 июня – это день, когда все мировое сообщество отдает дань силе духа и стойкости миллионов людей, которые вынуждены покинуть родные дома. Представительство Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Республике Беларусь (УВКБ ООН) совместно с фотографом Андреем Щукиным приглашают посмотреть выставку фотографий "Только мы", которая в эти дни проходит в Музее современного изобразительного искусства.

На протяжении нескольких месяцев фотограф Андрей Щукин путешествовал по разным регионам Беларуси, встречался с украинскими гражданами, слушал их истории и запечатлевал на фотографиях то, что невозможно передать словами. Результатом этого долгосрочного проекта стали снимки, отображающие драматические переживания бегства и поиска нового дома. Автору удалось показать едва уловимую объединяющую и поддерживающую силу своих персонажей – осознание сплоченности своих семей.

Наталия с детьми:

Наталия с детьми Любавой, Михаилом, Полиной. Вместе со своими сестрами и братом решили переехать в нашу страну навсегда. В Беларуси всегда спокойно, поэтому сюда.

Валерий с сыном Дмитрием из г. Молодогвардейск Луганской области:

В Беларусь приехали в августе 2014. Мать Валерия осталась вместе со своими сестрами в Украине. В родном городе не стреляли, но не было работы и детям негде было учиться. Ради детей решили уехать.

Рассказывает Валерий: "У нас, когда уезжали, так сильно войны не было, и сейчас нет, стреляют по окраинам. Но решили от греха подальше. Чего выжидать? Ждать, когда начнется? Сейчас вообще положение ни работы няма, ничего. Пенсии не дают. Жить как? Сюда мы приехали, вообще были в шоке – отношение людей совсем другое. Такое ощущение – Советский Союз. В хорошем смысле. И отношение людей другое, мы приехали, нам тут помогали, и соседи несли, что могли. И контора помогала – работу нашли, устроили".

Сергей Петрович и Ольга Александровна из Донецка:

Сергей Петрович и Ольга Александровна хотят вернуться домой.

Их дочь Виктория приехала в Беларусь с детьми 1 декабря 2014. Почти все оставили в Донецке. Первую неделю прожили у знакомой, потом устроились в колхоз, работают, чтобы получить дом. Живут с родителями, сами возвращаться не планируют, а родители хотят вернуться – здесь они останутся без пенсии.

Рассказывает Виктория: "Еще не привыкли. Менталитет другой. Много хорошего можно найти. Но так как живем в сельской местности – местный алкоголизм смущает" .

Рассказывает мама Виктории: "Дети только обживаются, вот огород. Только начало, но главное - желание".

Анатолий из г. Первомайск Луганской области:

Анатолий работает сварщиком на крупном белорусском предприятии.

Из рассказа его жены Татьяны: "Стоим с детьми, ждем автобуса. Подъезжают вояки и спрашивают: "Чего мы тут стоим, ждем?" "Автобус", - говорим. А они говорят: "Так сейчас сюда стрелять будут. Вы хоть за дом спрячьтесь". Представляете? Хоть за дом. Там были подвальные помещения. Бегом в подвалы, а подвалы, вы знаете как, узкие такие. Нас пустили в коридоры, и вот мы стоим – толпа людей. Стали и стоим, как селедки в банке; и начали реально по городу стрелять. А мы стоим. И автобусов – нет автобусов, деньги уплочены, мы стоим, сумки, дети. Душно – лето, жара. Мы стоим в узких коридорах. Толпища людей. И дети спрашивают: "А когда мы уедем?", "Мамочка, а где автобус?, а мы и не знаем будет ли этот автобус".

Галина с внуком Артёмом и дочерью Анной из г. Брянка Луганской области:

Галина с сыном, дочерью и внуком приехали в Беларусь в июне 2014. Муж Галины приехал в начале апреля 2015. Решили остаться, делают вид на жительство. Сейчас снимают жилье, хотят купить старый дом. В Украине дочка работала парикмахером, а у матери было две торговые точки на рынке. Сейчас работают на птицефабрике, в прошлом году, когда они приехали, устроиться было легко, сейчас гораздо сложнее.

Говорит Галина: "Дружненько, всей семьей, вместе как-нибудь справимся".

Анна из г. Горловка Донецкой области :

В Беларусь семья Анны переехала в ноябре, вначале жили у родственников в Гродно. До этого она с детьми поехала в Крым к тетке, а ее муж Олег вначале планировал оставаться со своими. Но надо было быть с семьей. После Крыма переехали в Беларусь.

Рассказывает Олег: "Когда начали бомбить, буквально в течение двух недель мы уехали. Потому что это очень страшно. К нам с душой отнеслись – жилье дали и работу. Самое главное: у нас есть работа, у нас есть крыша над головой. Мирное, спокойное небо. Я работаю строителем, строю свой дом, мне же здесь жить".

"Тесть говорит: "Покуда дом целы, я никуда не уеду". Всю жизнь, говорит, копил, делал-делал, я тоже там построил, пришлось уехать, потому что когда бомбили и дочь со слезами прибежала, руки-ноги затрусились, говорит: "Папа, как?.." Тогда я уже говорю: "Уезжать, уезжать вам надо". Церкви бомбили, специально выбирали такие моменты, когда люди на службу приходили".

Ольга из г. Николаевка Луганской области:

Ольга с дочерью Валерией на кухне общежития.

Евгений из г. Красный Луч Луганской области:

Евгений работает слесарем, ремонтирует карьерную технику. С детьми Алиной и Дмитрием живут в общежитии.

Валентина с сыном Анатолием из г. Дружковка Донецкой области:

Приехала в родной город своей матери. Оставила дом, землю, работу. Полтора месяца делала паспорт – говорили, что нет нужных бланков, ездила в соседние города, пыталась его сделать. Чуть было не поехала за 300 километров, чтобы его получить. В ее паспортном столе говорили, что нужно только временное свидетельство, в соседнем городе ей сказали, что нужна еще и форма №1. После этого уже не выдержала – пошла к начальнице, начала ей рассказывать, что ездила в Харьков, за 300 километров, а ей без формы не дали ничего. В итоге паспорт ей сделали за два дня. Еще через два дня с сыном уехали. Ехали через Украину, волновалась за сына: хоть он и не военнообязанный, но боялась, что заберут.

Рассказывает Валентина: "И знаете, самое страшное - это СМИ. Когда приходишь с работы, сам видишь одно у себя, а там тебе по телевизору говорят ну совсем другое".

Злата:

"Наши, знаете, сколько показывали своих домов? С хорошим ремонтом. Сейчас все – пепелище".

Юлия из Донецка:

Осенью Юлия с детьми выехала в Россию, в Беларусь приехала в январе 2015. Приехала к знакомым, родственников здесь нет. В Донецке остались отец и бабушка. Живут за счет гуманитарной помощи.

Рассказывает Юлия: "Если статус беженца берешь, здесь в Беларуси, то никогда не имеешь права вернуться домой. Такой вариант – не очень" .

Фотовыставка проходит с 18 июня по 11 июля в Музее современного изобразительного искусства по адресу: г. Минск, пр. Независимости, 47.

Сегодня - второй день экзамена. Вчера был письменный, сегодня - устный. Моих вызывают по-одному в отдельный кабинет и там с ними беседуют. С оставшимися проводить нормальный урок невозможно. Все возбуждены, ждут возвращения очередной жертвы, обсуждают, чо было. Поэтому я решила просто поговорить по душам. Говорить-то со мной им приходится по-немецки. Так что какая-никакая языковая практика.
Сначала мы как-то вышли на тему жилья. Выяснилось, что многие из моих учеников имели огромные дома-дворцы с бассейнами. Фатима была вообще долларовая миллионерша. Но её дом в Алеппо разрушен до основания, а деньги, что были в банке, Асад забрал себе. Как она на пальцах показала: засовываешь карточку в банкомат, а там - фиг с маслом. Всё пропало. Хорошо, что осталась жива.
Ибрагим рассказал, что его семья живёт в доме 1000-летней давности. Он из Дамаска. Там нет таких сильных разрушений, как в Алеппо. Он мне показывал фотографии - ну просто дворец в мавританском стиле, с внутренним садом, с бассейном, с кустами жасмина, источающими чудный запах. (Я знаю этот запах. Будучи в Тунисе, я постоянно нюхала эти кусты и наслаждалась их божественным благоуханием.) Ибрагим рассказывал, что вся семья по утрам собиралась в саду, пила кофе, вела всякие разговоры, смеялись, шутили. Все это уже в прошлом. Им не до шуток. Да и семья разбежалась по разным странам.
Ибрагим - замечательный парень. Он такой крупный, плотный, можно сказать брутальный мужчина: с шевелюрой чёрных волос, с чёрной бородой, с татуировками, двумя перстнями на пальцах и абсолютно детскими удивлёнными карими глазами. Он очень толковый, красиво пишет, хорошо схватывает грамматику и пытается говорить по-немецки. (Ох, мне бы ещё один курс с этой группой, и они все бы свободно у меня заговорили! ) При такой брутальной внешности оказалось, что у него очень смешная профессия. Он - мужской парикмахер. Причём, парикмахер прекрасный. Я видела его работу. Он стриг почти всех парней в нашей группе. Сначала были лохматыми, а потом стали блистать модными причёсками. Раньше это, вроде, называлось полубоксом.
Ибрагим мне вообще сегодня довольно много порассказал. Например, что не все арабы одинаковые. Ливанцы и иорданцы - бедные. РАньше они часто приезжали в Сирию, где получали гостиприимный приём и радушие. А сейчас, когда сирийцы оказались в беде, они и знать их не желают. Другое дело - марроканцы, алжирцы, тунисцы и ещё кто-то (я уже забыла, очень была всем взволнована).
Ибрагим сказал, что когда война в Сирии кончится, я должна обязательно приехать к ним в гости, и он покажет, какая это прекрасная страна.
У Висама отец - главный инженер. Работал в Америке, Греции, Испании. Говорит чуть не на 6 языках. У них тоже был шикарный дом в Латакии. Сейчас всё разрушено.

Ещё я их расспрашивала, кто как попал в Германию. Оказалось, что почти все каким-то образом добирались в Турцию, потом на лодке или корабле плыли в Грецию, что стоило от 1000 до 3000 долларов. Причём в Турции, на берегу, их встречали солдаты с автоматами и буквально загоняли на корабли, куда люди набивались, как селёдки в бочку.
Я спросила, а как, если денег не было? Тогда, угрожая автоматами, людей гнали прочь с пляжа. В Греции у беженцев брали отпечатки пальцев, сканировали документы и фотографировали фас, профиль. Из Греции они отправлялись в Македонию, оттуда через балканские страны в Австрию, а там уж и немецкая граница близко. В Пассау все беженцы и собирались. Описание их пути у меня заняло три строчки, но что людям при этом пришлось пережить - это нам просто не представить. Ведь многие бежали с маленькими детьми. 25-летний афганец Зиаудин рассказал, что он 12 часов шёл пешком по горам, а потом неделями добирался до Германии. В Афганистане он работал полицейским, но талибы хотели его за это убить. Он сбежал, но в Афганистане осталась его жена и маленькая дочка, по которым он страшно тоскует.

Ещё я спросила моих сирийцев, какой процент населения поддерживает Башара Асада. Они сказали, что он постоянно лжёт, а 90 процентов людей ему верят. Другие либо убиты, либо сбежали. (Ничего не напоминает?)А сейчас он уничтожает в Алеппо остатки сопротивления.

Кстати, про Алеппо.
В дневной группе есть у меня такой пухленький парень, Ахмад. Я знала, что он из очень богатой семьи. Он очень много часов пропустил, совершенно не говорит по-немецки, но может немного читать и писать. Когда он появился после большого перерыва, то завёл моду во время перерыва молиться в классе. Сначала внаклонку молился, а потом и вообще притащил молельный коврик и бил поклоны с аллах акбар. А потом ещё и других в это дело вовлёк. Меня это страшно бесило. В конце концов школа - это не молельный дом. И потом, я тоже неуждаюсь в отдыхе, и мне совсем не интересно смотреть на их поклоны. Несколько раз я уже собиралась поговорить с ними по-серьёзному. Но так и не собралась.
А сегодня узнала, что у Ахмада вся семья осталась на северо-востоке Алеппо. Там, куда сейчас направлены все асадовские и российские бомбы и танки. Уже две недели у него нет никакой связи с семьёй. Я спросила, почему же они не эвакуировались. А он ответил, что они находятся в окружении и уйти оттуда никак не могут.
После этого, когда я объявила перерыв, они сами меня спросили, не возражаю ли я против их молитв.
И я возражать не стала.

Один из важных моментов при получении политического убежища в США – правильно составленная история (легенда). Многие при ее написании делают ошибки, которые приводят к отказу в предоставлении убежища. В статье про ее составление мы ответим на следующие вопросы:

• Почему историю стоит писать самостоятельно?
• Какой должна быть ее структура
• Что нужно писать, а что нельзя
• Какие документы прилагать к легенде?

Во вступлении нужно описать ситуацию в вашей стране, но только те аспекты, которые касаются вашего случая. Если вас притесняли по поводу веры, вы должны описать общее положение в стране. Почему вашу религию притесняют, кто это делает (власти, адепты другой религии или же она запрещена законом)? При этом главное ничего не придумывать и не украшать, так как все факты проверяют использую данные соответствующих органов и даже спецслужб. Большую роль играют права человека и их соблюдение. С ними можно знакомиться в .

В основной части необходимо изложить ситуации, в которых вас притесняли или нарушали ваши права. Здесь важно указать все конкретные данные – даты, имена, адреса, названия организаций и т.д. Описывая несколько случаев нужно излагать их в хронологическом порядке. Также надо указывать, чем вы рисковали в каждой ситуации. К примеру, вас избили и могли сделать инвалидом, или угрожали убить и ваши опасения небезосновательны. Основную часть нужно особенно тщательно проверить. Все данные должны в точности соответствовать тому, что имело место.

Если вы не помните конкретных данных, таких как адрес, дата или ФИО человека, надо об этом честно написать. Можно указывать приблизительные данные. Например: месяц, название улицы, имя человека без фамилии и должности.

В заключении надо написать общий абзац о том, что вы просите политического убежища в США и сообщить, по какой причине вы решили это сделать. Например: в связи с преследованиями со стороны властей, из-за притеснений по принадлежности к социальной группе и т.д. Нелишне указать, что может случиться с вами, если вы будете вынуждены вернуться в свою страну. Например: вас могут убить, осудить без причины и т.д. Если вы не попросили политического убежища в США по какой-то причине ранее, эту причину необходимо указать.

Если вы имеете документы, подтверждающие какие-либо факты, они должны быть указаны в том месте, где это нужно. Например: «по факту побоев я получил заключение медэкспертизы, (приложение №8)», документами могут быть любые свидетельства, даже просто рассказ очевидцев, заверенный подписью.

Беженцев часто часто путают с трудовыми мигрантами или иммигрантами. На Украине их еще называют «заробитчане». Разница же существенная: трудовой мигрант передвигается по государствам исключительно в целях оплачиваемой работы. А беженцы покидают страну, в которой они постоянно проживали, в силу чрезвычайных обстоятельств . Не было у них другого выхода.

В 1951 году была принята Женевская Конвенция о статусе беженцев, в которой прописаны необходимые стандарты обращения с ними. Этот документ запрещает высылку или принудительное возвращение людей со статусом беженца; предполагает для них право обращения в суд, право на образование, социальное обеспечение, жилье и свободу передвижения.

Сегодня ситуация с беженцами во многих странах приобрела характер международной гуманитарной проблемы. Украина, в силу своего географического положения — сдерживающий барьер между странами юго-восточного региона и Европой.

Большинство из них (55,5%) - выходцы из Афганистана, 28,8 % - граждане бывшего Советского Союза, 13% составляют беженцы из Африки (Конго, Судан, Эфиопия, Ангола и других африканских государств), чуть более одного процента составляют беженцы из Сирии, Ирака, Ирана и других государств Азии и Европы. Около 45 % признанных беженцев проживают в Киеве, 25% в Одессе, а также в Харькове, Львове, других регионах государства.

Украина подписала Женевскую Конвенцию о статусе беженцев, c 1994 года здесь действует закон о беженцах. В том же году открылось представительство УВКБ ООН (Агенства ООН по делам беженцев).

Исполнительный партнер УВКБ — киевский благотворительный фонд «Рокада» , разрабатывающий программы социальной поддержки беженцев на Украине. О работе фонда рассказывает глава правления «Рокады» Наталия Гуржий.

Неприкольная тема

— Есть действительно очень актуальные и модные темы в благотворительности. Беженцы в этом смысле – неприкольная тема. Об этом вспоминают раз в год и то редко. Да и если кто-либо решится помогать беженцам, то столкнется с такими ситуациями, когда помощи или поощрения от СМИ или, тем более, государства не получит. На примере нашего фонда могу сказать – иногда нам приходится слышать упреки, что мы «разжирели на иностранных грантах» и помогаем «неизвестно кому». Украина в этом плане уникальна, так как, в отличие от других стран (даже Беларусии и Молдавии), не имеет государственной программы поддержки и защиты беженцев. Это полностью ложится на расходную часть УВКБ ООН и Евросоюза. С 2009 года на Украине, в Белоруссии и Молдавии работает Программа местной интеграции беженцев, к которой предусмотрены расходы на обучение, на выделение грантов беженцам, на их трудоустройство. Я бы сказала, что мы помогаем не только беженцам, но и государству Украина реализовать им же задекларированные обязательства.

Что нужно сделать, что бы получить статус беженца на Украине?

Необходимо сразу, при пересечении границы государства, написать заявление в миграционную службу о предоставления статуса беженца. Но это значит, что написавший получит только справку, удостоверяющую его личность, и он будет принадлежать к категории искателей убежища . Сам статус беженца он может ждать очень долго или не получить вообще. На это влияет множество факторов – и эти уточнения к миграционной службе, мы же помогаем людям выжить в нашей стране.

Бывают случаи, когда люди, попавшие в страну, не имеют возможности подать заявление на статус беженца или дополнительную защиту . Но как только нам становятся известны подобные факты, УВКБ ООН и его партнеры контактируют с пограничной службой, вызывают миграционную службу, помогают писать заявление на получение статуса беженца.

По большому счету государство, подписавшее Конвенцию и не принимающее заявление у беженца, эту Конвенцию нарушает. УВКБ ООН и исполнительные партнеры направляют свои усилия на то, чтобы государство придерживалось международного права беженцев, и чтобы социальный и юридический климат для беженцев на Украине улучшался.

Если человек оказался у нас на пороге офиса в пятницу вечером и говорит: «Мне негде жить и некуда идти» – а это довольно типичный случай, — то никто из сотрудников также домой не идет. Социальные работники обзванивают общину и просят взять хоть на несколько дней, на месяц, по доброте душевной.

Обеспечиваем едой, предметами первой необходимости, одеждой. Тех, кто приехал с детьми — еще и детским питанием. Но эти ресурсы чрезвычайно ограничены. Человек, попавший к нам, ни голодным, ни замерзшим не будет. У нас в отдельной комнатке сложены матрасы, одеяла – как раз для таких случаев, когда принять его в семье могут, а койко-мест нет. Везем его туда, где договорились хоть о ночлеге. Потом ищем работу, опять ищем жилье…

А людям, ожидающим получения статуса, оказывают медицинскую помощь или это тоже дело фонда?

Те, кто имеет на руках документы, удостоверяющие его личность – а это может быть и справка, полученная в миграционной службе, обладают теми же правами, что и граждане Украины. Только у нас еще не искоренена ксенофобия. Приходится идти в поликлинику за руку с человеком и объяснять врачам все их обязанности и права беженцев.

Мы сотрудничаем с правозащитными организациями, которые юридически поддерживают этих людей, решают все сложные ситуации. Но и эти юристы получают оплату за свою работу от Евросоюза.

Чаще всего или почти всегда людям необходим заработок и они идут на рынки. Их жизнь довольно однообразна до получения статуса беженца. Но как только этот статус получен, человек может стать участником программы интеграции. Она включает обучение языку, он получает стипендию, средства на проезд.

А те, кто не получил еще статус беженца – они учат язык на базарах?

На базарах они все учат и язык, и особенности нашей жизни. Есть возможность учить язык в нашем интеграционном центре, но эти курсы не дают документ об окончании. А тот курс, который проходят получившие статус — более высокого уровня, в государственном вузе. После таких курсов беженец получает сертификат, где написано, что он владеет языком на уровне, достаточном для общения, и может подать документы даже на гражданство, если он хочет тут остаться надолго. И, конечно, это помогает в трудоустройстве. Но ситуация противоречивая: работу они ищут на тех же базарах, разнорабочими, потому что устроится по специальности для человека, у которого нет трудовой книжки, стажа – сложно. А работа на рынке – это единственное, что они могут найти и без нашей помощи.

Дважды герои

— Очень часто беженцев обманывают контрабандисты — те, кто незаконно перевозит людей в другие страны. Они обещают им Германию, балканские страны, Францию – и берут соответствующие деньги за переезд. А приезжают на границу с Украиной и говорят – все, приехали — Германия. И люди остаются без денег, без документов, без языка – вообще не понимают, где они находятся. К сожалению, в Европу такие люди уже не попадут, разве только по программе воссоединения семей – если в другой стране уже находится кто-то из родственников. Поисками таких связей занимается Красный Крест. А Европа сегодня очень строго относится к любым незаконным пересечениям границы. Европа даже может вернуть беженцев на Украину по Договору о реадмиссии.

И есть среди этих людей настоящие герои, кто в нашей стране реализует себя. Главный козырь — знание нескольких языков. Вот представьте – мы их обучили украинскому языку, и при этом они знают английский, французский, португальский, персидский, арабский, фарси. Из уникальных — например, лингала. Это незаменимые гиды, переводчики для турагентств. Однако берут на работу их нечасто, потому что, подчеркну еще раз, — ксенофобия наших работодателей мешает им сообразить, какие это может принести выгоды. Вот «Президент-отель» выгоду понял и взял швейцаром нашего ангольского беженца, который теперь уже администратор в этом отеле.

В Уганде Вальвас был экономистом. На Украине нашел себя в профессии повара в "Президент-отеле"

УВКБ помогает приобрести профессию или восстановить свою утерянную специальность, квалификацию, навыки. В том же «Президент-отеле» у нас еще есть повар из Уганды – Вальвас, он кандидат экономических наук. Начинал с мытья посуды, потом стал помощником повара. Но когда была начата программа по переквалификации – он получил новую полноценную профессию. А теперь он уже помощник шеф-повара!

И часто получаются такие положительные истории?

Вот мы говорили о социальном статусе. Афганская женщина работала у себя на родине врачом–гинекологом. Ее муж, юрист, был видным политическим деятелем. Когда в Афганистане случился переворот, они, как многие их соотечественники, бежали от талибов на Украину. И этот видный судья много лет проработал грузчиком на рынке. Его жена — Джалиля – сидела дома с детьми. Но у нее была мечта – снова работать по профессии. И даже когда она получила статус и выучила язык – все равно ее бы не приняли в медицину, так как она не знала многих инноваций. И самое главное – ее диплом устарел. И вот в марте 2009 года начал реализовываться Проект местной интеграции беженцев, в котором одним из пунктов прописана помощь в нострификации дипломов. Она пришла со всеми своими дипломами, и мы вместе с ней проходили эти круги ада – экзамены, академразницы, специальные курсы языка с медицинскими терминами. Ей сейчас 40 лет, а не работала она 15 лет, но благодаря ее упорству на сегодняшний день она уже проходит интернатуру и работает в роддоме, еще, правда, не врачом. УВКБ ООН помогало ей частично оплатить интернатуру, но интернатура стоит 49 тысяч гривен (около 200 тыс. рублей по курсу на 20.06.2012. — Ред. ). И Джалиля крутится, как может. Плюс дети, которые сами еще учатся и муж нездоров. Но она идет к своей цели, подтверждает свою квалификацию и это будет очередным чудом, когда она примет первую пациентку и будет приносить пользу Украине.

Еще одной важной миссией программы местной интеграции является выделение грантов для беженцев на открытие собственного бизнеса. Они учатся, пишут бизнес планы в свободное от основной работы время, и мы встречаемся с ними для этого тогда, когда им удобно – в любой день и время. Потом проходит конкурс, и руководство УВКБ ООН выбирает, кому дать стартовый капитал.

У нас есть таксист в Одессе — Жозеф (беженец из Африки), который с помощью УВКБ ООН купил машину, зарегистрировался как ЧП и работает на себя.

Жозеф - беженец из Африки. Теперь он таксист-индивидуальный предприниматель в Одессе

Есть предприниматель по прокату пляжной гарнитуры и оборудования. Сначала он сам долго работал на черноморском побережье у директора пляжа, а теперь, когда появилась программа грантов на бизнес – написал бизнес-план и получил средства на аренду зонтиков, шезлонгов, лежаков. Но самая яркая наша история это ребята из Эфиопии. Они получили грант на оборудование для обработки и расфасовки кофе. А в Эфиопии кофе – это стратегическое сырье. УВКБ закупило для них это оборудование. Но они сами взяли в аренду помещение, сделали там ремонт и вообще привели его в порядок, смонтировали оборудование, сами закупают сырье, обжаривают, смешивают и продают дистрибьюторам.

Я называю таких людей дважды героями. Во-первых, они сумели выжить, когда бежали из своей страны. То, что они переживают в пути, даже не все из них рассказывают, потому что такого и рассказывать нельзя, чтобы у слушателя сердце не остановилось от ужаса… И, во-вторых, – сумели устроить свою жизнь тут, на Украине, с ее законами, сложностями, кризисами. И не только устроить, но и открыть хоть небольшой, но собственный бизнес, тем самым, наполняя бюджет страны.