Ноах жестокая судьбина бессмертия достойный муж. Анализ «Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны» Ломоносов

«С Ломоносова начинается наша литература... он был ее отцом, ее Петром Великим», - так определил В.Г. Белинский место и значение творчества выдающегося русского просветителя, ученого, естествоиспытателя Михаила Васильевича Ломоносова в истории отечественной литературы. Он стал не только реформатором русского стихосложения, но и автором замечательных поэтических творений, составивших особую страницу русской поэзии.

Может быть, сейчас мы не очень интересуемся теми государственными деятелями, которым адресованы стихи Ломоносова, а для кого-то и вовсе незнакомо имя Елизаветы Петровны, которой посвящена его ода, написанная в 1747 году. Но мысли и чувства великого человека, гражданина и патриота, неутомимого ее исследователя и первооткрывателя неизведанного в природном мире, - это то, что не утратило своей ценности и по сей день и, наверное, останется таковым навсегда.

Очем же пишет Ломоносов в своей оде, названной, как это было принято в поэзии XVIII века, очень витиевато: «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, ноября 25 дня, 1747 года»?

Композиция оды, в соответствии с требованиями классицизма, отличается логической стройностью. Каждая из основных тем получает свое обоснование и подробное развитие, каждая новая мысль логически вытекает из предыдущей.

Как и всякая торжественная ода, в соответствии с правилами классицизма, это стихотворение начинается величественным прославлением мира:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Естественным продолжением этой величавой картины служит восхваление Елизаветы, которая обеспечила процветание страны прежде всего тем, что принесла ей мир - ведь в ее царствование действительно прекратились войны, которые долго вела Россия:

Когда на трон она вступила,

Как Высший подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец .

Послал в Россию Человека,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства он вознеc

Главу, победами венчанну,

Россию, варварством попранну,

С собой возвысил до небес,

Петра I Ломоносов, как впоследствии и Пушкин, считал великим реформатором, просвещенным монархом и гениальным военачальником - подлинным национальным героем. Рассказывая о нем, поэт прибегает к олицетворениям, связанным с образами античной мифологии. Так, например, Марс и Нептун служат обозначениями понятий войны и морской стихии. Такая образность, наряду с широким употреблением славянизмов, риторических вопросов, восклицаний и обращений, создает особо торжественный «высокий» стиль оды, соответствующий предмету ее изображения. Это очень хорошо видно в описании Петра 1, его военных побед, укрепивших могущество России:

В полях кровавых марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился.

Взирая на Российский флаг.

Для Ломоносова, как и для Пушкина, Петр I - это и великий строитель северной столицы, которая открыла для России новые пути развития:

В стенах внезапно укрепленна

И зданьями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

«Или я ныне позабылась

И с онаго пути склонилась,

Которым прежде я текла?»

Вполне логично после этого описания развивается мысль о том, что при Петре 1

... божественны науки Чрез горы, реки и моря,

В Россию простирали руки...

Завершая рассказа о Петре 1 описанием его трагической кончины, Ломоносов переходит к следующей части стихотворения: он вновь обращается к современности и выражает надежду, что Елизавета будет следовать примеру отца и станет покровительствовать наукам, содействовать укреплению и процветанию России. Елизавету он хочет видеть просвещенной царицей, заботящейся о благе отечества, и далее в своей оде представляет ей своеобразную «программу действий», которая должна обеспечить дальнейшее развитие страны.

Призывая Елизавету быть покровительницей просвещения, наук и ремесел, Ломоносов показывает, что страна, где она царствует, изумительно прекрасна и обладает неисчерпаемыми природными богатствами:

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля твои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью твоей цветет.

«Ода на день восшествия...» была написана М. В. Ломоносовым после 13 августа 1747 г., когда императрица Елизавета Петровна утвердила новый устав и штаты Академии наук, вдвое увеличив ассигнования на ее нужды. Здесь же поэт прославляет мир, опасаясь новой войны: Австрия, Англия и Голландия, боровшиеся тогда с Францией и Пруссией за Австрийское наследство , втягивали в европейскую схватку и Россию, требуя отправки русских войск к берегам Рейна. В этой оде поэт прославляет Елизавету и «тишину», излагая программу мирного развития страны, где первое место отводит поощрению наук и знаний.

Михаил Васильевич Ломоносов. Ода на день восшествия на всероссийский престол Елисаветы Петровны. Читает Арсений Замостьянов

Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют,
И класы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.

Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земные красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но краше в свете не находит
Елисаветы и тебя.
Ты кроме той всего превыше;
Душа ее зефира тише,
И зрак прекраснее рая́ .

Когда на трон она вступила,
Как вышний подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец ;
Тебя прияв облобызала:
Мне полно тех побед, сказала,
Для коих крови льется ток.
Я россов счастьем услаждаюсь,
Я их спокойством не меняюсь
На целый запад и восток.

Божественным устам приличен,
Монархиня, сей кроткий глас:
О коль достойно возвеличен
Сей день и тот блаженный час ,
Когда от радостной премены
Петровы возвышали стены
До звезд плескание и клик!
Когда ты крест несла рукою
И на престол взвела с собою
Доброт твоих прекрасный лик!

Чтоб слову с оными сравняться,
Достаток силы нашей мал;
Но мы не можем удержаться
От пения твоих похвал.
Твои щедроты ободряют
Наш дух и к бегу устремляют,
Как в понт пловца способный ветр
Чрез яры волны порывает;
Он брег с весельем оставляет;
Летит корма меж водных недр.

В полях кровавых Марс страшился,
Свой меч в Петровых зря руках,
И с трепетом Нептун чудился,
Взирая на российский флаг.
В стенах внезапно укрепленна
И зданиями окруженна,
Сомненная Нева рекла:
«Или я ныне позабылась
И с оного пути склонилась,
Которым прежде я текла?»

Тогда божественны науки,
Чрез горы, реки и моря
В Россию простирали руки,
К сему монарху говоря:
«Мы с крайним тщанием готовы
Подать в российском роде новы
Чистейшего ума плоды».
Монарх к себе их призывает,
Уже Россия ожидает
Полезны видеть их труды.

Но ах, жестокая судьбина!
Бессмертия достойный муж,
Блаженства нашего причина,
К несносной скорби наших душ
Завистливым отторжен роком ,
Нас в плаче погрузил глубоком!
Внушив рыданий наших слух,
Верьхи Парнасски восстенали,
И музы воплем провождали
В небесну дверь пресветлый дух.

В толикой праведной печали
Сомненный их смущался путь;
И токмо шествуя желали
На гроб и на дела взглянуть.
Но кроткая Екатерина ,
Отрада по Петре едина,
Приемлет щедрой их рукой.
Ах если б жизнь ее продлилась,
Давно б Секвана постыдилась
С своим искусством пред Невой!

Какая светлость окружает
В толикой горести Парнас?
О коль согласно там бряцает
Приятных струн сладчайший глас!
Все холмы покрывают лики;
В долинах раздаются клики:
Великая Петрова дщерь
Щедроты отчи превышает,
Довольство муз усугубляет
И к счастью отверзает дверь.

Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны,
Всегда хвалы его причастны,
И шум в полках со всех сторон
Звучащу славу заглушает,
И грому труб ея мешает
Плачевный побежденных стон.

Сия тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,
Пространная твоя держава
О как тебе благодарит!
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.

Толикое земель пространство
Когда всевышний поручил
Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Какими хвалится Инди́я;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату́ очистит жилу;
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми Борей крылами
Твои взвевает знамена;
Но бог меж льдистыми горами
Велик своими чудесами:
Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокие леса,
Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей
Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком;
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,
Где музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?
Мы дар твой до небес прославим
И знак щедрот твоих поставим,
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки возвратиться
В твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм;
Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.
Там тучи разных птиц летают,
Что пестротою превышают
Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяет
В верьхи Рифейски копием

Сочинение

М. В. Ломоносов – великий ученый, поэт. Он стал светилом науки XVIII в. и до сих пор его труды не забываются. Поэзия для Ломоносова – не забава, не погружение в узкий, по его мнению, мир частного человека, а патриотическая, гражданская деятельность. Именно ода стала главным лирическим жанром в творчестве Ломоносова.

Одним из наиболее известных произведений Ломоносова стала ода «На день восшествия Елизаветы Петровны». Ломоносов начинает ее с прославления мира:

Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!

Когда на трон она вступила,
Как Высший подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец.

Послал в Россию человека,
Каков не слыхан был от века.
Сквозь все препятства он вознес
Главу, победами венчану,
Россию, варварству попрану,
С собой возвысил до небес.

Описывая Петра I, Ломоносов прибегает к античной мифологии. Образы Марса и Нептуна используются им для обозначения войны и моря, что придает еще больше торжественности оде.

Ода «На день восшествия Елизаветы Петровны» не только похвала императрице, но и наставление ей. Россия, которую хочет видеть Ломоносов, – великая страна, она могущественна, мудра и пребывает в мире, но главное – такое будущее возможно, если Россия будет пресвященной державой, существование которой невозможно без просвещенного монарха. В отступлении к эпохе Петра I Ломоносов словно говорит Елизавете, что она должна взять пример со своего отца и продолжить его великие дела, в частности способствовать развитию науки, как это делал ее отец:

…Божественны науки
Чрез горы, реки и моря,
В Россию простирали руки…

Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.

Такая огромная страна, просторы которой простираются от западных равнин, через Урал и Сибирь на Дальний Восток, нуждается в образованных людях. Ведь только люди, знающие люди смогут раскрыть все природные богатства России:

О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих,
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих!
Дерзайте, ныне ободрены,
Реченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

В этих строках поэт также обращает внимание читателей на то, что русская земля способна дать умы, равные тем, «каких зовет от стран чужих!». Он дает понять, что Россия богата не только природными ресурсами, но и способными людьми. Людьми, которые могут не только впитать науку, но и посеять свои плоды. Естественным продолжением оды становятся строки:

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде, -
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и на едине,
В покое сладки и в труде.

Читая эти строки, нельзя не согласиться с автором. Человек, не имеющий знаний, не только неинтересен и скучен сам по себе, он еще ведет такую же жизнь. Не имея знаний, человек не способен развиваться духовно, поэтому, воспевая науку, автор воспевает и человеческую душу. Прославление человека, его души и гения есть основная мысль оды, она является связующей нитью. Наука и знание связывают не только поколения, но и народы. Знание есть основополагающий принцип всего.

Ода Ломоносова есть нечто большее, чем просто литературное произведение – это послание. Послание не только императрице и современникам, но и потомкам. Прекрасный пример того, что потомки следовали его заветам, – государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова.

Ломоносов и русский классицизм. Ломоносов явился основоположником русского литературного классицизма, который нельзя считать национальным вариантом европейского классицизма. Это естественный итог всего предшествующего развития русской литературы. Классицизм - метод и направление в литературе XVII - начала XIX века, использующее античное наследие как норму и образец.

Главная тема классицизма - конфликт общественных и личных интересов, долга и чувства. Классицизм стремился к выражению большого общественного содержания, возвышенных героических и нравственных идеалов, логических, ясных и гармонических образов. Учение о «трех штилях». Ломоносов был виднейшим русским поэтом XVIII века. Поэзия привлекала Ломоносова еще в годы учебы в Славяно-греко-латинской академии, где он изучал греческий и латинский языки на образцах античных стихов.

В 1758 году Ломоносов создает учение «о трех штилях», ставшее авторитетным трудом для русских литераторов на многие десятилетия. Ломоносов разделяет лексику (словарный состав) русского языка на три разряда и в соответствии с этим вьделяет три стиля: высокий, средний и низкий.

Каждый «штиль» представлен своими жанрами: высоким «штилем» приличествует писать трагедии, оды, героические поэмы; средним должно писать драмы, дружеские письма, элегии; а низким - комедии, песни, басни, эпиграммы. «Как материи, которые словом человеческим изображаются, различествуют по мере разной своей важности, так и российский язык чрез употребление книг церковных по приличности имеет разные 42 Степени: высокий, посредственный и низкий.

Сие происходит от трех родов речений российского языка. К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю.

Неупотребительные и весьма обетшалые отсюда выключаются, рясны, овогда, свене и сим подобные. К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях.

От рассудительного употребления и разбору сих трех родов речений рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий. Первый составляется из речений славенороссийских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обетшалых. Сим штилем составляться должны героические поэмы, оды, прозаичные речи о важных материях, которым они от обыкновенной простоты к важному великолепию возвышаются. Сим штилем преимуществует российский язык перед многими нынешними европейскими, пользуясь языком славенским из книг церковных. Средний штиль состоять должен из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожностию, чтобы слог не казался надутым.

Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость. И, словом, в сем штиле должно наблюдать всевозможную равность, которая особливо тем теряется, когда речение славенское положено будет подле российского простонародного. Сим штилем писать все театральные сочинения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому пред Ставлению действия. Однако может и первого рода штиль иметь в них место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли; в нежностях должно от того удаляться. Стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги и элегии сего штиля больше должны держаться.

В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных. Низкий штиль принимает речения третьего рода, то есть которых нет в славенском диалекте, смешивая со средними, и от славенских обще не употребительных вовсе удаляться по пристойности материй, каковы суть комедии, увеселительные эпиграммы, песни, в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел. Простонародные низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению. Но всего сего подробное показание надлежит до нарочного наставления о чистоте российского штиля.

Сколько в высокой поэзии служат однем речением славенским сокращенные мысли, как причастиями и деепричастиями, в обыкновенном российском языке неупотребительными, то всяк чувстовать может, кто в сочинении стихов испытал свои силы. Сия польза наша, что мы приобрели от книг церковных богатство к сильному изображению идей важных и высоких, хотя велика, однако еще находим другие выгоды, каковых лишены многие языки, и сие, во-первых, по месту».

(Предисловие о пользе книг церковных, Собрание разных сочинений в стихах и в прозе г. коллежского советника и профессора Михаила Ломоносова, Московский Университет, 1757) Перу Ломоносова принадлежат произведения разных «штилей»: он написал две трагедии, героическую поэму о Петре Великом, создавал оды, элегии, подражания античной лирике, басни, легкую поэзию. Метрический строй, ритм поэзии Ломоносова был богаче, чем у поэтов-предшественников, например у В. К. Тредиаковского, потому что Ломоносов учитывал подвижность ударения в русском языке, и оттого его стих становился подвижнее.

Простая лирика Ломоносова отличалась пластичностью и использованием разговорного языка, поэтому его стихотворения могли стать песней, как, на - 44 Пример, стихотворение «Ночною темнотою покрылись небеса…». Основной тон лирики Ломоносова - торжественный, величавый, хорошо подходящий для выражения ее главных тем и идей. Это темы величия и могущества России, грандиозности преобразований и реформ послепетровского времени, нравственной жизни, и самое главное для Ломоносова - веры в просвещение, разум и науку. Разновидности жанра оды в поэзии Ломоносова.

Излюбленный жанр поэзии Ломоносова - ода. Ода - жанр лирической поэзии, торжественное прославляющее произведение, посвященное какому-нибудь значительному лицу или событию. Этот жанр соединяет лирику и публицистику, является не просто литературным текстом, но своеобразным обрядом. Ломоносов писал оды двух типов: Похвальные оды; Духовные оды. Первые адресованы внешнему миру, событиям общественной жизни, вторые обращены к внутренним переживаниям и размышлениям человека. Похвальные оды слагались на торжественные случаи жизни императорского двора, они восхваляли монарха, расточали похвалы великолепию монаршей власти и ее окружению, однако при этом они поучали властителей, указывали им идеалы благочестивого и мудрого правления на благо России. К похвальным одам относится и «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ея Величества государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года».

Духовные оды носили характер глубокого размышления, дух автора в них воспарял к высотам мироздания, они сочетали религиозность и философию. Поэтому в духовных одах можно найти стихи, восхищающие своей грандиозностью: Лице свое скрывает день; Поля покрыла мрачна ночь; Взошла на горы черна тень; Лучи от нас склонились прочь; Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна. Песчинка как в морских волнах, Как мала искра в вечном льде. Как в сильном вихре тонкий прах, В свирепом как перо огне. Так я, в сей бездне углублен. Теряюсь, мысльми утомлен!

Уста премудрых нам гласят: Там разных множество светов; Несчетны солнца там горят. Народы там и круг веков: Для общей славы божества Там равна сила естества. Но где ж, натура, твой закон? С полночных стран встает заря! Не солнце ль ставит там свой трон? Не льдисты ль мещут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл! Се в ночь на землю день вступил! О вы, которых быстрый зрак Пронзает в книгу вечных прав. Которым малый вещи знак Являет естества устав. Вам путь известен всех планет, - Скажите, что нас так мятет?

Что зыблет ясный ночью луч? Что тонкий пламень в твердь разит? Как молния без грозных туч Стремится от земли в зенит? Как может быть, чтоб мерзлый пар Среди зимы рождал пожар? Там спорит жирна мгла с водой; Иль солнечны лучи блестят, Склонясь сквозь воздух к нам густой; Иль тучных гор верхи горят; Иль в море дуть престал зефир, И гладки волны бьют в эфир. Сомнений полон ваш ответ О том, что окрест ближних мест.

Скажите ж, коль пространен свет? И что малейших дале звезд? Несведом тварей вам конец? Скажите ж, коль велик творец? («Вечернее рашышление о Божием величестве…») Идейно-тематическое содержание оды «На день восшествия…». Самой значительной похвальной одой Ломоносова является «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ея Величества государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года».

В ней поэт, прославляя государыню и ее дела, высказывает высокие патриотические идеи, а также призывает юношество к наукам. При чтении произведения обращает на себя внимание тон поэта, пишущего хвалебную оду императрице, гордость, которая в нем звучит. Одописец, казалось бы, должен льстить властной самодержице, славословить ее и расточать пышные хвалы, положенные по этикету. Однако Ломоносов, отдавая должную дань закону жанра, хотя и возвеличивает императрицу, сравнив с солнцем - «великим светилом миру», вменяет в заслуги царице конкретные деяния и поступки. Ломоносов благодарит Елизавету Петровну за мир, за то, что она «поставила войне конец», за то, что она заботится о счастье подданных, блюдет интересы России: Я россов счастьем услаждаюсь, Я их спокойством не меняюсь На целый запад и восток.

Ода написана на день шестой годовщины царствования императрицы. В оде Ломоносов отмечает положительные достижения правления Елизаветы, продолжающие славные начинания Петра I. Особенно благодарен поэт и ученый за поддержку науки и русских ученых: Здесь в мире расширять науки Изволила Елисавет… Завершает оду обращение к студентам Петербургской академии, настоящим и будущим. Эти выражения настолько отточены по форме и важны по содержанию, что они стали крылатыми. Каждый русский человек слышал фразу «науки юношей питают». И, конечно, утверждение, пронизанное чувством национального достоинства и верой в будущее: Дерзайте ныне ободренны Раченьем вашим показать.

Что может собственных Платонов И быстрых разумов Невтонов Российская земля рождать. Художественные особенности оды «На день восшествия…». Основными особенностями языка и стиля произведения являются: Аллегоричность, неясные сопоставления, описания. Например, «Зиждитель мира»… «Послал в Россию Человека,/ Каков неслыхан был от века». Ломоносов здесь говорит о роадении будущего императора Петра I; Сложный и архаичный синтаксис, строй поэтической фразы.

Вот поэт обращается к монарху науки: Мы с крайним тщанием готовы Подать в российском роде новы Чистейшего ума плоды. Значение этой фразы чрезвычайно просто: «российская наука способна совершить новые открытия»; - устаревшая лексика: о значении некоторых слов и их употреблении приходится догадываться. В некоторых случаях помогает контекст, то есть словесное окружение неясных слов: к примеру, эпитет в сочетании «сомненная Нева» означает «закованная построенными берегами».

В других случаях читатель узнает значение благодаря однокоренным словам. Так, во фразе «раченьем вашим показать» несовременное слово «раченье» легко понимается и из контекста, и с помощью прилагательного «рачительный», т. е. старательный. Таким образом, ода Ломоносова в полной мере соответствует теории автора о трех «штилях» в отношении выбора жанра и характера поэтической речи. Лирический герой поэзии Ломоносова. «Эмоциональный подъем од Ломоносова композиционно сосредоточивается вокруг темы лирического восторга самого поэта-одописца.

Этот поэт, присутствующий во всех одах Ломоносова, - не сам Ломоносов. Его образ лишен конкретных индивидуальных человеческих черт. Это - как бы дух поэзии, дух государства и народа, выразивший себя в стихах и, конечно, не в стихах камерного стиля. Земные предметы не могут предстоять взору этого поэта, воспарившего духом к сверхчеловеческому величию истории народа; все представляется ему увеличенным, возведенным в достоинство божественного. Конкретные предметы, темы, чувства, даже понятия предстают в виде аллегорий, обобщенных до предела… Иногда Ломоносов разрывает тематическое движение оды, осуществляя переход от картины к картине самоописаниями лирического восторга…».

Творчество Ломоносова в оценке критиков и литературоведов. «С Ломоносова начинается наша литература; он был ее отцом и пестуном; он был ее Петром Великим. Нужно ли говорить, что это был человек великий и ознаменованный печатью гения? Все это истина несомненная. Нужно ли доказывать, что он дал направление, хотя и временное, нашему языку и нашей литературе?

Анализ оды М.В. Ломоносова "На день восшествия на Всероссийский престол её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года".

Одна из самых знаменитых од Ломоносова - это "На день восшествия на Всероссийский престол ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, 1747 года". Эта ода поражает масштабностью своих образов, величественным стилем письма, богатым и "пышным" поэтическим языком автора, церковнославянизмами, риторическими фигурами, красочными метафорами и гиперболами. И при этом Ломоносов на протяжении всей оды сумел выдержать классицистическую строгость построения: выдержанный четырёхстопный ямб, десятистрочную строфу и единую схему рифмовки (абабввгддг).

Начнём же подробный анализ этой оды с первой строфы.

Царей и царств земных отрада

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Ода посвящена прославлению императрицы Елизаветы Петровны, но еще до ее появления в оде поэт успевает высказать свою главную и заветную идею: процветанию страны способствует мир, не войны. Ода начинается вступлением, содержащим хвалу этой тишине, т. е. мирным временам, которые способствуют процветанию государства и благополучию народа. Ломоносов рисует обширную картину, он как будто наблюдает всё это с высоты. Всё, что описывает автор (села, города, колосящиеся хлебные нивы, бороздящие моря корабли), овеяно и защищено "возлюбленной тишиной", в России царит мир и покой. Как в этой строфе, так и в других, создать образ тишины помогает звукопись: автор часто использует слова со звуками ш, щ, с, к, т, п, х (тиш ина, блаженст во, п ест реют , к лас ы, с ок ровищ , с ып леш ь и т.д.).

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит,

Но краше в свете не находит

Елисаветы и тебя.

Ты кроме той всего превыше;

Душа ее зефира тише,

И зрак прекраснее рая.

Во второй строфе Ломоносов уже вводит и образ самой Елисаветы, которой и посвящена эта ода. Рисуя её портрет, он использует красочные сравнения ("душа ее зефира тише, и зрак прекраснее рая). И здесь также можно наблюдать очень интересный авторский ход в выражении автором своей позиции. Начиная свою оду с хвалы тишине, Ломоносов нисколько не старается тем самым умалить достоинства императрицы, напротив, он воспевает её красоту и величие, но в тоже время он не отступает и от своих первоначальных мыслей ("ты кроме той всего превыше").

Когда на трон она вступила,

Как вышний подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец;

Тебя прияв облобызала:

Мне полно тех побед, сказала,

Для коих крови льется ток.

Я россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь

На целый запад и восток.

В третьей строфе Ломоносов, для придания большей торжественности оде, называет народ России "россами". Также он использует здесь такие слова, как "коих", "ток", "спокойство", "прияв", "полно", "услаждаюсь", которые так же придают звучанию строк торжественности, размеренности, "пышности". Звукопись же здесь совсем иная, чем в первой строфе: используются не глухие звуки, а звонкие, и тем самым создаётся ритм торжественности (к огд а, тр он , в ен ец , в ойн е и т.д.). Ломоносов в своей оде отражает исторические события, но он не описывает их полностью, а лишь упоминает, вплетая их в саму оду. В этой строфе присутствует такая строчка: "войне поставила конец", здесь говорится о том, что, вступив на престол, Елизавета начала мирные переговоры со Швецией.

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас:

О коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час,

Когда от радостной премены

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда ты крест несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт твоих прекрасный лик!

В четвёртой строфе Ломоносов опять с помощью богатых метафор и эпитетов рисует образ императрицы ("божественным устам", "доброт твоих прекрасный лик"). При этом он называет её "монархиня", и это слово привносит новую нотку звучания в мелодичный и гармоничный образ Елисаветы. Здесь же встречается и ещё одна "говорящая" строка: "когда ты крест несла рукою". В ней говорится о том, что, явившись в казармы Преображенского полка, Елисавета привела к присяге гренадеров. И уже в этой строфе Ломоносов упоминает об отце нынешней императрицы, Петре I, который был его кумиром и которого поэт очень чтил ("когда от радостной премены Петровы возвышали стены"). И, чтобы показать эмоциональность этой строфы, её возвышенное и радостное настроение, Ломоносов обращается за помощью к восклицательным предложениям.

Чтоб слову с оными сравняться,

Достаток силы нашей мал;

Но мы не можем удержаться

От пения твоих похвал.

Твои щедроты ободряют

Наш дух и к бегу устремляют,

Как в понт пловца способный ветр

Чрез яры волны порывает;

Он брег с весельем оставляет;

Летит корма меж водных недр.

В пятой строфе поэт продолжает превозносить и восхвалять Елисавету Петровну и пишет о том, что "мы не можем удержаться от пения твоих похвал" и о том, что императрица для народа, как ветер для пловца: вдохновляет его и помогает. И при написании этой строфы Ломоносов опять же использует слова высокого стиля ("оными", "щедроты", "ветр", "чрез", "яры", "брег", "недр").

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет;

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши времена.

В безмолвии внимай, вселенна:

Се хощет лира восхищенна

Гласить велики имена.

Шестая строфа по своему звучанию очень эмоциональна, напряжённа. Ломоносов обращается к абстрактным явлениям, таким, как звуки ("молчите, пламенные звуки"), ветер ("вы, наглы вихри, не дерзайте реветь") и даже к вселенной ("в безмолвии внимай, вселена"). Он приказывает им молчать и внимать Елисавет, которая изволила "здесь в мире расширять науки". Можно понять, почему эта строфа одна из самых эмоциональных в оде. Ломоносов пишет здесь о том, что императрица повелевает наукам и образованию в России, а ведь сам Ломоносов являлся одним из видных и значимых учёных того времени и эта тема ему была более чем близка.

Ужасный чудными делами В полях кровавых Марс страшился,

Зиждитель мира искони Свой меч в Петровых зря руках,

Своими положил судьбами И с трепетом Нептун чудился,

Себя прославить в наши дни; Взирая на российский флаг.

Послал в Россию Человека, В стенах внезапно укрепленна

Каков неслыхан был от века. И зданиями окруженна,

Сквозь все препятства он вознес Сомненная Нева рекла:

Главу, победами венчанну, "Или я ныне позабылась

Россию, грубостью попранну И с оного пути склонилась,

С собой возвысил до небес. Которым прежде я текла?"

В седьмой строфе Ломоносов уже полностью вводит образ Петра в оду и продолжает раскрывать его в восьмой строфе. Он пишет об императоре и называет его "Человек", но это слово он употребляет с заглавной буквы, тем самым показывая своё уважение к Петру I. И для того, чтобы этот образ, столь чтимый поэтом, был достоин великого императора, был ярок, красочен и возвышен, Ломоносов обращается к античной классической мифологии. В его строках Петр выше самого Марса и Нептуна ("В полях кровавых Марс страшился, свой меч в Петровых зря руках, и с трепетом Нептун чудился, взирая на российский флаг"). Ломоносов славит Петра за его военные успехи, за создание морского флота, а также и за возведение Петербурга, и здесь он использует интересный ход: он пишет об этом как бы от лица Невы ("Или я ныне позабылась и с оного пути склонилась, которым прежде я текла?") и таким образом использует здесь олицетворение. Тропы этих двух строф отличаются праздничным, ликующим характером. И величие здесь также придают такие слова, как "зиждитель", "искони", "препятства", "венчанну", "попранну", "укреплена", "окружена", "сомненная", "оного".

Тогда божественны науки

Чрез горы, реки и моря

В Россию простирали руки,

К сему монарху говоря:

"Мы с крайним тщанием готовы

Подать в российском роде новы

Чистейшего ума плоды".

Монарх к себе их призывает,

Уже Россия ожидает

Полезны видеть их труды.

В девятой строфе поэт пишет о том, что наиболее близко ему - о науках. Здесь он использует олицетворение: науки обращаются к монарху: "Мы с крайним тщанием готовы подать в российском роде новы чистейшего ума плоды". Также он создаёт здесь и образ России, которая с нетерпением ожидает "полезны видеть их труды". Для более возвышенного образа наук Ломоносов называет их "божественны", также он использует здесь такие слова, как "сему", "тщанием", "новы", "полезны".

Но ах, жестокая судьбина! В толикой праведной печали

Бессмертия достойный муж, Сомненный их смущался путь;

Блаженства нашего причина, И токмо шествуя желали,

К несносной скорьби наших душ На гроб и на дела взглянуть.

Завистливым отторжен роком Но кроткая Екатерина,

Нас в плаче погрузил глубоком! Отрада по Петре едина,

Внушив рыданий наших слух, Приемлет щедрой их рукой.

Верьхи Парнасски восстенали, Ах если б жизнь ее продлилась,

И музы воплем провождали Давно б Секвана постыдилась

В небесну дверь пресветлый дух С своим искусством пред Невой!

В десятой и одиннадцатой строфах Ломоносов пишет об одном из печальнейших событий своего времени - о смерти Петра I. Он отзывается о императоре с большим почтением и в самых лестных выражениях ("бессмертия достойный муж, блаженства нашего причина"). Рисуя горе, которое доставила всем смерть Петра, Ломоносов пишет, что даже музы на Парнасе восстенали. Эти ли строчки не доказательство того, что Петр был одним из любимейших правителей поэта, которого тот очень чтил? В одиннадцатой строфе Ломоносов продолжает скорбеть об императоре, но здесь уже нет такой печали, как в предыдущей. Здесь говорится и об Екатерине I, жене Петра. И Ломоносов пишет и о её достоинствах. И здесь он упоминает Секвану - известный парижский университет того времени, и сожалеет о том, что не удалось Екатерине довести свои начинания до конца, а иначе бы Петербург мог превзойти бы Париж. В этих двух строфах встречаются восклицательные предложения, и именно они несут самую большую эмоциональную нагрузку. А для большей "пышности" и торжественности здесь употреблены такие слова, как "судьбина", "роком", "восстенали", "небесну", "пресветлый", "толикой", "сомненный", "токмо".

Какая светлость окружает Великой похвалы достоин,

В толикой горести Парнас? Когда число своих побед

О коль согласно там бряцает Сравнить сраженьям может воин

Приятных струн сладчайший глас! И в поле весь свой век живет;

Все холмы покрывают лики; Но ратники, ему подвластны,

В долинах раздаются клики: Всегда хвалы его причастны,

Великая Петрова дщерь И шум в полках со всех сторон

Щедроты отчи превышает, Звучащу славу заглушает,

Довольство муз усугубляет И грому труб ее мешает

И к счастью отверзает дверь. Плачевный побежденных стон.

В двенадцатой и тринадцатой строфах Ломоносов уже не горестно вспоминает о Петре, он пишет о той, кого оставил после себя великий император - о его дочери Елисавете. Он показывает её, как великое благо для России, как продолжательницу петровских реформ и начинаний, возлагает на неё большие надежды и превозносит выше самого Петра ("великая Петрова дщерь щедроты отчи превышает"). Для большей звучности строф здесь используются слова "толикой", "сладчайший", "дщерь", "отверзает", "звучащу".

Сия тебе единой слава, Толикое земель пространство

Монархиня, принадлежит, Когда всевышний поручил

Пространная твоя держава Тебе в счастливое подданство,

О как тебе благодарит! Тогда сокровища открыл,

Воззри на горы превысоки, Какими хвалится Индия;

Воззри в поля свои широки, Но требует к тому Россия

Где Волга, Днепр, где Обь течет; Искусством утвержденных рук.

Богатство, в оных потаенно, Сие злату очистит жилу;

Наукой будет откровенно, Почувствуют и камни силу

Что щедростью твоей цветет. Тобой восставленных наук.

С четырнадцатой строфы ода вступает в свою основную часть. И четырнадцатая строфа по смыслу неразрывно связана с пятнадцатой. Здесь Ломоносов уже непосредственно полностью переходит к образу той, кому и посвящена эта ода - к образу Елизаветы. Он рисует картину богатой, обширной и цветущей страны, которая благодарит императрицу за её мудрое и справедливое правление ("Сия тебе единой слава, монархиня, принадлежит, пространная твоя держава о как тебя благодарит!"). Для того, чтобы усилить этот образ величия и силы монархини-просветительницы Ломоносов употребляет такие слова, как "сия", "пространная", "воззри", "оных", "толикое", "подданство", "восставленных".

Хотя всегдашними снегами Коль многи смертным неизвестны

Покрыта северна страна, Творит натура чудеса,

Где мерзлыми борей крылами Где густостью животным тесны

Твои взвевает знамена; Стоят глубокие леса,

Но бог меж льдистыми горами Где в роскоши прохладных теней

Велик своими чудесами: На пастве скачущих еленей

Там Лена чистой быстриной, Ловящих крик не разгонял;

Как Нил, народы напояет Охотник где не метил луком;

И бреги наконец теряет, Секирным земледелец стуком

Сравнившись морю шириной. Поющих птиц не устрашал.

В пятнадцатой и шестнадцатой строфах Ломоносов продолжает рисовать образ России, делая его всё более и более широким. Он пишет о снегах, которыми "покрыта северна страна", о "льдистых горах", среди которых течёт Лена, которую поэт уподобляет Нилу - одной из самых полноводных и богатых рек мира. Он упоминает и о дремучих, густых российских лесах, где ещё не ступала нога человека. Вся эта картина России настолько широка и величественна, что человеческому воображению даже трудно её представить. Для создания этого величественного образа Ломоносов использует красочные эпитеты ("всегдашними снегами", "северна страна", "мерзлыми крылами", "льдистыми горами", "чистой быстриной", "глубокие леса", "прохладных теней", "скачущих еленей").

Широкое открыто поле,

Где музам путь свой простирать!

Твоей великодушной воле

Что можем за сие воздать?

Мы дар твой до небес прославим

И знак щедрот твоих поставим,

Где солнца всход и где Амур

В зеленых берегах крутится,

Желая паки возвратиться

В твою державу от Манжур.

В семнадцатой строфе Ломоносов славит Елизавету, и выражает он это не только от своего лица, но и от лица всего народа и всей страны ("мы дар твой до небес прославим"). Он рисует образ Амура, который желает возвратится от Манжурской империи в Россию, и тем самым подчёркивает масштабность и величие нашей страны.

Се мрачной вечности запону Там тьмою островов посеян,

Надежда отверзает нам! Реке подобен Океан;

Где нет ни правил, ни закону, Небесной синевой одеян,

Премудрость тамо зиждет храм; Павлина посрамляет вран.

Невежество пред ней бледнеет. Там тучи разных птиц летают,

Там влажный флота путь белеет, Что пестротою превышают

И море тщится уступить: Одежду нежныя весны;

Колумб российский через воды Питаясь в рощах ароматных

Спешит в неведомы народы И плавая в струях приятных,

Твои щедроты возвестить. Не знают строгия зимы.

В восемнадцатой и девятнадцатой строфах Ломоносов пишет о достижениях России, а именно о "российском Колумбе" - Витусе Беринге, который был известным русским мореплавателем и исследователем. Ломоносов, говоря о Беринге, создает общую картину чужеземных стран и использует для этого богатые эпитеты ("небесной синевой", "нежныя весны", "в рощах ароматных", "в струях приятных", "строгия зимы").

И се Минерва ударяет

В верьхи Рифейски копием;

Сребро и злато истекает

Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется,

Что россам в руки предается

Драгой его металл из гор,

Которой там натура скрыла;

От блеску дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

В двадцатой строфе Ломоносов пишет горнодобывающих успехах России на Урале ("верьхи Рифейские"). И в этой строфе он использует образы богов антично мифологии: Минервы и Плутона. И для того, чтобы показать в полной мере, как это важно для России, поэт использует такие слова высокого стиля, как "се", "верьхи", "копием", "сребро", "злато", "россам", "драгой", "натура", "отвращает".

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Двадцать первая строфа - одна из самых знаменитейших строф не только этой оды, но и всего литературного творчества Ломоносова. В ней содержится призыв к юным поколениям: показать, "что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать". Для большей эмоциональности Ломоносов использует риторическое восклицание, а также такие слова, как "ободрены", "раченьем" и использует имена известных учёных (Платон, Невтон).

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

В двадцать третьей строфе Ломоносов пишет о пользе наук и нужно отметить, что для этой строфы Ломоносов переложил в стихи отрывок из речи Цицерона в защиту поэта Архия. В этой строфе есть множество эпитетов ("в счастливой жизни", "в несчастной случай", "в домашних трудностях", "в дальних странствиях", "в градском шуму"). Эти эпитеты не столь красочны, как в предыдущих строфах, но они рисуют обыденную жизнь людей и от этого значимость наук только увеличивается.

Тебе, о милости источник,

О ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,

Кто гордостью своей дерзнет,

Завидя нашему покою,

Против тебя восстать войною;

Тебя зиждитель сохранит

Во всех путях беспреткновенну

И жизнь твою благословенну

С числом щедрот твоих сравнит.

В последней, двадцать четвёртой строфе, Ломоносов вновь обращается к Елизавете, называя её "ангелом мирных наших лет". Он снова упоминает о мирном времени, причиной которого видит императрицу, и о щедрости и любви к народу самой государыни.