Радио или пресса? Особенности национальной поездки в общественном транспорте.

Мы неоднократно говорили о преемственности поколений грибоедовцев: выпускники прошлых лет принимают нынешних студентов на практику и на постоянное место работы, проводят мастер-классы и выставки, читают лекции.

Узнать об особенностях работы современного журналиста в различных средствах массовой информации от практикующего профессионала очень полезно именно в начале обучения, чтобы как можно раньше выбрать сферу приложения своих сил в будущем. Такие встречи проводятся довольно часто, и я вижу, как растет интерес студентов к своему ремеслу.

Программу "Взлётная полоса" ведут Валентина Зарубина и Василий Белоусов .

Каждый день мы пользуемся общественным транспортом, при этом одновременно любим его и ненавидим. Автобусы и метро — одни из самых дешевых и быстрых способов добраться куда нужно.

Социологи подсчитали, что горожане проводят в общественном транспорте в среднем 1,5 часа в день. А вообще среднестатистический городской человек проводит в транспорте целых 19 дней в году. И если посчитать, то за всю жизнь человек проводит в транспорте 3-4 года без перерыва. При этом обычный человек испытывает некое напряжение во время поездок, поэтому эти 3-4 года, наверное, не самые счастливые в его жизни.

На связи со студией - практикующий психолог Наталья Ничипорова .

Н. Ничипорова: Дискомфорт в общественном транспорте особо ощущается в час пик. Его невозможно в это время избежать. А если транспорт относительно свободный, то ехать на нём можно с удовольствием. Всё зависит от загруженности транспорта.

Почему люди в подземном транспорте обычно бывают более раздражёнными, чем в надземном?

Н. Ничипорова: В метро, кроме большой скученности людей, человек ощущает ещё замкнутое пространство, чувствует недостаток кислорода. Вообще, уровень стресса всех пассажиров в метрополитене выше, чем в наземном транспорте. Плюс инстинктивно ему трудно воспринимать все эти тёмные тоннели, где нет выхода. Гораздо приятнее смотреть в окно автобуса.

И что происходит? Когда очень много людей находятся в замкнутом пространстве, у них нет свободного места, они не видят выхода, они все очень напряжены. То есть, стресс у всех. И те граждане, кто достаточно темпераментны, вспыльчивы по своему характеру, легко вспыхивают. Любая мелочь может привести к какому-то конфликту.

Более того, в принципе в толпе человек становится как бы на ступеньку ниже своего развития. Если он интеллигентный, культурный, воспитанный во время прогулки пешком по парку, то в вагоне метрополитена он становится ближе к пещерному человеку. Люди отключают свою культурную часть и начинают подчиняться инстинктам. Почему? Потому что там достаточно опасно. Человека толкают, могут затоптать, и он активно начинает работать локтями, не давать себя в обиду. По сути, это оборонительное поведение. Но некоторые всё очень остро воспринимают. На них только посмотришь, как они начинают кричать.

Вообще, у здорового нормального городского жителя (не говоря про деревенских, у которых она побольше) личная зона безопасности составляет где-то 50-70 см. Это та зона, в которую никто не должен без его разрешения влезать. Естественно, в очереди на эскалатор или в вагоне в час пик соблюсти это расстояние не реально. У человека остается буквально лишь прослойка одежды.

Как пережить этот стресс, когда много людей, когда тебе дискомфортно, когда тебя раздражают чужие прикосновения (просто физически их избежать невозможно), чужие запахи? Может надо в мыслях отвлекаться, представлять, например, себя на море?

Н. Ничипорова: Здесь надо понять, один раз вы едете в час пик или вы ездите каждый день? Если вы ездите каждый день больше 45 минут, то у вас в любом случае будет накапливаться стресс. Это как раз тот промежуток времени, по истечении которого человеку лучше выйти, прогуляться и восстановиться. А если поездка занимает 1-1.5 часа в один конец, то, наверное, здесь ничего не поможет, кроме как менять место работы или место жительства.

Но если это всё-таки какой-то разумный промежуток времени, что можно сделать? Почти все пассажиры едут с книгами или с какими-то гаджетами. Это здорово отвлекает и позволяет отключиться от внешнего мира. Особенно хороши в данном случае аудиокниги, потому что человек вообще погружается в эти мысли, может прикрыть глаза, успокоиться и даже уснуть.

Также очень важно с собой иметь в транспорте, особенно в метро, в электричке, вообще во время дальней поездки, когда вы не можете быстро выйти, воду, какие-то перекусы в виде конфет и орешков, если вам вдруг станет нехорошо, у вас сахар упадёт, то вы от духоты начнёте чувствовать головокружение, слабость. В этом случае какая-то конфетка может спасти.

Далее эксперт дала советы, как быть, если пассажир, сидящий рядом, заснул и положит вам на плечо свою голову, как реагировать на беспричинное хамство и внезапную агрессию со стороны другого пассажира, какое значение имеет режим труда и отдыха для спокойствия во время поездок в общественном транспорте, и другие.

Полностью программу слушайте в аудиозаписи.

– Как, Сергей Дмитриевич, добрались?

– Благодарю. Без всяких осложнений, товарищ генерал-лейтенант.

– Называйте меня, пожалуйста, по имени-отчеству, Владимир Георгиевич, – попросил Ачкасов. – Где остановились?

– В общем, у друзей, – не стал вдаваться в подробности Кольцов.

Ачкасов предложил Кольцову место за большим столом, сам сел рядом, сказал:

– Если захотите переехать в гостиницу, вам сейчас же предоставят номер.

– Спасибо. Вероятно, обойдусь.

Поговорили о делах в полку. Разговаривать с Ачкасовым было легко. Он отлично знал жизнь частей, вопросы задавал деловые, умел выслушать собеседника. Неожиданно Ачкасов спросил:

– Вы что окончили, Сергей Дмитриевич?

– И кто у вас читал физику?

– Академик Верховский.

– Владислав Андреевич? – расплылся в улыбке Ачкасов.

– Он самый.

– Боже мой! Отлично знаю! Мы с вами коллеги. Когда-то я тоже слушал его лекции. Тогда все понятно…

Ачкасов помолчал, углубившись в свои мысли. Теплая улыбка долго не сходила с его губ. Глаза щурились, смотрели куда-то сквозь стену кабинета. Он показался Кольцову усталым, но гораздо моложе, чем тогда, ночью, на танкодроме, когда Кольцов докладывал ему о результатах заезда. Но тогда Кольцов и не имел возможности разглядеть его хорошенько. А теперь от его взгляда не укрылось ничего: ни густые пепельные волосы генерала, ни внимательный взгляд его умных серых глаз, ни тонкий нос с чуть заметной горбинкой, ни гордая посадка головы. Кольцов невольно залюбовался им.

– А вы с Верховским очень похожи друг на друга, – сказал вдруг Кольцов.

– Если только внешне, – улыбнулся Ачкасов. – Характер у будущего лауреата был уже в те годы не приведи господи! А вы, кстати, знаете, что ему присуждена Ленинская премия?

– Так точно. В позапрошлом году ехал в отпуск, специально заезжал в университет, поздравлял его, – ответил Кольцов.

– Удивительный он все-таки человек. Совершенно не признает никаких компромиссов, необычайно упорен в достижении цели и абсолютно не желает считаться ни с какими условностями. Понадобилось ему что-нибудь – вынь да подай. Задумал что-нибудь – свернет гору. Чужих мнений для него не существует… Как только вы сдавали ему экзамены?!

– По три, по четыре раза, – признался Кольцов. – Пока не распознали его ахиллесову пяту.

– А она у него есть?

– Во всяком случае, путь к нему мы нашли. На него надо наступать, все время атаковать вопросами. И чем больше вопросов задаешь ему ты, тем меньше потом будет гонять тебя он. А особенно ценил такие вопросы, на которые сам не мог ответить с ходу.

– Вы тоже задавали ему такие вопросы? – пытливо взглянул на собеседника Ачкасов.

– Бывало, – усмехнулся Кольцов. – Правда, готовиться к ним приходилось больше, чем к любому экзамену.

– Похвально! – встал вдруг со стула Ачкасов. Он подошел к своему шкафу и вернулся, держа в руках объемистую тетрадь Кольцова. – Похвально. Впрочем, Сергей Дмитриевич, судя по этим записям, другого ответа я от вас и не ожидал. Ну как, догадываетесь, зачем я вас вызвал в Москву?

– В самых общих предположениях. Вероятно, что-нибудь связанное с «Совой».

– Именно. Но вам надо знать не в общих чертах, а точно. И я вам выскажу все, как оно есть, – сказал Ачкасов и снова сел рядом с Кольцовым. – Естественно, что нам интересно знать ваше мнение о приборе как испытателя. И не только интересно, но и важно. Но вы не просто высказали свое мнение, не просто дали оценку «Сове», вы разобрали детально и ее качества, и, что наиболее ценно, ее возможности. И, что имеет первостепенное значение, разобрали и как командир, которому предстоит решать с «Совой» практические огневые задачи, и как физик. Видите, сколько поводов было у меня для встречи с вами?

Кольцов утвердительно кивнул.

– Но понятно вам еще не все, – поспешил предупредить его Ачкасов. – А без этого мы никогда не добьемся взаимопонимания. Вы должны знать нашу точку зрения на эту работу вообще, и на последнюю модернизацию прошлогоднего варианта «Совы-один» в частности. В какой-то степени конструкторское бюро с возложенным на него заданием справилось. Впервые в отечественном приборостроении создан прибор ночного видения с такой высокой чувствительностью. Но выполнить свою задачу до конца конструкторы, к сожалению, не смогли. Мы вынуждены констатировать, что последняя модернизация не принесла тех результатов, которых, не скрою, мы от нее ждали. И этот новый вариант «Совы», если хотите, его можно назвать «Сова-два», мы вынуждены рассматривать лишь как промежуточный.

– Неудача не случайна. Она должна была постигнуть КБ. Я докладывал это в своем отчете, – заметил Кольцов.

– Возможно, это так, – не стал возражать Ачкасов и, о чем-то подумав, грустно улыбнулся. – Одного отчета, как бы доказателен, дорогой Сергей Дмитриевич, он ни был, – всего лишь бумага. Оппонент довольно бесстрастный. Кроме того, совершенно не способный отвечать на дополнительные вопросы. А люди так уж устроены, что защищаются они, как правило, изворотливо и очень неохотно признают свое поражение. И в этом не всегда можно узреть какую-то корысть. Зачастую ими движет простая инерция.

– Что же вы от меня хотите, Владимир Георгиевич? – начиная кое о чем догадываться, спросил Кольцов.

– Вот я и подумал, – продолжал Ачкасов, – отчет отчетом, а не смогли бы вы, Сергей Дмитриевич, лично, как испытатель, высказать все свои замечания по прибору, ну, допустим, руководителю работ?

– Кто такой?

– В данном случае подполковник-инженер Руденко Игорь Николаевич. Супруг уже знакомой вам Юлии Александровны.

– Вполне могу, – решительно согласился Кольцов.

– Отлично. Достойно учителя, – довольно улыбнулся Ачкасов. – А кроме замечаний вы могли бы поконкретнее разобрать возможности «Совы» при действии ее в различных условиях обстановки, при естественных и искусственных помехах и так далее?

– Ну, это для меня несколько труднее, – признался Кольцов. – Мне ближе теория вопроса.

– Но вы уже кое-что в этом направлении сделали, – положил руку на тетрадь Кольцова Ачкасов.

– Там чистая физика.

– Знаю. Кстати, давайте договоримся: во-первых, никаких своих записей вы больше в КБ не передаете. Это только помешает нашей общей задаче. И во-вторых, это не такая уж чистая физика. Я бы назвал ее скорее прикладной физикой. А она гуляет по рукам. Бог с вами, Сергей Дмитриевич!

– Я показал эту тетрадь только Руденко, – смутился Кольцов.

– Не показали, а передали, – уточнил Ачкасов. – А потом, как видите, она попала ко мне… Было бы правильнее, если бы вы переслали ее служебной почтой. Ну да ладно. Теперь об этом позабочусь я сам. А вы скажите мне, какие конкретно испытываете затруднения с предстоящей разборкой?

– Я ни разу не видел полной технической документации прибора, – признался Кольцов. – Я шел больше от принципа…

– Понимаю. Вам дадут все чертежи.

– Закономерно. Вас познакомят с каталогом новинок технической литературы. Если надо – к этой работе подключат переводчика.

– Спасибо. Английским я владею вполне, – поблагодарил Кольцов.

– Есть очень интересные открытые японские источники.

– Не откажусь.

– Что еще?

– Наверно, понадобится время, чтобы все это обмозговать.

– Вас никто не подгоняет. Но месяца хватит?

– Сейчас мне кажется, что да.

– В таком случае желаю успеха, Сергей Дмитриевич, – встал со стула Ачкасов и протянул Кольцову руку. – Завтра даю вам день отдыха. Мы за это время подготовим все необходимое для вашей работы. А послезавтра прошу приступать. Приезжайте сюда.

Кольцов пожал Ачкасову руку и вдруг спросил:

– Я, естественно, готов выполнить ваше поручение. Но теперь, когда мне стало ясно все, я подумал вот о чем. Может, было бы лучше поручить доклад какому-нибудь более авторитетному специалисту?

Ачкасов отрицательно покачал головой:

– Никакой необходимости в этом нет.

Тревожные тенденции

По дороге на работу слушал по «Радио «Россия» (главная государственная радиостанция страны!) радиопрограмму "Взлетная полоса". Признаюсь, я и раннее, дома на кухне по проводному радио часто с интересом слушал эту передачу, где действительно, как сказано на сайте, обсуждаются последние новости, разбираются в тонкостях законов, при помощи экспертов выясняют как навести порядок в семейных делах или защитить свои права.

22 января 2018 года утром в эфир вышла передача, которую вели редактор Валентина Зарубина и ведущий Юрий Геворкян. Вот как была заявлена тема передачи на странице «Взлётки» в Фейсбуке: «В России представили проект кодекса мужчины и отца - его собираются распространять среди молодежи: выпускников школ, военных училищ, воспитанников детдомов и колоний несовершеннолетних. Это первое заседание общего собрания Совета отцов, в составе которого оказались герои России и ветераны боевых действий, а также депутаты, спортсмены-олимпийцы, культурные деятели. В брошюре, которую хотят распространять среди молодых людей, вошли советы о нравственном воспитании мужчины, в нее также включили отрывки из «Поучения» князя Владимира Мономаха и кодекса чести русского офицера. Нужен ли такой кодекс мужчины и отца? Будет ли кто-то следовать этому кодексу, соблюдать его? Если нужен, то, что там должно быть прописано, о чем, чему учить?»

На фоне громких событий, которые произошли в Перми и Улан-Удэ… А серьёзные аналитики сразу связали эти ЧП в школах с так называемой подростково-молодёжной субкультурой АУЕ: «Арестантский уклад един». АУЕ, напомню, распространяет криминальную идеологию среди школьников, учит жить по воровским законам. По некоторым источникам, в интернет-сообществах приверженцев АУЕ состоит около 800 тыс. человек! На фоне всего этого, от ведущих государственного СМИ можно было ожидать попытку организовать непредвзятое обсуждение инициативы уважаемых людей. Задача ведущих, как мне представляется, прежде всего, организовать диалог. Своё мнение они могли высказать, но в первую очередь обязаны были дать слово эксперту и всем желающим.

Геворкян же начал с того, что вот они-де с соведущей, стали хорошими людьми и без всяких кодексов. То есть, сразу обозначил своё негативное отношение к инициативе. Такое было впечатление, что ведущих раздражала сама постановка проблемы. Отец, мужчина - эти слова были явно не из их лексикона. Даже если у них есть сугубо личные причины испытывать неприятие к этим понятиям, нельзя же было вести себя так по хамски к другой точке зрения. Эксперт программы Андрей Коченов, председатель Общественного совета при Уполномоченном при Президенте РФ по правам ребёнка, мотоциклист-организатор автопробега «Отцы России за многодетную семью», был просто обескуражен таким началом передачи. Он не ожидал, что ведущие с самого начала отвергли саму идею кодекса.

И, конечно, был не совсем убедителен. Но ведущий Геворкян перебивал его, навязывал выгодный для себя сценарий разговора. А в конце просто оскорбил Коченова, выдав «оригинальный» рецепт решения проблемы. Надо, мол любить своих детей и тогда никакие кодексы не понадобятся. «К сожалению православных байкеров», - добавил мстительно Геворкян, явно довольный собой. Таким образом, он усомнился в искренности эксперта. Что мол они могут понимать эти байкеры и православные? Вот я-то знаю, в чём дело! Знаю рецепт, как сделать семью крепкой. Надо просто любить!

Неадекватное поведение ведущих заметил не только я один. Вот лишь несколько отзывов в ходе передачи на странице передачи в Фейсбуке:

Марина Курбатова . Тема для обсуждения очень горячая и интересная, но “профессионализм” ведущих, особенно Юрия заставили меня плеваться во все стороны и переключить радиоприемник на другую волну. Придерживайтесь нейтрального мнения или хотя бы постарайтесь не быть столь грубыми с теми, кто с вами не согласен. Складывается впечатление, что сушествуют два мнения: ваше и неправильное.

Дмитрий Березин . Мне кажется, ведущие вообще не разбираются в проблеме, а просто "стебаются", хамски перебивают тех, кто с ними не согласен, навязывая свою точку зрения. Прежде чем говорить о воспитании, надо сформулировать то, что воспитывать в мужчинах. Это и сформулировано в кодексе. А воспитанием надо заниматься и в семье, и в школе, и на спортивных секциях. Сейчас воспитанием в значительной степени занимаются женщины: в неполных семьях, в детсадах, в школах.

Про примеры (эксперту - С.И.) ведущие не дали ничего сказать, а потом в форме монолога упрекали в том, что ничего не сказано... Впечатление от ведущих мутное... Что они делают на государственном радио?

Ирина Кужлева. Удивляет резко негативная реакция господина Геворкяна на фразу слушателя об однополых браках. Что-то не так? Мне, как слушателю, интересно знать мнение слушателей, а не мнение ведущих. И что за запреты на звонки слушателей, кто не согласен с вами. Поучитесь культуре ведения эфиров у своих старших коллег. Заодно и культуре речи.

Поскольку после этого вмешался модератор группы в ФБ, шеф-редактор программы «Взлётная полоса» Александр Безмолитвенный. Он в ответ на критику написал: « Здесь не обсуждают ведущих, комментаторов, слушателей. Высказывайте свое мнение по теме, а не то, что вам показалось. Предупреждение». То, похоже, поведение ведущих нельзя списать на непрофессионализм, плохое воспитание и некомпетентность. Оно по-видимому согласовано с руководством радиопрограммы. А возможно реакция и отношение ведущих к теме было заранее спланировано.

Геворкян так издевался над экспертом, когда тот апеллировал к традиции, к прошлому, что не оставил сомнений в своих убеждениях. И хотя в его речах звучало лишь слово ретроград, приём-то известный. Либерализм, чтобы справиться с оппонентами, просто называет их красно-коричневыми либо сталинистами. То есть, чтобы безнаказанно унизить и заклеймить оппонента, достаточно назвать его фашистом или коммунистом. Но такой образ мысли и есть расизм. Пусть культурный и цивилизационный, но расизм. Для которого, все мы, православные, с идеей ценностного ориентира, не достойны права голоса. Главная цель геворкянов - освободить нас от власти Традиции, Церкви, национального государства. Но почему им позволено так вести себя на государственном радио и за наш счёт?

Что касается кодекса, то я не берусь судить, насколько поможет он решить наши проблемы. Но с уважением отношусь к этой инициативе и буду рад, если кодекс мужчины хоть в какой-то мере вытеснит АУЕ. А корни проблемы, конечно, лежат глубже. Не только в области воспитания. Здесь я согласен с Константином Сёминым, написавшим в газете «Завтра»: «То, что мы видим и в школах, и по телевизору, и в кинотеатрах, и в группах ВКонтакте, и безумные течения последних лет, связанные с детскими самоубийствами — это всё является проекцией наших общественно-экономических отношений. Коль скоро мы приняли решение жить в зоопарке или в джунглях, мы будем жрать друг друга, и будут происходить такие совершенно безумные истории».

Вывод, как в том старом советском анекдоте про сантехника. Который пришел в обком партии кран чинить и воскликнул: "Здесь не только кран, здесь всю систему менять надо!» Кодекс - это лишь кран. Всё остальное, включая геворкянов в госСМИ - система. Предстоящие выборы президента, конечно, слабый шанс сломать её. Но попытку хотя-бы понять причины наших проблем, должен сделать каждый.

Святослав Иванов

Программу "Взлётная полоса" ведут Валентина Зарубина и Юрий Геворкян .

Сразу две компании опубликовали результаты своих исследований интернет-привычек россиян. И вот что выяснилось: 92% жителей России ежедневно пользуются Интернетом, 83% проводят в сети от двух до восьми и более часов в день, 61% жителей России выходит в Сеть при помощи смартфонов, используя их не только для серфинга, но и для просмотра видео и покупок в Интернете.

При этом россияне готовы ради Интернета отказаться на год от алкоголя (44 процента), сладостей, секса (8 процентов), общения с друзьями (3 процента), беговых дорожек, автомобиля и даже кофе. И только 19 процентов опрошенных не готовы жертвовать ничем.

При этом за последние четыре года выросло количество россиян, для которых ценность Интернета очень важна. Число тех, кто посчитал бы исчезновение Интернета катастрофой, выросло с 48 процентов (2013 г.) до 65 процентов (2018 г.). Они считают, что Интернет - это одна из основных ценностей человеческой жизни.

Обсудим тему важности Интернета в жизни россиян и возможной зависимости некоторых из них от Интернета со Львом Пережогиным , врачом-психотерапевтом, доктором медицинских наук Института имени Сербского.

Получается, что Интернет стал базовой человеческой потребностью и даже ценностью? Раньше семья, работа, счастье, здоровье были основными ценностями в жизни человека, а сейчас ещё к этому люди стали относить и наличие Интернета?

Л. Пережогин: Мне кажется, что это небольшое преувеличение, потому что базовой потребностью людей Интернет, конечно, не стал и стать не может. Потому что он не обеспечивает витальные функции человеку. Он не обеспечивает его питанием, возможностью размножаться, возможностью осуществлять гомеостаз человеческому организму. Конечно, нет. Но он действительно нужен именно как технологическая часть нашего постиндустриального общества, и, конечно, он занял в этом плане достаточно высокое место. Все им практически пользуются. Проникновение Интернета сегодня в России составляет почти в 100 процентов населения.

А почему тогда почти 65 процентов россиян назвали бы исчезновение Интернета катастрофой?

Л. Пережогин: Тут надо понимать, что подобный вопрос, во-первых, не очень корректный. Потому что каждый вкладывает в слово "катастрофа" свои собственные представления о том, как это может восприниматься. А, во-вторых, катастрофой это и будет. Если представить себе, что вдруг с завтрашнего дня перестанут работать банки, спутается расписание транспорта, перестанут вылетать вовремя самолёты, отправляться поезда и электрички, автобусы станут ходить нерегулярно, люди не смогут позвонить никому из своих друзей в другой город, потому что в основном с помощью ip-телефонии сегодня в другой город совершаются звонки, радиопередачи "Радио России" и других радиостанций будут доступны очень ограниченному числу людей, это будет действительно техногенная катастрофа. Но, по сути, на все физиологические проявления человека, на человеческую жизнеспособность Интернет влияет исключительно мало.

Другое дело, что мы говорим о том, что многие люди сегодня воспринимают Интернет как насущную потребность именно потому, что формируется зависимое от Интернета поведение. У детей - в большей степени, у взрослых - в меньшей степени. Если бы мы проводили исследования не по Интернету, а по алкоголю, мы бы тоже обратили внимание на то, что, как только дети начинают употреблять алкоголь, риск зависимости у них растёт намного быстрее, чем у взрослых. На сегодняшний день, поскольку Интернет распространён тотально, обязательно найдётся большое количество людей, которые просто по складу своей личности, по особенностям своим персональным, окажутся исключительно уязвимыми именно от Интернета.

То, что секс и друзья находятся на последнем месте, от чего мог бы человек отказаться ради Интернета, меня лично не удивляет, потому что это как раз витальные человеческие потребности: размножаться и жить в обществе себе подобных.

У каждого вызывающего зависимость объекта, будь то объект химический или не химический, то есть действенный, есть определённый аддиктогенный потенциал (шанс), с какой вероятностью это вещество или действие способно вызывать зависимость у человека. Так вот, у Интернета, как, впрочем, и у беговой дорожки, аддиктогенный потенциал очень низкий. А у некоторых вещей, например, таких, как алкоголь, значительно выше. Поэтому отказываться всегда труднее от того, что имеет высокий аддиктогенный потенциал и что быстрее формирует аддикцию. Интернет явно в этом алкоголю проигрывает. Поэтому меня удивляет тот факт, что алкоголь оказался одним из первых в списке, от чего россияне готовы отказаться. Видимо, отвечали люди, не зависимые от Интернета и не зависимые от алкоголя, которым было абсолютно все равно.

Как понять человеку, что он стал действительно зависимым от Интернета?

Л. Пережогин: На самом деле понять достаточно просто. Любая зависимость течёт по одному и тому же сценарию, будь то это героиновая зависимость, алкогольная зависимость или интернет-зависимость. Все шаги человек делает одинаковые, только они по-разному воплощаются в его поведении.

На первом этапе есть два ключевых момента, которые обеспечивают понимание, что человек зависим.

Первый момент указывает на то, что человек испытывает влечение к объекту своей зависимости. Ему хочется, очень хочется выпить, употребить наркотик, включить смартфон и выполнить на нём определённые действия. Не важно, о чём идёт речь, главное - что очень хочется. Усилий собственной человеческой воли зачастую не хватает, чтобы противостоять этому желанию. И действия, которые он выполняет, часто начинают выполняться импульсивно, то есть, человек внезапно что-то совершает и практически в тот момент, когда он это совершает, волевой контроль у него полностью выключен. Это первая составляющая, которая говорит о том, что у человека состоялась уже зависимость.

Вторая составляющая , которая указывает на то, что зависимость состоялась, - это когда человек начинает работать относительно больше, чем он сам для себя это планирует. Это называется утратой количественного контроля. Например, человек пришёл в гости и говорит сам себе, что он 2-3 рюмочки может выпить, а потом пойдёт домой. Проходит некоторое время, и он обнаруживает, что выпил не 2-3 рюмки, а 10, и домой идти ему уже совсем печально и трудно.

В Интернете это проявляется временем, проведённым в Сети, и количеством используемых одновременно программных продуктов (открытых окон). Может оказаться так, что человек параллельно выполняет несколько не совместимых друг с другом логических действий: одновременно пишет своему другу в социальную сеть, тут же играет в какую-то игру, требующую повышенного внимания, здесь же скачивает какую-то программу и должен ещё следить, как антивирусная программа к этому отнесётся. И тут же выполняет какие-то другие действия. То есть, они мешают друг другу, но для того, чтобы получить удовлетворение от работы в Сети, человеку приходится их сочетать вопреки здравому смыслу.

Эти два основных компонента, которые указывают на первичный этап влечения.

А на вторичном этапе , как всегда, появляется абстиненция. То есть, если Интернета нет, человек испытывает массу плохих для него субъективных переживаний. Причём они тоже похоже на те, что возникают при алкогольной и наркотической зависимости. Начинается всё с вегетативных проявлений: сердце стучит, красный весь или бледный, пот течёт, руки дрожат точно так же, как у алкоголиков с похмелья поутру. А дальше начинается депрессия, затем могут возникнуть суицидальные попытки.

Полностью программу слушайте в аудиозаписи программы.